Первая атака шведов была отбита одним артиллерийским огнем, причем бегущие смяли и подошедшее подкрепление. Вторая атака тоже закончилась безрезультатно. Тогда часть батальонов прокралась мимо редута и ушла дальше за Левенгауптом, а часть задержалась перед редутом, готовясь к новому штурму.Движение шведских колонн временно приостановили 85 эскадронов (9000 кавалеристов) Меншикова, стоявшие позади последней линии редутов. Для отражения кавалерийской атаки пехоте надо было иметь идеальный строй, а теперь боевые порядки шведов были расстроены; к тому же шведская кавалерия находилась за пехотой. По рядам мушкетеров прокатился вопль: «Кавалерию вперед, ради Бога, кавалерию вперед!» Драбанты, конногвардейцы и драгуны поспешили на помощь пехоте, но из-за тесноты не смогли вытянуть боевую линию и были отбиты. Рассеянная шведская кавалерия отошла на фланги, чтобы перестроиться.Клубы пыли и порохового дыма висели над полем, покрывая мундиры солдат таким плотным слоем грязи, что нельзя было разобрать их цвет. Один отряд шведских драгун после схватки обнаружил, что 6 русских кавалеристов встали в их строй в полном соответствии с уставом: 4 всадника в первой шеренге и 2 во второй. Все они были убиты.Петр приказал Меншикову отойти и встретить шведов за редутами — царь не хотел превращать их оборону в генеральную баталию. Но успех вскружил голову Данилычу: он отослал в лагерь адъютанта с сообщением, что бой идет хорошо и нужны подкрепления для полной победы. Царь вновь послал сердитый приказ об отступлении. Меншиков в ответ отправил ему трофейные знамена с уверениями, что если отозвать кавалерию, то редуты падут.
Шведское знамя.
Эти споры дали возможность шведской пехоте и кавалерии перестроиться. Некоторое время противники вели оживленную перестрелку, но когда русская кавалерия все-таки стала отступать, шведская конница бросилась в атаку. Преследуя русских, шведы не заметили, как оказались у редутов. Узкие проходы (150-170 метров) мешали шведским эскадронам держать боевую линию, всадники толпами неслись очертя голову сквозь огненный смерч. За редутами, по словам очевидца, завязалось «смертоносное и кровавое сражение на шпагах, вкупе с сильной стрельбой». Русская конница оставляла один проход за другим, откатываясь назад. Ожесточение шведов было так велико, что некоторые русские части на правом фланге охватила паника. В разгар боя Сконский драгунский полк, предводительствуемый Маленьким Принцем, получил записку от командира 2-тысячного отряда казаков с предложением перейти на сторону шведов. Маленький Принц почему-то счел нужным ответить им в бюрократическом стиле: «Поелику милостивый наш король по ходу баталии не с нами оказался и в сей момент здесь не присутствует, мы не можем выяснить его милостивую волю по этому поводу». Делать было нечего, казаки остались с русскими.Около 5 часов утра шведская кавалерия оказалась за задней линией редутов. Командование русской кавалерией перешло к генералу Боуру, но, собственно, командовать ему было некем — большая часть кавалерии неслась на север мимо русского лагеря, преследуемая шведами.Судьба сражения висела на волоске. Русская конница приближалась к оврагу, который через несколько минут должен был стать ее могилой. Но Рёншельд неожиданно остановил преследование. Некоторые шведские историки, например Энглунд, объясняют роковое решение фельдмаршала тем, что он не хотел упускать из виду свою кавалерию и оставлять пехоту в двусмысленном положении между редутами и русским лагерем. Но дело, видимо, обстояло значительно проще: Рёншельд не знал топографии местности, на которой разыграл генеральное сражение!Между тем шведская пехота, не взяв больше ни одного редута, также вышла на поле перед русским лагерем. Карл все это время находился позади десяти батальонов правого фланга. И сам король, и его свита испытали на себе губительный огонь русских батарей. Один из коней, несущих королевские носилки, был убит, рядом с животным упали мертвыми три драбанта и несколько гвардейцев. Из-за потерь отряд телохранителей был усилен лейб-драгунами из эскадрона Роберта Муля — того самого, к которому по ошибке пристали русские всадники. Возле русского лагеря королевский отряд вновь попал под огонь. На этот раз у носилок ядром разбило дышло. Пока чинили носилки, вокруг Карла полегло еще больше людей. После этого король присоединился к батальонам Левенгаупта.
Солдат русской армии.
Левенгаупт хотел было немедленно начать штурм русского лагеря, но получил от Рёншельда приказ маршировать на запад, к Будищенскому лесу, для соединения с кавалерией. Возможно, это была вторая упущенная Рёншельдом возможность победы. Психологический момент для атаки лагеря был очень благоприятный. Левенгаупт в мемуарах утверждает, что русские солдаты уже начали отходить от валов; к шведам также поступили сведения, что русские наводят понтоны через Ворсклу. Но как бы то ни было, Левенгаупт подчинился.На этот раз осторожность Рёншельда была вызвана тем, что он неожиданно обнаружил исчезновение с поля боя трети пехоты вместе с генерал-майором Роосом и полковником Сигротом. Прошло немало времени, прежде чем ситуация прояснилась.Дело было в том, что Роос и Сигрот, находившиеся на левом фланге, увлеклись резней во втором редуте, а когда опомнились, то увидели вокруг только поле, покрытое трупами, и остальные редуты, утопающие в клубах дыма и пыли. К тому же их колонны уменьшились наполовину, так как часть батальонов ушла вслед за Левенгауптом. Незадачливые победители не знали, что делать дальше и куда вести колонны (это лишний раз доказывает, что распоряжения Карла касались только прохождения через редуты).Роос и Сигрот подошли к третьему редуту, перед которым в молчании стояли шведские батальоны, дважды неудачно штурмовавшие его. Сигрот повел своих далекарлийцев на приступ и сразу был ранен; все шведы, взобравшиеся на вал, погибли. Вторая атака привела к еще большим жертвам, поскольку у Рооса не было ни артиллерии, ни лестниц, а с редута на шведов обрушивался шквал огня. Повторялся штурм Веприка: картечь валила людей шеренгами; из 21 капитана Далекарлийского полка в строю осталось 4.Упоминавшийся выше солдат Йончёпинского полка с ужасом вспоминал страшное действие русской артиллерии: Стоны и крики кругом: мне прострелили плечо,Голову, голень, ступню, руку, лодыжку, запястье.Друг дорогой, помоги до лазарета добраться!Ну а иные бегут в страхе без ружей и шапок. Роос, хваставшийся, что под Нарвой половина его солдат полегла на русских укреплениях, а его платье было продырявлено пулями, безучастно смотрел на гибель своего отряда: возможно, что он и теперь опирался на свой нарвский опыт или, что вероятнее, просто не знал, что делать. Наконец один лейтенант вырвал у него приказ об отступлении. Роос увел на опушку Яковецкого леса 1500 человек из 2600, с которыми начал штурм.
Солдаты русской армии.
Здесь выяснилось, что русские вновь сидят в одном из взятых шведами редутов! Левенгаупт так торопился, что не выставил там заслонов и не заклепал пушки.В это время Карл принимал поздравления от свиты с удачным завершением первого этапа сражения (король постоянно справлялся у Рёншельда, не выходят ли русские из лагеря, чтобы дать сражение, но тот отвечал, что это невозможно, русские не могут быть столь дерзкими). Гилленкрок изъявил свои восторги по этому поводу и присовокупил:— Дай Бог, чтобы генерал-майор Роос был здесь.— Верно, он скоро будет здесь, — спокойно ответил король.Около 6 часов утра Рёншельд наконец узнал о местонахождении пропавших батальонов. Он тут же приказал «добыть нам Рооса», по выражению Гилленкрока. На выручку ему был послан отряд Спарре.О положении Рооса узнало и русское командование. Для его уничтожения были отряжены 3 пехотных полка во главе с Ренцелем и 5 драгунских полков. По пути русские натолкнулись на небольшой разведывательный отряд Шлиппенбаха, заблудившийся в Яковецком лесу перед началом сражения. Шведы были быстро рассеяны, Шлиппенбах сдал свою шпагу. Затем Ренцель с пехотой двинулся прямо на Рооса, а драгуны предприняли обход с юга, чтобы взять шведов в «клещи».В 7 часов Роос увидел сзади русскую кавалерию, которую принял за шведскую, и выслал навстречу ей адъютанта. Тот вернулся в ужасе и застал у Рооса гонца, прибывшего от Рёншельда с требованием присоединиться к остальной армии. В это время показалась пехота Ренцеля.Роос построил свой отряд в две линии под прямым углом друг к другу и спиной к лесу. Бой был коротким. «Все было тщетно, — пишет один шведский унтер-офицер, — острия вражеских пик вонзались в наши тела, смертельно ранив большинство из нас». Роосу удалось прорваться лишь с 300-400 шведами. Он отступил к Полтаве, где был добит вышедшим из города Келиным.Спарре не решился пробиваться к Роосу сквозь русские полки. Он посмотрел на бойню издали и вернулся к Рёншельду с сообщением, что фельдмаршалу «незачем больше думать о Роосе», добавив, что «если Роос не может со своими шестью батальонами защитить себя от русских, то пусть убирается к черту и делает что хочет».Рёншельд не успел обдумать странные слова Спарре. Новое известие действительно заставило его забыть о Роосе. С передовой линии доложили, что «неприятель выходит из своих укреплений».Было 9 часов утра. Начиналась генеральная баталия.
5
Еще во время марша Левенгаупта на опушку Будищенского леса для соединения с кавалерией Рёншельда Петр распорядился вывести из лагеря и построить с северной и южной стороны 23 батальона, чтобы создать угрозу шведским флангам при возможном нападении на лагерь. Но Рёншельд, как мы видели, три часа провел в бездействии, выясняя судьбу батальонов Рооса. Эта передышка позволила русскому командованию привести в порядок отступившую кавалерию Боура и выработать план дальнейших действий.После гибели отряда Рооса царь пуще всего боялся, чтобы шведы не ушли без сражения. Он говорил генералитету: «Ежели вывести все полки, то неприятель увидит все великое излишество и в бой не вступит, но пойдет на убег». Шереметев, Репнин, Боур, Волконский, Скоропадский возражали: «Надежнее иметь баталию с превосходным числом, нежели с равным», на что царь отвечал: «Победа не от множественного числа войск, но от помощи Божией и от мужества бывает, храброму и искусному вождю довольно и равного числа». Поэтому было решено оставить в лагере 6 полков и отослать к Полтаве 3 батальона — «для коммуникации». Солдаты резерва упрашивали Петра, чтобы он «повелел им быть в баталии». Царь разъяснил им: «Неприятель стоит близь леса и уже в великом страхе. Ежели вывести все полки, то не даст бою и уйдет: того ради надлежит и из прочих полков учинить убавку, дабы чрез свое умаление привлечь неприятеля к баталии».Таким образом Петр намеренно ослаблял свои силы, чтобы добиться победы, — вещь неслыханная в военной истории!Закончив совещание, царь и генералы вышли из шатра. Петр был одет как большинство офицеров — на нем был зеленый мундир с красными обшлагами и подкладкой, черная треуголка и высокие сапоги; на грудь через плечо была возложена голубая шелковая лента Святого Андрея Первозванного. Царь вскочил в седло своей любимой Лизетты, гнедой арабской лошади, подаренной турецким султаном, и поехал между рядами войск к воротам лагеря. Здесь проходящих солдат кропили святой водой.Пехота строилась в две линии, заполняя промежуток между уже построенными 23 батальонами. Всего Петр предполагал использовать 42 батальона: 24 в первой линии и 18 во второй (по две шеренги в линии). Боевой порядок был очень тесный — локоть к локтю; в интервалы между батальонами поместили 55 трехфунтовых орудий (остальные полсотни пушек на всякий случай оставили в лагере на прежних позициях).Кавалерия, построенная также в две линии, встала по флангам: на правом 45 эскадронов (9000 человек) Боура, на левом 12 эскадронов (4800 человек) Меншикова. Не участвовали в сражении казаки Скоропадского, стоявшие за Будищенским лесом, и калмыки хана Аюки, опоздавшие к началу боя.Увидев порядок построения русских войск, Карл обратился к Рёншельду:— Вероятно, нам нужно двинуться по направлению к русской кавалерии и ее прежде всего повернуть вспять?Рёншельд возразил:— Нет, ваше величество, нам следует нанести удар вон там, — и указал на русскую пехоту, видневшуюся на расстоянии версты от шведов.Король в этот день был послушен, как ребенок.— Делайте, как считаете нужным, — сказал он.52 эскадрона Крейца первыми достигли своего места построения на правом фланге, но обнаружили, что им невозможно развернуть боевую линию: с севера им мешала своя же пехота, а с юга — огонь с редутов. Крейц отдал приказ построиться сзади пехоты. Когда Левенгаупт увидел это, у него, по его выражению, «резануло сердце, точно от удара ножом».Малочисленной шведской пехоте пришлось построиться с большими интервалами, чтобы ее линия могла сравняться по длине с линией русской пехоты, но даже после этого линия русских оказалась длиннее линии шведов. В связи с этим между Левенгауптом и Рёншельдом возникла еще одна перепалка, окончательно взбесившая обоих. Левенгаупт, по его собственным словам, «испытал великую досаду» и «готов был скорее умереть», нежели дальше служить под началом Рёншельда. Впрочем, фельдмаршал вскоре смягчился.— Сослужите его величеству еще одну верную службу, а мы с вами давайте помиримся и будем опять добрыми друзьями и братьями, — сказал он Левенгаупту.— Желает ли его превосходительство, чтобы я сию минуту на врага войско двинул? — хмуро спросил Левенгаупт, вовсе не оттаявший от слов Рёншельда.— Да, сию же минуту, — подтвердил тот.Без четверти десять прозвучал сигнал атаки. Шведская пехота тронулась с места, русская двинулась ей навстречу. Противники начали сходиться: 10 батальонов против 42, 4000 человек против 22000, 4 орудия против 55.Левенгаупт вел солдат с тяжелым чувством. «Этих, с позволения сказать, идущих на заклание глупых и несчастных баранов вынужден был я повести против всей вражеской инфантерии Инфантерия — старинное название пехоты.
», — писал он впоследствии. Но атаковать было необходимо, иначе шведам грозило окружение. К тому же атака пехоты позволяла кавалерии восстановить свою линию на правом фланге.Рёншельд приказал Крейцу атаковать те русские батальоны, которые выступали за линию шведской пехоты. Сам фельдмаршал поскакал на левый фланг, бросив на ходу королю:— Пехота пошла скорым шагом на врага.Услышав это, Гилленкрок изумился:— Как это возможно, чтобы баталия уже началась? (Его удивило то, что прошло всего несколько минут, как пехота построилась.)— Они идут, — удовлетворенно отозвался Карл.Охрана сомкнулась вокруг короля, его понесли на пригорок. Толстяк Пипер семенил за носилками и бормотал, задыхаясь: «Господь должен сотворить чудо, чтобы нам и на сей раз выпутаться удалось».Царь перед началом атаки обратился к войскам:— За отечество принять смерть весьма похвально, а страх смерти в бою — вещь, всякой хулы достойная.Затем он некоторое время ехал рядом с Шереметевым впереди пехоты. Когда противники сошлись на расстояние орудийного выстрела, Петр остановил коня, взмахнул шпагой, благословляя войско, и сказал Шереметеву:— Господин фельдмаршал, вручаю тебе мою армию, изволь командовать и ожидать неприятеля на сем месте.После этого он отъехал во вторую линию и принял начальство над одной из дивизий. Шереметев последовал за ним (по уставу генералы и знаменосцы в бою должны были находиться за первой линией).Русская пехота остановилась, ожидая врага; артиллеристы поднесли к фитилям факелы. Спустя мгновение раздался первый орудийный залп, шеренги окутал пороховой дым, распространяя по полю тяжелый запах тухлых яиц.Атака шведов продолжалась 9 минут под несмолкающим артиллерийским огнем; на расстоянии 200 метров русские перешли с ядер на картечь. Оставшиеся в живых шведы с ужасом вспоминали эту атаку. По словам капрала Смепуста, неприятельский огонь напоминал «какую-то нескончаемую грозу». Драбантский писарь Нурсберг вспоминал, что «метание больших бомб вкупе с летающими гранатами на то похоже было, как если бы они с неба градом сыпались». Эскадронный пастор Смоландского кавалерийского полка Шёман свидетельствовал, что огонь был «доселе неслыханный», так что «волосы вставали дыбом от грома пушек и картечных орудий залпов». Прусский наблюдатель Зильтман вообще не нашел подходящих слов для описания.Шведы валились на землю десятками, сотнями. По словам одного участника, «за один-единственный залп мы потеряли чуть не половину полка». Лейтенант фон Вайне писал, что его солдаты «сломя голову неслись навстречу смерти и по большей части бывали сражены грохочущими русскими пушками прежде, чем получили возможность применить мушкеты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Шведское знамя.
Эти споры дали возможность шведской пехоте и кавалерии перестроиться. Некоторое время противники вели оживленную перестрелку, но когда русская кавалерия все-таки стала отступать, шведская конница бросилась в атаку. Преследуя русских, шведы не заметили, как оказались у редутов. Узкие проходы (150-170 метров) мешали шведским эскадронам держать боевую линию, всадники толпами неслись очертя голову сквозь огненный смерч. За редутами, по словам очевидца, завязалось «смертоносное и кровавое сражение на шпагах, вкупе с сильной стрельбой». Русская конница оставляла один проход за другим, откатываясь назад. Ожесточение шведов было так велико, что некоторые русские части на правом фланге охватила паника. В разгар боя Сконский драгунский полк, предводительствуемый Маленьким Принцем, получил записку от командира 2-тысячного отряда казаков с предложением перейти на сторону шведов. Маленький Принц почему-то счел нужным ответить им в бюрократическом стиле: «Поелику милостивый наш король по ходу баталии не с нами оказался и в сей момент здесь не присутствует, мы не можем выяснить его милостивую волю по этому поводу». Делать было нечего, казаки остались с русскими.Около 5 часов утра шведская кавалерия оказалась за задней линией редутов. Командование русской кавалерией перешло к генералу Боуру, но, собственно, командовать ему было некем — большая часть кавалерии неслась на север мимо русского лагеря, преследуемая шведами.Судьба сражения висела на волоске. Русская конница приближалась к оврагу, который через несколько минут должен был стать ее могилой. Но Рёншельд неожиданно остановил преследование. Некоторые шведские историки, например Энглунд, объясняют роковое решение фельдмаршала тем, что он не хотел упускать из виду свою кавалерию и оставлять пехоту в двусмысленном положении между редутами и русским лагерем. Но дело, видимо, обстояло значительно проще: Рёншельд не знал топографии местности, на которой разыграл генеральное сражение!Между тем шведская пехота, не взяв больше ни одного редута, также вышла на поле перед русским лагерем. Карл все это время находился позади десяти батальонов правого фланга. И сам король, и его свита испытали на себе губительный огонь русских батарей. Один из коней, несущих королевские носилки, был убит, рядом с животным упали мертвыми три драбанта и несколько гвардейцев. Из-за потерь отряд телохранителей был усилен лейб-драгунами из эскадрона Роберта Муля — того самого, к которому по ошибке пристали русские всадники. Возле русского лагеря королевский отряд вновь попал под огонь. На этот раз у носилок ядром разбило дышло. Пока чинили носилки, вокруг Карла полегло еще больше людей. После этого король присоединился к батальонам Левенгаупта.
Солдат русской армии.
Левенгаупт хотел было немедленно начать штурм русского лагеря, но получил от Рёншельда приказ маршировать на запад, к Будищенскому лесу, для соединения с кавалерией. Возможно, это была вторая упущенная Рёншельдом возможность победы. Психологический момент для атаки лагеря был очень благоприятный. Левенгаупт в мемуарах утверждает, что русские солдаты уже начали отходить от валов; к шведам также поступили сведения, что русские наводят понтоны через Ворсклу. Но как бы то ни было, Левенгаупт подчинился.На этот раз осторожность Рёншельда была вызвана тем, что он неожиданно обнаружил исчезновение с поля боя трети пехоты вместе с генерал-майором Роосом и полковником Сигротом. Прошло немало времени, прежде чем ситуация прояснилась.Дело было в том, что Роос и Сигрот, находившиеся на левом фланге, увлеклись резней во втором редуте, а когда опомнились, то увидели вокруг только поле, покрытое трупами, и остальные редуты, утопающие в клубах дыма и пыли. К тому же их колонны уменьшились наполовину, так как часть батальонов ушла вслед за Левенгауптом. Незадачливые победители не знали, что делать дальше и куда вести колонны (это лишний раз доказывает, что распоряжения Карла касались только прохождения через редуты).Роос и Сигрот подошли к третьему редуту, перед которым в молчании стояли шведские батальоны, дважды неудачно штурмовавшие его. Сигрот повел своих далекарлийцев на приступ и сразу был ранен; все шведы, взобравшиеся на вал, погибли. Вторая атака привела к еще большим жертвам, поскольку у Рооса не было ни артиллерии, ни лестниц, а с редута на шведов обрушивался шквал огня. Повторялся штурм Веприка: картечь валила людей шеренгами; из 21 капитана Далекарлийского полка в строю осталось 4.Упоминавшийся выше солдат Йончёпинского полка с ужасом вспоминал страшное действие русской артиллерии: Стоны и крики кругом: мне прострелили плечо,Голову, голень, ступню, руку, лодыжку, запястье.Друг дорогой, помоги до лазарета добраться!Ну а иные бегут в страхе без ружей и шапок. Роос, хваставшийся, что под Нарвой половина его солдат полегла на русских укреплениях, а его платье было продырявлено пулями, безучастно смотрел на гибель своего отряда: возможно, что он и теперь опирался на свой нарвский опыт или, что вероятнее, просто не знал, что делать. Наконец один лейтенант вырвал у него приказ об отступлении. Роос увел на опушку Яковецкого леса 1500 человек из 2600, с которыми начал штурм.
Солдаты русской армии.
Здесь выяснилось, что русские вновь сидят в одном из взятых шведами редутов! Левенгаупт так торопился, что не выставил там заслонов и не заклепал пушки.В это время Карл принимал поздравления от свиты с удачным завершением первого этапа сражения (король постоянно справлялся у Рёншельда, не выходят ли русские из лагеря, чтобы дать сражение, но тот отвечал, что это невозможно, русские не могут быть столь дерзкими). Гилленкрок изъявил свои восторги по этому поводу и присовокупил:— Дай Бог, чтобы генерал-майор Роос был здесь.— Верно, он скоро будет здесь, — спокойно ответил король.Около 6 часов утра Рёншельд наконец узнал о местонахождении пропавших батальонов. Он тут же приказал «добыть нам Рооса», по выражению Гилленкрока. На выручку ему был послан отряд Спарре.О положении Рооса узнало и русское командование. Для его уничтожения были отряжены 3 пехотных полка во главе с Ренцелем и 5 драгунских полков. По пути русские натолкнулись на небольшой разведывательный отряд Шлиппенбаха, заблудившийся в Яковецком лесу перед началом сражения. Шведы были быстро рассеяны, Шлиппенбах сдал свою шпагу. Затем Ренцель с пехотой двинулся прямо на Рооса, а драгуны предприняли обход с юга, чтобы взять шведов в «клещи».В 7 часов Роос увидел сзади русскую кавалерию, которую принял за шведскую, и выслал навстречу ей адъютанта. Тот вернулся в ужасе и застал у Рооса гонца, прибывшего от Рёншельда с требованием присоединиться к остальной армии. В это время показалась пехота Ренцеля.Роос построил свой отряд в две линии под прямым углом друг к другу и спиной к лесу. Бой был коротким. «Все было тщетно, — пишет один шведский унтер-офицер, — острия вражеских пик вонзались в наши тела, смертельно ранив большинство из нас». Роосу удалось прорваться лишь с 300-400 шведами. Он отступил к Полтаве, где был добит вышедшим из города Келиным.Спарре не решился пробиваться к Роосу сквозь русские полки. Он посмотрел на бойню издали и вернулся к Рёншельду с сообщением, что фельдмаршалу «незачем больше думать о Роосе», добавив, что «если Роос не может со своими шестью батальонами защитить себя от русских, то пусть убирается к черту и делает что хочет».Рёншельд не успел обдумать странные слова Спарре. Новое известие действительно заставило его забыть о Роосе. С передовой линии доложили, что «неприятель выходит из своих укреплений».Было 9 часов утра. Начиналась генеральная баталия.
5
Еще во время марша Левенгаупта на опушку Будищенского леса для соединения с кавалерией Рёншельда Петр распорядился вывести из лагеря и построить с северной и южной стороны 23 батальона, чтобы создать угрозу шведским флангам при возможном нападении на лагерь. Но Рёншельд, как мы видели, три часа провел в бездействии, выясняя судьбу батальонов Рооса. Эта передышка позволила русскому командованию привести в порядок отступившую кавалерию Боура и выработать план дальнейших действий.После гибели отряда Рооса царь пуще всего боялся, чтобы шведы не ушли без сражения. Он говорил генералитету: «Ежели вывести все полки, то неприятель увидит все великое излишество и в бой не вступит, но пойдет на убег». Шереметев, Репнин, Боур, Волконский, Скоропадский возражали: «Надежнее иметь баталию с превосходным числом, нежели с равным», на что царь отвечал: «Победа не от множественного числа войск, но от помощи Божией и от мужества бывает, храброму и искусному вождю довольно и равного числа». Поэтому было решено оставить в лагере 6 полков и отослать к Полтаве 3 батальона — «для коммуникации». Солдаты резерва упрашивали Петра, чтобы он «повелел им быть в баталии». Царь разъяснил им: «Неприятель стоит близь леса и уже в великом страхе. Ежели вывести все полки, то не даст бою и уйдет: того ради надлежит и из прочих полков учинить убавку, дабы чрез свое умаление привлечь неприятеля к баталии».Таким образом Петр намеренно ослаблял свои силы, чтобы добиться победы, — вещь неслыханная в военной истории!Закончив совещание, царь и генералы вышли из шатра. Петр был одет как большинство офицеров — на нем был зеленый мундир с красными обшлагами и подкладкой, черная треуголка и высокие сапоги; на грудь через плечо была возложена голубая шелковая лента Святого Андрея Первозванного. Царь вскочил в седло своей любимой Лизетты, гнедой арабской лошади, подаренной турецким султаном, и поехал между рядами войск к воротам лагеря. Здесь проходящих солдат кропили святой водой.Пехота строилась в две линии, заполняя промежуток между уже построенными 23 батальонами. Всего Петр предполагал использовать 42 батальона: 24 в первой линии и 18 во второй (по две шеренги в линии). Боевой порядок был очень тесный — локоть к локтю; в интервалы между батальонами поместили 55 трехфунтовых орудий (остальные полсотни пушек на всякий случай оставили в лагере на прежних позициях).Кавалерия, построенная также в две линии, встала по флангам: на правом 45 эскадронов (9000 человек) Боура, на левом 12 эскадронов (4800 человек) Меншикова. Не участвовали в сражении казаки Скоропадского, стоявшие за Будищенским лесом, и калмыки хана Аюки, опоздавшие к началу боя.Увидев порядок построения русских войск, Карл обратился к Рёншельду:— Вероятно, нам нужно двинуться по направлению к русской кавалерии и ее прежде всего повернуть вспять?Рёншельд возразил:— Нет, ваше величество, нам следует нанести удар вон там, — и указал на русскую пехоту, видневшуюся на расстоянии версты от шведов.Король в этот день был послушен, как ребенок.— Делайте, как считаете нужным, — сказал он.52 эскадрона Крейца первыми достигли своего места построения на правом фланге, но обнаружили, что им невозможно развернуть боевую линию: с севера им мешала своя же пехота, а с юга — огонь с редутов. Крейц отдал приказ построиться сзади пехоты. Когда Левенгаупт увидел это, у него, по его выражению, «резануло сердце, точно от удара ножом».Малочисленной шведской пехоте пришлось построиться с большими интервалами, чтобы ее линия могла сравняться по длине с линией русской пехоты, но даже после этого линия русских оказалась длиннее линии шведов. В связи с этим между Левенгауптом и Рёншельдом возникла еще одна перепалка, окончательно взбесившая обоих. Левенгаупт, по его собственным словам, «испытал великую досаду» и «готов был скорее умереть», нежели дальше служить под началом Рёншельда. Впрочем, фельдмаршал вскоре смягчился.— Сослужите его величеству еще одну верную службу, а мы с вами давайте помиримся и будем опять добрыми друзьями и братьями, — сказал он Левенгаупту.— Желает ли его превосходительство, чтобы я сию минуту на врага войско двинул? — хмуро спросил Левенгаупт, вовсе не оттаявший от слов Рёншельда.— Да, сию же минуту, — подтвердил тот.Без четверти десять прозвучал сигнал атаки. Шведская пехота тронулась с места, русская двинулась ей навстречу. Противники начали сходиться: 10 батальонов против 42, 4000 человек против 22000, 4 орудия против 55.Левенгаупт вел солдат с тяжелым чувством. «Этих, с позволения сказать, идущих на заклание глупых и несчастных баранов вынужден был я повести против всей вражеской инфантерии Инфантерия — старинное название пехоты.
», — писал он впоследствии. Но атаковать было необходимо, иначе шведам грозило окружение. К тому же атака пехоты позволяла кавалерии восстановить свою линию на правом фланге.Рёншельд приказал Крейцу атаковать те русские батальоны, которые выступали за линию шведской пехоты. Сам фельдмаршал поскакал на левый фланг, бросив на ходу королю:— Пехота пошла скорым шагом на врага.Услышав это, Гилленкрок изумился:— Как это возможно, чтобы баталия уже началась? (Его удивило то, что прошло всего несколько минут, как пехота построилась.)— Они идут, — удовлетворенно отозвался Карл.Охрана сомкнулась вокруг короля, его понесли на пригорок. Толстяк Пипер семенил за носилками и бормотал, задыхаясь: «Господь должен сотворить чудо, чтобы нам и на сей раз выпутаться удалось».Царь перед началом атаки обратился к войскам:— За отечество принять смерть весьма похвально, а страх смерти в бою — вещь, всякой хулы достойная.Затем он некоторое время ехал рядом с Шереметевым впереди пехоты. Когда противники сошлись на расстояние орудийного выстрела, Петр остановил коня, взмахнул шпагой, благословляя войско, и сказал Шереметеву:— Господин фельдмаршал, вручаю тебе мою армию, изволь командовать и ожидать неприятеля на сем месте.После этого он отъехал во вторую линию и принял начальство над одной из дивизий. Шереметев последовал за ним (по уставу генералы и знаменосцы в бою должны были находиться за первой линией).Русская пехота остановилась, ожидая врага; артиллеристы поднесли к фитилям факелы. Спустя мгновение раздался первый орудийный залп, шеренги окутал пороховой дым, распространяя по полю тяжелый запах тухлых яиц.Атака шведов продолжалась 9 минут под несмолкающим артиллерийским огнем; на расстоянии 200 метров русские перешли с ядер на картечь. Оставшиеся в живых шведы с ужасом вспоминали эту атаку. По словам капрала Смепуста, неприятельский огонь напоминал «какую-то нескончаемую грозу». Драбантский писарь Нурсберг вспоминал, что «метание больших бомб вкупе с летающими гранатами на то похоже было, как если бы они с неба градом сыпались». Эскадронный пастор Смоландского кавалерийского полка Шёман свидетельствовал, что огонь был «доселе неслыханный», так что «волосы вставали дыбом от грома пушек и картечных орудий залпов». Прусский наблюдатель Зильтман вообще не нашел подходящих слов для описания.Шведы валились на землю десятками, сотнями. По словам одного участника, «за один-единственный залп мы потеряли чуть не половину полка». Лейтенант фон Вайне писал, что его солдаты «сломя голову неслись навстречу смерти и по большей части бывали сражены грохочущими русскими пушками прежде, чем получили возможность применить мушкеты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39