Больше в Останкине ее не видели; говорили, что Стрельникову вскоре охотно взяли директором редакции развлекательных программ на один из дециметровых телеканалов.
Свято место пусто не бывает. Должность правой руки Наговицына и «ответственной за все» досталась Лизе Чумичкиной, и, надо признать, она справилась с ней просто блестяще. Когда настали горячие деньки подготовки программ к эфиру, она крутилась как белка в колесе, буквально днюя и ночуя на рабочем месте. Лиза охотно взвалила на свои хрупкие плечи львиную долю черновой работы, и такое рвение не осталось незамеченным. «С этим – к Лизавете!» – все чаще отвечал Наговицын на самые разные текущие вопросы. В итоге эта фраза стала настолько расхожей, что превратилась в объект насмешек останкинских остряков.
– Лех, дай закурить, – спрашивал, бывало, кто-нибудь, например, у Баукина.
– С этим – к Лизавете! – не моргнув глазом тут же отвечал тот.
Шутки шутками, но на качестве передач отсутствие Стрельниковой почти не отразилось. Иногда Наговицыну даже казалось, что он вообще забыл о ее существовании.
Суд над Чернобривцевым еще не состоялся, поэтому многие из событий на Чернеце и в Москве преподносились в виде версий. Такой способ подачи материала позволял в определенной степени дать волю фантазии – и Наговицын не преминул этим воспользоваться.
Из свидетельств всеведущих соседок Чернобривцева, рассказа Лизы Чумичкиной и комментариев самого Олега однозначно следовало, что между Мариной Михайловной и Сергеем имел место быть страстный роман, следствием которого и стал план устранения опостылевшего мужа. Не забыл Олег и свою первую версию, подробно осветив непростые взаимоотношения Лисовца и Усольцева. Из его слов следовало, что не убей Лисовца Чернобривцев, его всенепременно прикончил бы пылающий жаждой мести потомственный охотник.
Одна из передач целиком была посвящена поискам убийцы Сергеем и Сашей. В ней Чернобривцев предстал не только безжалостным злодеем, но и хитроумным соблазнителем, заблаговременно готовящим себе стопроцентное алиби в лице охмуренной его чарами главной свидетельницы обоих убийств – доверчивой и влюбчивой молоденькой журналистки.
Финальная передача посвящалась подведению итогов игры, а по сути, стала рекламой следующих программ. Саше главный приз, разумеется, не достался – Наговицын решил направить эти деньги на удвоение призового фонда очередной игры, чтобы тем самым привлечь как можно больше новых охотников за приключениями. Заветный «золотой ключик», как добытый с нарушениями установленных правил игры, девушке пришлось вернуть. Взамен ее щедро одарили подарками от спонсоров и сердечно поблагодарили за участие. Все оставшееся время Наговицын посвятил своему новому, еще более крутому проекту – на сей раз игроков ждал заброшенный танковый полигон в Забайкалье и отправиться туда им предстояло не летом, а зимой.
Цикл программ «Семь Пятниц» был запущен в эфир в середине сентября в самое «смотрибельное» время по субботам и произвел оглушительный эффект. Рейтинг канала стремительно взлетел до небес. Куда там бразильским и мексиканским сериалам! В родных палестинах, оказывается, бушевали страсти похлеще латиноамериканских, к тому же – не только на экране, но и в действительности!
Полстраны обсуждало коварство супруги несчастного Лисовца и ее любовника, жалело ни в чем не повинного Усольцева и сочувствовало наивной журналистке. Полстраны гадало – отдадут ли симпатичнейшей Сашеньке Покровской, обманутой в самых лучших, самых высоких своих чувствах, деньги из сундука, ключ от которого (пусть даже и не совсем законно) достался именно ей.
Нежданно-негаданно этот вопрос стал главной интригой всего цикла. Интерес широкой общественности к вручению денег был настолько велик, что сам генеральный продюсер приказал Наговицыну переснять финал. Сашу срочно привезли в Останкино накануне эфира последней передачи и вручили опешившей от неожиданности девушке чек на семь миллионов рублей!!!
Саша еще не успела толком переварить этот оглушительно-радостный факт, как грянуло следующее грандиозное событие – долгожданная презентация ее книги.
Она все-таки написала ее, и именно так, как и задумывала на Чернеце: в двух частях – о жизни Лисовца и о его гибели. Ее соавтором (а точнее сказать – автором первой части) стала Дюма – с нею Сашу познакомила неугомонная Лиза Чумичкина. Две журналистки быстро нашли общий язык, немедленно взялись за дело и закончили свой труд в рекордно короткие сроки.
Впрочем, презентация Сашу разочаровала. Во-первых, это мероприятие оказалось совсем не таким ярким, как ей представлялось на острове. Во-вторых, оказалось, что быть в центре внимания не только приятно, но и крайне утомительно. У Саши разболелась голова, вести светские беседы и улыбаться ей пришлось через силу, можно сказать – на зубах. А в-третьих, новоиспеченная писательница с горечью обнаружила, что добрая половина комплиментов, которые ей довелось выслушать, были неприкрыто лицемерны, фальшивы от первого до последнего слова и до краев полны самой заурядной черной зависти. Еще бы! Как раз накануне в эфир вышла последняя передача – та самая, на которой Покровской вручили чек на семь «лимонов»!!!
– Повезло Сашке, срубила на халяву такие бабки, да еще и книжонку тиснула!.. А говорят, что она с убийцей все-таки успела… того самого!.. Да не с убийцей, а вот с этим, с ведущим! Мне вчера подруга с телевидения рассказала: что-то между ними есть, сначала-то ей денег не давали, а потом вдруг – бац! Получите! Пришлось им даже финал переснимать… – шептались за ее спиной те, кого она всегда считала если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми.
Словно в подтверждение этих слухов, от Саши ни на шаг не отходил Наговицын. После возвращения с острова он вообще очень сильно к ней переменился – начал улыбаться, демонстрировать всяческие знаки внимания и даже, кажется, ухаживать. Нельзя сказать, что Саше все это было неприятно, но и особой радости не доставляло – это уж точно!
Головная боль становилась все сильнее, от праздничного настроения не осталось и следа. Саша еле дождалась минуты, когда издатели, наконец, позволили ей уйти.
Уже после полуночи она в жутком состоянии добралась до дома. Но там ее ждало новое испытание. На кухне ее поджидал отец с тяжелым и неприятным разговором, темой которого были все те же призовые деньги.
Просмотрев все передачи цикла и прочитав книгу дочери, отставной полковник пришел к неожиданному выводу – Саша должна отдать выигранные деньги семье убитого Усольцева. Отец считал, что Вторник их выиграл в честной борьбе, заработал все подсказки, включая Сашину, поэтому по справедливости приз должен был быть присужден ему. Ну а поскольку сам Усольцев погиб – то его семье. Телевизионщики допустили в этом вопросе ошибку, и его дочь обязана эту ошибку исправить.
Раздраженная, злая Саша ответила отцу резкостью, тот тоже вспылил, на шум прибежала проснувшаяся мама, и все закончилось коротким, но бурным скандалом.
Наутро отец с дочерью не разговаривал. Посматривая украдкой на хмурого родителя, Саша только усмехалась про себя – – ее «папусик» частенько бывал крут, но отходил всегда очень быстро.
На этот раз все оказалось иначе. Отец не разговаривал с дочерью всю следующую неделю. Мама то и дело начинала плакать, и вообще обстановочка в доме была та еще!.. Саша, поначалу не допускавшая даже мысли насчет этого бредового предложения, вынуждена была задуматься. Да, на первый взгляд идея выглядела просто дико – взять и отдать кому-то семь миллионов рублей!! Но стоило Саше припомнить все обстоятельства борьбы за приз на Чернеце, как она невольно признавала – в доводах отца, безусловно, есть доля правды. Совершенно против своего желания Саша начала сомневаться.
Поняв это, она разозлилась. Ну что, в самом деле, за дурь – в кои-то веки подвалила удача, а она…'. Нет, черт возьми, ей и самой есть куда потратить эти денежки! В первую очередь, конечно, квартира, но это не сейчас, надо сначала присмотреться, подобрать вариант, а пока… Злясь на себя за идиотские сомнения, Саша немедленно отправилась в автосалон и купила автомобиль своей мечты – новехонькую, серебристую, невероятно элегантную и мощную БМВ.
Увы, ожидаемой радости эта покупка не принесла. Червь сомнения, уже успевший свить гнездышко в ее душе, продолжил свое черное дело. Саша, вставшая перед сложной дилеммой, не придумала ничего лучшего, как обратиться с мучившим ее вопросом к друзьям и знакомым.
Реакция и коллег-газетчиков, и новых друзей с телевидения была столь же предсказуемой, сколь и единодушной.
– Ты что, мать, опупела?! – такова была квинтэссенция коллективного мнения всех ее знакомых, высказанная ошарашенным таким идиотским вопросом Баукиным.
Такое полное единодушие странным образом лишь усилило ее сомнения. Тогда Саша решила обратиться за советом к человеку, чье мнение по любому сложному вопросу всегда было для нее особенно важно. Она вызвала на переговоры брата. Лешка был старше ее всего на три года, но с детских лет и по сию пору являлся самым непререкаемым авторитетом. Брат выбрал себе фамильную профессию и командовал сейчас ротой гвардейцев-десантников где-то у черта на куличках. А еще Алексей, в отличие от своей легкомысленной сестрицы, являлся почтенным главой семейства и отцом двух очаровательных девочек-погодков.
– Санька, привет! Вот молодец, что позвонила! Ну как вы там?.. – радостно кричал в трубку из своего медвежьего угла брат.
После бурных приветствий и обычных ответов о жизни и здоровье родителей Саша перешла к главному – спросила брата о его мнении по поводу призовых денег. И вот что она услышала:
– Что ж, давай разберемся. Поправь меня, если я в чем-то ошибусь. До встречи с тобой у этого парня… как его? Да, Усольцева – у него было четыре подсказки. Тебя он пристрелил, так? Значит, и твою подсказку он заработал честно, хоть ты ее и не отдала. Этого хмыря, убийцу, он догнал? Догнал. Тот был без шлема и по правилам игры обязан был отдать Усольцеву обе подсказки – и свою и убитого. Вот и получается, что всю коллекцию подсказок собрал именно он, Усольцев. Так что ж тебе не ясно, Санька?..
– Леш, но ведь семь миллионов… – жалобно протянула Саша. – Может быть, хотя бы пополам, а?..
– Пополам? – задумчиво переспросил брат. – Можно, конечно, и пополам… Только ответь мне, Саня: почему вдова Усольцева должна делиться честно выигранным призом именно с тобой, а не, скажем, с убийцей своего мужа?! С тобой-то – за какие заслуги?!
Саша потерянно молчала.
– У него дети остались? – спросил после паузы Алексей.
– Да, трое… – пробормотала Саша.
– Что?!
– Трое, говорю! Два мальчика и…
– Так что ж ты!.. – гаркнул брат. – Ну, старуха, ты даешь – слов нет! Прямо дура какая-то инфантильная!.. Ладно, все, мне пора. Привет родителям! – и он повесил трубку.
Саша вышла из кабинки с пылающими щеками. Слова брата засели в мозгу саднящей занозой. «Инфантильная дура!» – снова и снова, как приговор, повторяла она про себя.
С переговорного пункта Саша отправилась в банк, а оттуда – к Усольцевым.
Дверь обычной трехкомнатной квартиры в старой панельной башне открыл взъерошенный мальчишка лет десяти-одиннадцати, невероятно похожий на своего погибшего отца.
– Здравствуй, а мама дома?
– Здрасте! – тряхнул вихрастой головой мальчик и повернулся в глубь квартиры:
– Мам! К тебе!
В коридор вышла молодая женщина. Она была довольно красива – вернее, могла бы быть таковой, если бы не темные круги вокруг глаз, паутинка ранних морщин да скорбно опущенные уголки губ.
– Здравствуйте, вы ко мне? – ровным, бесцветным голосом произнесла она.
– Да, к вам, здравствуйте, – Саша сняла очки и, стараясь унять нервную дрожь, спросила: – Вы меня не узнаете?..
– Отчего же? Я не пропустила ни одной передачи. Ведь вы – Саша?..
– Да. Любовь Геннадьевна, у меня к вам есть разговор… Точнее – предложение. Я…
В это время в прихожую, забавно топая крошечными ножками, вышел совершенно очаровательный годовалый карапуз. Он сунул в рот палец и вытаращил на незнакомую тетю живые, любопытные глазенки.
– Боже мой, какая прелесть! – не удержалась Саша. Она присела на корточки и протянула к малышу руки. – Иди ко мне, маленький!..
– Катя! – позвала хозяйка. Из детской тут же выглянула девочка лет восьми. – Катюша, забери Митю, – сказала ей мать и повернулась к Саше. – Я вас слушаю…
Она не пригласила гостью пройти, даже не предложила ей присесть или хотя бы раздеться. Это, конечно, задело Сашу, но она постаралась не подать виду.
– Любовь Геннадьевна, вам, должно быть, известно, что призовые деньги были присуждены мне, – чуть задыхаясь от волнения, начала Саша. – Так вот, я считаю это решение несправедливым. Рассуждая объективно, единственный игрок, который был вправе рассчитывать на главный приз, – это ваш муж. В общем, вот, возьмите! – она положила на тумбу под зеркалом золотистую кредитную карточку.
– Что это? – хозяйка вскинула на Сашу удивленно-испуганные глаза. Похоже, она уже догадалась – что это, но то ли боялась, то ли просто не могла в это поверить.
– Я открыла счет на ваше имя и перевела туда все призовые деньги. Вернее, почти все… – Саша замялась и опустила глаза. – Видите ли, это решение далось мне нелегко и, как видите, не сразу и… Короче, часть денег я успела потратить – купила машину. Но она совершенно новая, вам не составит никакого труда ее продать… – она запустила руку в карман и положила рядом с кредиткой документы и ключи от машины. – Ну вот вроде и все. Прощайте, – Саша хмуро кивнула и повернулась к двери.
– Постойте! – схватив Сашу за руку, выдохнула женщина.
Она, не выпуская Сашиного локтя, тяжело опустилась на табурет и повторила:
– Постойте…
По измученному горем лицу молодой женщины текли беззвучные слезы – она, видимо, успела научиться плакать молча.
– Саша… вы извините меня, пожалуйста, за тон… Просто мы остались совсем одни, про нас все позабыли… А Андрея нет и… Я никак не могу к этому привыкнуть… Никак. Никак… – сбивчиво, с мучительным придыханием шептала она.
Саша, сама едва сдерживая слезы, присела перед ней и взяла ее ладони в свои.
– Ну что вы, Люба… Перестаньте, прошу вас. Вам нельзя – у вас дети, вы должны быть сильной… – шептала она обычные слова утешения. – Ну успокойтесь… Пожалуйста…
Потом они умылись и сели пить чай. Потом готовили ужин и кормили детей. Митька опрокинул кружку с молоком и залил Саше новую юбку. Потом опять был чай и долгая неторопливая беседа. Обычный женский разговор ни о чем – как раз такой, какой большинство мужчин считают пустой тратой времени…
Саша покинула дом Усольцевых около полуночи. Она вышла из подъезда и сразу увидела свой автомобиль. (От машины Люба отказалась наотрез. «Пожалуйста, пусть остается у тебя – на память. Не обо мне, об Андрее», – попросила она.) Новый БМВ был просто великолепен. Машина тускло и благородно, как старинное серебро, поблескивала в редком свете фонарей, а дождевые капли сверкали на ее лаковой поверхности словно драгоценные жемчужные россыпи.
И только в эту секунду Саша вдруг поняла, что этот роскошный автомобиль – ее! И чуть не задохнулась от дикой, безудержной радости – той самой, которой она так и не испытала при его покупке.
С размаху плюхнувшись в водительское кресло, Саша завела двигатель (ах, как восхитительно тихо он работает!) и неожиданно вспомнила о Наговицыне. Он приглашал ее сегодня в театр, ждал, наверное, как договаривались, у касс, а она… Да ну его к черту, надоел! Давно пора эту зануду отшить, а то прилип, как репей!.. Впрочем, еще разок она с ним встретится непременно – только для того, чтоб увидеть, как вытянется его физиономия, когда он услышит, что она сделала с призовыми миллионами!!
Саша тихонько хихикнула и тут же забыла о надоевшем кавалере.
Забыла, потому что с внезапным раскаянием и нежностью она вспомнила о папе с мамой. Саша взглянула на часы и тут же тронула машину. Время позднее, надо было поторапливаться.
Сегодня ей было чем обрадовать родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Свято место пусто не бывает. Должность правой руки Наговицына и «ответственной за все» досталась Лизе Чумичкиной, и, надо признать, она справилась с ней просто блестяще. Когда настали горячие деньки подготовки программ к эфиру, она крутилась как белка в колесе, буквально днюя и ночуя на рабочем месте. Лиза охотно взвалила на свои хрупкие плечи львиную долю черновой работы, и такое рвение не осталось незамеченным. «С этим – к Лизавете!» – все чаще отвечал Наговицын на самые разные текущие вопросы. В итоге эта фраза стала настолько расхожей, что превратилась в объект насмешек останкинских остряков.
– Лех, дай закурить, – спрашивал, бывало, кто-нибудь, например, у Баукина.
– С этим – к Лизавете! – не моргнув глазом тут же отвечал тот.
Шутки шутками, но на качестве передач отсутствие Стрельниковой почти не отразилось. Иногда Наговицыну даже казалось, что он вообще забыл о ее существовании.
Суд над Чернобривцевым еще не состоялся, поэтому многие из событий на Чернеце и в Москве преподносились в виде версий. Такой способ подачи материала позволял в определенной степени дать волю фантазии – и Наговицын не преминул этим воспользоваться.
Из свидетельств всеведущих соседок Чернобривцева, рассказа Лизы Чумичкиной и комментариев самого Олега однозначно следовало, что между Мариной Михайловной и Сергеем имел место быть страстный роман, следствием которого и стал план устранения опостылевшего мужа. Не забыл Олег и свою первую версию, подробно осветив непростые взаимоотношения Лисовца и Усольцева. Из его слов следовало, что не убей Лисовца Чернобривцев, его всенепременно прикончил бы пылающий жаждой мести потомственный охотник.
Одна из передач целиком была посвящена поискам убийцы Сергеем и Сашей. В ней Чернобривцев предстал не только безжалостным злодеем, но и хитроумным соблазнителем, заблаговременно готовящим себе стопроцентное алиби в лице охмуренной его чарами главной свидетельницы обоих убийств – доверчивой и влюбчивой молоденькой журналистки.
Финальная передача посвящалась подведению итогов игры, а по сути, стала рекламой следующих программ. Саше главный приз, разумеется, не достался – Наговицын решил направить эти деньги на удвоение призового фонда очередной игры, чтобы тем самым привлечь как можно больше новых охотников за приключениями. Заветный «золотой ключик», как добытый с нарушениями установленных правил игры, девушке пришлось вернуть. Взамен ее щедро одарили подарками от спонсоров и сердечно поблагодарили за участие. Все оставшееся время Наговицын посвятил своему новому, еще более крутому проекту – на сей раз игроков ждал заброшенный танковый полигон в Забайкалье и отправиться туда им предстояло не летом, а зимой.
Цикл программ «Семь Пятниц» был запущен в эфир в середине сентября в самое «смотрибельное» время по субботам и произвел оглушительный эффект. Рейтинг канала стремительно взлетел до небес. Куда там бразильским и мексиканским сериалам! В родных палестинах, оказывается, бушевали страсти похлеще латиноамериканских, к тому же – не только на экране, но и в действительности!
Полстраны обсуждало коварство супруги несчастного Лисовца и ее любовника, жалело ни в чем не повинного Усольцева и сочувствовало наивной журналистке. Полстраны гадало – отдадут ли симпатичнейшей Сашеньке Покровской, обманутой в самых лучших, самых высоких своих чувствах, деньги из сундука, ключ от которого (пусть даже и не совсем законно) достался именно ей.
Нежданно-негаданно этот вопрос стал главной интригой всего цикла. Интерес широкой общественности к вручению денег был настолько велик, что сам генеральный продюсер приказал Наговицыну переснять финал. Сашу срочно привезли в Останкино накануне эфира последней передачи и вручили опешившей от неожиданности девушке чек на семь миллионов рублей!!!
Саша еще не успела толком переварить этот оглушительно-радостный факт, как грянуло следующее грандиозное событие – долгожданная презентация ее книги.
Она все-таки написала ее, и именно так, как и задумывала на Чернеце: в двух частях – о жизни Лисовца и о его гибели. Ее соавтором (а точнее сказать – автором первой части) стала Дюма – с нею Сашу познакомила неугомонная Лиза Чумичкина. Две журналистки быстро нашли общий язык, немедленно взялись за дело и закончили свой труд в рекордно короткие сроки.
Впрочем, презентация Сашу разочаровала. Во-первых, это мероприятие оказалось совсем не таким ярким, как ей представлялось на острове. Во-вторых, оказалось, что быть в центре внимания не только приятно, но и крайне утомительно. У Саши разболелась голова, вести светские беседы и улыбаться ей пришлось через силу, можно сказать – на зубах. А в-третьих, новоиспеченная писательница с горечью обнаружила, что добрая половина комплиментов, которые ей довелось выслушать, были неприкрыто лицемерны, фальшивы от первого до последнего слова и до краев полны самой заурядной черной зависти. Еще бы! Как раз накануне в эфир вышла последняя передача – та самая, на которой Покровской вручили чек на семь «лимонов»!!!
– Повезло Сашке, срубила на халяву такие бабки, да еще и книжонку тиснула!.. А говорят, что она с убийцей все-таки успела… того самого!.. Да не с убийцей, а вот с этим, с ведущим! Мне вчера подруга с телевидения рассказала: что-то между ними есть, сначала-то ей денег не давали, а потом вдруг – бац! Получите! Пришлось им даже финал переснимать… – шептались за ее спиной те, кого она всегда считала если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми.
Словно в подтверждение этих слухов, от Саши ни на шаг не отходил Наговицын. После возвращения с острова он вообще очень сильно к ней переменился – начал улыбаться, демонстрировать всяческие знаки внимания и даже, кажется, ухаживать. Нельзя сказать, что Саше все это было неприятно, но и особой радости не доставляло – это уж точно!
Головная боль становилась все сильнее, от праздничного настроения не осталось и следа. Саша еле дождалась минуты, когда издатели, наконец, позволили ей уйти.
Уже после полуночи она в жутком состоянии добралась до дома. Но там ее ждало новое испытание. На кухне ее поджидал отец с тяжелым и неприятным разговором, темой которого были все те же призовые деньги.
Просмотрев все передачи цикла и прочитав книгу дочери, отставной полковник пришел к неожиданному выводу – Саша должна отдать выигранные деньги семье убитого Усольцева. Отец считал, что Вторник их выиграл в честной борьбе, заработал все подсказки, включая Сашину, поэтому по справедливости приз должен был быть присужден ему. Ну а поскольку сам Усольцев погиб – то его семье. Телевизионщики допустили в этом вопросе ошибку, и его дочь обязана эту ошибку исправить.
Раздраженная, злая Саша ответила отцу резкостью, тот тоже вспылил, на шум прибежала проснувшаяся мама, и все закончилось коротким, но бурным скандалом.
Наутро отец с дочерью не разговаривал. Посматривая украдкой на хмурого родителя, Саша только усмехалась про себя – – ее «папусик» частенько бывал крут, но отходил всегда очень быстро.
На этот раз все оказалось иначе. Отец не разговаривал с дочерью всю следующую неделю. Мама то и дело начинала плакать, и вообще обстановочка в доме была та еще!.. Саша, поначалу не допускавшая даже мысли насчет этого бредового предложения, вынуждена была задуматься. Да, на первый взгляд идея выглядела просто дико – взять и отдать кому-то семь миллионов рублей!! Но стоило Саше припомнить все обстоятельства борьбы за приз на Чернеце, как она невольно признавала – в доводах отца, безусловно, есть доля правды. Совершенно против своего желания Саша начала сомневаться.
Поняв это, она разозлилась. Ну что, в самом деле, за дурь – в кои-то веки подвалила удача, а она…'. Нет, черт возьми, ей и самой есть куда потратить эти денежки! В первую очередь, конечно, квартира, но это не сейчас, надо сначала присмотреться, подобрать вариант, а пока… Злясь на себя за идиотские сомнения, Саша немедленно отправилась в автосалон и купила автомобиль своей мечты – новехонькую, серебристую, невероятно элегантную и мощную БМВ.
Увы, ожидаемой радости эта покупка не принесла. Червь сомнения, уже успевший свить гнездышко в ее душе, продолжил свое черное дело. Саша, вставшая перед сложной дилеммой, не придумала ничего лучшего, как обратиться с мучившим ее вопросом к друзьям и знакомым.
Реакция и коллег-газетчиков, и новых друзей с телевидения была столь же предсказуемой, сколь и единодушной.
– Ты что, мать, опупела?! – такова была квинтэссенция коллективного мнения всех ее знакомых, высказанная ошарашенным таким идиотским вопросом Баукиным.
Такое полное единодушие странным образом лишь усилило ее сомнения. Тогда Саша решила обратиться за советом к человеку, чье мнение по любому сложному вопросу всегда было для нее особенно важно. Она вызвала на переговоры брата. Лешка был старше ее всего на три года, но с детских лет и по сию пору являлся самым непререкаемым авторитетом. Брат выбрал себе фамильную профессию и командовал сейчас ротой гвардейцев-десантников где-то у черта на куличках. А еще Алексей, в отличие от своей легкомысленной сестрицы, являлся почтенным главой семейства и отцом двух очаровательных девочек-погодков.
– Санька, привет! Вот молодец, что позвонила! Ну как вы там?.. – радостно кричал в трубку из своего медвежьего угла брат.
После бурных приветствий и обычных ответов о жизни и здоровье родителей Саша перешла к главному – спросила брата о его мнении по поводу призовых денег. И вот что она услышала:
– Что ж, давай разберемся. Поправь меня, если я в чем-то ошибусь. До встречи с тобой у этого парня… как его? Да, Усольцева – у него было четыре подсказки. Тебя он пристрелил, так? Значит, и твою подсказку он заработал честно, хоть ты ее и не отдала. Этого хмыря, убийцу, он догнал? Догнал. Тот был без шлема и по правилам игры обязан был отдать Усольцеву обе подсказки – и свою и убитого. Вот и получается, что всю коллекцию подсказок собрал именно он, Усольцев. Так что ж тебе не ясно, Санька?..
– Леш, но ведь семь миллионов… – жалобно протянула Саша. – Может быть, хотя бы пополам, а?..
– Пополам? – задумчиво переспросил брат. – Можно, конечно, и пополам… Только ответь мне, Саня: почему вдова Усольцева должна делиться честно выигранным призом именно с тобой, а не, скажем, с убийцей своего мужа?! С тобой-то – за какие заслуги?!
Саша потерянно молчала.
– У него дети остались? – спросил после паузы Алексей.
– Да, трое… – пробормотала Саша.
– Что?!
– Трое, говорю! Два мальчика и…
– Так что ж ты!.. – гаркнул брат. – Ну, старуха, ты даешь – слов нет! Прямо дура какая-то инфантильная!.. Ладно, все, мне пора. Привет родителям! – и он повесил трубку.
Саша вышла из кабинки с пылающими щеками. Слова брата засели в мозгу саднящей занозой. «Инфантильная дура!» – снова и снова, как приговор, повторяла она про себя.
С переговорного пункта Саша отправилась в банк, а оттуда – к Усольцевым.
Дверь обычной трехкомнатной квартиры в старой панельной башне открыл взъерошенный мальчишка лет десяти-одиннадцати, невероятно похожий на своего погибшего отца.
– Здравствуй, а мама дома?
– Здрасте! – тряхнул вихрастой головой мальчик и повернулся в глубь квартиры:
– Мам! К тебе!
В коридор вышла молодая женщина. Она была довольно красива – вернее, могла бы быть таковой, если бы не темные круги вокруг глаз, паутинка ранних морщин да скорбно опущенные уголки губ.
– Здравствуйте, вы ко мне? – ровным, бесцветным голосом произнесла она.
– Да, к вам, здравствуйте, – Саша сняла очки и, стараясь унять нервную дрожь, спросила: – Вы меня не узнаете?..
– Отчего же? Я не пропустила ни одной передачи. Ведь вы – Саша?..
– Да. Любовь Геннадьевна, у меня к вам есть разговор… Точнее – предложение. Я…
В это время в прихожую, забавно топая крошечными ножками, вышел совершенно очаровательный годовалый карапуз. Он сунул в рот палец и вытаращил на незнакомую тетю живые, любопытные глазенки.
– Боже мой, какая прелесть! – не удержалась Саша. Она присела на корточки и протянула к малышу руки. – Иди ко мне, маленький!..
– Катя! – позвала хозяйка. Из детской тут же выглянула девочка лет восьми. – Катюша, забери Митю, – сказала ей мать и повернулась к Саше. – Я вас слушаю…
Она не пригласила гостью пройти, даже не предложила ей присесть или хотя бы раздеться. Это, конечно, задело Сашу, но она постаралась не подать виду.
– Любовь Геннадьевна, вам, должно быть, известно, что призовые деньги были присуждены мне, – чуть задыхаясь от волнения, начала Саша. – Так вот, я считаю это решение несправедливым. Рассуждая объективно, единственный игрок, который был вправе рассчитывать на главный приз, – это ваш муж. В общем, вот, возьмите! – она положила на тумбу под зеркалом золотистую кредитную карточку.
– Что это? – хозяйка вскинула на Сашу удивленно-испуганные глаза. Похоже, она уже догадалась – что это, но то ли боялась, то ли просто не могла в это поверить.
– Я открыла счет на ваше имя и перевела туда все призовые деньги. Вернее, почти все… – Саша замялась и опустила глаза. – Видите ли, это решение далось мне нелегко и, как видите, не сразу и… Короче, часть денег я успела потратить – купила машину. Но она совершенно новая, вам не составит никакого труда ее продать… – она запустила руку в карман и положила рядом с кредиткой документы и ключи от машины. – Ну вот вроде и все. Прощайте, – Саша хмуро кивнула и повернулась к двери.
– Постойте! – схватив Сашу за руку, выдохнула женщина.
Она, не выпуская Сашиного локтя, тяжело опустилась на табурет и повторила:
– Постойте…
По измученному горем лицу молодой женщины текли беззвучные слезы – она, видимо, успела научиться плакать молча.
– Саша… вы извините меня, пожалуйста, за тон… Просто мы остались совсем одни, про нас все позабыли… А Андрея нет и… Я никак не могу к этому привыкнуть… Никак. Никак… – сбивчиво, с мучительным придыханием шептала она.
Саша, сама едва сдерживая слезы, присела перед ней и взяла ее ладони в свои.
– Ну что вы, Люба… Перестаньте, прошу вас. Вам нельзя – у вас дети, вы должны быть сильной… – шептала она обычные слова утешения. – Ну успокойтесь… Пожалуйста…
Потом они умылись и сели пить чай. Потом готовили ужин и кормили детей. Митька опрокинул кружку с молоком и залил Саше новую юбку. Потом опять был чай и долгая неторопливая беседа. Обычный женский разговор ни о чем – как раз такой, какой большинство мужчин считают пустой тратой времени…
Саша покинула дом Усольцевых около полуночи. Она вышла из подъезда и сразу увидела свой автомобиль. (От машины Люба отказалась наотрез. «Пожалуйста, пусть остается у тебя – на память. Не обо мне, об Андрее», – попросила она.) Новый БМВ был просто великолепен. Машина тускло и благородно, как старинное серебро, поблескивала в редком свете фонарей, а дождевые капли сверкали на ее лаковой поверхности словно драгоценные жемчужные россыпи.
И только в эту секунду Саша вдруг поняла, что этот роскошный автомобиль – ее! И чуть не задохнулась от дикой, безудержной радости – той самой, которой она так и не испытала при его покупке.
С размаху плюхнувшись в водительское кресло, Саша завела двигатель (ах, как восхитительно тихо он работает!) и неожиданно вспомнила о Наговицыне. Он приглашал ее сегодня в театр, ждал, наверное, как договаривались, у касс, а она… Да ну его к черту, надоел! Давно пора эту зануду отшить, а то прилип, как репей!.. Впрочем, еще разок она с ним встретится непременно – только для того, чтоб увидеть, как вытянется его физиономия, когда он услышит, что она сделала с призовыми миллионами!!
Саша тихонько хихикнула и тут же забыла о надоевшем кавалере.
Забыла, потому что с внезапным раскаянием и нежностью она вспомнила о папе с мамой. Саша взглянула на часы и тут же тронула машину. Время позднее, надо было поторапливаться.
Сегодня ей было чем обрадовать родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27