— Да, их судьбе не позавидуешь, — грустно сказал Новицкий.
— Как не позавидуешь судьбе сибирских ссыльных, — добавил Томаш. И все собравшиеся задумались об истории Польши, о их огромной неисполненной мечте: вернуться на родину, отвоевать ее независимость, мирно строить будущее… Сколько они о том говорили, строили планы, сколько воспоминаний…
— Выкупом пленников-христиан занимались некоторые монашеские ордены, — наконец прервал молчание Томек.
— Правда, таких счастливчиков было немного, и большинство погибало в неволе. Некоторые спаслись сами. Мне как-то рассказывали совершенно неправдоподобную историю одного поляка-пленника, оказавшегося в турецкой неволе, — начал Смуга. — В битве под Секорой, в той, в которой погиб наш замечательный гетман Станислав Жулкевский, попал в плен шляхтич из-под Бара, Марек Якимовский, позднее его продали галерникам на корабль, стороживший александрийский порт. Когда галера плыла по Эгейскому морю, наш соотечественник организовал бунт заключенных, среди которых были греки, англичане, итальянцы и русины. Вместе перебили охрану, раздали оружие и после многих приключений добрались до Палермо, где были встречены с почестями.
— Ай да поляк! — восхитился Новицкий. — Прямо Беневский XVII века.
— Последним поляком, посетившим Египет перед прибытием туда армии Наполеона, был двадцатилетний граф Ян Потоцкий, — возобновил рассказ Томск.
— Господи, еще один аристократ! — сокрушался Новицкий.
— В Александрии он появился в конце 1784 года. Заболел лихорадкой, еле выжил. Отсюда, переодевшись в платье местных жителей, вот как мы под пирамидами, поплыл в Каир и там жил в течение трех месяцев у одного купца-венецианца, после чего вернулся в Европу.
— Наверное, также же как и мы томился в этом душном городе, — продолжал свое Новицкий.
— Я бы так не сказал, особенно есть учесть события последних дней, — сменил тему Смуга.
— Я ждал этого, Ян, — улыбнулся Вильмовский. — Мы пока не так много узнали, а давно бы пора получить ответы на многие вопросы. Как напасть на след растаскивающих гробницы воров? Кто этот таинственный «железный фараон», которого ищет полиция многих стран? Действительно ли воры обнаружили гробницу Тутанхамона — фараона, о которой нам так мало известно? Кое-кто даже сомневается, что она вообще существовала.
— Андрей, я согласен с тобой, — ответил Смуга. — Сам бы очень хотел выслушать, что у вас есть рассказать.
Салли давно уже задумчиво разглядывала сделанные Смугой фотографии. Больше всего ее волновала история подноса с фигурками.
— Они действительно очень красивы и вполне могут происходить из гробницы Тутанхамона, — проговорила она.
— Б-р-р, — перебил ее Новицкий. — В этом Египте куда ни кинь, кругом гробы!
— Салли, а зачем именно такие предметы клали в гробницу? — спросил Томаш.
— Это долгая история, — ответила Салли, — связанная с представлениями древних египтян о загробной жизни. Точнее говоря, с работами, которые после смерти должны были выполнять обитатели загробного мира.
— Что, и там нужно было работать? — с грустным выражением на лице спросил Новицкий.
— По египетским повериям, жизнь в загробном мире была повторением жизни в нашем мире, — пояснила Салли. — За богатых все работы выполняли слуги. Но затем появилась идея, что каждый должен работать сам. Даже богатый.
— О, вот это мне нравится! — воскликнул Новицкий.
— Погоди радоваться, — погасила Салли его энтузиазм. — Люди и на это придумали способ.
— Какой же? — скривился моряк.
— Сначала появились магические заклинания, позволявшие умершему избежать физического труда, а затем магические фигурки, ушебти.
— Что, что такое? — удивился Новицкий.
— Ушебти, — повторила Салли. — Эти фигурки должны были избавить фараона от физического труда.
— Так-так, синичка! Значит, и там нет справедливости, — скривился Новицкий.
— Выходит, что поднос с фигурками подарил скончавшемуся Тутанхамону кто-то расположенный к нему, желавший, чтобы в загробном мире он не переработал, — сделал вывод Томек.
— Именно! — задумчиво сказала Салли. — И этот кто-то очень любил усопшего.
— С чего ты это взяла?
— Ушебти обычно делали из дерева, а эти — очень ценные, и сделаны они не только из дерева, но и из алебастра и золота.
Новицкий рассмеялся.
— Неплохая идея… Наверное, в гроб фараону эти фигурки положила жена… И я не уверен, что только из любви. Сдается, она и после смерти хотела им управлять.
— Что ты такое говоришь! — обиделась Салли.
— Нет, в самом деле! Вряд ли ей нравилось, когда муж воевал и играл в пастуха… Интересно, в какой роли выступает он в четвертой, пропавшей фигурке?.. Бьюсь об заклад, что он там в одежде охотника.
Щеки Салли вспыхнули от гнева. Но не успела она ответить, как заговорил Смуга.
— Меня больше интересует, почему была оторвана четвертая фигурка?
— Может, это был талисман, который забрал «фараон»? — предположил Томаш.
— Почему ты думаешь, что это наш «фараон»? Может, это сделали тысячу лет назад? — возмутилась Салли.
— Кто сделал, тот и сделал, — решительно прервал домыслы Новицкий.
— А с меня хватит Каира, грязи, грохота, вони… Пора сдвинуть с места старые кости…
— Наверное, ты прав. Нечего нам здесь больше делать, — Салли сразу поняла, что он хочет сказать. — Едем в Долину царей!
— Хочу вам напомнить, что на следующей неделе истекает срок, на который была снята квартира, так что действительно пора ехать, — уверенно спустил их на землю старший Вильмовский.
— Ну, хорошо, — сказал Новицкий, — вот мы в Долине царей и что дальше?
— Начинаем следить, — подсказал Томек.
— Лучше всего спровоцировать противника на ответные действия.
— Замечательная мысль, только как?
— Объявим, что мы… ну, хотя бы торговцы тем же самым товаром, — шутя предложил Новицкий.
— Тогда нас примут за конкурентов, что очень опасно, — возразил Вильмовский.
— Ну вот, это нам и надо, — упирался моряк.
— Предлагаю кое-что получше, — вмешался Смуга, — давайте поедем как коллекционеры.
Все замолчали, сраженные этим простым и таким удачным предложением.
— Мы ведь когда-то уже выступали, переодевшись, под чужими именами, — насупился Новицкий. — И все было хорошо… Но я, парень с Повислья, в роли богатого аристократа…
— Почему бы и нет, — рассмеялся Смуга. — Богатый прусский юнкер Броль…
— Согласен, Ян, — обиделся моряк. — Но только при условии, что ты будешь русским царем.
Раздался общий смех, напряжение спало. Несложный проект Смуги представлялся всем вполне осуществимым. Молчал только старший Вильмовский, он явно все еще раздумывал и в конце концов высказался:
— Послушайте хоть минуту голос разума. Я предлагаю разделиться. Одни поедут на юг в качестве богатых коллекционеров, а другие — обычными туристами. Тогда у нас будет как бы охранная группа…
— Ты совершенно прав, папочка, — подхватил Томек. — Вряд ли коллекционеры путешествуют стадами. Свои дела они делают тихо. Четверо — это уже слишком.
— Мне никогда не нравилось, когда мы действуем не вместе, — в раздумье произнес Смуга. — Но на этот раз мне кажется, это лучшее решение.
— Обычно, Ян, мы гонимся за тобой, — усмехнулся Новицкий.
— Помните, как тогда, В Индии? Мы неслись за Смугой через всю страну, — добавил Томаш.
— Ну, а на этот раз пусть это будет кто-то другой, — ответил Смуга.
— Я же буду отвечать за безопасность всего предприятия.
— Верно, Ян! Думаю, лучше всего, если это будет Томек. Выглядит он неплохо, исполнен молодого энтузиазма и имеет весьма знающую жену, — вслух размышлял Вильмовский.
— Я тоже так думаю, — поддержал его Смуга. — А кто с ним?
— Как кто? — возмутился Новицкий. — Я, уважаемые господа, я!
— Да ведь ты не годишься в аристократы, сам только что говорил, — напомнил Смуга.
— А причем здесь аристократ? Ведь Томеку потребуется… лакей! Верно, ваша светлость? — и Новицкий склонился перед молодым Вильмовским в раболепном поклоне.
Эти слова вызвали общее веселье.
— Что ж, Ян, — еле переводя дыхание вздохнул Вильмовский, — нас, стариков, предоставляют друг другу.
В эту минуту Патрик, — вновь оживившийся, как только разговор зашел об экспедиции, — услышал стук в дверь и, подбежав, открыл ее. Взору присутствующих предстал человек в расцвете сил, одетый в элегантный фрак. Смуга поднялся в полном изумлении:
— Абер, ты ли это?
— Салам! — ответил гость. — Я пришел чтобы вам помочь.
Он полностью одобрил представленный ему проект и до поздней ночи что-то обсуждал со Смугой. Похоже, они взаимно друг друга в чем-то убеждали. Проходивший мимо Томек услышал голос египтянина:
— Ты должен ехать! Это дело развело вас, но прошло уже столько лет. И вы уже не враги, а время лечит раны. Я с ним говорил, он многое понял. И помни, что он может помочь, он знает, что происходит в стране, и плохое, и хорошее.
Томек вернулся к себе. Он не хотел подслушивать, о чем говорит его друг, и все никак не мог заснуть, думая о Смуге. Столько лет они дружили с ним, а этот человек все еще оставался загадкой. Каково его прошлое, какими были повороты его судьбы, почему он покинул родину, хотя его никто не принуждал? Вот и в Египте у него есть какие-то дела, о которых он ни с кем не говорит. Какая тайна связана с его предыдущим пребыванием в этой стране? Томек сочувствовал другу, из услышанных слов стало ясно, что Смугу тяготят воспоминания.
Наутро Абер дополнил их план, введя в него массу деталей.
Он предложил чтобы Томек и Салли с сопровождающим их Новицким и Патриком отправились бы на правительственном пароходе, который должен был отплыть через три дня.
— Это очень бы соответствовало экстравагантному богатому молодому человеку из Европы, вдобавок любителю Египта и коллекционеру древностей, — убеждал он.
Доводы были приняты, моряк и без того тосковал по воде.
Смуга же раньше других отправился с Абером в оазис Аль-Фаюм, как всегда ничего не объясним. Вильмовский решил к ним присоединиться. По предложению Абера они могли идти с купеческим караваном, выходившим из Каира через два дня. Несмотря на возможное опоздание, продолжительность которого при таком способе передвижения трудно было заранее определить, вторая группа могла все же соединиться с первой вовремя, благодаря железнодорожному сообщению между Аль-Фаюмом и Луксором — местом встречи.
VIII
Вверх по Нилу
Сведения Абера оказались верными — из Булака в Асуан отплывал правительственный пароход.
Город совсем уже включил в свою орбиту портовый район Каира с его оружейной, жестяной и хлопкопрядильной фабриками. Напротив, на острове, носившем то же название, в искусственной пещере размещался красивейший аквариум. В двадцати четырех бассейнах плавали все виды рыб, водившихся в Ниле. Компания с удовольствием все осмотрела. Однако на правительственном пароходе все пассажирские места оказались занятыми. Капитан предложил занять кресла на палубе, но в плавании сидение в них могло оказаться слишком утомительным, да и путешествие подобным образом не вязалось с образом изысканного англичанина, за которого выдавал себя Томек.
— Что будем делать? — Томек чувствовал свою беспомощность.
— Попробуем нанять парусник, — сказал Абер.
— Верно, вон их сколько, — заметила Салли.
— Эти маленькие жалкие суденышки называются канжа, — объяснил Абер. — Вам не подобает плыть на них. Вы должны отправиться в дорогу на большой солидной дабийе, вон хотя бы на такой, — он показал на вполне приличное с виду двухмачтовое судно.
— Ничего, симпатичное, — оценил Новицкий.
— Не забывай, капитан, что ты сейчас лакей, — засмеялся молодой Вильмовский.
— Пусть твоя аристократическая головушка об этом не болит, братишка. Я буду отличным слугой.
Новицкий склонился в глубоком поклоне, шутовски подмигивая наблюдавшей за этой сценой Салли.
— А как парусник будет плыть против течения? — спросила она позднее.
— Осадка у него невелика, так что вверх по реке его будет толкать ветер, а вниз поплывет сам, — объяснил Абер.
Не мешкая, он направился искать владельца или капитана «Хеопса», так назывался избранный им парусник, и без всякого труда его нашел, выкрикивая название судна в ближайшей таверне. Капитан по имени Абдулла всем своим видом показывал, что готов плыть не то что в Лук-сир, а хоть в самое пекло. Мощного телосложения, толстый, в золотистом тюрбане, с небрежно торчавшими из-под него курчавыми волосами, он производил впечатление сильного человека. Торг о цене затянулся надолго, хотя Томаш был готов заплатить сразу, поскольку Египет был для европейцев дешев. Однако существовала опасность, что в таком случае он утратит уважение команды и капитана. Поэтому экстравагантный англичанин, прибывший на берег в сопровождении жены и лакея, яростно торговался с помощью толмача-раба.
— Он спрашивает, вы хотите нанять судно до какого-то определенного места или на какое-то время?
— А какая разница? — удивился Томек.
— Ой, братишка, братишка… Огромная! Если до Луксора, то они будут стараться доплыть туда как можно скорее, а если на определенное количество дней, мы будем двигаться еле-еле…
— Тогда до Луксора, — решил Томаш.
Компания вернулась домой, чтобы уложить вещи. Поутру, простившись со Смугой и Вильмовским, они отправились в порт. Здесь они подписали договор, подтвержденный властями. По условиям первого пункта договора и в подтверждение факта его подписания Томек приобрел барана, называемого капитаном маруф, чтобы съесть его в начале пути и тем самым снискать себе расположение джиннов. Затем, вручив капитану задаток и простившись с Абером, они взошли на борт.
На дабийе было две мачты, одна спереди, другая на корме. К ним крепились треугольные паруса, производящие впечатление слишком больших для такого суденышка.
— Мы что, собираемся лететь? — спросила Салли.
— Голубушка моя, ты ошибаешься. Это старый морской волк тебе говорит: наше судно толкает сила ветра, она должна преодолеть течение.
Помимо капитана и рулевого команда состояла из десяти человек. «Где все они размещаются на этой посудине?» — подумал Томек, видя, что на корме, напротив будочки кока, под рулевой рубкой находятся лишь три каюты. Как раз в эту минуту к трапу подбежал неряшливо выглядевший человек.
— Стойте! Подождите! — закричал он.
Томаш и капитан подошли к борту.
— Кому принадлежит лодка? — спросил незнакомец по-английски и по-арабски. Капитан указал на Томека.
— А! Так это уважаемый господин нанял этот кораблик, я вижу, пассажиров на нем немного, а я ужасно спешу. Не возьмете ли вы нас с другом и нашими людьми?
— Мы плывем в Луксор… — неуверенно начал Томек.
— А нам нужно подальше, но от Луксора все же будет ближе. Очень вас прошу… Нам обязательно нужно ехать. Думаю, мы договоримся.
— Сколько вас?
— Семеро.
— В таком случае вы можете рассчитывать только на одну каюту… — Томеку не хотелось быть нелюбезным.
— Благодарю вас. Нас это вполне устроит. Огромное вам спасибо, — он тут же начал выкрикивать что-то стоявшим неподалеку людям. На борт взошли два европейца в окружении пяти арабов. Европейцы заняли каюту, арабы расположились на палубе.
— Важные персоны, судя по всему, — шепнул Новицкий Томеку.
— Кажется, я проявил нетвердость, и они использовали ее, — ответил молодой Вильмовский, изучающе разглядывая спутников. — А ведь они тоже могли нанять судно.
— Вот именно! Странно, что они этого не сделали. Уж слишком им хотелось путешествовать с нами, — вслух размышлял Новицкий.
— Ладно, — улыбнулся Томек. — В конце концов их только семеро.
— И это говоришь ты? — удивился моряк.
Вновь прибывшие не впечатляли. Неряшливые, небритые. Тот, кто разговаривал с Томеком, еще мог расположить к себе, но его спутник принадлежал к категории людей, которые невольно вызывали подозрение. Высокий и широкоплечий, он хмуро разглядывал окружающих. В его глазах были презрение и высокомерие. В руках незнакомец держал корбач, и чувствовалось, что он отлично умеет им пользоваться. Он молчал, на борт поднялся без приветствия, даже не кивнув, лишь щелкнул корбачом, будто приняв суденышко в свою собственность. Казалось, что пятеро сопровождающих арабов панически боятся этих белых. Арабы все были тощие, тихие, забитые. И пока моряки перекрикивались, пели, эти молчали и грустно осматривались.
Никто из этой компании не вызвал доверия Динго.
Он с самого начала при каждой встрече с ними глухо и злобно рычал. Прежде чем отплыть, Новицкий достал какой-то узелок и обратился к Томеку:
— Слушай, братишка, должны же мы плыть под каким-то флагом. Пусть будет этот!
Молодой Вильмовский с волнением развернул бело-красное полотнище и подошел к капитану.
— Это флаг моего самого лучшего поместья.
Капитан собрал команду, выстроил ее в шеренгу и велел рулевому поднять флаг на мачту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32