— Ни разу не заставил меня сделать что-либо против моей воли. Даже когда он похитил меня на бульваре в Торки, я была счастлива, потому что не знала, увижу ли его еще когда-нибудь. Я и не мечтала, что он за мной вернется. Думала… — Она осеклась, и Бэрримор договорил за нее:
— Вы думали, что придется терпеть меня на протяжении всего пути в Лондон. А может быть, и после.
— Нет, нет, это не совсем так. Просто мне не хотелось ехать в Лондон, милорд.
В карете было темно, Бэрримор не зажигал лампы, а лунный свет лишь изредка пробивался сквозь тучи. Однако Аннели чувствовала, что маркиз смотрит на нее. Смотрит с укором. Именно этого тяжелого взгляда она больше всего боялась, когда ей предстояло ехать в Лондон с Бэрримором.
— Вы его любите?
Вопрос застал Аннели врасплох, и все же она не задумываясь ответила:
— Да, всем сердцем.
— Всем сердцем, — тихо повторил он. — Мне даже трудно такое себе представить, мисс Фэрчайлд. Не преувеличиваете ли вы? — Он долго молчал, прежде чем задать еще один вопрос:
— И это чувство взаимно? Он тоже признался вам в любви?
— Он… сказал, что я ему небезразлична.
— Небезразлична? Это звучит по меньшей мере странно, если учесть, что этот человек всю свою сознательную жизнь скитался и плавал по морям. Думаете, он согласится веста оседлый образ жизни и выращивать овец?
Аннели стиснула руки.
— Он не говорил о своих планах на будущее.
— И о прошлом ничего не может вразумительного сказать. Хотя жизнь, которую он вел, невозможно забыть, даже после удара по голове. О нем ходят легенды.
— Да, но память постепенно возвращается к нему.
— Думаете, он был до конца искренен с вами? Обвинения в пиратстве и контрабанде не просто так с неба свалились, вы должны это понимать. Он Согласился работать на министерство иностранных дел ради того лишь, чтобы избежать британского суда.
На этом разговор закончился, и остаток пути они провели в молчании. Аннели была в полном изнеможении, глаза опухли от слез, и когда осталось всего несколько миль до Грэйвсенда, она уснула под мерный стук колес.
Проснулась Аннели, когда они уже въехали в город. Карета теперь двигалась медленнее. Посмотрев в окошко, Аннели увидела огни зданий, тянувшихся вдоль побережья, и фонари на судах маленькой торговой флотилии, бросивших якорь в портовом городе Грэйвсенде.
— Вы сказали, что у него здесь назначена встреча. Не знаете ли, где именно?
— В таверне, — ответила Аннели, протирая глаза. — Кажется, она называется «Рога быка».
Смех Бэрримора заставил ее повернуться к нему.
— Извините за неуместную шутку, мисс Фэрчайлд, но шпиона из вас не получилось бы. За два часа вы рассказали буквально все о местонахождении человека, о его намерениях и планах. Вы уверены, что я не отправлюсь прямо сейчас в ближайший гарнизон и не попрошу отправить сотню солдат, чтобы они окружили таверну и арестовали Олторпа или же схватили его на борту «Интрепида»?
Сердце Аннели замерло, и она попыталась разглядеть в темноте Бэрримора. Они уехали из Карлтон-Хауса слишком поспешно, и, видимо, он не успел взять шляпу и перчатки. Волосы его растрепались, галстук съехал набок, жилет был расстегнут внизу.
Аннели вспомнила о секретаре регента. Он извинился, что не узнал «лорда Бэрримора» в маскарадном костюме, хотя это был Эмори, одетый эльфом, а настоящий лорд Бэрримор явился на бал безукоризненно одетый.
Еще один образ появился в памяти: кто-то сидел в библиотеке у камина. Но Аннели видела только его руку с бокалом бренди. Рукав был черным, манжета белой.
— Вы заходили в библиотеку этим вечером вместе с лордом Уэстфордом? — спросила она.
— Да, заходил.
— Но ваше имя не было помечено галочкой у секретаря при входе.
— Через главный вход идти утомительно, а принц бывает агрессивен к тем, кто предпочитает не участвовать в его маленьких мероприятиях. Ваш мистер Олторп появился в зеленых лосинах и в гриме, в то время как я лучше бы загнал себе иглы под ногти. Более того, я возвратился из путешествия, которое совершил по глупой указке. Я проехал полстраны: выяснял, насколько достоверны слухи о прибытии известного вам джентльмена на наши берега. Последние два дня я провел в одной карете с его словоохотливой невесткой. Я бы с радостью не пошел на бал, не было особой нужды беседовать с Уэстфордом и сообщать ему, что наш бывший шпион действительно высадился в Торбее, но почему-то остался на свободе.
— Наш… шпион?
— Дорогая Аннели, откуда вам было знать, что я проработал с Уэстфордом последние пять лет и помогал ему расшифровывать информацию, приходящую ежедневно от шпионов со всех концов Европы? К несчастью, должен вам сообщить, что я знаю об Эмори Олторпе гораздо больше, чем вы могли бы когда-нибудь узнать. Знаю о его прошлом, знаю его семью, знаю о том, что его избивал отец, и также мне известно имя первой девушки, которая повела его на сеновал. Я знаю, что у него есть психически нездоровый брат. И поверьте мне, после двух часов с той ужасной женщиной я могу понять, почему он решил оставить все это и убежать из дома. Я также знаю, как и когда его приняли в армию. Он был у нас самым ценным источником информации на континенте, пока круто не изменил к нам свое отношение. Половина шифрованных депеш, которые он получал, была написана мною и уже потом подписана Уэстфордом.
Аннели не в силах была пошевелиться — Я не совсем понимаю, что вы говорите.
— Я говорю, — он наклонился вперед, и кожаное сиденье скрипнуло, — если и есть в небольшой группе Уэстфорда предатель, его надо разоблачить. Главное, чтобы Олторп имел доказательства, которые как можно быстрее следует доставить в Лондон Его голос, холодный и низкий, обволакивал Аннели, словно туманом. Аннели зазнобило. Бэрримор работал с Уэстфордом. Он знал о роли Эмори в войне. Он посылал депеши…
Перехватывал ли он их? Скрывал ли? Переписывал ли приказы, о которых Уэстфорд понятия не имел?
Она сжала кулаки на коленках и отвернулась к окну. Что же она натворила? Она привела Бэрримора прямо к Эмори Олторпу. Но на чьей стороне Бэрримор? Быть может, он и есть предатель и приехал сюда, чтобы украсть у Эмори доказательства своей виновности и уничтожить их?
Почему она не заподозрила его с самого начала? Он всегда был холодным и неприступным, а сегодня вдруг стал разговорчивым, добрым…
Аннели с трудом подавила стон. Надо что-то предпринять, предупредить Эмори. Но как? Ведь она даже не знала, удалось ли ему бежать из Карлтон-Хауса, отправился ли он сразу в Грэйвсенд и добрался ли туда, чтобы встретиться с Шеймасом Тернбуллом.
Бэрримор постучал в стену кареты, отодвинул подвижную панель и приказал кучеру найти «Рога быка».
Она нащупала на сиденье металлический предмет, который взяла со стола регента. Это был нож для вскрытия конвертов. Она спрятала его в складки своего платья, а потом сунула за сиденье. Лезвие было длинным и очень острым. Она не знала, сможет ли вонзить его в живую плоть, но ей стало легче при мысли, что она не так беззащитна, как это представлял себе Бэрримор.
Все виллы и дома на побережье были теперь для Аннели на одно лицо. Так же как таверны. Пахло рыбой и соленой водой, везде валялись отходы. Пара бродячих собак, терзающая кость у таверны, убежала со своим трофеем, когда дверца кареты открылась и из нее появился Бэрримор.
Окружающее явно не произвело на него никакого впечатления. Кучер долго искал нужную таверну. Вокруг было многолюдно, горели фонари. Но сама таверна оставалась темной и тихой, ставни и дверь были наглухо закрыты. Кучеру даже стало не по себе; на всякий случай он вытащил из-под сиденья ружье и положил на колени.
— Подождите здесь, — бросил маркиз, закрывая дверцу кареты.
— Эмори может не поверить, что вы пришли помочь. — сказала Аннели, стараясь унять дрожь в голосе. — Если же его там нет, боюсь, как бы мистер Тернбулл не пристрелил вас.
Бэрримор согласился с ней, правда, очень неохотно:
— Тогда идите рядом со мной, но, если я скажу вам бежать обратно к карете, вы побежите, поняли?
Аннели кивнула. Она заметила, как он потрогал выпуклость под пиджаком. Там был пистолет, который Бэрримор взял у кучера.
Подойдя к таверне, он дважды постучал в дверь.
Аннели стояла у него за спиной, поглаживая карман плаща, где был спрятан нож. Ночь выдалась настолько холодной, что изо рта шел пар. На стук Бэрримора никто не откликнулся; тогда он забарабанил с такой силой, что две дворняжки залились неистовым лаем, а из окна соседнего дома кто-то прикрикнул на собак и выругался в адрес барабанившего в дверь.
— У нас закрыто, — донесся наконец из-за двери хриплый голос. — У нас здесь больные лихорадкой. Утолите жажду где-нибудь в другом месте.
— Мне не надо утолять жажду, — сказал Бэрримор тихим голосом. — Я приехал из Лондона по делу особой важности.
— Говорю же вам, у нас закрыто. Приходите утром.
— Утром может быть слишком поздно. Человек, ради которого я приехал…
— Здесь его нет. Никого нет, только я и две шлюшки. Бэрримор подождал немного и прошептал:
— Мне нужен Эмори Олторп. Он здесь?
Наступило молчание. Потом тот же голос спросил:
— Кто вы и зачем он вам нужен?
— Мое имя вам ни о чем не скажет. Я… — Бэрримор вздрогнул, когда к его шее приставили дуло пистолета.
Аннели не успела опомниться, как ее потащили прочь от двери и зажали рот. Краем глаза она увидела, как третий мужчина забрался в карету и приставил пистолет ко лбу насмерть перепуганного кучера.
— Итак, кто вы такой? — обратился первый мужчина к Бэрримору.
— Мое имя вам ничего не даст, но должен предупредить вас, что имя молодой леди, с которой вы так непочтительно обращаетесь, — мисс Аннели Фэрчайлд. Она под моей защитой, и если хоть один волос упадет с ее головы, вы дорого за это заплатите.
Мужчина с пистолетом не успел ответить, поскольку в этот момент дверь таверны со скрежетом открылась.
Лорд Бэрримор посмотрел в глаза Тернбуллу. Ирландец, в свою очередь, остановил взгляд на Аннели, прежде чем приказал своему человеку ввести их внутрь. Третий мужчина легонько толкнул пистолетом кучера, и тот моментально исчез.
Аннели вслед за Бэрримором втолкнули в темное помещение и закрыли за ними дверь.
По приказу Шеймаса Тернбулла зажгли две лампы. Одну поднесли к лицу Аннели. И на лице, и на волосах у нее все еще оставались следы серебристой пудры; и ее блеск отражался в зеленых глазах девушки.
— Что вы, черт возьми, делаете здесь, мисс? Откуда узнали, куда следует ехать, и что за наглеца привезли с собой?
— Эмори здесь? — взволнованно спросила она. — Ему удалось убежать из Карлтон-Хауса?
— Удались, — донесся знакомый голос из глубины комнаты.
Аннели обернулась и увидела белое пятно в темном углу, мужчину в рубашке с длинными рукавами и в черных бриджах.
— Эмори! — Она метнулась мимо Бэрримора, пересекла комнату и бросилась в объятия Олторпа. Он, не раздумывая, покружил ее и крепко поцеловал в губы. Когда они оторвались друг от друга, она вздохнула и провела рукой по его щеке, израненной шипами терновника, через который он пробирался. На одной руке была повязка, сквозь которую сочилась кровь.
— Боже мой, — прошептала Аннели. — Ты в порядке?
— Обо мне не беспокойся. Как ты сюда попала? Как тебе удалось убежать от Бэрримора?
— Я не убегала от него, — сказала Аннели, разглядывая розовые пятна на его рубашке. — Он здесь. Он привез меня из Лондона.
— Привез? Тебя? — Эмори обернулся и увидел молчаливую фигуру в дверях. Он сразу узнал маркиза и напрягся. — Бэрримор?
Маркиз слегка поклонился.
— Олторп. Вы прямо-таки неуловимы.
— У него пистолет! — крикнула Аннели. — Под пальто! Слева!
Шеймас отреагировал немедленно, подтолкнул маркиза к стене, обыскал и вытащил у него из-за пояса пистолет.
— Это он, — сказала Аннели. — Он предатель. Он знает, что ты невиновен, и приехал, чтобы найти доказательства своей собственной вины и уничтожить их прежде, чем его разоблачат.
Бэрримор обомлел. Он даже не стал сопротивляться, когда Шеймас его обыскивал.
— Я? Господи Боже мой, Аннели! Вы думаете, что я?.. Вы думаете, я смог бы?.. — Он замолчал, буквально сраженный ее словами.
— Да, вы, можно сказать, сами признались мне в этом, сэр, когда рассказали, что вам все известно об Эмори, в частности о том, что он делал во Франции. — Она повернулась к Эмори. — Он признался, что работает на Уэстфорда и знает, что ты шпионил во Франции. Он видел депеши, которые ты посылал, отправлял тебе ответные и запросто мог фальсифицировать остальные!
— Да, я написал некоторые из них, — сказал Бэрримор. — Но не все. И не я один имел доступ к шифрам. В течение нескольких недель после того, как Бонапарт высадился на Антибах, каждый день приходило по двести — триста депеш. Пришлось нанять еще двенадцать сотрудников, чтобы расшифровывать их. Более того, я поверил вам и не обратился в ближайший гарнизон, не сдал вас властям.
Аннели немного поостыла.
— Значит, вы верите в невиновность Эмори?
— Я могу поверить, что его использовали в качестве пешки по обе стороны Ла-Манша. Но я не верю, что он полностью невиновен. Об этом свидетельствуют недавние события, когда он подверг вас огромному риску!
— Но я сама с ним пошла. Он меня не похищал.
— Возможно, что так, — тихо произнес маркиз. — Но ведь это он украл ваше сердце, не так ли? Он сущий дьявол.
Аннели смотрела на его красивое, но очень строгое, холодное лицо. Несмотря на то что маркиз Бэрримор умел скрывать свои чувства, в его голосе прозвучала горечь. Неужели он в самом деле от нее без ума, подумала Аннели, вспомнив слова Флоренс. Неужели бабушка была права?
— Вы сами недалеко ушли от дьявола, милорд, — парировала Аннели.
— Вы хоть и задели мою честь, но я принимаю ваши слова как комплимент.
— А это и есть комплимент.
Эмори фыркнул, напоминая, что они не одни в комнате.
— Итак, что будем делать? Попросим Шеймаса утопить его светлость в канаве или пусть поживет еще немного? И скажи ради Бога, что ты собиралась делать с этим?
Аннели проследила за его взглядом и обнаружила, что держит в руке ножичек для вскрытия писем. Она не заметила, как вытащила его из кармана, и теперь не знала, что с ним делать, когда на хмурых лицах мужчин появились кривые ухмылки.
Эмори осторожно взял у Аннели ножичек и обратился к Бэрримору:
— Если вы верите в мою невиновность, как говорите, сделайте так, чтобы мой корабль и моих людей отпустили.
— С какой стати, сэр? Чтобы вы снова пустились в бега?
— Нет, — тихо произнес Эмори. — Мне надоели бега. Я устал. Если бумаги все еще там, на борту «Интрепида», я докажу свою невиновность и помогу разоблачить настоящего предателя. Кроме того, мне не нравится то, что сейчас происходит в Торбее.
— В Торбее?
— Наполеона должны перевезти в Плимут, пересадить на борт «Нортумберлэнда» и отправить на Святую Елену. Разве не так?
Бэрримор прищурился.
— Вы хорошо осведомлены, хотя многие в этом сомневаются. Капитану «Беллерофонта» приказано отправиться в Плимут как можно скорее.
— Значит, им придется осуществить свой план до того, как корабль покинет Торбей.
— Какой план? Что вы имеете в виду? И кто это они?
— Они — это ваш настоящий предатель и участники заговора, намеревающиеся помочь Бонапарту бежать из ссылки до того, как приговор будет приведен в исполнение.
— Это исключено. Он охраняется днем и ночью. Он на борту корабля в центре британской гавани, окруженной дюжиной бригантин с пушками.
Эмори мрачно покачал головой.
— Я видел порт, корабли и все, что происходит вокруг «Беллерофонта», и могу сказать, сэр, что при желании поднимусь на борт, пройдусь по палубе, где находится Бони, и мы оба уйдем незамеченными.
— Вы заблуждаетесь.
— Не думаю. И чтобы доказать вам это, я поднимусь на борт «Интрепида».
— «Интрепид» находится под такой же сильной охраной.
Эмори вскинул бровь.
— Я намерен выйти на нем в открытое море до утреннего прилива.
Бэрримор остановил на нем холодный, оценивающий взгляд.
— Сделайте это, сэр, и я с радостью буду стоять на палубе рядом с вами.
— Сначала нужно попасть на борт, — проворчал Шеймас. — Не думаю, что это так же легко, как совершить прогулку вокруг порта.
Бэрримор и великан ирландец обменялись любопытными взглядами. Кивнув, Бэрримор начал развязывать шелковый галстук.
— Дайте мне более подходящую одежду, сэр, и я охотно предложу вам свою помощь независимо от того, что вы предпримете.
Эмори взглянул на Бэрримора и кивнул Шеймасу.
— Принеси что-нибудь из одежды. И верни ему пистолет: нас семеро, и нам нужно как можно больше оружия.
— Вы забыли обо мне, — тихо сказала Аннели. Все, кто был в комнате, воззрились на нее. Ее плащ соскользнул с плеч, и она осталась в тонком шелковом платье и легких туфельках. На лице все еще оставался грим, а в волосах пестрели блестки. Странно было видеть эту нежную, хрупкую девушку в столь мрачном месте, в обществе этих далеко не элегантных мужчин, к тому же требующую выдать ей пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Вы думали, что придется терпеть меня на протяжении всего пути в Лондон. А может быть, и после.
— Нет, нет, это не совсем так. Просто мне не хотелось ехать в Лондон, милорд.
В карете было темно, Бэрримор не зажигал лампы, а лунный свет лишь изредка пробивался сквозь тучи. Однако Аннели чувствовала, что маркиз смотрит на нее. Смотрит с укором. Именно этого тяжелого взгляда она больше всего боялась, когда ей предстояло ехать в Лондон с Бэрримором.
— Вы его любите?
Вопрос застал Аннели врасплох, и все же она не задумываясь ответила:
— Да, всем сердцем.
— Всем сердцем, — тихо повторил он. — Мне даже трудно такое себе представить, мисс Фэрчайлд. Не преувеличиваете ли вы? — Он долго молчал, прежде чем задать еще один вопрос:
— И это чувство взаимно? Он тоже признался вам в любви?
— Он… сказал, что я ему небезразлична.
— Небезразлична? Это звучит по меньшей мере странно, если учесть, что этот человек всю свою сознательную жизнь скитался и плавал по морям. Думаете, он согласится веста оседлый образ жизни и выращивать овец?
Аннели стиснула руки.
— Он не говорил о своих планах на будущее.
— И о прошлом ничего не может вразумительного сказать. Хотя жизнь, которую он вел, невозможно забыть, даже после удара по голове. О нем ходят легенды.
— Да, но память постепенно возвращается к нему.
— Думаете, он был до конца искренен с вами? Обвинения в пиратстве и контрабанде не просто так с неба свалились, вы должны это понимать. Он Согласился работать на министерство иностранных дел ради того лишь, чтобы избежать британского суда.
На этом разговор закончился, и остаток пути они провели в молчании. Аннели была в полном изнеможении, глаза опухли от слез, и когда осталось всего несколько миль до Грэйвсенда, она уснула под мерный стук колес.
Проснулась Аннели, когда они уже въехали в город. Карета теперь двигалась медленнее. Посмотрев в окошко, Аннели увидела огни зданий, тянувшихся вдоль побережья, и фонари на судах маленькой торговой флотилии, бросивших якорь в портовом городе Грэйвсенде.
— Вы сказали, что у него здесь назначена встреча. Не знаете ли, где именно?
— В таверне, — ответила Аннели, протирая глаза. — Кажется, она называется «Рога быка».
Смех Бэрримора заставил ее повернуться к нему.
— Извините за неуместную шутку, мисс Фэрчайлд, но шпиона из вас не получилось бы. За два часа вы рассказали буквально все о местонахождении человека, о его намерениях и планах. Вы уверены, что я не отправлюсь прямо сейчас в ближайший гарнизон и не попрошу отправить сотню солдат, чтобы они окружили таверну и арестовали Олторпа или же схватили его на борту «Интрепида»?
Сердце Аннели замерло, и она попыталась разглядеть в темноте Бэрримора. Они уехали из Карлтон-Хауса слишком поспешно, и, видимо, он не успел взять шляпу и перчатки. Волосы его растрепались, галстук съехал набок, жилет был расстегнут внизу.
Аннели вспомнила о секретаре регента. Он извинился, что не узнал «лорда Бэрримора» в маскарадном костюме, хотя это был Эмори, одетый эльфом, а настоящий лорд Бэрримор явился на бал безукоризненно одетый.
Еще один образ появился в памяти: кто-то сидел в библиотеке у камина. Но Аннели видела только его руку с бокалом бренди. Рукав был черным, манжета белой.
— Вы заходили в библиотеку этим вечером вместе с лордом Уэстфордом? — спросила она.
— Да, заходил.
— Но ваше имя не было помечено галочкой у секретаря при входе.
— Через главный вход идти утомительно, а принц бывает агрессивен к тем, кто предпочитает не участвовать в его маленьких мероприятиях. Ваш мистер Олторп появился в зеленых лосинах и в гриме, в то время как я лучше бы загнал себе иглы под ногти. Более того, я возвратился из путешествия, которое совершил по глупой указке. Я проехал полстраны: выяснял, насколько достоверны слухи о прибытии известного вам джентльмена на наши берега. Последние два дня я провел в одной карете с его словоохотливой невесткой. Я бы с радостью не пошел на бал, не было особой нужды беседовать с Уэстфордом и сообщать ему, что наш бывший шпион действительно высадился в Торбее, но почему-то остался на свободе.
— Наш… шпион?
— Дорогая Аннели, откуда вам было знать, что я проработал с Уэстфордом последние пять лет и помогал ему расшифровывать информацию, приходящую ежедневно от шпионов со всех концов Европы? К несчастью, должен вам сообщить, что я знаю об Эмори Олторпе гораздо больше, чем вы могли бы когда-нибудь узнать. Знаю о его прошлом, знаю его семью, знаю о том, что его избивал отец, и также мне известно имя первой девушки, которая повела его на сеновал. Я знаю, что у него есть психически нездоровый брат. И поверьте мне, после двух часов с той ужасной женщиной я могу понять, почему он решил оставить все это и убежать из дома. Я также знаю, как и когда его приняли в армию. Он был у нас самым ценным источником информации на континенте, пока круто не изменил к нам свое отношение. Половина шифрованных депеш, которые он получал, была написана мною и уже потом подписана Уэстфордом.
Аннели не в силах была пошевелиться — Я не совсем понимаю, что вы говорите.
— Я говорю, — он наклонился вперед, и кожаное сиденье скрипнуло, — если и есть в небольшой группе Уэстфорда предатель, его надо разоблачить. Главное, чтобы Олторп имел доказательства, которые как можно быстрее следует доставить в Лондон Его голос, холодный и низкий, обволакивал Аннели, словно туманом. Аннели зазнобило. Бэрримор работал с Уэстфордом. Он знал о роли Эмори в войне. Он посылал депеши…
Перехватывал ли он их? Скрывал ли? Переписывал ли приказы, о которых Уэстфорд понятия не имел?
Она сжала кулаки на коленках и отвернулась к окну. Что же она натворила? Она привела Бэрримора прямо к Эмори Олторпу. Но на чьей стороне Бэрримор? Быть может, он и есть предатель и приехал сюда, чтобы украсть у Эмори доказательства своей виновности и уничтожить их?
Почему она не заподозрила его с самого начала? Он всегда был холодным и неприступным, а сегодня вдруг стал разговорчивым, добрым…
Аннели с трудом подавила стон. Надо что-то предпринять, предупредить Эмори. Но как? Ведь она даже не знала, удалось ли ему бежать из Карлтон-Хауса, отправился ли он сразу в Грэйвсенд и добрался ли туда, чтобы встретиться с Шеймасом Тернбуллом.
Бэрримор постучал в стену кареты, отодвинул подвижную панель и приказал кучеру найти «Рога быка».
Она нащупала на сиденье металлический предмет, который взяла со стола регента. Это был нож для вскрытия конвертов. Она спрятала его в складки своего платья, а потом сунула за сиденье. Лезвие было длинным и очень острым. Она не знала, сможет ли вонзить его в живую плоть, но ей стало легче при мысли, что она не так беззащитна, как это представлял себе Бэрримор.
Все виллы и дома на побережье были теперь для Аннели на одно лицо. Так же как таверны. Пахло рыбой и соленой водой, везде валялись отходы. Пара бродячих собак, терзающая кость у таверны, убежала со своим трофеем, когда дверца кареты открылась и из нее появился Бэрримор.
Окружающее явно не произвело на него никакого впечатления. Кучер долго искал нужную таверну. Вокруг было многолюдно, горели фонари. Но сама таверна оставалась темной и тихой, ставни и дверь были наглухо закрыты. Кучеру даже стало не по себе; на всякий случай он вытащил из-под сиденья ружье и положил на колени.
— Подождите здесь, — бросил маркиз, закрывая дверцу кареты.
— Эмори может не поверить, что вы пришли помочь. — сказала Аннели, стараясь унять дрожь в голосе. — Если же его там нет, боюсь, как бы мистер Тернбулл не пристрелил вас.
Бэрримор согласился с ней, правда, очень неохотно:
— Тогда идите рядом со мной, но, если я скажу вам бежать обратно к карете, вы побежите, поняли?
Аннели кивнула. Она заметила, как он потрогал выпуклость под пиджаком. Там был пистолет, который Бэрримор взял у кучера.
Подойдя к таверне, он дважды постучал в дверь.
Аннели стояла у него за спиной, поглаживая карман плаща, где был спрятан нож. Ночь выдалась настолько холодной, что изо рта шел пар. На стук Бэрримора никто не откликнулся; тогда он забарабанил с такой силой, что две дворняжки залились неистовым лаем, а из окна соседнего дома кто-то прикрикнул на собак и выругался в адрес барабанившего в дверь.
— У нас закрыто, — донесся наконец из-за двери хриплый голос. — У нас здесь больные лихорадкой. Утолите жажду где-нибудь в другом месте.
— Мне не надо утолять жажду, — сказал Бэрримор тихим голосом. — Я приехал из Лондона по делу особой важности.
— Говорю же вам, у нас закрыто. Приходите утром.
— Утром может быть слишком поздно. Человек, ради которого я приехал…
— Здесь его нет. Никого нет, только я и две шлюшки. Бэрримор подождал немного и прошептал:
— Мне нужен Эмори Олторп. Он здесь?
Наступило молчание. Потом тот же голос спросил:
— Кто вы и зачем он вам нужен?
— Мое имя вам ни о чем не скажет. Я… — Бэрримор вздрогнул, когда к его шее приставили дуло пистолета.
Аннели не успела опомниться, как ее потащили прочь от двери и зажали рот. Краем глаза она увидела, как третий мужчина забрался в карету и приставил пистолет ко лбу насмерть перепуганного кучера.
— Итак, кто вы такой? — обратился первый мужчина к Бэрримору.
— Мое имя вам ничего не даст, но должен предупредить вас, что имя молодой леди, с которой вы так непочтительно обращаетесь, — мисс Аннели Фэрчайлд. Она под моей защитой, и если хоть один волос упадет с ее головы, вы дорого за это заплатите.
Мужчина с пистолетом не успел ответить, поскольку в этот момент дверь таверны со скрежетом открылась.
Лорд Бэрримор посмотрел в глаза Тернбуллу. Ирландец, в свою очередь, остановил взгляд на Аннели, прежде чем приказал своему человеку ввести их внутрь. Третий мужчина легонько толкнул пистолетом кучера, и тот моментально исчез.
Аннели вслед за Бэрримором втолкнули в темное помещение и закрыли за ними дверь.
По приказу Шеймаса Тернбулла зажгли две лампы. Одну поднесли к лицу Аннели. И на лице, и на волосах у нее все еще оставались следы серебристой пудры; и ее блеск отражался в зеленых глазах девушки.
— Что вы, черт возьми, делаете здесь, мисс? Откуда узнали, куда следует ехать, и что за наглеца привезли с собой?
— Эмори здесь? — взволнованно спросила она. — Ему удалось убежать из Карлтон-Хауса?
— Удались, — донесся знакомый голос из глубины комнаты.
Аннели обернулась и увидела белое пятно в темном углу, мужчину в рубашке с длинными рукавами и в черных бриджах.
— Эмори! — Она метнулась мимо Бэрримора, пересекла комнату и бросилась в объятия Олторпа. Он, не раздумывая, покружил ее и крепко поцеловал в губы. Когда они оторвались друг от друга, она вздохнула и провела рукой по его щеке, израненной шипами терновника, через который он пробирался. На одной руке была повязка, сквозь которую сочилась кровь.
— Боже мой, — прошептала Аннели. — Ты в порядке?
— Обо мне не беспокойся. Как ты сюда попала? Как тебе удалось убежать от Бэрримора?
— Я не убегала от него, — сказала Аннели, разглядывая розовые пятна на его рубашке. — Он здесь. Он привез меня из Лондона.
— Привез? Тебя? — Эмори обернулся и увидел молчаливую фигуру в дверях. Он сразу узнал маркиза и напрягся. — Бэрримор?
Маркиз слегка поклонился.
— Олторп. Вы прямо-таки неуловимы.
— У него пистолет! — крикнула Аннели. — Под пальто! Слева!
Шеймас отреагировал немедленно, подтолкнул маркиза к стене, обыскал и вытащил у него из-за пояса пистолет.
— Это он, — сказала Аннели. — Он предатель. Он знает, что ты невиновен, и приехал, чтобы найти доказательства своей собственной вины и уничтожить их прежде, чем его разоблачат.
Бэрримор обомлел. Он даже не стал сопротивляться, когда Шеймас его обыскивал.
— Я? Господи Боже мой, Аннели! Вы думаете, что я?.. Вы думаете, я смог бы?.. — Он замолчал, буквально сраженный ее словами.
— Да, вы, можно сказать, сами признались мне в этом, сэр, когда рассказали, что вам все известно об Эмори, в частности о том, что он делал во Франции. — Она повернулась к Эмори. — Он признался, что работает на Уэстфорда и знает, что ты шпионил во Франции. Он видел депеши, которые ты посылал, отправлял тебе ответные и запросто мог фальсифицировать остальные!
— Да, я написал некоторые из них, — сказал Бэрримор. — Но не все. И не я один имел доступ к шифрам. В течение нескольких недель после того, как Бонапарт высадился на Антибах, каждый день приходило по двести — триста депеш. Пришлось нанять еще двенадцать сотрудников, чтобы расшифровывать их. Более того, я поверил вам и не обратился в ближайший гарнизон, не сдал вас властям.
Аннели немного поостыла.
— Значит, вы верите в невиновность Эмори?
— Я могу поверить, что его использовали в качестве пешки по обе стороны Ла-Манша. Но я не верю, что он полностью невиновен. Об этом свидетельствуют недавние события, когда он подверг вас огромному риску!
— Но я сама с ним пошла. Он меня не похищал.
— Возможно, что так, — тихо произнес маркиз. — Но ведь это он украл ваше сердце, не так ли? Он сущий дьявол.
Аннели смотрела на его красивое, но очень строгое, холодное лицо. Несмотря на то что маркиз Бэрримор умел скрывать свои чувства, в его голосе прозвучала горечь. Неужели он в самом деле от нее без ума, подумала Аннели, вспомнив слова Флоренс. Неужели бабушка была права?
— Вы сами недалеко ушли от дьявола, милорд, — парировала Аннели.
— Вы хоть и задели мою честь, но я принимаю ваши слова как комплимент.
— А это и есть комплимент.
Эмори фыркнул, напоминая, что они не одни в комнате.
— Итак, что будем делать? Попросим Шеймаса утопить его светлость в канаве или пусть поживет еще немного? И скажи ради Бога, что ты собиралась делать с этим?
Аннели проследила за его взглядом и обнаружила, что держит в руке ножичек для вскрытия писем. Она не заметила, как вытащила его из кармана, и теперь не знала, что с ним делать, когда на хмурых лицах мужчин появились кривые ухмылки.
Эмори осторожно взял у Аннели ножичек и обратился к Бэрримору:
— Если вы верите в мою невиновность, как говорите, сделайте так, чтобы мой корабль и моих людей отпустили.
— С какой стати, сэр? Чтобы вы снова пустились в бега?
— Нет, — тихо произнес Эмори. — Мне надоели бега. Я устал. Если бумаги все еще там, на борту «Интрепида», я докажу свою невиновность и помогу разоблачить настоящего предателя. Кроме того, мне не нравится то, что сейчас происходит в Торбее.
— В Торбее?
— Наполеона должны перевезти в Плимут, пересадить на борт «Нортумберлэнда» и отправить на Святую Елену. Разве не так?
Бэрримор прищурился.
— Вы хорошо осведомлены, хотя многие в этом сомневаются. Капитану «Беллерофонта» приказано отправиться в Плимут как можно скорее.
— Значит, им придется осуществить свой план до того, как корабль покинет Торбей.
— Какой план? Что вы имеете в виду? И кто это они?
— Они — это ваш настоящий предатель и участники заговора, намеревающиеся помочь Бонапарту бежать из ссылки до того, как приговор будет приведен в исполнение.
— Это исключено. Он охраняется днем и ночью. Он на борту корабля в центре британской гавани, окруженной дюжиной бригантин с пушками.
Эмори мрачно покачал головой.
— Я видел порт, корабли и все, что происходит вокруг «Беллерофонта», и могу сказать, сэр, что при желании поднимусь на борт, пройдусь по палубе, где находится Бони, и мы оба уйдем незамеченными.
— Вы заблуждаетесь.
— Не думаю. И чтобы доказать вам это, я поднимусь на борт «Интрепида».
— «Интрепид» находится под такой же сильной охраной.
Эмори вскинул бровь.
— Я намерен выйти на нем в открытое море до утреннего прилива.
Бэрримор остановил на нем холодный, оценивающий взгляд.
— Сделайте это, сэр, и я с радостью буду стоять на палубе рядом с вами.
— Сначала нужно попасть на борт, — проворчал Шеймас. — Не думаю, что это так же легко, как совершить прогулку вокруг порта.
Бэрримор и великан ирландец обменялись любопытными взглядами. Кивнув, Бэрримор начал развязывать шелковый галстук.
— Дайте мне более подходящую одежду, сэр, и я охотно предложу вам свою помощь независимо от того, что вы предпримете.
Эмори взглянул на Бэрримора и кивнул Шеймасу.
— Принеси что-нибудь из одежды. И верни ему пистолет: нас семеро, и нам нужно как можно больше оружия.
— Вы забыли обо мне, — тихо сказала Аннели. Все, кто был в комнате, воззрились на нее. Ее плащ соскользнул с плеч, и она осталась в тонком шелковом платье и легких туфельках. На лице все еще оставался грим, а в волосах пестрели блестки. Странно было видеть эту нежную, хрупкую девушку в столь мрачном месте, в обществе этих далеко не элегантных мужчин, к тому же требующую выдать ей пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30