— Не пойму, какая пятна?!
— Вот эти маленькие черные точки? — указал Константин на редкие темные крапинки, в беспорядке покрывающие основание большого и указательного пальцев. — Откуда они?
— Мой не знает… — абсолютно искренне выпучил глаза муслим.
— Что ж, придется объяснить, — усмехнулся офицер и, не сводя глаз с собеседника, немедля приступил: — Видите ли, вы, возможно и не замечали, но… при стрельбе из боевого оружия, малая часть пороха не успевает сгорать в патроннике и стволе. А потому вылетает вместе с использованной гильзой вправо, оставляя, разумеется, следы на правой руке стрелка. Именно такие следы, похожие на мелкие крапинки. Каждый раз, когда я возвращаюсь с Кавказа, моя правая ладонь, представьте, выглядит точно так же. Что скажете, уважаемый, в свое оправданье?
«Уважаемый» хлопал глазами, видно, проявив смекалку, и поняв на сей раз чуть больше чем было сказано, а именно то, что ежели не отыщет слов в оправдание, то непременно будет расстрелян этим проницательным и решительным молодым человеком. Потерянный и встревоженный вид пожилого чеченца к тому же навел панику и среди молодых единоверцев. Те заерзали; позабыв о чае и бутербродах, переглядывались и выдавали явное беспокойство.
— Я ходить в горы… — сглотнул вставший поперек горла ком пожилой, — стрелять охотничье ружье.
— Не прокатывает, — отверг сию версию русский офицер. — Порох в охотничьих зарядах другой, да и весь без остатка стволом выходит — нету там затвора. Или жители бедных чеченских сел используют самое современное нарезное промысловое оружие, по три тысячи долларов за ствол?
Теперь уж ответа и вовсе не последовало.
— К тому же, как я успел заметить, на руках ваших попутчиков абсолютно идентичные отметины, а одежонка справа в районе задниц весьма потерта и потрепана прикладами… Ладно, с этим ясно, — кивнул Яровой на возрастного кавказца и распорядился: — Ризван Халифович, прикажи-ка вон тому расстегнуть верхнюю одежку.
Богослов передал приказание; тридцатилетний чеченец ткнул кружку с остывшим чаем в снег, встал и безропотно распахнул телогрейку, обшитую сверху грубой серой холстиной. Под телогрейкой обнаружился светлый шерстяной свитер крупной вязки, заправленный в старые брюки военного образца. Засаленные брюки были туго подпоясаны черным кожаным ремнем. Кавказец высоко задрал руки и без команды обернулся на триста шестьдесят градусов, всем видом демонстрируя отсутствие оружия и ярую приверженность к пацифизму. Выполнив сию манипуляцию, убедительно уставился на чрезмерно подозрительного спецназовца…
— Пусть вытащит свитер из брюк, — мрачным голосом продолжал Костя.
«Сельчанин» повиновался.
И снова улем с инженером, будто исполняя обязанности присяжных в зале суда, услышали вывод главного обвинителя:
— А этот хмырь, помимо автомата на плече, носит за поясом пистолет. Видите: слева на светлой шерсти у талии отчетливо проступает потемневшее пятно? Это следы от ружейной смазки; масло это с одежды вовек не смыть, не отстирать.
Богослов не стал переводить сурового вердикта, да кавказец, видно, и без перевода догадался о сказанном — понурив голову, заправил в штаны свитер, накинул телогрейку и, не застегивая пуговиц, уселся на прежнее место. Взгляд его суматошно метался из стороны в сторону…
— А ты чего примолк, плюгавый? — сотрудник «Шторма» в упор воззрился на подростка, да так сверкнул глазами, что тот съежился от страху.
Через минуту пацан стоял по пояс раздетый, а Константин, указывая толстым стволом автомата на правое плечо юного бандита, просвещал гражданскую половину разведгруппы:
— Перед вами молодой «Ворошиловский стрелок», использующий старенькую снайперскую винтовку СВД или одну из модификаций устаревшей винтовки Мосина. А может быть, что совсем уж маловероятно — антикварный английский «бур». Только мощное оружие с сильной отдачей оставляет прикладами на теле новичков продолговатые синяки. Таковой на его правом плече вы и изволите наблюдать.
— Не убивай! — вдруг взвизгнул пожилой чеченец, стоявший до сей поры как изваяние, и с мертвенной бледностью на лице наблюдая за происходящим.
Он брякнулся на колени и подполз на четвереньках к русскому офицеру.
— Не убивай, руса!! Или стреляй меня одного!.. Все тебе расскажу! Все что знаю, только их не трогай! — махнул он грязной и мокрой от снега рукой на двух своих единоверцев, — Аллахом тебя заклинаю!.. Сыновья они мои. Не убивай…
Молодые кавказцы взирали на отца широко раскрытыми глазами, видимо только в эту трагичную минуту до конца осознав весь ужас своего положения.
Презрительно усмехнувшись, Яровой кивком приказал главе семейства сесть напротив и сухо изрек:
— Выкладывай, старик: куда, к кому и с чем послан? Советую говорить правду — сказанное тобой обязательно проверю. А потом решу, как с вами поступить…
После недолгого допроса, Константин поднялся и бросил через плечо:
— С нами пойдете. Павел, вяжи их в одну связку, пора уходить с этого места. Часа через два устроим привал с обедом и пошлем донесение нашим друзьям на север.
Глава третья
/Горная Чечня/
Отдохнуть и передать полученные сведения Центру в намеченное время группе не удалось — за час до назначенного срока впереди замаячил невысокий перевал. Майор хотел довести разведчиков до его верхней отметки, подыскать удобную площадку и там обосноваться для отдыха и для связи с Центром. Однако стоило подняться по узкой тропке крутого заснеженного откоса метров на шестьсот, как снайпер, шедший лидером, внезапно просигналил о близкой опасности.
— Всем залечь и не двигаться! — не оборачиваясь, скомандовал офицер.
Попутчики послушно исполнили приказ, а Константин принялся разглядывать в бинокль нависший над ними неровный и почти отвесный — градусов под семьдесят, склон. С перевала по той же тропе навстречу спускались вооруженные люди. Людей было много, и двигались они неспешно, боязливо держась вблизи утоптанной дорожки и стараясь не угодить в рыхлый, ненадежный снег.
— Вот черт! Откуда же вас принесло?! — выругался Яровой и оглянулся на пройденный отрядом путь.
Об отступлении лучше было не помышлять. Во-первых, впопыхах кто-нибудь наверняка сорвется и сломает себе шею, а во-вторых, перед скалой простиралась обширная равнина, покрытая реденькой и несерьезной кустарниковой растительностью. На открытой плоскости этой долины четверка разведчиков вкупе с пленными курьерами на несколько минут неминуемо окажется беззащитной перед пулями чеченских стрелков.
— Уходим вправо! — коротко озвучил он свое решение и предупредил улема с инженером: — Перемещаться осторожно — одно неверное движение и мы покатимся с камнями и снегом вниз. А вы… — повернулся он к троим чеченцам, — вы просто следуете за мной ниже. Кто-нибудь из вас пикнет — пристрелю.
Фал перехватывал пояса пленных и фиксировался хитрым узлом так, что быстро освободиться от привязи было невозможно. Конец же длинного капронового шнура крепился карабином за ремень поводыря — командира.
Майор осторожно пробирался по плоскости почти вертикального горного склона, предварительно сбивая носком жестких альпийских ботинок снег с камней и выбирая надежный, крепкий уступ, да изредка поглядывал вниз на нерадивых соседей по связке. Чиркейнов полз за Бергом, который в свою очередь точно ступал по следам Ярового. Параллельно и выше — метрах в тридцати, легко, проворно и бесшумно скользил снайпер. Разведчики понемногу смещались вправо от тропы, постепенно ускользая из поля зрения передового отряда кавказцев. Возможно, им так и удалось бы скрыться за плавным изгибом скалы незамеченными, если бы кто-то из пленных курьеров внезапно не оступился…
— О-о-у!! — раздался вдруг истошный крик одного из молодых горцев.
Константин тут же почувствовал сильный рывок за ремень — фал натянулся, словно гитарная струна, готовая вот-вот лопнуть. Спецназовец всем телом вжался в снег — к тяжести находящихся за спиной ранца, автомата, спального мешка и дечиг-пондара прибавился вес неуклюжих кавказцев. Стараясь не шевелить ступнями, скосил взгляд на ближайшего из них: самый старый вцепился побелевшими руками в шнур и, беспомощно елозя ногами по насту, пытался найти подходящую опору. Тонкая ледяная корка вместе со снегом бесшумно осыпались вниз; за ними устремлялись мелкие камни, и толку от попыток пожилого чеченца не было. Кажется и сыновья его, находились в таком же плачевном положении…
Где-то далеко вверху раздался выстрел, другой, третий… Потом протрещала длинная очередь — группа была обнаружена отрядом спускавшимся впереди основной банды. Пули противно завыли поблизости, царапая лед и вздымая белые высокие фонтанчики.
Ниязову пришлось приостановить свой бросок. Он снял с плеча «винторез», молниеносно прицелился и произвел несколько выстрелов. Точно летевший из мощной винтовки пули немного охладили пыл передового отряда — моджахеды прекратили спуск и стали беспорядочно палить по склону…
Командир разведгруппы там временем потихоньку поднял руки и ощупал почву под слоем снега. Но промерзший грунт нигде не имел ни выступов, ни углублений. Положение становилось критическим.
— Константин Евгеньевич, — прошептал побледневший инженер.
Осторожно повернув голову, Яровой посмотрел на него, — Артем Андреевич нерешительно протягивал нож…
— У вас… У нас нет другого выхода, — панически округлил глаза Берг.
— С этим всегда успеем, — прохрипел майор.
Он попробовал переместить громадный вес всей связки на левую ногу, с тем, чтобы передвинуть дальше правую, да немедля пожалел об этом — под ботинком что-то хрустнуло, провалилось. Стопа заметно осела и держалась на полуразрушенном уступе только благодаря рельефному протектору толстой подошвы.
— Черт!.. — снова выругался Костя, возвращаясь на прежнее место.
— Константин Евгеньевич, если погибнете вы — погибнет вся группа, — уже настойчивей произнес инженер и добавил, часто моргая отекшим фиолетовым веком: — Мы не сможем без вас выполнить задание!..
В другое время Яровой бы с этим доводом поспорил, к тому же за Бергом маячила фигурка Чиркейнова, с мнением которого также приходилось считаться. Он хотел взглянуть в бесцветные глаза Ризвана Халифовича, да вдруг ощутил у своего пояса движение руки Артема Андреевича…
И в тот же миг фал лопнул.
Над долиной снова послышались беспорядочные крики — то пленные чеченцы летели по отвесному склону, увлекая за собой массивную, набиравшую гибельную силу, снежную лавину.
— Наконец-то. А то уж я подумал: жалость тебя, Евгеньевич, прошибла! — прокричал сверху старшина, меняя в винтовке магазин. — Сваливайте, я прикрою!
Но прежде чем свалить из-под обстрела майор все же встретился взглядом с табарасаном. Полными ужаса глазами тот смотрел на сходящую лавину, на мелькавшие в белой смертельной круговерти тела. Потом, когда снег успокоился, погребя далеко внизу под своей толщей троих курьеров, часто заморгал и покосился на Костю-майора. Нет, осуждения на лице не было — чуть заметно пожав хлипкими плечами, он кротко кивнул: мол, что ж теперь поделаешь, — такова уж воля Всевышнего.
И Константин, довольный этим фактом, негромко шепнул, начиная движение:
— Уходим. А то ежели эти дурни сообразят швырнуть гранату — нас даже через год МЧС не откапает…
Они живо поползли вправо под прикрытием редких, но точных выстрелов Павла, валивших одного за другим бородатых боевиков…
Спасенье группа нашла в «гамаке» — так горный спецназ и альпинисты величали небольшие площадки на вертикальных и труднопроходимых откосах. «Гамаки» издавна использовались для продолжительного и основательного отдыха, надежного укрытия от непогоды. Пригодился горизонтальный уступ шириною в два метра и сегодня. Добравшись до этой узенькой площадки, разведчики перевели дух — отныне их не было видно ни с узкой тропы, ни с живописной долинки, лежащей у подножья седловины.
Потом Яровой, сидя у самого края временного пристанища, долго и пристально рассматривал в бинокль банду, кое-как спустившуюся по злосчастной тропе вниз. Странно, но в какую-то минуту ему совершенно отчетливо показалось, что на узком пути им случайно повстречалось не хорошо подготовленное чеченское бандформирование, а какой-то сброд поспешно набранных в селах резервистов. Возраст вояк, насколько позволяла разобрать двенадцатикратная оптика, колебался от пятнадцати до шестидесяти лет. Одежда мужчин была разнообразна, но в основном представляла собой телогрейки и халаты — удобных утепленных курток военного образца почти не встречалось. Автоматов он насчитал не много — из-за плеч все больше торчали длинные, гладкие стволы бестолкового в горах охотничьего оружия, а двое, кажется, несли капризные американские винтовки М-16…
— Чудно, — прошептал офицер «Шторма». — Чудно и весьма загадочно.
— Согласен, — поддержал его сомнения снайпер. — Обычно таких ополченцев гонят в обратном направлении — в Грузию, в тамошние лагеря подготовки. А тут… Короче, я тоже ни хрена не понимаю!
Затем они на пару долго сидели неподвижно на краю бездонной пропасти, провожая тонкую вереницу черневших на белом фоне человеческих фигурок.
— Константин Евгеньевич, Павел Сергеевич, пора бы и вам утолить первый голод. Перебирайтесь поближе, — позвал их Берг, давненько вскрывший один из комплектов суточного рациона и занимавшийся поварскими обязанностями. — Сегодня на обед галеты, рыбные консервы, сгущенное молоко, кофе и конфеты.
— А что, Артем Андреевич, сумеем ли отсюда связаться с Центром? — согревая руки о кружку с кипятком, справился Яровой.
— Полагаю, да.
Офицер ОСНаз «Шторм» посмотрел на угрюмые и уставшие лица товарищей и, долго не раздумывая, объявил о своем решении:
— Тогда останемся ночевать здесь — все одно до наступления темноты перевала нам не одолеть. А вы, Артем Андреевич, готовьте связь — надо бы сообщить аналитикам о наших последних приключениях.
Глава четвертая

/Санкт-Петербург/
/«В Центр оперативного анализа/
/Секретно/
/Генерал-лейтенанту Серебрякову/
/Лично/
/1 января; 15.30/
/Яровой/
Утром 1 января группой захвачены и допрошены три курьера амира Али Абдуллаева (Абдул-хана). Курьерам надлежало скрытно добраться до расположения банды Абдул-Малика и устно сообщить следующее (дословно): «Агвали; Пещеры под Миарсо; Арчо. 6 января. Финансирование через Сайхана в Агвали».
/После допроса курьеры погибли под снежным завалом на перевале в восьми километрах южнее села Гомхой. На этом же перевале около полудня 1 января группой зафиксирован переход бандформирования в северо-восточном направлении. Численность банды — до пятидесяти человек. Слабое вооружение и отсутствие нормального снаряжения не позволяют заключить, что подразделение имеет какое-то отношение к регулярным войскам армии Ичкерии»./
Серебряков пробыл дома немногим более суток. Утром второго января он созвал сотрудников Центра и появился в опустевшей клинике без перевязи, поддерживающей пострадавшую в аварии левую руку. Прямо из лифта генерал ФСБ быстрой походкой прошествовал мимо своей палаты и направился в ординаторскую…
После оглашения Альфредом Анатольевичем текста последнего донесения Ярового, Сергей Николаевич долго елозил указательным пальцем по разложенной на столе карте, затем распрямился и произнес:
— Агвали — районный центр, с этим названием все ясно. С пещерами под селом Миарсо, думаю, также расхождений во мнениях не возникнет — на нашей подробной карте имеется их обозначение. Арчо, надо полагать, крохотное селение, находящееся западнее значительного населенного пункта Карата. Таким образом, получается, что все три объекта, указанных в донесении, находятся на юго-западе Дагестана — у южных границ с Чечней.
— Между этими населенными пунктами образуется некий треугольник или район действий для банды Абдул-Малика, — живо поддержал его кто-то из аналитиков Центра, — а «шестое января» — ни что иное, как дата начала активных действий.
— Возможно-возможно… — неопределенно молвил руководитель операции, в изнеможении опускаясь на стул. Но тут же отыскав силы, снова вскочил и, стремительно прошагав по излюбленному маршруту от окна к двери, взволнованно заговорил: — Или отдельные, не связанные меж собой объекты для террористических атак!.. И как бы там ни было, а в нашем распоряжении осталось ровно четыре дня! Поэтому необходимо в срочном порядке снарядить группу опытных контрразведчиков. Снарядить и как можно скорее отправить в Дагестан — в районы названных в донесении сел. Пусть роют землю, вынюхивают, ищут этого финансиста Сайхана из Агвали!
— Все ж таки склоняетесь к версии о масштабной операции чеченских бандитов в Дагестане!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30