Сквозь просвет между паланкином и стеной было видно, как отбиваются его люди с той стороны. Сано и четверка охранников образовали единую линию обороны, но копейщики стали теснить их, заставляя пятиться к носилкам. Сано уже видел их глаза - холодные, не знающие пощады.
Кто эти люди? Что заставило их вступить в бой с самураями Токугавы?
Кони, напуганные битвой, метались и ржали, но не могли выбраться, зажатые между паланкином и людьми. Одна из лошадей попятилась и лягнула сыщика справа от Сано. Тот не удержал равновесия, отчего налетел грудью на подставленное копье. Бедняга вскрикнул, упал и затих.
Разъяренный убийством верного помощника, Сано стал биться с удвоенной силой. Мелькали мечи и копья, по обе стороны слышался скрежет соударяющихся лезвий и звон стали. Сано бросился напролом - к тылу, по пути зарубив одного из бандитов. Вместе с Хиратой и сыщиком они окружили троих негодяев и вскоре перебили их, а потом ринулись за паланкин. Там двое охранников дрались на мечах с двумя копейщиками. Весь проулок усеивали тела нападавших, носильщиков, стражи...
- Ваши люди убиты! Сдавайтесь! - крикнул бандитам Сано.
Те обернулись, поняли, что вдвоем им пятерых не одолеть, и припустили по улице. Хирата, сыщик и стражники бросились следом.
Рэйко выскочила из паланкина и замерла, в ужасе озирая побоище.
- У тебя кровь, - сказала она Сано, указывая на плечо. Он оглядел рану. Болеть болела, но больше не кровоточила.
- Пустяки. Ты-то цела?
Рэйко кивнула, хотя ее губы дрожали. Сано испугался, как бы такое потрясение, да еще после случая с Фугатами, не навредило ей. Он порывался обнять жену, утешить, сказать, что она в безопасности, однако их ссора успела отдалить их настолько, что проявление чувств казалось теперь непозволительным. Рэйко отвернулась и подошла к поверженному бандиту. Тот лежал на спине. Его одежда пропиталась кровью из смертельной раны на животе, капюшон и повязка свалились. На них теперь смотрело молодое лицо с грубоватыми чертами. Сано видел его впервые. Голова нападавшего была выбрита наголо.
- Монах, - произнесла Рэйко.
Она склонилась ниже и осмотрела его шею, а затем указала на татуировку точно под подбородком. Черный цветок лотоса.
- Сначала Хару, теперь мы, - сказала она, стараясь не выдать волнения. - Должно быть, сектанты проследили за нами от тюрьмы и устроили засаду. Хотели, чтобы мы никогда не узнали правды о Черном Лотосе.
Сано согласился с ходом ее мыслей и был готов по-новому обдумать нападение на Хару, когда его люди вернулись.
- Упустили? - спросил он.
- Мы загнали их в тупик, - ответил Хирата, - но они перерезали себе глотки, лишь бы не сдаваться. - Бросив взгляд на труп у ног Рэйко, он добавил: - Те двое тоже монахи, с точно такими метками.
Рэйко невесело посмотрела на Сано.
- Они пойдут на все, чтобы уничтожить врага и скрыть свои тайны.
30
Земля бодхисатвы Неисчерпаемой Силы
Будет полна сокровищ и райских дворцов,
Все верные преобразятся,
Их тела воссияют,
Пищей же им будут радость и
безграничное знание.
Сутра Черного Лотоса
В закатном небе над храмовым комплексом Дзодзё парило перламутрово-розовое облако. Колокола возвещали начало вечерних обрядов. Лоточники и запоздалые богомольцы потекли через рынок домой, а монахини и священники - в свои обители. Однако ворота храма Черного Лотоса были заперты. Никто не входил и не выходил оттуда. Молчаливые стены его как будто притягивали ночную тьму.
Все входы и выходы храмового подворья охраняли монахи с копьями, они же ходили дозором от здания к зданию. В окнах горел свет. Мерцало пламя и в каменных светильниках вдоль главной дорожки, где выстроилась рядами сотня монахинь и священников с деревянными кинжалами в руках. Возглавлял строй Кумасиро, вооруженный стальным клинком. Он кружил по площадке, рассекая воздух в ритуальном поединке. Толпа вторила его движениям, словно армия теней.
Мидори стиснула кинжал, стараясь не отставать. Она запыхалась. Ей было невдомек, зачем нужно учиться ближнему бою. Кумасиро ничего им не объяснил, кроме того, что от этого зависит их будущее. Остальные подражали ему, сопя от усердия, как если бы были с ним в сговоре. Этот урок, или, скорее, боевое учение, на манер того, что Мидори видела в замке, укрепил ее подозрения в отношении Черного Лотоса. Повторяя замахи и выпады, она то и дело поглядывала на Тосико в соседнем ряду.
Весь день Мидори ждала обещанного переполоха, но подруга никак не проявила себя - не подмигивала и вообще не говорила ни слова. Мидори страшно проголодалась, ведь с прошлого вечера она не съела ни крошки - боялась, что здешняя пища ее одурманит. Ей хотелось скорее покончить с заданием и сбежать до наступления ночи. Теперь к ее бедам добавились колебания новой подруги.
Строй новобранцев окаймляли колонны монахинь, следящих за тренировкой. Без помощи Тосико ей, Мидори, никогда мимо них не пробраться. Ее охватило уныние.
Но вот упражнения закончились, и все вытянулись по стойке "смирно". К Кумасиро подошли три священника - каждый из них нес крестовину с пугалом на конце. Пугала были с деревянными головами, в соломенных шляпах и мужских кимоно.
- Следите за мной, - приказал Кумасиро.
Священники двинулись на него, держа перед собой пугала. Кумасиро бросился на них с кинжалом и начал кромсать их посередине - справа налево, слева направо...
- Построиться в линию, подходить поочередно и рубить, как я показал, - распорядился Кумасиро.
Все бросились занимать позицию, в том числе и Мидори. Монах, возглавлявший цепочку, помчался вперед. Священники тыкали в него чучелами, а он отбивался от них деревянным кинжалом. Его примеру последовали другие юноши и девушки. С каждым шагом Мидори становилось не по себе: слишком уж жестоким было упражнение, и слишком уж неистово бросались ее соратники на людские пугала.
Страшась своей очереди, она смотрела в спину Тосико, стоящей через четыре человека от нее.
Внезапно подруга громко вскрикнула. Сердце у Мидори екнуло. Все разом обернулись к Тосико, а та выронила кинжал и схватилась за живот.
- А-а, болит! - закричала она, валясь наземь.
Сбежались монахини-надзирательницы. Тосико каталась по земле, корчась от боли. На один краткий миг они с Мидори встретились взглядами, и Тосико подмигнула.
Не помня себя от радости, Мидори бросилась бежать. Свет луны и окон терялся в густой листве, так что она почти не разбирала дороги. Миновав узкий проход меж сплошных стен, а затем небольшую рощу, Мидори выбралась на простор. Зацепившись ногой не то за ветку, не то за булыжник, она растянулась на траве. При падении ее кинжал выпал. Секунду она лежала неподвижно, слыша громкий стук сердца, потом поднялась. Только тут до нее дошло, что она не продумала, что делать после побега. Куда же идти? Она застыла в нерешительности, чувствуя себя беззащитной и одинокой, как никогда.
Но вот ее глаза понемногу привыкли к темноте, и она смогла разглядеть, где находится. Место походило на парк - корявые сосны подпирали темное небо, в маленьком пруду плавал блеклый круг луны. Мидори учуяла запах горелого дерева и увидела выжженный черный квадрат на земле. По ее коже пробежал холодок. Должно быть, на этом самом месте стояла хижина, в котором сгорели Ояма и женщина с ребенком, а обугленные руины расчистили до голой земли.
По палой листве зашуршали чьи-то быстрые шаги. Кто-то шел в ее сторону! Мидори чуть не задохнулась от страха. Она заметалась на месте с поднятыми руками, чтобы отогнать темную фигуру, подступающую все ближе и ближе.
Но вот некто остановился и громко прошептал:
- Это я!
- Ох! - Мидори согнулась от облегчения. - Тосико! - Вот здорово, что ты здесь! Как тебе удалось выбраться?
- Я сказала, что у меня колики, - ответила Тосико, - а потом притворилась, будто мне лучше. Когда урок начался, я сбежала. Ну, что теперь?
Не успела Мидори сказать, что не знает, как посреди пожарища раздался странный скрип. Девушки вздрогнули. У них на глазах из-под земли показалось зеленоватое свечение.
- Это духи людей, которые здесь сгорели! - прошептала Мидори в суеверном ужасе.
Они с Тосико спрятались за ствол, прижавшись друг к другу.
Но вот из земли показалась рука с фонарем, потом человек целиком. Рука принадлежала женщине, одетой в серое кимоно, с белым покрывалом на голове. Настоятельница Дзюнкецу-ин! Она встала у люка, из которого только что выбралась, светя фонарем над отверстием.
- Здесь, наверное, спуск в один из подземных ходов, о которых рассказывала госпожа Рэйко, - прошептала Мидори подруге. - Судя по всему, раньше он был скрыт в хижине.
Вскоре скрип послышался снова, и из земли выросли еще две фигуры - на этот раз мужские. Головы незнакомцев были выбриты, за поясом виднелись мечи. На их шелковых плащах Мидори разглядела эмблемы дома Курода. Самураи и настоятельница отправились по тропинке в сторону большого двора.
- Хочешь посмотреть, что там, под землей? - спросила Тосико.
Мидори передернуло от идеи спуститься неизвестно куда.
- Давай лучше узнаем, зачем Дзюнкецу-ин привела тех двоих. - Рэйко было бы интересно узнать, для чего настоятельница заманила в храм высокопоставленных самураев из влиятельного клана. - Пошли!
И они отправились за троицей, крадясь среди кустов, окаймляющих дорожку. Дзюнкецу-ин повела самураев по лестнице на террасу одной из малых молелен. Из зарешеченных окон лился тусклый свет. Мидори и Тосико спрятались снаружи, за молитвенным камнем, и смотрели, как один из гостей открывает дверь.
- Постойте, - остановила его Дзюнкецу-ин. - Разве вы ничего не забыли?
Самураи порылись в складках одежды, достали какие-то вещицы, которые Мидори не смогла разглядеть, и вручили настоятельнице. Потом все трое исчезли внутри.
- Послушаем у окон, - шепнула Мидори.
Они прошмыгнули вдоль фундамента в тень и там затаились. Мидори услышала топот и шорох отодвигаемой двери. Потом мужской голос сказал:
- Я беру эту.
На что другой ответил:
- Ну что ж, тогда мне - вон того.
Скоро Дзюнкецу-ин вышла из здания, но уже одна, и направилась в главный зал. Мидори разрывалась между желанием разузнать, что творится у них под носом, и проследить за настоятельницей. В конце концов страх перед Дзюнкецу-ин взял верх.
Из окна над головой слышались приглушенные голоса, но Мидори не могла различить ни слова. Тогда Тосико встала, просунула палец в решетку и ловко продырявила оконную бумагу. Пока Мидори стояла, дивясь ее смелости, Тосико прильнула к дырке.
- Глянь-ка! - взволнованно зашептала Тосико, отходя в сторону.
Осмотревшись - не видит ли кто, - Мидори встала на цыпочки и заглянула в дыру. В комнате находились двое - самурай, которого привела Дзюнкецу-ин, и монахиня. Самурай, раздетый донага, стоял на коленях, а монахиня сидела вплотную к нему, держа во рту его член. Он стонал, гладя ее по бритому затылку.
Мидори обомлела.
Тосико подергала ее за рукав.
- Пошли посмотрим, что в других комнатах.
Они подползли к следующему окну, в котором Тосико тут же проделала еще одну дырку. По ту сторону они увидели голого монаха, стоящего на четвереньках, и второго самурая, пристроившегося к нему сзади. Вспоминая сцену у дверей, Мидори поняла, что мужчины платили Дзюнкецу-ин за услуги наложников и выбирали себе пару. Очевидно, при храме действовал бордель для богатых клиентов.
- Ну что, насмотрелась? - зашептала Тосико. - Теперь мы можем идти?
Мидори больше всего на свете хотелось вырваться отсюда. Вот только будут ли рады Хирата и Рэйко ее новостям? Да, проституция за пределами веселого квартала каралась как преступление, но не имела ничего общего с убийствами или зловещими планами Черного Лотоса.
- Нет, пока не можем, - ответила она Тосико. - Идем туда!
Они снова припустили через подворье - обратно в лес, к выжженному пятну. Девушки подобрались к краю ямы и заглянули вниз. Мидори увидела глубокий колодец, обитый изнутри досками. Вглубь уходила вертикальная лестница. На дне сиял тусклый свет, еще оттуда доносился приглушенный грохот.
- Там что-то есть. И темно, - пожаловалась Тосико. - Я боюсь туда лезть.
Мидори тоже боялась, но старалась храбриться.
- Можешь подождать меня здесь, - сказала она. Вышло даже увереннее, чем она чувствовала.
- Одной еще страшнее.
- Значит, полезем вдвоем.
Мидори начала спускаться по скрипучей лестнице. Ее окутала темнота. По мере спуска воздух становился прохладнее, пахло сыростью и землей. У Мидори в душе росло ощущение нависшей угрозы. Она вцепилась в боковины лестницы и судорожно нащупывала перекладину за перекладиной - ей так и виделись чьи-то руки, норовящие ее схватить. Добравшись до дна, она увидела, что находится в пещере. Свет испускали масляные рожки, висящие на укрепленных стенах сходящихся здесь трех туннелей. Секундой позже из люка показалась Тосико. С появлением подруги у Мидори прибавилось смелости.
- Сюда, - ткнула она наугад в один из ходов.
Осторожно ступая по земляному полу, девушки нырнули в туннель. Мерный лязг раздавался повсюду вокруг. Через отверстия в своде шел свежий воздух, разнося стойкий запах рыбы и маринованной редьки. По бокам туннеля располагались многочисленные комнаты. Мидори заглянула в одну из них и увидела ряды высоких кувшинов, стоящих один на другом до самого свода. В следующей комнате оказались тюки с рисом, в той, что за ней, - бочонки с питьевой водой.
- Наверное, это та самая провизия, которую при нас заносили в храм, - заметила Мидори. - В прохладе они сохранятся гораздо дольше, хоть и неясно, зачем секте делать такие запасы и тащить сюда воду.
Тосико посмотрела вперед. В ее глазах читались испуг и тревога.
- Кто-то идет!
Действительно, послышались чьи-то шаги. Мидори шмыгнула в кладовку с бочонками, втянув за собой Тосико. Мимо прошли шесть священников. Когда они скрылись за поворотом, подруги опять засеменили по коридору.
- Куда теперь? - прошептала Тосико.
- Будем идти на шум.
Чем больше они углублялись, тем сильнее громыхало. По пути им встречались кладовки, комнаты с матами на широких нарах, развилки с боковыми ответвлениями. Как-то на перекрестье показался еще один колодец, ведущий наверх. По его лестнице спускались четыре монахини. Мидори и Тосико еле успели отскочить и спрятаться.
- Давай вернемся, - заканючила Тосико.
- Погоди.
Скоро шум перерос в ужасающий грохот, в котором Мидори уловила дробный металлический лязг и зловещие завывания. Они оказались у края гигантской впадины. Там, в глубине, виднелся какой-то исполинский механизм, состоящий из складчатых труб-мехов, деревянных шестерен и железной трубы толщиной в ствол, пробивающей свод пещеры. Десять дюжих священников качали мехи и поворачивали рычаги.
- Они нагнетают снаружи воздух, чтобы здесь было чем дышать, - догадалась Мидори.
Они с Тосико прокрались мимо впадины и направились к отверстию туннеля. Вскоре на них обрушился вал воя и грохота, в нос ударил запах перепрелой земли и мочевины. Бритоголовые мужчины и женщины орудовали здесь кирками, ставили балки, ровняли стены и поднимали по шахте наверх куски породы, строя новый коридор. Одежда их почернела от пота и грязи, на ногах бряцали кандалы. Свет факелов едва пробивался сквозь клубы пыли. Среди пленников прохаживались священники с дубинками, колотя тех, кто пытался перевести дух. Повсюду раздавались жалобные вскрики.
- Пожалуй, достаточно, - сказала Мидори. Теперь, когда она убедилась, что истории Рэйко о рабстве внутри секты были верны, ей стало не до геройства. Ее все сильнее терзал страх быть пойманными. - Давай выбираться отсюда.
Они побежали обратно, но где-то спутали повороты и очутились в совершенно незнакомом месте. Коридор здесь вонял тухлой рыбой, а из ближайшей комнаты доносился шорох каменной терки. Мидори прокралась к двери и заглянула внутрь. За длинным столом у стены стоял человек. Он что-то писал. Это был доктор Мива.
У Мидори душа ушла в пятки: комната походила на мастерскую, заполненную какими-то странными и пугающими приспособлениями. Монахиня, стоя к ней спиной, вынимала из чана с водой дохлую рыбешку и кидала в глиняный горшок. Ее соседка крошила рыбу остро отточенным тесаком, а другие монахини процеживали слизистую кашу через тряпицы и собирали жидкость в бутыли. Мидори уже видела такую рыбу. Называлась она фугу, или рыба-собака. Все знали, что фугу смертельно опасна и ее продажа во многих местах запрещена. Так зачем Черному Лотосу делать из нее вытяжку?
Тосико вдруг ахнула и вцепилась Мидори за руку - сзади послышались шаги. Девушки бросились за угол, выглянули и одним глазом увидели, как в двадцати шагах, миновав их поворот, прошли три священника. Одним из них был первосвященник Анраку. Двое других освещали ему путь. Мидори вспомнила церемонию посвящения и бездонный взгляд Анраку, его завораживающий голос и прикосновение, лишающее покоя, его и ее возбуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40