А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вы не должны… Он приподнял ее голову, чтобы заглянуть в глаза.
– Но вы не можете держать меня на расстоянии вечно, моя красавица. Я хочу вас. Вы придете ко мне?
Прямая атака смутила Софию.
– Не понимаю, что вы имеете в виду… – смущенно пробормотала она, но он прервал:
– Я честен с вами. Помните, моя милая, я не жульничаю ни в любви, ни в картах.
У нее от изумления приоткрылся ротик, и маркиз тут же закрыл его горячим поцелуем. София наполовину от волнения, наполовину из кокетства хихикнула. У нее в глазах заплясали чертики.
– Я думаю, мы поняли друг друга, – сказал он. – Послушайте меня теперь внимательно. Значит, вы узнали о вчерашнем происшествии? Так вот, вследствие этого я должен покинуть страну на некоторое время.
Она тут же вскрикнула с отчаянием:
– Уехать из страны? Нет, милорд!
– Я не оставлю вас, моя красавица, обещаю. Я хочу взять вас с собой в Париж. Поедете?
Она еще больше порозовела и восторженно выдохнула:
– Париж! О, Вайдел! Париж!
Для нее это означало праздник, нарядные туалеты, украшения, все радости жизни. Он без труда прочитал ее мысли.
– Я богат, и вы получите все те красивые вещи, которые составят достойную оправу вашей красоте. Я сниму для вас апартаменты в шикарном отеле, и вы будете там хозяйкой для моих друзей. В Париже это возможно. Там относятся с пониманием к подобным ситуациям. Знаю десятки примеров. Так вы едете со мной?
Ее природный практичный ум подсказывал, что нельзя соглашаться сразу. Она сделала вид, что колеблется, но воображение уже живо рисовало заманчивые картины Парижа. Честолюбивые мечты были забыты. Узы брака не играли сейчас большой роли. Если Вайдел говорит, что в Париже условности не имеют такого значения…
– Я должна подумать. Вы застали меня врасплох, милорд.
– Времени нет. Если Кворлз умрет, мне нельзя оставаться в Англии. Дайте мне ответ немедленно или поцелуйте на прощанье.
Она лихорадочно думала, как не упустить его.
– Нет, нет! Вы не будете так жестоки со мной. – Чувствуя, что он ускользает, она даже всхлипнула.
Это его не растрогало, но он пожирал ее глазами.
– Я должен. Поедем! Вы колеблетесь, потому что боитесь меня?
Она вдруг отстранилась и прижала руку к груди.
– Да, я боюсь, а вы меня принуждаете, вы жестоки…
– Вам нечего бояться – я обожаю вас. Вы едете?
– Если… если я скажу – нет?
– Тогда поцелуемся на прощанье.
– О, нет, нет! Я не могу вас так отпустить! Я… О, если вы говорите, что это возможно, я поеду с вами!
К ее удивлению, он не выразил бурной радости, только деловито сказал:
– Это случится очень скоро. Я пришлю вам записку.
– Как скоро?
– Завтра… или в пятницу. Пока не знаю. Ничего не берите с собой. Кроме того, что наденете на себя.
У нее вырвался нервный смешок.
– Тайное бегство! Но каким образом я смогу сбежать?
– Я все устрою, не волнуйтесь.
– Но как? Где мы встретимся?
– Я дам вам знать. Но никому ни слова об этом, а когда получите от меня письмо, следуйте точно всем моим указаниям.
– Хорошо, – пообещала она, совершенно забывая на время о своих корыстных планах. Голова у нее шла кругом.
Когда София вернулась в ложу, шло пятое действие. Раскрасневшись от волнения, она ответила дерзким взглядом на вопросительный взгляд сестры. Пусть Мэри дуется, ей никогда не понять, что испытывает сейчас София. Что-что, но уж блестящее будущее сестре не грозит. Все, что ей осталось – поймать в мужья кузена Джошуа. София была как во сне, уже рисуя в мечтах упоительные картины.
– Ба! Да это Вайдел! – воскликнул лорд Чолмондли.
Мистер Фокс, с которым лорд играл в пикет, томно протянул:
– А почему бы и нет?
– Ну и хладнокровный дьявол! Мистер Фокс вяло помахал рукой маркизу. Вайдел остановился на пороге карточного зала, с вызовом оглядывая присутствующих. Наступила мгновенная тишина, все головы повернулись к нему. Какой-то пьяный господин, сидевший у окна, нарушил тишину:
– Эй, маркиз, ставлю пятьсот фунтов, вы потратили на поездку не менее четырех часов!
– Вы проиграли.
Вайдел заметил призывные жесты мистера Фокса и стал пробираться с его столу.
Все снова зашумели, многие с завистью и недобро посматривали на высокую фигуру маркиза. Но он, казалось, ничего не замечал, сохраняя невозмутимый вид.
Чолмондли положил карты на стол.
– Это правда? – спросил он требовательно. – Ты и в самом деле доехал за четыре часа? Маркиз улыбнулся:
– Я добрался за три часа сорок четыре минуты, мой милый.
– Но ты был пьян в стельку! Это невозможно!
– Спроси судей. Я же говорил, что еще лучше езжу в пьяном виде. – Он посмотрел на соседний стол и, повысив голос, громко спросил; – Партию в пикет, мистер Комин?
Мистер Комин быстро повернул голову к маркизу, на его лице мелькнуло удивленное выражение. Он поклонился:
– Сочту за честь, милорд. Вайдел подошел к столу и подождал, пока лакей принесет свежую колоду карт и стул.
– Тащите карту, мистер Комин.
Комин повиновался, ему выпало сдавать.
– Обычные ставки? – нарочито медленно спросил маркиз.
Комин спокойно встретил его взгляд:
– Как вам будет угодно, милорд. Маркиз внезапно рассмеялся и вдруг обыкновенным голосом сказал:
– Мы будем играть на интерес, Комин. Комин замер посреди сдачи.
– Не могу себе вообразить, что это хоть немного позабавит вас, милорд.
– Вы правы, нисколько, – ухмыльнулся маркиз.
– Меня тоже, милорд.
– Я никогда не играю по-крупному с родственниками.
Мистер Комин чуть не подскочил от изумления.
– Как вы сказали, сэр?
– Так вы согласны? Ответьте же, сэр! Комин положил на стол колоду.
– Должен ли я думать, что вы одобряете мое сватовство, сэр?
– Вы чертовски любите уточнять, не так ли? – заметил Вайдел. – Просто я знаю, что, если Джулиане взбрело в голову вас заполучить, она вас получит. Выкиньте из головы, что я имею к этому отношение. Меня это не касается.
– Я думаю, милорд, что вы выбрали меня сегодня из всех присутствующих не для того, чтобы сыграть со мной в пикет.
– Почему бы и не сыграть. Но раздевать в карты родственников я не люблю, и им не позволяю того же. Поэтому ставка будет десять шиллингов вместо ста фунтов.
– Согласен, но вряд ли это вас удовлетворит, – сказал мистер Комин. Маркиз подмигнул:
– Я сегодня вечером почти трезв. Комин закончил сдавать и медленно произнес:
– Не хочу показаться невежливым, сэр, но ваш характер таков, что я не сел бы с вами играть, если бы вы были пьяны.
– Это было бы с вашей стороны очень благоразумно. – Маркиз сбросил карту. – Думаете, я мог бы продырявить и вас?
– О, что вы, милорд. Вы же не позволите себе такого по отношению к будущему родственнику.
Вайдел рассмеялся:
– Ей-богу, я считаю, вам надо лететь в Париж и похитить Джулиану. Вы прекрасно подойдете нашей семье. Если хотите, мой совет – получше познакомьтесь с моим отцом. У меня
небезосновательное предчувствие, что ваше сватовство придется ему по душе. Шестерка, квинт, три туза. Шестерка играет.
Мистер Комин неторопливо вытащил из колоды шесть карт.
– Принимая во внимание, сэр, несчастливые обстоятельства, при которых состоялось мое знакомство с герцогом, если это можно назвать знакомством, считаю, что наши дальнейшие встречи были бы ему неприятны.
– Вы совсем не знаете моего отца. Остаток партии маркиз сыграл молча и, уже когда карты собирали снова в колоду, сказал:
– Мне стало известно от моего дяди, что вы меня поддержали вчера вечером. Я вам признателен. Но почему вы поступили так? Что взяло верх? Благоразумие, хитрость? Ведь не из любви же ко мне! Я вам не нравлюсь, верно?
Легкая улыбка пробилась сквозь маску серьезности мистера Комина.
– Напротив, милорд, вы мне были отвратительны, просто у меня врожденная страсть к справедливости.
– Я так и думал. Но сегодня, когда вы убедились, что со мной можно договориться, приберегите ваш приговор.
– Вы правы, – задумчиво произнес мистер Комин, – признаюсь, мне иногда кажется, что ваше поведение рассчитано на то, чтобы вызывать у окружающих чувство враждебности и злобы.
– Увы! Но давайте еще раз попытаемся обобщить. Сэр, вы были достаточно добры, чтобы замолвить слово в мою защиту вчера. Я ваш должник, поскольку есть основания считать, что
мой уважаемый отец вам поверил. В другое время я бы замолвил за вас словечко перед отцом, но в данный момент в силу известных обстоятельств мое слово не будет иметь большого веса. Раз я не могу отблагодарить вас таким образом, хочу дать один совет: женитесь на кузине тайком. Иначе вам ее не получить. Мистер Комин сморщил лоб.
– Да, мне уже дали понять. Скажите, почему леди Фанни считает меня столь неподходящим женихом? Не могу особенно похвастать знатностью своего происхождения, но оно отнюдь не постыдно. Состояние вполне приличное, и я наследник баронского титула…
– Вы можете быть наследником дюжины баронетов, но это не выдерживает сравнения с наследником герцогского титула.
Мистер Комин вопросительно посмотрел на маркиза.
– Сравнения со мной, – пояснил маркиз. – Я прекрасно знаю свою тетку. Она мечтает только о высокородном зяте, и она дьявольски упрямая дама.
– Но, сэр, уговаривать мисс Марлинг на тайный брак! Это попахивает бесчестием.
– Ее не надо будет уговаривать, – сказал маркиз грубо. – К тому же у нее нет состояния, так что вас никто не заподозрит в охоте за приданым. Вы можете поступать как угодно… Таков мой совет.
– Благодарю вас, но все тайное и незаконное претит моему характеру, особенно в таком деликатном деле.
– Значит, вам не суждено стать моим родственником, – заключил маркиз.
Глава 6
Хотя маркиз Вайдел и был готов к тому, что встреча с герцогом будет для него неприятна, но вышло даже хуже, чем он предполагал. Когда лакей ввел его в кабинет, где герцог писал что-то за письменным столом, и громко объявил о его приходе, тот даже не поднял головы, продолжая писать и не обращая на вошедшего ни малейшего внимания.
Постояв немного у порога, маркиз прошел к камину и, не садясь, протянул одну ногу к огню. Со стороны можно было подумать, что он любуется безукоризненно начищенным, сверкающим сапогом. Волнение выдал жест —потрогав аккуратно застегнутый галстук, маркиз покрутил шеей, будто хотел освободиться от тугого узла.
На сей раз маркиз Вайдел был одет с необычной тщательностью, возможно, из уважения к консервативным взглядам отца, хотя и не изменил привычке одеваться по утрам в костюм для верховой езды. Безупречного покроя коричневые бриджи, щегольской сюртук из превосходного голубого сукна с серебряными пуговицами – этот наряд был, пожалуй, слишком строг, но очень шел высокой фигуре маркиза. Концы тщательно повязанного шарфа заправлены в золотые петли. Черные непокорные волосы аккуратно стянуты в пучок тонкой лентой. Украшений на нем не было, кроме массивного золотого перстня с печаткой. Никакой пудры и мушек в угоду модному макароническому стилю.
Герцог закончил писать и стал перечитывать написанное с раздражающей неторопливостью, все еще как будто не замечая сына. Вайдел почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, и стиснул зубы.
Сделав небольшие поправки в письме, герцог сложил лист и, обмакнув перо в чернильницу, начал писать адрес. Наконец, не поворачивая головы, произнес:
– Вы можете сесть, Вайдел.
– Благодарю, ваша светлость, я постою, – кротко ответил маркиз.
Герцог отложил в сторону письмо, на которое осталось только поставить печать, и повернул кресло так, чтобы видеть сына. Вайделу захотелось, наверное уже в сотый раз в своей жизни, прочитать мысли герцога по его лицу, хотя он знал, что это невозможно.
Слегка презрительный взгляд герцога скользнул снизу вверх – от начищенных сапог маркиза до его волос.
– Очевидно, я должен быть благодарен за честь, которую вы мне оказали вашим визитом, – негромко произнес он.
Маркиз промолчал. После длительной паузы герцог продолжил:
– Ваше пребывание в Англии становится, мягко говоря, бурным, Вайдел. И, мне кажется, я вполне переживу ваше отсутствие.
– Значит, Кворлз мертв? – не выдержал маркиз.
Брови герцога изобразили вежливое удивление.
– Неужели вы даже не удосужились узнать?
– Нет, сэр.
– Я завидую вашей беспечности, – заметил Эивон. – Насколько мне известно, джентльмен
еще жив. Будет ли он пребывать и дальше в таком состоянии, неизвестно, но не это меня сейчас волнует. Впрочем, и для вас это тоже уже не имеет значения. Помните, я предупреждал еще три месяца назад, что, если вы убьете кого-нибудь еще, вам придется понести наказание. Не надо напоминать, что к моим предупреждениям следует относиться серьезно.
– Конечно, сэр. Что ж, мне придется ответить перед судом.
– Ничего подобного, – холодно ответил герцог, – я все еще имею достаточный вес в определенных кругах. Но на какое-то время вашей резиденцией должен стать континент. Возможно, если была затронута ваша честь, на дело посмотрят с сочувствием. Надеюсь, во время дуэли были соблюдены все правила. Только в этом случае, пусть она произошла даже в каком-нибудь притоне, ее забудут.
Маркиз вспыхнул:
– Минутку, сэр. Где бы ни происходили мои дуэли, в Барн-Элмсе или кабаке – всюду честь для меня была превыше всего.
– Приношу мои извинения. – Герцог слегка склонил голову. – Вы не должны забывать о моих преклонных годах, в силу которых мне трудно иногда объективно оценить поведение современных молодых людей. В дни моей молодости, даже будучи навеселе, мы не стрелялись в игорных домах…
– Произошла ошибка, сэр, и я выражаю сожаление.
Герцог с саркастической улыбкой произнес:
– Меня не интересуют ваши чувства, Вайдел. Но то обстоятельство, что вы своим дерзким поведением заставляете волноваться вашу мать, затрагивает меня несомненно. Этого я вам не прощаю. Вы покинете Англию. И немедленно.
Вайдел был очень бледен, у него подергивался уголок рта.
– Я останусь и понесу наказание. Герцог поднял к глазам монокль и посмотрел сквозь его стеклышко на сына.
– Вы покинете Англию не затем, чтобы спасти свою шею, и не потому, что я так хочу. Вы уедете, чтобы избавить свою мать от дальнейшего беспокойства за вашу судьбу. Надеюсь, я понятно выразился?
Вайдел нетерпеливо прошагал к окну и обратно, потом дерзко взглянул на отца:
– Вполне. А если я не поеду, что тогда?
– Не хотелось бы прибегать к этому без необходимости, но предупреждаю – вы будете отправлены против вашей воли.
У маркиза вырвался короткий смешок.
– Ей-богу, я верю, что вы так и сделаете! Хорошо, я поеду.
– Вам следует сейчас же зайти попрощаться с матерью, – посоветовал герцог, – потому что еще сегодня вечером вы доберетесь до побережья.
– Как скажете, сэр, – равнодушно ответил Вайдел. Он взял со стола перчатки и шляпу. – Вы хотите еще что-нибудь сказать мне, сэр?
– Совсем немного. Ваше самообладание меня восхищает, мысленно я аплодирую вам.
– Я считал, что именно его отсутствие задевает ваше самолюбие, милорд. Но до вас, разумеется, мне далеко.
Эйвон улыбнулся:
– Не надо считать меня безмозглым, мой мальчик. Я прекрасно знал, что вы захотите бросить мне в лицо упрек в моем небезупречном прошлом.
– Признаюсь, сэр, я нахожу вашу нотацию немного смешной.
– Забавно, не правда ли? Я вполне разделяю ваши чувства. Но я никогда не хотел, чтобы мой сын выбрал ту дорогу, по которой шел я. Согласитесь, мой богатый жизненный опыт известного волокиты дает мне право судить. – Герцог встал и подошел к камину. – Теперь о более насущных проблемах. Вы можете брать деньги в банке у Фоли в Париже, разумеется.
– Благодарю вас, сэр. У меня достаточно денег для моих нужд, – ответил маркиз сдержанно.
– Поздравляю. Вы первый из Алайстеров, когда-либо произносивший такие слова. Вы найдете свою мать наверху.
– Тогда я покидаю вас, сэр. Примите мои извинения за те неудобства, что я причинил вам. – Вайдел резко повернулся на каблуках, и, когда уже взялся за дверную ручку, герцог Эйвон вдруг сказал:
– Кстати, Вайдел, мой рекорд устоял?
– Ваш рекорд, сэр? – обернувшись, недоуменно нахмурился сын.
– Три часа сорок семь минут, – пояснил его светлость спокойно.
Вайдел невольно рассмеялся.
– Нет, сэр, ваш рекорд побит.
– Могу я узнать новый?
– Три часа сорок четыре минуты. Но двуколка была специальной конструкции.
– Моя тоже. Я рад, что вы улучшили мое время. Если бы я был лет на двадцать моложе…
– Умоляю вас не предпринимать таких шагов, сэр, – быстро сказал Вайдел. Он колебался, лицо его теряло жесткое и злое выражение, взгляд смягчился.
Оставив ручку двери, он снова подошел к герцогу.
– Простите меня, сэр. – Он взял худую руку отца в свою и поднес ее к губам. – Adieu, mon реrе.
– Лучше скажем, au revoir, – ответил герцог Эйвон. – Не благословляю вас, поскольку это не принесет вам ни малейшей пользы.
Достигнув наконец взаимопонимания, отец с сыном расстались.
Свидание с матерью длилось гораздо дольше и проходило еще тяжелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33