Двигаюсь по тоннелю в твоем направлении, вижу впереди свет.
– Это мой фонарь. Подходи аккуратно – я в десяти метрах от дыры…
Вскоре Миронов, прижимаясь к стене, стоял по одну сторону зловеще чернеющего ответвления. Осишвили с полковником и тремя бойцами – по другую.
– Какие мысли? – поинтересовался фээсбэшник.
– Зажали мы их в этом тупике, – прошептал Миронов.
– Зажали, – подтвердил Сашка. – Да толку этого мало – времени ни хрена не осталось.
– Сколько?
– Четырнадцать минут, – глянул на часы полковник. – И как бы они не решились ускорить процесс, отчаявшись вырваться из подземелья.
– Послушайте. Одолжите мне его, – кивнул бывший спецназовец на "вал" с ночной оптикой. – Три года ползал с таким же по горам Чечни.
– Что ты задумал?
– Вы же все понимаете: с фонарями к ним не подойти, а зэ-здесь ничего не высидишь – бездарно теряем последние минуты. Предлагаю вам с бойцами остаться тут, а мы с Игорем попробуем что-нибудь сделать.
– Держи, – протянул тот свое оружие и запасные магазины. – И не забывайте о связи. Удачи!…
* * *
Александр осторожно выглянул с автоматом за угол. Пусто.
Подал знак Игорю и нырнул вправо…
Толстый, интегрированный со стволом глушак с хищной проворностью рыскал по коридору. Капитан шел в северном направлении, непрерывно просматривая сквозь оптику ночного прицела передний сектор. Миронов не отставал – следовал в паре метров бесшумно, не взирая на отсутствие ночной оптики.
Он сразу понравился Оське. Нормальный парень – деловой, грамотный, без гонору и заездов. С таким можно воевать где и с кем угодно. Не подведет.
Коридор пустовал. Будто никого и не было. Проход оставался узким – плечи едва не касались стен, по неровному сводчатому потолку расползалась многолетняя плесень.
"Куда ведет лаз? Как далеко он тянется? Сколько у нас осталось времени?… – позабыв о болячках, кусал губы Осишвили. – Минут семь-восемь. Обратной дороги уже нет. Или успеем, или останемся в этой могиле навсегда. С Мироновым, с полковником и с остальными парнями!"
Прошли метров двести и вдруг впереди движение. Мелькнула чья-то фигура.
Сашка успел повернуться боком и прижать рукой к стене товарища – пуля прошла рядом с грудью, обдав лицо упругой волной. В долгу он не остался – тут же сделал пяток выстрелов, быстро продвинулся вперед и послал в темноту вторую очередь.
Продвигаясь вперед, приметил какие-то пятна на светлой суглинистой почве. Наклонившись, потрогал их пальцами. Цвета ночная оптика не дает, однако догадаться не сложно – кровь. Еще теплая…
Беглый взгляд на светящийся циферблат. Четыре минуты до взрыва…
И пожалел, что на мгновение отвлекся – удар в правый бицепс развернул его корпус, отбросил на стену. Несколько пуль впились рядом в потолок, брызнув крошкой породы.
Длинная очередь в ответ… Магазин пуст.
Пульсирующая боль в руке нарастает. Интересно, задета ли кость? Плевать! Пальцы слушаются и ладно.
– Цел? – шепчет сзади Миронов.
– Почти, – нащупывает запасной магазин. Вогнал, передернул затвор; приник к оптике. Черт! Правый локтевой сустав сгибается плохо…
Опять стрельба, но теперь пули крошат стену впереди.
Пять шагов, десять, пятнадцать…
Ага, дальше узкая нора венчается большим помещением. У выхода никого – стрельбу ведут из помещения и под углом, опасаясь ответного огня.
Предпоследний рывок; остановка за пару метров до окончания коридора. Прижаться к левой стене – проверить правый сектор…
Вот он голубчик! Тот, которого подранил в коридоре – сидит, держится за бок и качается точно маятник. Короткоствольный автомат лежит рядом – значит, его хозяин опасен. Одиночный выстрел в голову, и мужик в камуфляже валится на бок.
Остался сектор слева – стреляли оттуда. Осишвили аккуратно перемещается к противоположной стене. И шепчет в ухо напарнику:
– Впереди, в трех шагах тупиковое помещение. Справа никого, все оставшиеся слева. На счет три прыгаем туда и валим их. Запомни: все оставшиеся – слева. По низу не стреляй, у них с собой приличный запас взрывчатки.
– Понял.
И вдруг в коридор влетает какой-то предмет – ударившись о стену, падает под ноги, подскакивает и катится за спину. Сашка ясно осознает что это, хотя рассудок и противится.
Все! Вариантов нет, как и нет ни единой лишней секунды для раздумий. Только вперед!
– Три! – орет он, и прыгает.
В полете очередь влево; в момент не слишком мягкого приземления – следующая, слившаяся с выстрелами спецназовца Миронова.
Сзади взрыв. Острая боль в ногах.
Резкий удар по ушам; грохот и осыпающиеся сверху куски породы, едкий запах гари и… абсолютный мрак с наступившей тишиной.
С полминуты Осишвили возился и ощупывал руками пространство вокруг себя… Нашел засыпанный суглинком автомат и выпавший при падении фонарь. Попробовал встать, но не смог – ноги перебиты осколками.
Включив фонарь, с трудом осмотрелся сквозь висевшую в воздухе густую пыль. Зала была не такая уж и большая, как показалось из норы. Слева три тела. Два основательно погребены под завалом, третий шевелится. У дальней от лаза стены рядок из четырех припорошенных грунтом ранцев – они-то и нужны.
Сзади копошится в пыли и осколках породы Миронов. Значит, жив!
Но к нему позже. Сначала к ранцам!
Он пополз к ним, беспрестанно удивляясь: то ужасающему количеству взрывчатки, то удачному стечению обстоятельств – она не детонировала при взрыве гранаты; вероятно волну погасил узкий коридор. Изумляло странное поведение диверсантов – почему те не бросили гранату поближе к ранцам! Уж тогда бы точно погибли все. Должно быть, охватившее отчаяние лишило бедолаг рассудка… А еще, позабыв о способности насыщенных событий прессовать время, уверовал будто четыре минуты давно истекли.
– Взрыватель должен находиться сверху – в доступном месте, – шептал Александр, спешно ощупывая ранцы. – Это только в голливудских "шедеврах" он такой… с горящими метровыми цифрами. А в реале все проще. Тонкий, как футляр сигары. Химический или обычный – с часовым механизмом. Типа наших ЧМВ. Они надежней любой электроники… Вот ты где, сука!
Пальцы правой руки уже не слушались и, устроив фонарь на соседнем ранце, взрыватель он осторожно извлекал левой. Отделив, отбросил в сторону и тут же увидел сноп вырвавшихся из него искр.
– Успел, – улыбнулся Оська. И подивился тишине – слух не уловил даже хлопка от сработавшего взрывателя.
Он ощупал себя ладонью. Из ушей по щекам и шее обильно сочилась кровь. Мокрой от крови была и одежда: весь правый рукав, камуфляжные брюки ниже колен. Да и сил с каждой минутой становилось меньше.
Теперь к Миронову. Опять ползком…
Тот сидел и зажимал ладонью рану на голове. Спрашивать бесполезно. Он не услышит вопроса, Сашка – ответа.
Потянул за рукав, кивнул на ранцы. На корячках кое-как перебрались. Уселись, привалившись к взрывчатке…
Капитан разведки посветил на вход в помещение. Рыпаться бесполезно – порода от взрыва осела, и на месте дыры образовался сплошной многометровый завал. Удивительно, что не рухнул потолок самого помещения. Интересно, сколько отсюда до поверхности?… Метров пять? Десять? Или пятнадцать?…
Осишвили прикрыл веки, расслабил мышцы, вздохнул…
И вдруг услышал выстрел. Далекий, будто стреляли в полусотне шагов. С удивлением открыл глаза. Миронов держал в левой руке фонарь – светил в сторону копошившегося диверсанта. В правой подрагивал пистолет – видимо, сил тоже оставалось мало.
Диверсант уже лежал на боку и временами силился поднять голову…
– Все правильно, – прошептал Александр, – в другом случае оставили бы живым. А сейчас нельзя. Нельзя позволить ему очухаться рядом с этим, – кивнул он на ранцы. – Давай, Игорь, действуй…
– Ариведерчи! – услышал он голос напарника. А следом прогремел второй выстрел, отбросивший чужака к стене.
Александр радостно сообщил:
– О! Кажись, слух возвращается.
– Невелика от этого радость, – отвечал спецназовец, не выпуская из рук оружия. – Нам с тобой жить осталось… Час с тремя минутами. Маловато тут воздуха. Так что…
– Игорь.
– Да…
– Ты это… не порть мне праздника.
– А что у тебя за праздник?
– Ты ж, небось, заметил, когда мы тобой знакомились… Заметил, как я заикаюсь?
– Ну, есть немного. Контузило, что ли?
– Точно. Год назад. В Чечне. А теперь слышишь, как я разговариваю?
Тот пожал плечами:
– Нормально. Хорошо разговариваешь.
– Вот! Правду говорят: клин клином! Опять по башке взрывной волной съездило и пропал этот… как его… дефект дикции!
Оська расплылся в улыбке, устроил голову на крышке ранца и убедительно сказал:
– К тому же, ты не знаешь нашего фельдмаршала.
– Это кто?
– Генерал наш московский. Он, мля, меня из-под земли достанет. А заодно и тебя. Так что, брось свои пакостные мысли и убери пистолет.
– Ладно, уговорил. Да я и не сбирался, – улыбнулся Миронов. И, пошерудив в наплечном кармане, достал перевязочный пакет: – Давай-ка посмотрим твои ноги и правую руку. Кровушку и силы до прихода фельдмаршала надо сберечь…
Эпилог
Закон N86-90 Конгресса США (1959 г.): "США должны стремиться к расчленению советского монстра на 22 государства". В числе их, кроме Украины, Беларуси и других республик Союза, названы Сибирь, Дальний Восток, Идель-Урал, Казакия. Закон не отменен до сих пор.
Маргарет Тэтчер: "Россиян следует сократить до 15 миллионов человек, обслуживающих скважины и рудники".
Збигнев Бжезинский: "Россия – побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить "это была не Россия, а Советский Союз" – значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой".
Джон Мейджер: "…Задача России после проигрыша холодной войны – обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего пятьдесят-шестьдесят миллионов человек".
Мадлен Олбрайт: "Огромная несправедливость, что Россия одна владеет Сибирью и всем, что там есть".
Билл Клинтон: "…Мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство. Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, но они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней и т.д."
Россия; Москва 5 сентября
– У кого военный бюджет перевалил за полтриллиона долларов? У кого во всем мире более семисот военных баз? Кто поверг Ближний Восток в пучину огня и крови? Кто первый вышел из переговоров о разоружении и пообещал превратить космос в "terra americana"? Кто присвоил право распоряжаться на планете и назначать государства-изгои и не перестает сыпать угрозами во все стороны? Вы способны ответить: зачем им все это нужно?! – расхаживал Александр Сергеевич по кабинету и сыпал возмущенными вопросами.
Нет, вопросы адресовались не подчиненным. Те отлично справились с поставленной задачей и заслуживали самых лестных похвал. Да и весть о пропавшем в завале Осишвили, из чисто человеческих побуждений не позволила бы пожилому генералу повышать голос. Их настроение и без того было отвратительным.
Просто пару минут назад, искренне не понимая западных оппонентов, Арбатова тихо спросила:
– Но зачем? Зачем им понадобилось взрывать эту чертову шахту?! Недействующую, давно законсервированную и… никому ненужную!…
Сначала генерал молча включил телевизор и нашел новостной канал.
– Сейчас узнаете, – процедил он, еле сдерживая рвавшийся наружу гнев. А в ожидании какого-то важного сообщения, не удержался и выплеснул накопившиеся эмоции.
Все же обуздав пыл, разведчик сел за стол, отхлебнул из стакана крепкого чая и спокойно известил:
– Того пройдоху из Росатома контрразведка уже взяла.
– Какого пройдоху? – очнулся от мрачных мыслей Дорохов.
– Был там такой. Японский конспиратор… С него-то все и началось: продал американцам карту и схемы уранового месторождения, а сейчас на допросах за сердце хватается.
Курить в кабинете начальства не разрешалось, потому майор потянулся к чаю:
– Уж не мы ли привезли о нем весточку?
– Совершенно верно. Данные об этом господине мы выудили из флешки. Спасибо, ребята. Там очень много интересного! Копать – не перекопать.
– Не за что. Лишь бы впрок…
Александр Сергеевич безнадежно махнул рукой:
– Впрок не получится. Такие сволочи никогда не переведутся, и руководит ими вовсе не идея, а элементарная жадность. А она – что наркота: разок не устоял, и понеслось…
В это время диктор канала вещал о главной новости дня.
– Вот теперь слушайте, – развернулся к телевизору генерал.
– …Сегодня, в три часа двадцать минут по московскому времени председатель Международного олимпийского комитета Жак Рогге объявил об итогах голосования, – говорил приятный молодой человек. И, не сдержав торжествующей улыбки, объявил: – Итак, местом проведения зимней Олимпиады-2014 назван город Сочи…
Погасив экран, хозяин кабинета встал и подошел к окну. Глядя на бескрайние леса юго-западного Подмосковья, молвил:
– Вот потому-то я вас и торопил…
Боле он не сказал ни слова.
И так все стало понятным: прогреми на урановой шахте – неподалеку от Красной Поляны сильный взрыв, и тотчас в западной прессе разразился бы уже сверстанный в черновиках скандал. И кто знает, каким бы стало решение МОК.
– Однако задуманная ими провокация накануне решения Олимпийского комитета – это не удар, а скорее звонкая политическая пощечина. Не более, – вздохнул Александр Сергеевич. – На самом же деле аппетиты и желания западных политиков простираются дальше. И в отношении наших урановых месторождений – в том числе. Так что работы на ваш век хватит.
– А что будет с "Ураном"? – спросила Арбатова.
Генерал усмехнулся:
– Уверен, его дни сочтены. Руководство отправят отставку, саму структуру в лучшем случае реорганизуют и переведут в другое место. Скорее всего, в Центральную Европу, раз Израиль надежд не оправдал надежд своих заокеанских друзей. Обычные меры после громких провалов, и в этом тоже ваша заслуга…
– В Центральную Европу? Вы предполагаете, за этой историей стоят… – подняла изумленный взгляд Ирина.
– Я не предполагаю, Ира, я почти в этом уверен. Или вы думаете, "Моссад" полез к нам по собственной инициативе? Сдались израильтянам наши урановые месторождения! Однако обольщаться не стоит. Исчезнет "Уран", но вскоре обязательно появится какой-нибудь "Полоний" или "Плутоний". Так что работы на ваш век хватит. Японский конспиратор… – Александр Сергеевич шумно отхлебнул из стакана, улыбнулся: – Пейте, ребятки чай, а то остынет…
Все трое долго молчали. Потом Дорохов не выдержал, подошел к окну и нервно закурил.
Пожилой разведчик возражать не стал. Посмотрел на осунувшееся лицо майора, положил руку на плечо и сказал:
– Я сейчас позвоню туда, Артур. Еще разок позвоню. Узнаю…
По его ходатайству ранним утром четвертого июля из Москвы в Адлер срочным спецрейсом вылетел лучший отряд спасателей-профессионалов. Генерал СВР снабдил командира детальной картой законсервированной шахты и лично проводил до самолета. Работы в образовавшемся завале шли без перерыва вторые сутки.
Надежда на спасение двух капитанов оставалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Это мой фонарь. Подходи аккуратно – я в десяти метрах от дыры…
Вскоре Миронов, прижимаясь к стене, стоял по одну сторону зловеще чернеющего ответвления. Осишвили с полковником и тремя бойцами – по другую.
– Какие мысли? – поинтересовался фээсбэшник.
– Зажали мы их в этом тупике, – прошептал Миронов.
– Зажали, – подтвердил Сашка. – Да толку этого мало – времени ни хрена не осталось.
– Сколько?
– Четырнадцать минут, – глянул на часы полковник. – И как бы они не решились ускорить процесс, отчаявшись вырваться из подземелья.
– Послушайте. Одолжите мне его, – кивнул бывший спецназовец на "вал" с ночной оптикой. – Три года ползал с таким же по горам Чечни.
– Что ты задумал?
– Вы же все понимаете: с фонарями к ним не подойти, а зэ-здесь ничего не высидишь – бездарно теряем последние минуты. Предлагаю вам с бойцами остаться тут, а мы с Игорем попробуем что-нибудь сделать.
– Держи, – протянул тот свое оружие и запасные магазины. – И не забывайте о связи. Удачи!…
* * *
Александр осторожно выглянул с автоматом за угол. Пусто.
Подал знак Игорю и нырнул вправо…
Толстый, интегрированный со стволом глушак с хищной проворностью рыскал по коридору. Капитан шел в северном направлении, непрерывно просматривая сквозь оптику ночного прицела передний сектор. Миронов не отставал – следовал в паре метров бесшумно, не взирая на отсутствие ночной оптики.
Он сразу понравился Оське. Нормальный парень – деловой, грамотный, без гонору и заездов. С таким можно воевать где и с кем угодно. Не подведет.
Коридор пустовал. Будто никого и не было. Проход оставался узким – плечи едва не касались стен, по неровному сводчатому потолку расползалась многолетняя плесень.
"Куда ведет лаз? Как далеко он тянется? Сколько у нас осталось времени?… – позабыв о болячках, кусал губы Осишвили. – Минут семь-восемь. Обратной дороги уже нет. Или успеем, или останемся в этой могиле навсегда. С Мироновым, с полковником и с остальными парнями!"
Прошли метров двести и вдруг впереди движение. Мелькнула чья-то фигура.
Сашка успел повернуться боком и прижать рукой к стене товарища – пуля прошла рядом с грудью, обдав лицо упругой волной. В долгу он не остался – тут же сделал пяток выстрелов, быстро продвинулся вперед и послал в темноту вторую очередь.
Продвигаясь вперед, приметил какие-то пятна на светлой суглинистой почве. Наклонившись, потрогал их пальцами. Цвета ночная оптика не дает, однако догадаться не сложно – кровь. Еще теплая…
Беглый взгляд на светящийся циферблат. Четыре минуты до взрыва…
И пожалел, что на мгновение отвлекся – удар в правый бицепс развернул его корпус, отбросил на стену. Несколько пуль впились рядом в потолок, брызнув крошкой породы.
Длинная очередь в ответ… Магазин пуст.
Пульсирующая боль в руке нарастает. Интересно, задета ли кость? Плевать! Пальцы слушаются и ладно.
– Цел? – шепчет сзади Миронов.
– Почти, – нащупывает запасной магазин. Вогнал, передернул затвор; приник к оптике. Черт! Правый локтевой сустав сгибается плохо…
Опять стрельба, но теперь пули крошат стену впереди.
Пять шагов, десять, пятнадцать…
Ага, дальше узкая нора венчается большим помещением. У выхода никого – стрельбу ведут из помещения и под углом, опасаясь ответного огня.
Предпоследний рывок; остановка за пару метров до окончания коридора. Прижаться к левой стене – проверить правый сектор…
Вот он голубчик! Тот, которого подранил в коридоре – сидит, держится за бок и качается точно маятник. Короткоствольный автомат лежит рядом – значит, его хозяин опасен. Одиночный выстрел в голову, и мужик в камуфляже валится на бок.
Остался сектор слева – стреляли оттуда. Осишвили аккуратно перемещается к противоположной стене. И шепчет в ухо напарнику:
– Впереди, в трех шагах тупиковое помещение. Справа никого, все оставшиеся слева. На счет три прыгаем туда и валим их. Запомни: все оставшиеся – слева. По низу не стреляй, у них с собой приличный запас взрывчатки.
– Понял.
И вдруг в коридор влетает какой-то предмет – ударившись о стену, падает под ноги, подскакивает и катится за спину. Сашка ясно осознает что это, хотя рассудок и противится.
Все! Вариантов нет, как и нет ни единой лишней секунды для раздумий. Только вперед!
– Три! – орет он, и прыгает.
В полете очередь влево; в момент не слишком мягкого приземления – следующая, слившаяся с выстрелами спецназовца Миронова.
Сзади взрыв. Острая боль в ногах.
Резкий удар по ушам; грохот и осыпающиеся сверху куски породы, едкий запах гари и… абсолютный мрак с наступившей тишиной.
С полминуты Осишвили возился и ощупывал руками пространство вокруг себя… Нашел засыпанный суглинком автомат и выпавший при падении фонарь. Попробовал встать, но не смог – ноги перебиты осколками.
Включив фонарь, с трудом осмотрелся сквозь висевшую в воздухе густую пыль. Зала была не такая уж и большая, как показалось из норы. Слева три тела. Два основательно погребены под завалом, третий шевелится. У дальней от лаза стены рядок из четырех припорошенных грунтом ранцев – они-то и нужны.
Сзади копошится в пыли и осколках породы Миронов. Значит, жив!
Но к нему позже. Сначала к ранцам!
Он пополз к ним, беспрестанно удивляясь: то ужасающему количеству взрывчатки, то удачному стечению обстоятельств – она не детонировала при взрыве гранаты; вероятно волну погасил узкий коридор. Изумляло странное поведение диверсантов – почему те не бросили гранату поближе к ранцам! Уж тогда бы точно погибли все. Должно быть, охватившее отчаяние лишило бедолаг рассудка… А еще, позабыв о способности насыщенных событий прессовать время, уверовал будто четыре минуты давно истекли.
– Взрыватель должен находиться сверху – в доступном месте, – шептал Александр, спешно ощупывая ранцы. – Это только в голливудских "шедеврах" он такой… с горящими метровыми цифрами. А в реале все проще. Тонкий, как футляр сигары. Химический или обычный – с часовым механизмом. Типа наших ЧМВ. Они надежней любой электроники… Вот ты где, сука!
Пальцы правой руки уже не слушались и, устроив фонарь на соседнем ранце, взрыватель он осторожно извлекал левой. Отделив, отбросил в сторону и тут же увидел сноп вырвавшихся из него искр.
– Успел, – улыбнулся Оська. И подивился тишине – слух не уловил даже хлопка от сработавшего взрывателя.
Он ощупал себя ладонью. Из ушей по щекам и шее обильно сочилась кровь. Мокрой от крови была и одежда: весь правый рукав, камуфляжные брюки ниже колен. Да и сил с каждой минутой становилось меньше.
Теперь к Миронову. Опять ползком…
Тот сидел и зажимал ладонью рану на голове. Спрашивать бесполезно. Он не услышит вопроса, Сашка – ответа.
Потянул за рукав, кивнул на ранцы. На корячках кое-как перебрались. Уселись, привалившись к взрывчатке…
Капитан разведки посветил на вход в помещение. Рыпаться бесполезно – порода от взрыва осела, и на месте дыры образовался сплошной многометровый завал. Удивительно, что не рухнул потолок самого помещения. Интересно, сколько отсюда до поверхности?… Метров пять? Десять? Или пятнадцать?…
Осишвили прикрыл веки, расслабил мышцы, вздохнул…
И вдруг услышал выстрел. Далекий, будто стреляли в полусотне шагов. С удивлением открыл глаза. Миронов держал в левой руке фонарь – светил в сторону копошившегося диверсанта. В правой подрагивал пистолет – видимо, сил тоже оставалось мало.
Диверсант уже лежал на боку и временами силился поднять голову…
– Все правильно, – прошептал Александр, – в другом случае оставили бы живым. А сейчас нельзя. Нельзя позволить ему очухаться рядом с этим, – кивнул он на ранцы. – Давай, Игорь, действуй…
– Ариведерчи! – услышал он голос напарника. А следом прогремел второй выстрел, отбросивший чужака к стене.
Александр радостно сообщил:
– О! Кажись, слух возвращается.
– Невелика от этого радость, – отвечал спецназовец, не выпуская из рук оружия. – Нам с тобой жить осталось… Час с тремя минутами. Маловато тут воздуха. Так что…
– Игорь.
– Да…
– Ты это… не порть мне праздника.
– А что у тебя за праздник?
– Ты ж, небось, заметил, когда мы тобой знакомились… Заметил, как я заикаюсь?
– Ну, есть немного. Контузило, что ли?
– Точно. Год назад. В Чечне. А теперь слышишь, как я разговариваю?
Тот пожал плечами:
– Нормально. Хорошо разговариваешь.
– Вот! Правду говорят: клин клином! Опять по башке взрывной волной съездило и пропал этот… как его… дефект дикции!
Оська расплылся в улыбке, устроил голову на крышке ранца и убедительно сказал:
– К тому же, ты не знаешь нашего фельдмаршала.
– Это кто?
– Генерал наш московский. Он, мля, меня из-под земли достанет. А заодно и тебя. Так что, брось свои пакостные мысли и убери пистолет.
– Ладно, уговорил. Да я и не сбирался, – улыбнулся Миронов. И, пошерудив в наплечном кармане, достал перевязочный пакет: – Давай-ка посмотрим твои ноги и правую руку. Кровушку и силы до прихода фельдмаршала надо сберечь…
Эпилог
Закон N86-90 Конгресса США (1959 г.): "США должны стремиться к расчленению советского монстра на 22 государства". В числе их, кроме Украины, Беларуси и других республик Союза, названы Сибирь, Дальний Восток, Идель-Урал, Казакия. Закон не отменен до сих пор.
Маргарет Тэтчер: "Россиян следует сократить до 15 миллионов человек, обслуживающих скважины и рудники".
Збигнев Бжезинский: "Россия – побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить "это была не Россия, а Советский Союз" – значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой".
Джон Мейджер: "…Задача России после проигрыша холодной войны – обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего пятьдесят-шестьдесят миллионов человек".
Мадлен Олбрайт: "Огромная несправедливость, что Россия одна владеет Сибирью и всем, что там есть".
Билл Клинтон: "…Мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство. Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, но они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней и т.д."
Россия; Москва 5 сентября
– У кого военный бюджет перевалил за полтриллиона долларов? У кого во всем мире более семисот военных баз? Кто поверг Ближний Восток в пучину огня и крови? Кто первый вышел из переговоров о разоружении и пообещал превратить космос в "terra americana"? Кто присвоил право распоряжаться на планете и назначать государства-изгои и не перестает сыпать угрозами во все стороны? Вы способны ответить: зачем им все это нужно?! – расхаживал Александр Сергеевич по кабинету и сыпал возмущенными вопросами.
Нет, вопросы адресовались не подчиненным. Те отлично справились с поставленной задачей и заслуживали самых лестных похвал. Да и весть о пропавшем в завале Осишвили, из чисто человеческих побуждений не позволила бы пожилому генералу повышать голос. Их настроение и без того было отвратительным.
Просто пару минут назад, искренне не понимая западных оппонентов, Арбатова тихо спросила:
– Но зачем? Зачем им понадобилось взрывать эту чертову шахту?! Недействующую, давно законсервированную и… никому ненужную!…
Сначала генерал молча включил телевизор и нашел новостной канал.
– Сейчас узнаете, – процедил он, еле сдерживая рвавшийся наружу гнев. А в ожидании какого-то важного сообщения, не удержался и выплеснул накопившиеся эмоции.
Все же обуздав пыл, разведчик сел за стол, отхлебнул из стакана крепкого чая и спокойно известил:
– Того пройдоху из Росатома контрразведка уже взяла.
– Какого пройдоху? – очнулся от мрачных мыслей Дорохов.
– Был там такой. Японский конспиратор… С него-то все и началось: продал американцам карту и схемы уранового месторождения, а сейчас на допросах за сердце хватается.
Курить в кабинете начальства не разрешалось, потому майор потянулся к чаю:
– Уж не мы ли привезли о нем весточку?
– Совершенно верно. Данные об этом господине мы выудили из флешки. Спасибо, ребята. Там очень много интересного! Копать – не перекопать.
– Не за что. Лишь бы впрок…
Александр Сергеевич безнадежно махнул рукой:
– Впрок не получится. Такие сволочи никогда не переведутся, и руководит ими вовсе не идея, а элементарная жадность. А она – что наркота: разок не устоял, и понеслось…
В это время диктор канала вещал о главной новости дня.
– Вот теперь слушайте, – развернулся к телевизору генерал.
– …Сегодня, в три часа двадцать минут по московскому времени председатель Международного олимпийского комитета Жак Рогге объявил об итогах голосования, – говорил приятный молодой человек. И, не сдержав торжествующей улыбки, объявил: – Итак, местом проведения зимней Олимпиады-2014 назван город Сочи…
Погасив экран, хозяин кабинета встал и подошел к окну. Глядя на бескрайние леса юго-западного Подмосковья, молвил:
– Вот потому-то я вас и торопил…
Боле он не сказал ни слова.
И так все стало понятным: прогреми на урановой шахте – неподалеку от Красной Поляны сильный взрыв, и тотчас в западной прессе разразился бы уже сверстанный в черновиках скандал. И кто знает, каким бы стало решение МОК.
– Однако задуманная ими провокация накануне решения Олимпийского комитета – это не удар, а скорее звонкая политическая пощечина. Не более, – вздохнул Александр Сергеевич. – На самом же деле аппетиты и желания западных политиков простираются дальше. И в отношении наших урановых месторождений – в том числе. Так что работы на ваш век хватит.
– А что будет с "Ураном"? – спросила Арбатова.
Генерал усмехнулся:
– Уверен, его дни сочтены. Руководство отправят отставку, саму структуру в лучшем случае реорганизуют и переведут в другое место. Скорее всего, в Центральную Европу, раз Израиль надежд не оправдал надежд своих заокеанских друзей. Обычные меры после громких провалов, и в этом тоже ваша заслуга…
– В Центральную Европу? Вы предполагаете, за этой историей стоят… – подняла изумленный взгляд Ирина.
– Я не предполагаю, Ира, я почти в этом уверен. Или вы думаете, "Моссад" полез к нам по собственной инициативе? Сдались израильтянам наши урановые месторождения! Однако обольщаться не стоит. Исчезнет "Уран", но вскоре обязательно появится какой-нибудь "Полоний" или "Плутоний". Так что работы на ваш век хватит. Японский конспиратор… – Александр Сергеевич шумно отхлебнул из стакана, улыбнулся: – Пейте, ребятки чай, а то остынет…
Все трое долго молчали. Потом Дорохов не выдержал, подошел к окну и нервно закурил.
Пожилой разведчик возражать не стал. Посмотрел на осунувшееся лицо майора, положил руку на плечо и сказал:
– Я сейчас позвоню туда, Артур. Еще разок позвоню. Узнаю…
По его ходатайству ранним утром четвертого июля из Москвы в Адлер срочным спецрейсом вылетел лучший отряд спасателей-профессионалов. Генерал СВР снабдил командира детальной картой законсервированной шахты и лично проводил до самолета. Работы в образовавшемся завале шли без перерыва вторые сутки.
Надежда на спасение двух капитанов оставалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28