Она никогда точно не знала, кто в настоящий момент его любовница. Ею могла быть какая-нибудь маленькая кружевница, с которой он познакомился во время путешествия по своим владениям. Девушка понравилась ему, и он поселил ее неподалеку от дворца, чтобы удобнее было посещать. Могла быть – а так чаще всего и бывало – и одна из придворных дам.При виде этих женщин Хуана чувствовала, что близка к убийству. Ей хотелось наброситься на них и изуродовать так, чтобы они для ее мужа стали отвратительны, а не желанны.Бывали ночи, когда Филипп не приходил к ней, и она понимала, что он находится у какой-нибудь любовницы. Тогда она ложилась и начинала колотить кулачками подушку, обливаясь горючими слезами, потом беспричинно смеялась, забывая при этом обо всем, кроме своего страстного влечения к Филиппу, к самому красивому мужчине в мире.Кое-кто из придворных дам коварно шептал ей:– У него снова любовница. Но если вы заведете любовника, всегда найдутся люди, которые скажут, что вы специально его провоцируете. Если, конечно, он клюнет на такое.– Завести любовника! – восклицала Хуана. – Да вы не знаете Филиппа! Чтобы какой-нибудь другой мужчина мог доставить мне наслаждение после того, как я познала Филиппа!В Брюссельском дворце начали поговаривать, что безумие Хуаны вызывает тревогу, поскольку это был не просто гнев ревнивой супруги, а нечто более глубокое.При малейшей возможности люди избегали смотреть в лицо Хуане.Сейчас Хуане было трудно думать о матери, находящейся в далеком Мадриде, и о трагедии, постигшей их семью. Она тупо уставилась в пространство, пытаясь вспомнить всех своих родных, восстановить в памяти скучнейшие дни в детской, где она с сестрами стежок за стежком вышивала что-нибудь никому не нужное. Ей припомнилось, как ее колотили, если она убегала, когда приходило время идти на исповедь.И она громко расхохоталась над мелькнувшим смутным воспоминанием. Все это уже в прошлом. Филипп никогда не будет бить ее, если она откажется идти на исповедь. Филипп не питает большого уважения к священникам, и вообще, жизнь в Брюсселе разительно отличается от жизни в Мадриде. Здесь нет торжественности, всяких нудных религиозных служб. Здесь царит одно правило: развлекайся! Фламандцы, у которых, в отличие от испанцев, отсутствовало преувеличенное чувство собственного достоинства и важности, считали, что они попали на землю для того, чтобы веселиться. И подобное убеждение весьма радовало Хуану.Да и все во Фландрии радовало ее. Наверное, потому, что здесь жил Филипп.Она не была уверена, воспримет ли Филипп известия из Испании как трагедию, а если он воспримет иначе, как тогда быть ей?Кроме чувственности и любви к развлечениям, Филиппа отличала еще одна черта характера – честолюбие. Недаром он был сыном Максимилиана. Он гордится тем, чем владеет сейчас, и теми, еще большими владениями, которые унаследует. Он хотел, чтобы Хуана стала его невестой, еще прежде, чем познакомился с ней, поскольку она была дочерью Фердинанда и Изабеллы, и союз с такой наследницей принес огромную выгоду.А Филипп был весьма честолюбив.Она понимала, что он чрезвычайно обрадовался, узнав о кончине Хуана, но его радость заметно поуменьшилась, когда ему сообщили, что должен родиться ребенок.– Боже, Хуана, – воскликнул он, – теперь, когда твой брат умер, кто же станет наследником Испании? Твоя болезненная сестра? Арагонцы – народ неуправляемый, свирепый. Они считают, что женщина не может быть их правителем. И это совершенно верно, моя дорогая. Совершенно верно. Разве ты не согласна со мной?– Конечно, согласна, Филипп.Он небрежно хлопнул ее по заду – его забавляла возможность относиться к дочери Фердинанда и Изабеллы как к девке из таверны.– Ты славная девочка, Хуана. Всегда соглашайся со своим мужем. От этого ты будешь больше ему нравиться.Она подняла к нему лицо и тихо произнесла его имя.– Боже мой, женщина, – сказал Филипп, – ты ненасытна! Может, чуть позже… если ты будешь хорошей девочкой. А сейчас внимательно слушай, что я тебе скажу. Если бы у жены твоего брата не было ребенка, мы с тобой стали бы принцем и принцессой Кастилии.– Филипп, значит это тебя обрадовало бы?– Конечно, я бы очень обрадовался вместе со своей малышкой Хуаной. Но сейчас я не так уж рад. Если родится мальчик… Эй, а разве моя маленькая Хуана не одарит своего любимого мужа таким же подарком? А?Он снисходительно погладил ее, а потом оттолкнул, чтобы отправиться к одной из своих любовниц, в чем она не сомневалась, особенно теперь, когда ребенок зачат, и Филиппа уже не так радует его жена.Она проклинала Маргариту за плодовитость: была замужем столь короткое время и уже успела забеременеть. Этого ребенка не хочет Филипп! Как ей все надоело!Но вот пришло новое известие, которое обрадует Филиппа. Она должна немедленно идти к нему.Не успела Хуана выйти из своих покоев, как раздался стук в дверь и вошел священник.Хуана нахмурилась, но это был брат Матьенсо, ее исповедник. Королева послала его во Фландрию вместе с Хуаной, чтобы он присмотрел за дочерью, и хотя Хуана находилась очень далеко от Изабеллы, она все еще помнила благоговейный трепет, который даже она испытывала перед матерью.Поэтому она встала и с нетерпением ожидала, что ей скажет брат Матьенсо.– Ваше Высочество, – начал он. – Я получил от королевы письмо, в котором она сообщает мне трагическую весть и хочет поделиться ею с вами. Королева весьма опечалена.Хуана молчала, она не думала сейчас ни о священнике, ни о матери. Она видела перед собой белое лицо Филиппа, на котором проступает румянец, когда он выслушивает новости, которые она ему сообщает. Она бросится в его объятия, и он насладится ею настолько, что забудет ту огромную женщину с соломенными волосами, которая, похоже, доставляет ему столько удовольствия. И все его внимание переключится на Хуану.– По-моему, вам хотелось бы помолиться вместе со мной, чтобы Бог дал вам утешение, – произнес священник.Хуана с недоумением посмотрела на него.– Я не хочу молиться, – проговорила она. – Мне надо немедленно уйти. У меня важные дела.Священник положил ладонь на ее руку.– Ваша матушка, королева, спрашивает меня о вас.– Тогда помолитесь за то, чтобы ответить на ее вопросы, – парировала Хуана.– Боюсь, если я сообщу ей правду, это станет причиной ее страданий.– И что это за правда? – не слишком дружелюбно осведомилась она.– Если я сообщу, что вы не посещаете церковь так часто, как делали это в Испании, если я сообщу, что вы не ходите на исповедь…– Я делаю все это так же часто, как мой муж.– Но это не послужит вам извинением перед Господом и вашей матерью.Хуана сжала пальцы так, что костяшки побелели; безумные огоньки зажглись в ее глазах. Он смеет задерживать ее против воли, он смеет мешать ей! А что, если Филипп узнает это известие от других, прежде чем она успеет поделиться с ним?Она резко оттолкнула руку священника, удерживающую ее.– Идите своей дорогой, – гневно крикнула она, – и дайте мне идти моею!– Ваше Высочество, умоляю, не общайтесь с французскими священниками, окружающими вас здесь. Их воззрения неприемлемы для нас.– Я предпочитаю их, – резко ответила Хуана.– Если вы не станете слушать меня, если не откажетесь от вашего образа жизни, у меня не будет иного выбора, кроме как написать вашей матери и сообщить, что у вас отсутствует истинное благочестие.Хуана процедила сквозь зубы:– Ну так пишите и сообщайте! Делайте, что вам угодно, вы, назойливый старый дурак! Я больше не принадлежу Испании. Я принадлежу Фландрии и Филиппу!Она дико расхохоталась и выбежала прочь из комнаты.Слуги, наблюдавшие за ней, лишь переглянулись и пожали плечами. При фламандском дворе существовало не слишком много церемоний, однако еще никто не вел себя так, как Хуана. Она больше чем дикая, говорили они, она странная.Хуана нашла Филиппа в его покоях. Он развалился на ложе, его красивое лицо раскраснелось. На пуфике рядом с ним сидела какая-то женщина с золотистыми волосами и обнимала его ноги. Еще одна женщина с роскошными соломенными волосами обмахивала его веером. Кто-то наигрывал на лютне, а вокруг танцевали парочки.Подобную картину Хуана неоднократно наблюдала и прежде. Будь ее воля, она схватила бы одну из этих девок за роскошные локоны и избила бы до потери сознания. Но она сосредоточится на другом. Ей надо успокоиться. Пусть они гордо потряхивают своими роскошными кудрями, ниспадающими на их пышные обнаженные груди, сейчас наступил именно тот момент, когда она может предложить Филиппу нечто большее. Поэтому она должна вести себя крайне предусмотрительно и спокойно, чтобы не наделать глупостей.Она остановилась на пороге апартаментов. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Пары продолжали танцевать, а женщины – ласкать Филиппа.Тогда Хуана пронзительно крикнула во всю мощь своего голоса:– Я требую тишины!Она достигла желаемого эффекта, в покоях воцарилась полная тишина. И прежде чем Филипп смог приказать присутствующим продолжать их занятия, Хуана объявила:– У меня очень важное известие из Испании!Филипп неожиданно, без предупреждения поднялся. Женщина, сидевшая на пуфике, покачнулась и упала на пол. Хуане, наблюдавшей эту сцену, захотелось торжествующе рассмеяться, но она сумела взять себя в руки.Она помахала письмом от матери, и при виде его в глазах Филиппа вспыхнул интерес.– Оставьте меня наедине с женой, – приказал он. Хуана отошла в сторону, наблюдая за тем, как все выходят.Она даже не взглянула на обеих женщин. Она решила не терять контроля над своими чувствами и заполучить Филиппа.– Ну, какие новости? Что еще за известие? – требовательным тоном осведомился он.Хуана улыбнулась ему со всей любовью, которую к нему испытывала, зная, что сообщит ему то известие, которое тот страстно желал услышать.– Ребенок родился мертвым, – проговорила она.В течение нескольких секунд Филипп молчал. Она наблюдала за тем, как улыбка медленно озаряет его лицо. Затем он ударил себя кулаками по бедрам. Потом поднес к ее щеке большой и указательный пальцы и ущипнул с такой силой, что ей захотелось закричать от радости. Ее уже не волновало, причиняет ли он ей боль или ласкается. Довольно и того, что сейчас его руки касаются ее тела.– Покажи письмо, – грубо приказал Филипп и выхватил его.Она смотрела, как он читает. Все было именно так, как ей хотелось.Затем он опустил руки и захохотал.– Ты доволен, Филипп? – спросила она, словно напоминая ему о каком-то его долге.– О да, любовь моя! Я доволен. А ты?– Я всегда радуюсь, когда радуешься ты.– Знаю, это правда. Ну, Хуана, ты понимаешь, что это значит?– Что моя сестра Изабелла теперь наследница Испании.– Твоя сестра Изабелла! Они не позволят, чтобы ими управляла женщина, это я тебе говорю.– Но у моих родителей больше нет сыновей. А Изабелла – старшая.– Мне надо бы как следует поколотить тебя, что ты не родилась первой, Хуана, – произнес он, а она дико рассмеялась.Эта мысль ей не понравилась. Ей требовалось лишь одно – его не разделенное более ни с кем внимание. Вместо того он продолжил:– Я докажу тебе, какой я снисходительный муж. Мы с тобой будем принцем и принцессой Кастилии. И когда твоей матери не станет, Кастилия окажется нашей.– Филипп, конечно, должно быть так, как ты говоришь. Однако они напомнят мне, что я – не старшая дочь.– Думаешь, они захотят, чтобы Испанией управлял король Португалии? Они никогда не допустят этого.– Не захотят! – вскричала она. И подумала – будут ли они также наследниками Максимилиана? Однако она не высказала свою мысль вслух. Ведь Филипп был так ею доволен!Он обнял ее и закружил в танце. Она страстно прижималась к нему.– Ты останешься хоть немножко со мной наедине? – умоляющим тоном спросила она.Он наклонил голову набок, разглядывая ее.– Ну, пожалуйста, Филипп! Пожалуйста, Филипп! Филипп! – умоляла она. – Мы вдвоем… наедине…Он медленно опустил голову и повел ее к ложу. Вожделение Хуаны по-прежнему было так сильно, что могло зажечь его.На сей раз он не собирался оставаться с ней долго, и вскоре позвал к себе своих друзей и подружек. Он приказал Хуане встать рядом с ним.– Друзья мои, – произнес он, – среди вас находятся иностранцы, очень важные иностранцы. Каждый из вас должен выйти вперед и засвидетельствовать свое почтение принцу и принцессе Кастилии.Они частенько играли в подобные игры. Каждый из присутствующих подходил к ним и с низким поклоном целовал руку сначала Филиппу, а потом Хуане.Хуана была беспредельно счастлива. Вдруг она необычайно отчетливо вспомнила покой своей матери в Мадриде, и подумала, что сказали бы родители и сестры, увидев сейчас ее и Филиппа – умного красивого Филиппа и его жену, которые сами, без всякого на то согласия сделали себя наследниками Кастилии.Ей стало так весело, что она разразилась смехом. Сдержанность последних часов очень сильно подействовала на нее, и теперь она никак не могла остановить свой смех.Филипп холодно воззрился на жену. Он вспомнил о ее безумной, безудержной страсти и бесконечном вожделении к нему – и вздрогнул.Впервые ему пришла в голову мысль: «Я знаю, почему она такая странная. Она сумасшедшая». КОРОЛЕВА ПОРТУГАЛИИ Фердинанд и Изабелла с тревогой прочитали письмо, полученное от брата Матьенсо. Это были и в самом деле неприятные известия. И не только потому, что Хуана вела себя во Фландрии весьма неблагочестиво – она еще осмелилась вместе со своим мужем присвоить титул наследников Кастилии.– Мне хотелось, чтобы она никогда не покидала меня, – с горечью проговорила Изабелла. – Ее нельзя отсылать от меня. Она не в себе.Фердинанд мрачно кивнул. Теперь он размышлял о том, а не лучше было бы послать во Фландрию Марию. Правда, она безропотная, но по крайней мере не вела бы себя так развязно, как Хуана.– Временами, – продолжала Изабелла, – я спрашиваю себя: «Какой следующий удар меня постигнет? Мой сын…»Фердинанд положил ей на плечо руку.– Дорогая, – нежно произнес он, – тебе надо побороть печаль. Конечно, союз с Габсбургами имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Здесь Маргарита… наша невестка, которой не удалось подарить нам наследника. А теперь, похоже, что Филипп нам больше враг, нежели друг.– Ты написал Максимилиану, что возмущен скверным поступком его сына и нашей дочери?– Да.– Но, – поспешно добавила Изабелла, – я не виню Хуану. Ее вынудили совершить это. О, мое бедное дитя, мне надо было молить Бога, чтобы она всегда была со мной!– Филипп – необузданный и тщеславный молодой человек. Мы не должны воспринимать его всерьез. Не бойся. Все это не так страшно, как тебе кажется. Ты обеспокоена и расстроена, что одна из наших дочерей забывает о своем долге по отношению к нам. Поступая таким образом, она хочет причинить нам боль. Хуана всегда была полусумасшедшей. Не стоит обращать особого внимания на то, что она делает. Все можно решить очень просто.– И как же?– Послать за Изабеллой и Эммануилом. Надо объявить их нашими наследниками по всей Испании. И тогда не будет иметь никакого значения, как себя называют сын Максимилиана и наша дочь. Изабелла – старшая дочь и она истинная наследница Кастилии. А ее сыновья унаследуют наши короны.– Как ты мудр, Фердинанд. Ты совершенно прав. Это единственный путь, по которому нам надо следовать. К моему стыду, я способна лишь печалиться о состоянии здоровья одной из моих дочерей. Как это глупо с моей стороны.Фердинанд широко улыбнулся. Ему было очень приятно, что Изабелла признает его превосходство.– Положись во всех подобных делах на меня, Изабелла. Увидишь, что я знаю, как справиться с нашими идущими по ложному пути детьми.– Разреши мне не сильно гневаться на нашу Хуану.– Мне хотелось бы прибрать ее к рукам… – начал Фердинанд.– Нет, Фердинанд, нет! Не забывай, что она безумна. Фердинанд кинул на жену проницательный взгляд.– Иногда она напоминает мне твою матушку, – медленно проговорил он.Наконец эти слова были произнесены, и Изабелла почувствовала, будто ее ударили. Глупо вести себя трусливо и малодушно. Ведь эта мысль для нее не нова. Однако высказанная вслух, она становилась более весомой, и королева пришла в ужас. Теперь это были уже не фантазии или страхи – все происходящее имело реальные корни.Фердинанд посмотрел на опущенную голову жены, успокаивающе похлопал ее по плечу и удалился.Изабелла обрадовалась, оставшись одна.– Что с ней будет, что станется с моим несчастным ребенком? – еле слышно прошептала она.В эти мгновения она понимала, что именно безумие Хуаны – величайшая трагедия ее жизни. Даже сейчас, остро ощущая печаль утраты, она понимала, что удар, обрушившийся на нее со смертью любимого сына, вполне сравним с тем, что она испытывала, понимая, насколько больна дочь.По пути к себе Фердинанд встретил гонца с письмами. Он увидел, что это послания от Максимилиана, и обрадовался возможности прочесть первым, прежде чем их доставят Изабелле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29