«Тоже мне горец, – ругал он сам себя, – выбрал, называется, дорогу. Хорошо, что один, иначе сраму за такой маршрут не обобрался бы».
Он подвернул полы шинели наверх и подоткнул их спереди за ремень. На его левом плече висел на треть загруженный рюкзак. Сзади на поясе, поддерживаемом солдатской портупеей, болталась тяжелая фляжка, спереди – кобура.
«А и то сказать, какие мы, к черту, горцы? – продолжал он рассуждать сам с собой. – Когда мы их в последний раз видели, горы-то? Да и много ли нас осталось из тех, кто прошел настоящую подготовку? Уже и Дитля нет. А эдельвейсы сейчас пришить на новичка, что каску нахлобучить».
Откуда-то сзади послышалось урчание мотора, Мартин обернулся и увидел пробирающийся между кустов грузовик с тентом. Видать, не он один решил прорываться лесом. Не сходя с середины дороги, он остановился и поднял руку.
– Куда тебе? – спросил высунувшийся из окна кабины человек в теплой камуфляжной куртке с откинутым на спину капюшоном. Знаков различия видно не было, только серебристый жгутик на швах его пилотки указывал, что это офицер.
– В сторону Грабена или Брухзаля.
– Тогда нам по пути только до шоссе. Это километров двенадцать.
– Годится, – махнул рукой повеселевший Мартин и побежал к заднему борту.
Забросив внутрь рюкзак, он ловко заскочил следом и плюхнулся на лавку возле пехотного майора. Поздоровавшись и отметив, что, кроме него, здесь еще четверо и какие-то ящики, Мартин принялся очищать грязь с шинели. Но пятна еще недостаточно высохли, чтобы их можно было размолоть в пыль и стряхнуть, и он оставил это занятие.
Он откинулся на спинку лавки и увидел прямо перед собой… негра. Тот, в свою очередь, тоже посмотрел на нового попутчика и слабо улыбнулся.
Мартин несколько секунд рассматривал негра. За всю войну он увидел первого чернокожего – на Восточном фронте их не было вовсе, а в Норвегии столкнуться с французским Иностранным легионом ему не довелось. Затем он внимательнее огляделся вокруг. Справа от негра, поставив между ног карабин, сидел солдат. Дальше – какой-то толстый офицер, похожий на чиновника. Он держал на коленях портфель.
– Пленный? – Мартин повернулся к майору.
– Джи-ай.
Он снова встретился взглядом с американцем. Тот опять улыбнулся, и Мартин, отвернувшись, стал смотреть на дорогу.
Машина шла медленно, часто скользя юзом и цепляя кусты. На него вдруг нахлынуло радостное предвкушение встречи с родными. Неужели через два дня он увидит маму, отца и сестренку? Интересно, какая теперь Эрна? Не завела ли нового друга? Ей это раз плюнуть. Ей-богу, не будь он ее братом, сам бы влюбился.
– Можно мне с ним поговорить? – неожиданно повернулся Мартин к майору. Ему необходимо было отвлечься, чтобы успокоить радостно забившееся сердце.
– Валяй, коли умеешь.
Мартин толкнул сапогом ботинок прикрывшего глаза пленного.
– Давно в плену? – спросил он по-английски. – Куда тебя везут?
Тот сразу оживился и даже обрадовался. Все последнее время с ним никто не говорил даже на ломаном английском. А сам он понимал только «хальт», «шнель» да «хенде хох». Один, правда, вчера спросил: «Do you speak English?», после чего выяснилось, что эта фраза была единственной языковой конструкцией, оставшейся в его голове после школы.
– Четыре дня, – ответил пленный. – Я не знаю, куда меня везут. А куда едет эта машина?
– Тоже не скажу. Меня подбросят до шоссе, а там я выйду, – ответил Мартин. – Ты откуда сам-то? Где твой дом?
– Я из Соединенных Штатов.
– Я понимаю, что не из России. Из Нью-Йорка?
Негр мотнул головой.
– Из Луизианы. С самого юга.
– Горы там у вас есть?
– У нас Миссисипи, – произнес пленный так, словно при наличии поблизости этой реки разговор о каких-то там горах просто неуместен.
У Мартина в голове сразу возникла картинка из зачитанной до дыр в детстве книги Гек Финн и негр Джим плывут на плоту по ночной Миссисипи.
– Тебя случайно не Джимом зовут? – спросил он и тоже широко улыбнулся.
– Нет, – еще более оживился пленный, – я Джефри Льюис, мастер-сержант.
– А ты плавал по вашей Миссисипи на плоту, как Гек Финн со своим другом Джимом?
Американец догадался, о каких персонажах идет речь, и еще шире показал свои белые зубы.
– Я плавал по ней на пароходе. Почти на таком же, с каким они однажды чуть не столкнулись. Я два лета подрабатывал кочегаром, чтобы учиться в Нью-Орлеане.
– Простите, что перебиваю вас, – неожиданно в их разговор вплелась немецкая речь, – но, судя по всему, вы хорошо владеете английским?
К Мартину обращался человек, сидевший по правую руку от солдата-конвоира. Он действительно оказался военным чиновником, представившись штабсоберинспектором Ривелем.
– Во всяком случае, он меня понимает, – кивнул Мартин в сторону пленного.
– Вот и отлично! – обрадовался тучный интендант и наклонился в сторону Мартина. – Выручай, друг, – он прищурился, разглядывая погоны офицера, – нужен переводчик, лейтенант. Просто позарез!
– Поговорить с этим, что ли?
– Да нет. Этого везет майор, и мне до него нет дела. Нужно заехать ко мне в Хоккенхейм. Буквально на час. А потом я договорюсь с машиной, и тебя подбросят. Тебе куда вообще-то нужно?
– В Грабен.
– Отпуск?
– Нет, по службе.
– Тем более! Служба не убежит. Ну так как, лейтенант? Тебя как зовут?
– Вангер. – Мартин прикидывал в уме, принять ли предложение чиновника. – Оберлейтенант Мартин Вангер.
– Прости, Мартин, не разглядел твою звездочку. Понимаешь, свалилась на меня целая кипа бумаг. Наши захватили в Бельгии американский склад и вместе с барахлом ихнюю документацию. Целый чемодан! Какие-то списки, накладные, частные письма. Помоги разобраться, что в печку, а что отправить в штаб армии. А я уж тебя и накормлю, и транспорт раздобуду!
– У вас что, нет там переводчика?
Мартин решил немного покочевряжиться. Он снял кепи и полез в карман кителя за расческой. Шарф на его шее несколько сдвинулся в сторону, и под ним блеснул серебряной рамкой крест.
– О, да вы герой! – заметил «рыцаря» близорукий интендант и перешел на «вы». – Понимаете, нашего переводчика на днях забрали и увезли. Я съездил к соседям, но и там такая же история. У нас, конечно, найдется дара человек, чтобы кое-как допросить янки или англичанина, но в документах им и за месяц не разобраться.
– Ладно, – согласился наконец Мартин, – но машина за вами.
То, на что Ривель отводил час, заняло втрое больше времени. Когда они с интендантом разбирали бумаги, к ним подключился какой-то оберлейтенант из разведки. Он внимательно слушал переводы Мартина и все пытался выяснить, нет ли в этом хламе ссылок на конкретные войсковые соединения противника, имена командиров и тому подобное. Кое-что он откладывал в свою папку и делал пометки в планшете «Исполнительный служака, – отметил про себя Мартин, – а может, тут у них что-то готовится?»
Когда ближе к вечеру Мартин, уложив в рюкзак бутылку коньяка и несколько банок консервов – презент благодарного штабсоберинспектора, – уже забирался в обещанный кубельваген, к нему подошли два человека и попросили следовать за ними. Мартин пытался протестовать, но настойчивость одного из них была непоколебимой. Пришлось подчиниться. Уходя, он увидел стоявшего поодаль Ривеля, который только виновато развел руками. Они сели в другую машину и поехали в обратную сторону – туда, куда Мартину не было нужно.
Через полчаса тряской дороги его привели в помещение какого-то штаба на окраине маленького городка, изучили документы, проверили подорожную, после чего один из присутствовавших здесь же людей в форме какого-то гражданского чиновника обратился к Мартину по-английски. Он задал обычные вопросы: как зовут, где служит, откуда родом Затем попросил по-английски же и поподробнее рассказать, за что он получил свой Рыцарский крест. «Уж не собираются ли они записать меня в переводчики»? – раздосадованно подумал Мартин.
– Видите ли, в чем дело, оберлейтенант, – вдруг обратился к нему сидевший над бумагами за столом и молчавший до того времени старший офицер в полевой форме СС, – ваше возвращение в часть на некоторое время задержится.
– Но…
– Дайте договорить. – Эсэсовец с диагональным дубовым листом в каждой петлице встал из-за стола. – Вам предстоит небольшая работа в западной группе войск. После ее выполнения вы вернетесь в свою дивизию на восток.
– Но…
– С вашим командованием уже договариваются, так что об этом не беспокойтесь. – Штандартенфюрер прошелся по комнате, затем вплотную приблизился к Мартину. – Вы собирались возвращаться через Мюнхен, не так ли? – Эсэсовец смотрел Мартину прямо в глаза, и тому стало не по себе. – Вы оттуда родом, и у вас наверняка было в запасе несколько дней?
Он снова стал прохаживаться по комнате, и все присутствующие молча следили за ним.
– Обычное дело, – продолжил штандартенфюрер, – договорились с командиром. Так все теперь делают. Давно не были дома? – тихо, но резко спросил он.
– С января сорок третьего
Мартин уже понял, что спорить бесполезно и что его незаконный отпуск накрылся медным тазом.
– У вас будет такая возможность, но чуть позже, – продолжил эсэсовец. – И на вполне законных основаниях. А сейчас вы будете откомандированы в Графенвер в распоряжение штаба тамошней танковой бригады.
– Там что, тоже понадобился переводчик?
– Вот именно.
Через три дня Мартин Вангер шел по Графенверу, который и городом-то можно было назвать с большой натяжкой. Так, городок, не особенно тронутый цивилизацией, в окружении припорошенных первым снегом полей и рощиц. Тихое место, куда еще не успели провести автобан, да где он и не особенно был нужен. Неужели через него тоже стальным катком прокатится фронт, близкое присутствие которого уже различало чуткое ухо горца?
Огромная центральная площадь представляла собой поляну, поросшую травой, размером в несколько футбольных полей. Она называлась Труппенюбунгсплац – площадь войсковых учений. До войны, еще со времен рейхсвера, здесь тренировались парашютисты и планеристы из местных летно-спортивных клубов.
Проходя мимо гауптвахты – одноэтажного домика с причудливой башенкой, часами и флюгером, – Мартин сверил время. Особенно спешить ему было некуда, и он просто гулял, прислушиваясь к едва уловимым вздохам далекой канонады.
Достопримечательностью Графенвера была огромная водонапорная башня, стоявшая на краю площади. Она была сложена из камня и походила на мощный замок-донжон раннего Средневековья. Башня господствовала здесь над всей местностью. Особняк военного форстмайстера – главного лесничего вермахта в здешних местах, пара церквушек, белые одноэтажные домики с красной черепицей – все казалось игрушечным возле ее подножия. Мартин поневоле остановился. «Шестьдесят – шестьдесят пять метров, – привычно „снял“ он высоту по коньку крыши, – отличный наблюдательный пункт. Мелким калибром такие стены не возьмешь. Да и стопятидесяткам пришлось бы изрядно потрудиться».
Уже не первый год гору, опушку леса, овраг или строение он оценивал с точки зрения их полезности для войны. Даже если в этом не было совершенно никакой необходимости.
Второй день Мартин жил здесь в казарме на окраине. Его таки зачислили в спешно формируемую танковую бригаду, получившую номер «150». Любой из прибывающих сюда, так же как и он, быстро понимал, что бригада эта очень непроста. Здесь гораздо больше ценилось знание английского языка, нежели умение владеть танком. Да и самих танков было уж очень мало. И люди, и техника собирались сюда по крохам со всех закоулков Западного фронта.
«Угораздило же меня заговорить тогда с этим негром, – в который раз сокрушался Мартин, выходя на проселочную дорогу в направлении своей части. – Как там его звали? Джефри Льюис? Лучше бы ты утонул вместе со своим пароходом в этой вашей Миссисипи, Джефри. Эх, быть бы мне теперь уже дома»!
Тайна с исчезновением переводчиков понемногу прояснялась. Похоже, их свозили сюда. Сюда же стаскивали всякий трофейный хлам: американское стрелковое оружие, «Студебеккеры», джипы, «Виллисы» и даже пару раздолбанных «Шерманов». Ни для кого уже не было большим секретом, для чего в одном месте собирают тех, кто владеет английским, и трофейное оружие западных союзников. Последние сомнения отпали, когда стало известно, что командует, а вернее, еще только собирает бригаду не кто иной, как Отто Скорцени. Вот только что конкретно задумал на этот раз удачливый похититель Муссолини и Хорти?
– Мартин!
Мартин обернулся и увидел направлявшегося к нему унтер-офицера в грязной, обрезанной до колен шинели. Погоны этого штабсфельдфебеля были до того измызганы наплечными ремнями рюкзака или солдатской портупеи, что Мартин с трудом различил на них три потускневшие звезды и зеленую выпушку. Галун местами вовсе оторвался.
Унтер подошел ближе. Борода, усы, обветренное лицо. На голове пилотка с опущенными на уши отворотами. На животе автомат. Поясной ремень провис под тяжестью навешанных на него подсумков и амуниции.
– Не узнаешь?
– Вы из 3-й дивизии?
– Черт возьми, Мартин! Я Вальтер Бюрен. – Он снял пилотку и тряхнул головой.
– Вальтер?
Действительно, это был Вальтер. Подойди он просто и попроси прикурить, Мартин ни за что не узнал бы старого друга.
– Вальтер!
Хлюпая грязью и сдвинув на бок кобуру, он сделал шаг навстречу. Они обхватили друг друга руками.
– Не может быть! Вот это встреча! Как ты сюда попал?
– Сам не пойму. Последние три месяца я работал инструктором в горном лагере. Кому-то пришла в голову мысль скоренько переделать несколько пехотных дивизий в горные. Слыхал о «Горной крепости»? Ну так вот. Собрали нескольких человек вроде меня… Я ведь одно время до войны уже поработал инструктором. Потом расскажу подробнее. Сколько же мы не виделись?
– Да с тех самых пор, как попрощались в альплагере в тридцать восьмом. – Мартин посчитал в уме. – Шестой год пошел. Я уж, откровенно говоря, и не думал тебя вовсе увидеть.
– А я знал, что встретимся!
– Так ты что, тоже попал в эту чертову бригаду? Где тебя-то выловили?
– Узнали, что я немного говорю по-английски. При переводе в тыл я заполнял какую-то анкету и сдуру написал об этом. Недавно пришел приказ ехать сюда. Моя часть километрах в трех по той дороге. Слушай, по-моему, затевается какая-то заварушка. Час назад я видел, как с грузовиков выгружали тюки с американской формой. Ну а вы, господин оберлейтенант? Как вас угораздило?
– Слушай, черт бородатый, видишь вон тот сарай? Приходи туда часам к десяти. Я разберусь с делами, и мы обо всем поговорим. – Мартин хлопнул себя по тяжелой фляге. – У меня тут кое-что есть, но, если и ты захватишь, лишним не будет.
Через несколько часов они сидели на пустых снарядных ящиках в заброшенном сарае, запримеченном Мартином еще накануне. В железной печке потрескивали дрова. В дверной проем смотрели первые декабрьские звезды. Потом звезды погасли и закружились снежинки.
Они разложили консервы, хлеб, сняли с фляжек и поставили на импровизированный стол из рассохшегося бочонка бакелитовые стаканчики и проговорили до самого утра.
XIX
– После высокогорного лагеря я вернулся обратно, в нашу часть, – начал свой рассказ Вальтер, – но вскоре опять попросился наверх с новой группой кандидатов в альпийский батальон. Мне разрешили вторую попытку. Однако чуда не произошло. Когда мы шли вдоль обрыва или по узкому мостку над ущельем, я опять терял власть над собой. Я с трудом удерживался, чтобы не схватиться за товарища и не заорать благим матом.
Однажды, когда был день отдыха, я попросил разрешения отлучиться из лагеря и взял с собой веревку, крючья и молоток. Неподалеку, на южном склоне, была стена над стометровым обрывом. К ней вел узкий карниз, а дальше – плоскость, почти без выступов. Я вбил первый крюк и медленно двинулся по этой стене на самую середину. Сначала я старался не смотреть вниз и не думать о высоте. Я весь сосредоточился на крючьях, карабинах и репшнурах. Но пот катил с меня градом, и вовсе не от жары. Когда я достиг самой середины, то оказался на нулевом угле. На абсолютной вертикали. Я висел, едва касаясь скалы, а подо мной, метрах в восьмидесяти, стоял туман, из которого поднималась стена, так что я даже не видел ее подошвы.
Я заставлял себя смотреть вниз, а когда мне становилось совсем плохо, приникал ладонями и щекой к скале, рассматривал на ее поверхности щербинки и выступы и думал о доме, нашем городе, вспоминал почему-то твою дуэль. Становилось легче. Потом я снова смотрел вниз, крутился на веревке и раскачивался. Буквально молотком я вбивал в свое сознание мысль, что я паук, буду жить на этой скале и висеть так вечно. С собой у меня была фляга и немного еды, а за спиной висел карабин. Через силу я заставлял себя пить и есть, а потом, намотав ремень карабина на руку, орал во все горло и стрелял вниз, в облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Он подвернул полы шинели наверх и подоткнул их спереди за ремень. На его левом плече висел на треть загруженный рюкзак. Сзади на поясе, поддерживаемом солдатской портупеей, болталась тяжелая фляжка, спереди – кобура.
«А и то сказать, какие мы, к черту, горцы? – продолжал он рассуждать сам с собой. – Когда мы их в последний раз видели, горы-то? Да и много ли нас осталось из тех, кто прошел настоящую подготовку? Уже и Дитля нет. А эдельвейсы сейчас пришить на новичка, что каску нахлобучить».
Откуда-то сзади послышалось урчание мотора, Мартин обернулся и увидел пробирающийся между кустов грузовик с тентом. Видать, не он один решил прорываться лесом. Не сходя с середины дороги, он остановился и поднял руку.
– Куда тебе? – спросил высунувшийся из окна кабины человек в теплой камуфляжной куртке с откинутым на спину капюшоном. Знаков различия видно не было, только серебристый жгутик на швах его пилотки указывал, что это офицер.
– В сторону Грабена или Брухзаля.
– Тогда нам по пути только до шоссе. Это километров двенадцать.
– Годится, – махнул рукой повеселевший Мартин и побежал к заднему борту.
Забросив внутрь рюкзак, он ловко заскочил следом и плюхнулся на лавку возле пехотного майора. Поздоровавшись и отметив, что, кроме него, здесь еще четверо и какие-то ящики, Мартин принялся очищать грязь с шинели. Но пятна еще недостаточно высохли, чтобы их можно было размолоть в пыль и стряхнуть, и он оставил это занятие.
Он откинулся на спинку лавки и увидел прямо перед собой… негра. Тот, в свою очередь, тоже посмотрел на нового попутчика и слабо улыбнулся.
Мартин несколько секунд рассматривал негра. За всю войну он увидел первого чернокожего – на Восточном фронте их не было вовсе, а в Норвегии столкнуться с французским Иностранным легионом ему не довелось. Затем он внимательнее огляделся вокруг. Справа от негра, поставив между ног карабин, сидел солдат. Дальше – какой-то толстый офицер, похожий на чиновника. Он держал на коленях портфель.
– Пленный? – Мартин повернулся к майору.
– Джи-ай.
Он снова встретился взглядом с американцем. Тот опять улыбнулся, и Мартин, отвернувшись, стал смотреть на дорогу.
Машина шла медленно, часто скользя юзом и цепляя кусты. На него вдруг нахлынуло радостное предвкушение встречи с родными. Неужели через два дня он увидит маму, отца и сестренку? Интересно, какая теперь Эрна? Не завела ли нового друга? Ей это раз плюнуть. Ей-богу, не будь он ее братом, сам бы влюбился.
– Можно мне с ним поговорить? – неожиданно повернулся Мартин к майору. Ему необходимо было отвлечься, чтобы успокоить радостно забившееся сердце.
– Валяй, коли умеешь.
Мартин толкнул сапогом ботинок прикрывшего глаза пленного.
– Давно в плену? – спросил он по-английски. – Куда тебя везут?
Тот сразу оживился и даже обрадовался. Все последнее время с ним никто не говорил даже на ломаном английском. А сам он понимал только «хальт», «шнель» да «хенде хох». Один, правда, вчера спросил: «Do you speak English?», после чего выяснилось, что эта фраза была единственной языковой конструкцией, оставшейся в его голове после школы.
– Четыре дня, – ответил пленный. – Я не знаю, куда меня везут. А куда едет эта машина?
– Тоже не скажу. Меня подбросят до шоссе, а там я выйду, – ответил Мартин. – Ты откуда сам-то? Где твой дом?
– Я из Соединенных Штатов.
– Я понимаю, что не из России. Из Нью-Йорка?
Негр мотнул головой.
– Из Луизианы. С самого юга.
– Горы там у вас есть?
– У нас Миссисипи, – произнес пленный так, словно при наличии поблизости этой реки разговор о каких-то там горах просто неуместен.
У Мартина в голове сразу возникла картинка из зачитанной до дыр в детстве книги Гек Финн и негр Джим плывут на плоту по ночной Миссисипи.
– Тебя случайно не Джимом зовут? – спросил он и тоже широко улыбнулся.
– Нет, – еще более оживился пленный, – я Джефри Льюис, мастер-сержант.
– А ты плавал по вашей Миссисипи на плоту, как Гек Финн со своим другом Джимом?
Американец догадался, о каких персонажах идет речь, и еще шире показал свои белые зубы.
– Я плавал по ней на пароходе. Почти на таком же, с каким они однажды чуть не столкнулись. Я два лета подрабатывал кочегаром, чтобы учиться в Нью-Орлеане.
– Простите, что перебиваю вас, – неожиданно в их разговор вплелась немецкая речь, – но, судя по всему, вы хорошо владеете английским?
К Мартину обращался человек, сидевший по правую руку от солдата-конвоира. Он действительно оказался военным чиновником, представившись штабсоберинспектором Ривелем.
– Во всяком случае, он меня понимает, – кивнул Мартин в сторону пленного.
– Вот и отлично! – обрадовался тучный интендант и наклонился в сторону Мартина. – Выручай, друг, – он прищурился, разглядывая погоны офицера, – нужен переводчик, лейтенант. Просто позарез!
– Поговорить с этим, что ли?
– Да нет. Этого везет майор, и мне до него нет дела. Нужно заехать ко мне в Хоккенхейм. Буквально на час. А потом я договорюсь с машиной, и тебя подбросят. Тебе куда вообще-то нужно?
– В Грабен.
– Отпуск?
– Нет, по службе.
– Тем более! Служба не убежит. Ну так как, лейтенант? Тебя как зовут?
– Вангер. – Мартин прикидывал в уме, принять ли предложение чиновника. – Оберлейтенант Мартин Вангер.
– Прости, Мартин, не разглядел твою звездочку. Понимаешь, свалилась на меня целая кипа бумаг. Наши захватили в Бельгии американский склад и вместе с барахлом ихнюю документацию. Целый чемодан! Какие-то списки, накладные, частные письма. Помоги разобраться, что в печку, а что отправить в штаб армии. А я уж тебя и накормлю, и транспорт раздобуду!
– У вас что, нет там переводчика?
Мартин решил немного покочевряжиться. Он снял кепи и полез в карман кителя за расческой. Шарф на его шее несколько сдвинулся в сторону, и под ним блеснул серебряной рамкой крест.
– О, да вы герой! – заметил «рыцаря» близорукий интендант и перешел на «вы». – Понимаете, нашего переводчика на днях забрали и увезли. Я съездил к соседям, но и там такая же история. У нас, конечно, найдется дара человек, чтобы кое-как допросить янки или англичанина, но в документах им и за месяц не разобраться.
– Ладно, – согласился наконец Мартин, – но машина за вами.
То, на что Ривель отводил час, заняло втрое больше времени. Когда они с интендантом разбирали бумаги, к ним подключился какой-то оберлейтенант из разведки. Он внимательно слушал переводы Мартина и все пытался выяснить, нет ли в этом хламе ссылок на конкретные войсковые соединения противника, имена командиров и тому подобное. Кое-что он откладывал в свою папку и делал пометки в планшете «Исполнительный служака, – отметил про себя Мартин, – а может, тут у них что-то готовится?»
Когда ближе к вечеру Мартин, уложив в рюкзак бутылку коньяка и несколько банок консервов – презент благодарного штабсоберинспектора, – уже забирался в обещанный кубельваген, к нему подошли два человека и попросили следовать за ними. Мартин пытался протестовать, но настойчивость одного из них была непоколебимой. Пришлось подчиниться. Уходя, он увидел стоявшего поодаль Ривеля, который только виновато развел руками. Они сели в другую машину и поехали в обратную сторону – туда, куда Мартину не было нужно.
Через полчаса тряской дороги его привели в помещение какого-то штаба на окраине маленького городка, изучили документы, проверили подорожную, после чего один из присутствовавших здесь же людей в форме какого-то гражданского чиновника обратился к Мартину по-английски. Он задал обычные вопросы: как зовут, где служит, откуда родом Затем попросил по-английски же и поподробнее рассказать, за что он получил свой Рыцарский крест. «Уж не собираются ли они записать меня в переводчики»? – раздосадованно подумал Мартин.
– Видите ли, в чем дело, оберлейтенант, – вдруг обратился к нему сидевший над бумагами за столом и молчавший до того времени старший офицер в полевой форме СС, – ваше возвращение в часть на некоторое время задержится.
– Но…
– Дайте договорить. – Эсэсовец с диагональным дубовым листом в каждой петлице встал из-за стола. – Вам предстоит небольшая работа в западной группе войск. После ее выполнения вы вернетесь в свою дивизию на восток.
– Но…
– С вашим командованием уже договариваются, так что об этом не беспокойтесь. – Штандартенфюрер прошелся по комнате, затем вплотную приблизился к Мартину. – Вы собирались возвращаться через Мюнхен, не так ли? – Эсэсовец смотрел Мартину прямо в глаза, и тому стало не по себе. – Вы оттуда родом, и у вас наверняка было в запасе несколько дней?
Он снова стал прохаживаться по комнате, и все присутствующие молча следили за ним.
– Обычное дело, – продолжил штандартенфюрер, – договорились с командиром. Так все теперь делают. Давно не были дома? – тихо, но резко спросил он.
– С января сорок третьего
Мартин уже понял, что спорить бесполезно и что его незаконный отпуск накрылся медным тазом.
– У вас будет такая возможность, но чуть позже, – продолжил эсэсовец. – И на вполне законных основаниях. А сейчас вы будете откомандированы в Графенвер в распоряжение штаба тамошней танковой бригады.
– Там что, тоже понадобился переводчик?
– Вот именно.
Через три дня Мартин Вангер шел по Графенверу, который и городом-то можно было назвать с большой натяжкой. Так, городок, не особенно тронутый цивилизацией, в окружении припорошенных первым снегом полей и рощиц. Тихое место, куда еще не успели провести автобан, да где он и не особенно был нужен. Неужели через него тоже стальным катком прокатится фронт, близкое присутствие которого уже различало чуткое ухо горца?
Огромная центральная площадь представляла собой поляну, поросшую травой, размером в несколько футбольных полей. Она называлась Труппенюбунгсплац – площадь войсковых учений. До войны, еще со времен рейхсвера, здесь тренировались парашютисты и планеристы из местных летно-спортивных клубов.
Проходя мимо гауптвахты – одноэтажного домика с причудливой башенкой, часами и флюгером, – Мартин сверил время. Особенно спешить ему было некуда, и он просто гулял, прислушиваясь к едва уловимым вздохам далекой канонады.
Достопримечательностью Графенвера была огромная водонапорная башня, стоявшая на краю площади. Она была сложена из камня и походила на мощный замок-донжон раннего Средневековья. Башня господствовала здесь над всей местностью. Особняк военного форстмайстера – главного лесничего вермахта в здешних местах, пара церквушек, белые одноэтажные домики с красной черепицей – все казалось игрушечным возле ее подножия. Мартин поневоле остановился. «Шестьдесят – шестьдесят пять метров, – привычно „снял“ он высоту по коньку крыши, – отличный наблюдательный пункт. Мелким калибром такие стены не возьмешь. Да и стопятидесяткам пришлось бы изрядно потрудиться».
Уже не первый год гору, опушку леса, овраг или строение он оценивал с точки зрения их полезности для войны. Даже если в этом не было совершенно никакой необходимости.
Второй день Мартин жил здесь в казарме на окраине. Его таки зачислили в спешно формируемую танковую бригаду, получившую номер «150». Любой из прибывающих сюда, так же как и он, быстро понимал, что бригада эта очень непроста. Здесь гораздо больше ценилось знание английского языка, нежели умение владеть танком. Да и самих танков было уж очень мало. И люди, и техника собирались сюда по крохам со всех закоулков Западного фронта.
«Угораздило же меня заговорить тогда с этим негром, – в который раз сокрушался Мартин, выходя на проселочную дорогу в направлении своей части. – Как там его звали? Джефри Льюис? Лучше бы ты утонул вместе со своим пароходом в этой вашей Миссисипи, Джефри. Эх, быть бы мне теперь уже дома»!
Тайна с исчезновением переводчиков понемногу прояснялась. Похоже, их свозили сюда. Сюда же стаскивали всякий трофейный хлам: американское стрелковое оружие, «Студебеккеры», джипы, «Виллисы» и даже пару раздолбанных «Шерманов». Ни для кого уже не было большим секретом, для чего в одном месте собирают тех, кто владеет английским, и трофейное оружие западных союзников. Последние сомнения отпали, когда стало известно, что командует, а вернее, еще только собирает бригаду не кто иной, как Отто Скорцени. Вот только что конкретно задумал на этот раз удачливый похититель Муссолини и Хорти?
– Мартин!
Мартин обернулся и увидел направлявшегося к нему унтер-офицера в грязной, обрезанной до колен шинели. Погоны этого штабсфельдфебеля были до того измызганы наплечными ремнями рюкзака или солдатской портупеи, что Мартин с трудом различил на них три потускневшие звезды и зеленую выпушку. Галун местами вовсе оторвался.
Унтер подошел ближе. Борода, усы, обветренное лицо. На голове пилотка с опущенными на уши отворотами. На животе автомат. Поясной ремень провис под тяжестью навешанных на него подсумков и амуниции.
– Не узнаешь?
– Вы из 3-й дивизии?
– Черт возьми, Мартин! Я Вальтер Бюрен. – Он снял пилотку и тряхнул головой.
– Вальтер?
Действительно, это был Вальтер. Подойди он просто и попроси прикурить, Мартин ни за что не узнал бы старого друга.
– Вальтер!
Хлюпая грязью и сдвинув на бок кобуру, он сделал шаг навстречу. Они обхватили друг друга руками.
– Не может быть! Вот это встреча! Как ты сюда попал?
– Сам не пойму. Последние три месяца я работал инструктором в горном лагере. Кому-то пришла в голову мысль скоренько переделать несколько пехотных дивизий в горные. Слыхал о «Горной крепости»? Ну так вот. Собрали нескольких человек вроде меня… Я ведь одно время до войны уже поработал инструктором. Потом расскажу подробнее. Сколько же мы не виделись?
– Да с тех самых пор, как попрощались в альплагере в тридцать восьмом. – Мартин посчитал в уме. – Шестой год пошел. Я уж, откровенно говоря, и не думал тебя вовсе увидеть.
– А я знал, что встретимся!
– Так ты что, тоже попал в эту чертову бригаду? Где тебя-то выловили?
– Узнали, что я немного говорю по-английски. При переводе в тыл я заполнял какую-то анкету и сдуру написал об этом. Недавно пришел приказ ехать сюда. Моя часть километрах в трех по той дороге. Слушай, по-моему, затевается какая-то заварушка. Час назад я видел, как с грузовиков выгружали тюки с американской формой. Ну а вы, господин оберлейтенант? Как вас угораздило?
– Слушай, черт бородатый, видишь вон тот сарай? Приходи туда часам к десяти. Я разберусь с делами, и мы обо всем поговорим. – Мартин хлопнул себя по тяжелой фляге. – У меня тут кое-что есть, но, если и ты захватишь, лишним не будет.
Через несколько часов они сидели на пустых снарядных ящиках в заброшенном сарае, запримеченном Мартином еще накануне. В железной печке потрескивали дрова. В дверной проем смотрели первые декабрьские звезды. Потом звезды погасли и закружились снежинки.
Они разложили консервы, хлеб, сняли с фляжек и поставили на импровизированный стол из рассохшегося бочонка бакелитовые стаканчики и проговорили до самого утра.
XIX
– После высокогорного лагеря я вернулся обратно, в нашу часть, – начал свой рассказ Вальтер, – но вскоре опять попросился наверх с новой группой кандидатов в альпийский батальон. Мне разрешили вторую попытку. Однако чуда не произошло. Когда мы шли вдоль обрыва или по узкому мостку над ущельем, я опять терял власть над собой. Я с трудом удерживался, чтобы не схватиться за товарища и не заорать благим матом.
Однажды, когда был день отдыха, я попросил разрешения отлучиться из лагеря и взял с собой веревку, крючья и молоток. Неподалеку, на южном склоне, была стена над стометровым обрывом. К ней вел узкий карниз, а дальше – плоскость, почти без выступов. Я вбил первый крюк и медленно двинулся по этой стене на самую середину. Сначала я старался не смотреть вниз и не думать о высоте. Я весь сосредоточился на крючьях, карабинах и репшнурах. Но пот катил с меня градом, и вовсе не от жары. Когда я достиг самой середины, то оказался на нулевом угле. На абсолютной вертикали. Я висел, едва касаясь скалы, а подо мной, метрах в восьмидесяти, стоял туман, из которого поднималась стена, так что я даже не видел ее подошвы.
Я заставлял себя смотреть вниз, а когда мне становилось совсем плохо, приникал ладонями и щекой к скале, рассматривал на ее поверхности щербинки и выступы и думал о доме, нашем городе, вспоминал почему-то твою дуэль. Становилось легче. Потом я снова смотрел вниз, крутился на веревке и раскачивался. Буквально молотком я вбивал в свое сознание мысль, что я паук, буду жить на этой скале и висеть так вечно. С собой у меня была фляга и немного еды, а за спиной висел карабин. Через силу я заставлял себя пить и есть, а потом, намотав ремень карабина на руку, орал во все горло и стрелял вниз, в облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63