Двадцать пятого апреля Вадим приехал в Висбаден. Прежде всего было интересно проверить, отыграет ли описанная в русской газете эта сценка с незадачливым князем. Прогуливаясь по знакомым улочкам Альтштадта, Нижегородский вышел к Старой ратуше и остановился. Несмотря на ветреный день, на площади было много туристов и отдыхающих. Некоторые ходили группками, поспевая за экскурсоводом, других более интересовали магазины. Глядя на них, Вадим вдруг явственно ощутил себя свидетелем последних дней уходящей эпохи. Скоро все здесь раз и навсегда переменится и жизнь пойдет по-иному. И этот город, как никакой другой, первым ощутит удар перемен. На несколько долгих десятилетий с его улиц пропадет многоязыкая речь, иностранные хозяева богатых окрестных вилл, оказавшись нежданно-негаданно в лагере противников рейха, спешно покинут свои гнезда. А когда их дети и внуки появятся здесь, они уже будут выглядеть, думать и жить совершенно иначе.
Накануне Нижегородский посетил казино «Арктур» и даже немного поиграл за всеми тремя его рулеточными столами, приглядываясь к каждому крупье. «Этот смотрит только на стол, – отмечал он. – Игрок может заинтересовать его, разве что крупно выиграв. Этот, молодой и розовощекий, думает о чем-то своем, действуя равнодушно, словно автомат. А вот этот живчик опасен – следит за игрой, участвуя в ней в качестве полноправного игрока. Впрочем, завтра они могут повести себя совершенно иначе».
– Герр Пикарт?
Вадим обернулся. На него, слегка склонив набок голову, пристально смотрела молодая женщина. На ней было модное легкое пальто с узким меховым воротником и маленькая шляпка, из-под которой на лицо до кончика носа спадала черная вуалетка.
– Баронесса…
Нижегородский дотронулся перчаткой до края своего котелка. Он узнал внучку фон Летцендорфа.
– Прошу вас, не называйте меня баронессой, – поморщилась женщина, – в этом есть что-то старушечье. И вообще, господин Пикарт, на дворе уже двадцатый век, а мы все никак не наберемся смелости отказаться от сословных условностей.
Она протянула руку и испытующе посмотрела на Вадима. Он взял ее так, будто бы собирался поцеловать, однако не сделал этого, а только пожал.
– Вы в какую сторону идете? – спросила фон Вирт.
– В любую, – Вадим выставил левый локоть, сотворив такое простодушно-открытое лицо, что женщина не смогла удержаться от улыбки.
– Что ж, тогда на Вебергассе.
– Годится.
Она взяла его под руку, и, обойдя Альте Ратхаус Старая ратуша.

, они медленно пошли в сторону видневшихся вдали православных куполов.
– Так вы противница дворянских титулов, мадам? А как же нам быть с январскими раздачами императора? – Нижегородский имел в виду многочисленные очередные назначения новых князей и графов.
– На это нужно смотреть как на продолжение придворного протокола, господин Пикарт, только и всего. Нам давно пора брать пример с американцев. – Она вдруг рассмеялась. – Когда я училась на женских курсах, мы заучивали должности всяких придворных обер-мейстеров. Я, например, прекрасно помню, что граф Ведель был обер-шталмейстером, что обязывало его заведовать императорскими конюшнями, а обер-ягдмейстер барон фон Гейнце-Вейссенроде управлял охотничьими угодьями кайзера. А теперь ответьте мне, как обер-трухзесс князь Радолин мог руководить дворцовой кухней, находясь в Петербурге в качестве посла? Или каким образом оберстшенк фон Гатцфельд умудряется исполнять обязанности имперского виночерпия, когда тоже все время живет за границей? С помощью фельдкурьеров, что ли?
– Вы не берете в расчет телеграф, фрау фон Вирт, – серьезно заметил Нижегородский. – С его помощью команда об откупоривании ящика игристого может быть выполнена в течение суток.
– Вот вам смешно, а мы, бедные девушки, зубрили имена гофмаршалов, церемониймейстеров и шлоссгауптманов. При этом от нас требовалось знать, в чем отличие обязанностей придворного мажордома фон Узедома от обязанностей придворного мажордома фон дер Кнезебека. А прибавьте к этому дворцовую табель о рангах, состоящую из шестидесяти двух позиций от армейского лейтенанта до короля!
– С ума сойти! – посочувствовал Нижегородский.
– Вот именно. Вместо того, чтобы преподавать нам высшую математику, нас готовили к роли салонных болтушек. Теперь вам понятно, почему я не признаю всех этих князей без княжеств? Последним, кто был действительно достоин наградного княжеского титула, мы с дедом считаем Бисмарка.
В следующие полчаса Вадим узнал, что фрау Вини гостила у одной из своих многочисленных родственниц в тихой гессенской деревушке и теперь возвращается в Берлин. Она вообще любит гостить у разных знакомых, а через неделю приглашена к старинному другу своего деда в Австрию.
– Ланц фон Либенфельс устраивает традиционный весенний фестиваль в своем замке на Дунае, – рассказывала она. – Представляете, он купил эти развалины лет семь назад за триста или четыреста тысяч крон для штаб-квартиры своего ордена. Вы слышали что-нибудь о новых тамплиерах?
– Краем уха, фрау фон Вирт. – Нижегородскому, вспомнился набитый журналами тяжеленный чемодан Адольфа Гитлера. – А не тот ли это Либенфельс, что издает в Вене журнал с кометой на обложке?
– Да-да, именно тот. Журнал называется «Остара» в честь древнегерманской богини весны и красоты. Вы читали?
– Боже упаси! Разве это вообще можно читать?
Она засмеялась.
– Вы правы. Ланц – человек оригинальный, но тем и интересен. Он верит в Грааль, но не считает его чашей. В прошлом году он даже опубликовал исследование на эту тему. У него в замке есть комната Грааля, но доступ в нее разрешен только в особые дни и лишь рыцарям ордена.
– Как же вы, противница дворянских титулов, относитесь к такой архаике, как современное рыцарство? – полюбопытствовал Вадим.
– Не знаю. Отчасти, наверное, с юмором. Своего рода это забава одиноких чудаков. Если бы вы видели, какие там собираются персонажи! Толстые венские бюргеры съезжаются, чтобы облачиться в белые мантии с крестами и бродить ночами по ближним холмам с факелами, оглашая окрестности песнопениями. Так они отмечают всевозможные даты, годовщины каких-то древних сражений, в которых германцы одерживали верх над римлянами, и что-то еще в том же духе. Они пьют вокруг пылающего костра ритуальное пиво, которое таскает следом за ними орденская прислуга, а затем закапывают пустые бутылки в землю, складывая их в виде гаммированного креста. Потом описание проведенных мероприятий заносится в летопись ордена, а господа монахи разъезжаются по домам к своим женам. Обо всем этом мне в прошлом году рассказал один из болтливых неофитов.
– Потрясающе!
Украдкой взглянув на часы, Нижегородский отметил, что скоро ему пора бы уже быть в казино.
– А скажите-ка, фрау фон Вирт, как насчет того, чтобы перекусить в обществе одинокого холостяка? Согласны?.. Тогда предлагаю взять фиакр или такси и поехать в один небольшой ресторанчик на привокзальной площади. Там уютно и хорошо кормят.
Через пятнадцать минут, сняв пальто, они сидели за столом. Нижегородский оказался одет в пронзительно черный костюм и черную рубашку, под расстегнутым воротником которой был повязан шейный платок из блестящего черного шелка. На фоне всей этой черноты эффектно поблескивала алмазными искорками его заколка в виде опутанной сетями меч-рыбы, а также два перстня и запонки. Казалось, даже в радужные оболочки его голубых глаз была вкраплена алмазная пыль.
– Так вы едете в Австрию, фрау фон Вирт? – спросил Вадим, просматривая карту вин.
– Увы.
– Что так?
– Либенфельс проводит свои фестивали не просто с целью поразвлечь почтенную публику, – вздохнула Вини, – каждый приглашенный должен сделать пожертвование на нужды ордена. Поэтому съезжаются в основном состоятельные люди. Большинство из них сами не спешат записываться в монахи и числятся в почетных списках как друзья. Взамен они рассчитывают на поддержку ордена, который лоббирует их бизнес или политические амбиции. Скажу вам по секрету, в числе новых тамплиеров есть пара крупных газетчиков и даже депутаты. А с целью популяризации своего детища Ланс зазывает и местных знаменитостей. Наверняка приедет Гуго Тауренци, прошлогодний чемпион Вены по шахматам. Терпеть его не могу.
– Вот это, – указал в карте Нижегородский, возвращая ее официанту. – Значит, вы знакомы с этим шахматистом? – спросил он Вини.
– Он даже за мной ухаживал. В прошлом году, – добавила она. – А когда понял, что впустую, мне кажется, невзлюбил меня за зря потраченное время. Я не знаю более надменного и самовлюбленного человека. Он уверен, что станет чемпионом мира, и боже упаси вас в его присутствии усомниться в этом.
– Ваш Гуго не встречался с шахматистом Алехиным, мадам. С него бы мигом слетела спесь. А что касается вашей поездки, то… ежели вы стеснены в средствах…
– Нет-нет…
Выйдя из ресторана, Вадим предложил баронессе заглянуть в здешнее казино.
– Очень вас прошу, – принялся он уговаривать ее. – Сегодня утром у меня сложился вирджинский пасьянс – это редкий случай, и его нельзя упустить. Всякого в такой день ждет удача.
– Но у меня нет лишних денег.
– У меня тоже!
– На что же мы будем играть?
– Мы будем рисковать необходимым в надежде приобрести излишнее.
– Но зачем?..
Вадим стал объяснять, что как раз в этом-то и состоит азарт – в риске необходимым, если хотите, последним, и что только таким улыбается настоящая удача. В конце концов она согласилась.
В зале Нижегородский занял позицию у стены, в четырех метрах от нужного игрового стола. Он то и дело поглядывал на настенные часы, судя по которым до кульминации оставалось не более пяти минут. Игра шла бойко. Стол, окруженный двойным кольцом игроков и зрителей, был изолирован от внешнего мира вместе с крупье. «Отлично!» – решил Вадим. Он еще раз потрогал в боковом кармане заранее приготовленные деньги.
– Мы что, так и будем стоять здесь? – спросила удивленная Вини. – Эй, вы меня слышите?
– Это не займет много времени, потерпите, – прошептал Нижегородский.
Он подозвал официанта и попросил принести бокал сока.
– Так мы будем все-таки играть?
– Нет.
– Как нет? Вы же только что уговаривали меня…
– Понимаете, фрау Вини (ведь я могу вас так называть?), по правде говоря, мы пришли сюда не играть – это мы сделаем как-нибудь в другой раз, – мы пришли выиграть. Как говорят в русском городе Одессе, это две большие разницы. Поэтому… – Он снова посмотрел на часы. – Лучше ответьте, какой номер вам больше нравится: шестерка или тридцать три?
– Никакой! – В ее голосе почувствовалась обида.
– Вини!
– Тогда десять.
– Я тоже без ума от десятки, но сейчас нужно выбрать между шестеркой и тридцатью тремя.
«Как я объясню ей потом весь этот бред, если ничего не получится?» – мелькнуло в голове Нижегородского.
Оставалось две минуты. Вадим увидел, как крупье знаком подозвал кого-то из персонала и что-то ему шепнул. «Сейчас его заменят», – догадался Вадим, и через полминуты крупье действительно был заменен розовощеким парнем с набриолиненным чубиком. «Старый знакомый», – отметил Вадим, поворачиваясь к партнерше.
– Ну, вы выбрали?
– Нет, но пускай будет шестерка.
– А чем вам не нравится тридцать три? – страстно зашептал Нижегородский. – Гармония, симметрия, уравновешенность. В конце концов, это возраст несчастного Христа!
– Делайте ваши ставки, господа.
Нижегородский умоляюще посмотрел на молодую вдову.
– Если вам так нужно, то извольте – тридцать три.
Подошел с соком официант. Вадим передал баронессе стакан, посоветовал пить его маленькими глотками и метнулся к окруженному публикой столу. Его рука с предательски блеснувшим перстнем лишь на мгновение возникла над игровым полем стола, положив на черную клетку с номером «33» большой скомканный комок из нескольких десятимарковых банкнотов.
– Ставки больше не принимаются, – по-немецки произнес розовощекий типпер и приготовился крутануть крестовину.
«Уже и крупье в Висбадене не говорят по-французски, – непроизвольно отметил Вадим. – Савва прав: быть войне». Он тут же отошел от стола и даже чуточку присел, чтобы не попасться розовощекому на глаза. И только когда костяной шарик мерно зажужжал, Нижегородский выпрямился, посмотрел на наблюдавшую за его действиями внучку фон Летцендорфа и озорно ей подмигнул.
Теперь уже опасаться чего-либо было поздно. Вадим протиснулся к краю стола и сразу догадался, кто здесь тот самый князь – он стоял, упершись обеими руками в бортик, и напряженно ждал.
– Тридцать три, черное.
– Yes!
Крупье сгреб к себе все проигравшие ставки, после чего, укоризненно качнув головой по поводу варварски скомканных ассигнаций Нижегородского, протянул руку к ним. В следующее мгновение по зеленому штудгартскому сукну с легким звоном рассыпалась полоска из тусклых золотых дисков. Кто-то охнул, на несколько секунд воцарилась полная тишина, нарушить которую, казалось, не мог бы не только шум других столов, но и вой пожарной сирены.
– Чья это ставка? – пробормотал крупье.
– С вашего позволения, моя. Позвольте, господа.
Окружающие расступились. К столу подошел Нижегородский.
– Идите же сюда, фрау фон Вирт, ведь мы выиграли, – радостно позвал он стоявшую поодаль молодую даму.
Толпа зашумела и тут же стала увеличиваться в размерах. Весть о крупном выигрыше мгновенно пролетела по залу, сгоняя с насиженных мест всех тех, кто был свободен. Подошел важного вида администратор.
– Разрешите… Что здесь? Что это за монеты? Э-э нет, это не по правилам.
– Что не по правилам? – спокойно поинтересовался Вадим.
– Не по правилам пускать в игру деньги, не оговоренные в… правилах, – коряво, но убежденно разъяснил администратор.
– Чем же они плохи? Здесь тридцать немецких марок в ассигнациях и пятьдесят английских золотых соверенов, – громко, чтобы все слышали, произнес Вадим. – Что вас не устраивает? – Вадим наклонился к своей спутнице. – Если вам скучно, пройдите в кафетерий, я скоро управлюсь. Обычное дело.
Однако баронесса не спешила уходить. Блеск рассыпанного по зеленому сукну английского золота не оставил равнодушной и ее.
– Я вижу, что это соверены, – с видом знатока заявил администратор, беря со стола одну из монет с чеканным профилем королевы Виктории, – но их нет в нашем перечне. Вам следовало внимательнее ознакомиться с правилами.
Притихшая было публика снова зашумела. Вадим прекрасно понимал, что она будет на его стороне.
– В таком случае вам следовало бы изредка читать вашу собственную рекламу. – Сверкнув перстнем и глядя прямо в глаза своему противнику, Нижегородский спокойно извлек из внутреннего кармана пиджака сложенную узкой полоской газету. – Итак, что мы имеем… ага, цитирую: казино «Арктур» приглашает за свои столы всех желающих… так, это опустим… в зале вам предложат прохладительные напитки… это тоже не то… Вот! К игре допускаются банковские билеты… (тут целый перечень), а также полноценные Т.е. звонкие, или банковские, монеты, отчеканенные из золота или серебра, легальный курс которых исчисляется из их веса и пробы металла.

иностранные монеты, курс которых определен Дойчебанком. – Он положил газету на край стола. – Это «Гессенер анцайгер» недельной давности.
– Все верно, господа, – обратился администратор к присутствующим, – однако где вы видели официальный курс английских соверенов?
С этими словами он небрежно швырнул взятую им монету на стол. Вадим проследил за укатившимся до дальнего бортика диском и медленно произнес:
– Нехорошо так обращаться с предметом, на котором запечатлена любимая бабушка нашего кайзера. Умершая, кстати, у него на руках, – с грустью добавил он.
Произнеся это, из другого кармана он вытащил точно так же, что и в первом случае, сложенную газету. На сей раз это был «Прусский коммерческий вестник».
– А теперь касаемо курса. Один британский шиллинг соотносится с немецкой маркой, как… Другими словами за сто шиллингов полагается сто две марки и пятнадцать пфеннигов. Это данные Дойчебанка от второго апреля. Подписано лично господином Гельферихом. Можете ознакомиться.
Администратор начал понимать, что этот посверкивающий камушками аферист подготовился основательно.
– Что же до золотого соверена, – продолжил Вадим, – то любой гессенский купец подтвердит вам, что, как и двести лет назад, в нем ровно двадцать один шиллинг и шесть пенсов.
– Совершенно верно! – выкрикнул кто-то из задних рядов.
Публика одобрительно зашумела.
– Если же вас затрудняет расчет, то могу сказать, что на столе сейчас тысяча семьсот пять шиллингов, что эквивалентно тысяче девяноста восьми маркам. Прибавим сюда еще тридцать марок бумагой и получим тысячу сто двадцать восемь. – Нижегородский повернулся к Вини:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58