Отдышавшись, я взял ее за руку.– Сьюзен, мне надо тебе кое-что сказать. Истинная причина того, что случилось утром…– Ты имеешь в виду, в постели?– Ну да, это все одно к одному. Не хотел тебе говорить, потому как, понимаешь, это меня пугает и я не хотел и тебя пугать. Тем более во время путешествия.– Что случилось, Фрэнни, ты это о чем?– Я стал все забывать. Большое и малое – все вылетает из головы. У меня там ничего нет. Боюсь, это болезнь Альцгеймера. Я от страха чуть не обосрался.– Ну и что? – Голос у нее был спокойный, на лице выражение: «Ну и что такого?»– «Ну и что?» Это все, что ты можешь сказать? Память вытекает из меня, как вода из треснувшей банки, а ты говоришь «ну и что»?– Надо зайти в аптеку и купить тебе тапсодил. Всего-то и проблем.– А что такое тапсодил?– Лекарство от болезни Альцгеймера. После трехдневного курса наступает полное излечение.– Черт! – Я скроил постную мину.– Что?– Альцгеймера теперь можно вылечить?– Ну да. Я сама этим переболела два года назад. Ничего серьезного, Фрэнни. Даже рецепт не требуется.– Но…– Что «но»? Ты из-за этого так беспокоился?Как назло, ничего путного мне больше не приходило на ум. Мой блестящий план по выуживанию из Сьюзен нужной информации возник и исчез, как ветерок. Я озадаченно проводил глазами еще одного типа с полноохватным шлемом на голове. На этот раз желтым.– Что это за херня – пришельцы какие, что ли? Послушай, Сьюзен, прежде чем я начну принимать этот эспадрил…– Тапсодил.– Тапсодил. Ну, в общем, ты должна мне помочь. Не хочу я идти по собственной жизни, натыкаясь на стены, не зная, где надо свернуть. Ответь мне на кое-какие вопросы. Идет?– Идет.– Кто такой Флоон? Что это за перо на его рекламных плакатах?– Он владелец самой большой в мире фармацевтической компании. Они выпускают тапсодил и сотни других лекарств. Перо – торговая марка фирмы. Неужели ты и этого не помнишь?– Нет. Но почему именно это перо?– Ты же сам его Флоону подарил. Ты и Джордж.– Джордж Дейлмвуд?– Ну да.– А где он теперь?– Боже мой, Фрэнни, ты что, и этого не помнишь?– Представь себе, не помню. Так где Джордж? Она взглянула на свои руки, сложенные на коленях.– Он исчез тридцать лет назад.– То есть как?– Так и исчез. Исчез из Крейнс-Вью, и никто не знает, что с ним случилось. Ты много лет пытался его отыскать, но все было напрасно.– Исчез? Джордж? – Да.Значит, это я подарил Флоону перо Олд-вертью? А Джордж – надежный, неизменный Джордж Дейлмвуд исчез, словно его и не было? Таким было мое будущее? Пока я пытался мысленно переварить эти две новости, до меня донеслась песня Ареты Франклин «Уважение» …донеслась песня Ареты Франклин «Уважением. – «Respect» – соул-песня Отиса Рединга (1965), исполненная Аретой Франклин в 1967 г. (альбом «I Never Loved a Man the Way I Loved You») и достигшая первого места в хит-параде. Использовалась во многих фильмах, в том числе «Взвод» (1986), «Форрест Гамп» (1994) и «Аэроплан» (1980) братьев Цукеров – именно эту песню поет веселая монашка, сшибая гитарой капельницу.
. Ее выводили два голоса, один из которых звучал как-то уж больно чудно. Потому что принадлежал собаке.Парень в линялых джинсах и футболке с надписью «Dropkick Murphys» Dropkick Murphys – группа из Бостона, организованная в 1995 г. и работающая на стыке хардкора с ирландским фолком; так в записи их третьего альбома «Sing Loud, Sing Proud» (2001) соучаствовал Шейн Макгоуэн, бывший лидер знаменитой ирландской фолк-панк-группы The Pogues.
прогуливался со своим ротвейлером. Хозяин шел с приличной скоростью, пес трусил не отставая и время от времени поглядывал на парня, словно выпрашивая что-нибудь вкусненькое. И при этом оба напевали «Уважение» и почти не фальшивили. Голос у собаки был грубоватый и немного хриплый, то ли низкий, то ли нет. Я сам не понимаю, что говорю,– как, черт возьми, в точности описать голос поющей собаки?Я резко повернулся к Сьюзен, но она смотрела в другую сторону. Я толкнул ее локтем, и она вскрикнула.– Сьюзен! Эй, Сьюзен!– Что? Ты в своем уме? Больно же!– Да ты смотри! Смотри туда!– Ну и что? Ты зачем меня ударил?Певцы как раз проходили мимо нас, выводя: «У-В-А-Ж-Е-Н-И-Е»…– Не видишь? Собака поет!– Да. Ну и что из этого?– И когда собак научили петь? Она потерла ушибленное место.– Несколько лет назад. Точно не помню. Спроси у Флоона. Они изобрели этот препарат.– Какой препарат? Чтобы собаки разговаривали? Она, видимо, вспомнила, что у меня болезнь Альцгеймера, потому что с лица у нее исчезло сердитое выражение.– Нет. Но им можно давать всякие препараты, чтобы они запоминали что надо. Ну, например, петь или произносить какие-то фразы.– Господи помилуй! Кому и зачем это надо?– Для забавы. Не знаю. Терпеть не могу собак.Мальчишкой я ужасно быстро ел. Родители умоляли меня: не спеши так, а то тебя вырвет. Но мне всегда не терпелось попасть в какое-то важное место или кого-то увидеть, а пища была только горючим, чтобы доставить меня куда надо. И бывало, что из-за этой торопливости у меня потом часами болел живот. Сидя на скамейке в Вене рядом со Сьюзен, в мире, где ротвейлеры пели Арету Франклин, а молодые парни носили на головах мячи для боулинга, я испытывал такое же чувство, только теперь не в желудке, а в голове.– Домой хочу!Сьюзен, вздохнув, согласно кивнула. Если б она знала, какой дом я имею в виду!– Когда мы с тобой поженились?Это я зря спросил. Она молчала, и только заглянув ей в лицо, я увидел, что она плачет.Когда она наконец заговорила, слова ее были полны горечи!– Я думала, все, теперь наконец-то будет как надо. Глупо, да? Глупо! Ты хоть понимаешь, что я тебя любила всю жизнь. Всю мою проклятую жизнь ты торчал во мне, как кусок мяса между зубами, который никак не вытащить! Но наконец, наконец я поверила, что теперь все хорошо. Я всю жизнь тебя ждала. Боролась, терпела и никогда не теряла надежду, потому что не сомневалась, что когда-нибудь добьюсь победы. Уверена, в жизни всего можно достичь, надо только иметь терпение. И я была терпелива, Фрэнни! Все эти годы я тебя ждала, как девчонка, которая стоит в уголке и надеется, что ее пригласят танцевать. Когда ты предложил мне выйти за тебя…– Я тебе предложил?– Да, да, черт тебя возьми! И пожалуйста, не пытайся мне лгать, что ты и об этом забыл! Хватит с меня на сегодня унижений. Когда ты сделал мне предложение, я подумала: с опозданием на пятьдесят лет, но, почему бы и нет? Все это время я любила этого идиота, так почему не закончить вечеринку в его компании? Последние минуты веселья перед… Знаешь, я вернусь в отель и лягу отдохнуть. Сходи в аптеку, или как это здесь называется, и спроси тапсодил. Наверняка у них есть. – Она встала со скамьи и снова потерла руку в том месте, где я ее ударил локтем.– Останься, Сьюзен. Давай проведем этот день вдвоем и будем счастливы. Я один во всем виноват, прости меня. Пошли прогуляемся.Я начал подниматься на ноги, но моя нижняя часть живо мне напомнила, что я теперь старый пердун. Ноги не желали иметь со мной дела. Тихо выругавшись, я дернулся раз, другой и только после этого силой инерции поднялся со скамьи.– У меня плохо получается быть стариком.– Для меня ты по-прежнему хорош, муженек. Хочешь, открою тебе тайну? Знаешь, за что я больше всего тебя любила? Всегда только о тебе и думала, но это меня просто потрясло до глубины души.– Расскажи.– То, как ты заботился о Магде, когда она умирала. Я никогда не думала, что ты можешь быть таким, Фрэнни. Даже не представляла, что ты такой.Слышать эти ужасные слова, слышать, что Магда умерла, было так же скверно, как если бы это случилось на самом деле. Мне сразу вспомнился тот разговор с Джорджем, когда я его уверял, что никого не люблю до такой степени, чтобы бояться потерять. Но теперь, находясь в этом ничейном времени, я понял, что никогда еще так не ошибался, как в тот раз. Мысль о том, что Магда умрет прежде меня, была невыносима.– Когда это было, Сьюзен? Когда она умерла? На ее лице появилось встревоженное выражение, и она тронулась с места.– Давай-ка купим тебе эти пилюли. Я встал перед ней.– Когда?– Как раз в мой сорок восьмой день рождения. Мне этого никогда не забыть.Магда должна умереть меньше чем через два года.То, что случилось затем, почти избавило меня и остаток моей жизни от серьезных неприятностей. Почти. Мы нашли apotheke Аптеку (нем.).
, и Сьюзен купила мне лекарство против Альцгеймера. Я не видел, как она это делала, – разглядывал заведение, пытаясь познакомиться с миром, который был старше меня на тридцать лет. Аптека выглядела вполне обыкновенно, исключая разве кое-какие футуристические штуковины на витринах, бог знает каким образом улучшавшие и восстанавливавшие человеческую жизнь. Я бы спросил, если бы здесь говорили по-английски, но все мое знание немецкого ограничивалось двумя словами -«ja» и «nein» «Нет» (нем.).
. На выходе из аптеки мы едва не столкнулись еще с одним пришельцем. У этого шлем был белый.– Объясни наконец, черт побери, что можно выучить с этой штуковиной на голове?– Белые шлемы служат для восстановления воспоминаний. Можно восстановить любой отрезок прошлого в мельчайших деталях. Их в основном используют психологи в лечебных целях. А еще полицейские при расследовании.Мой мозг возопил «ура!». Я теперь попаду в жилу, прямо в яблочко, прямо в точку, задав только один вопрос. Мне с трудом удалось скрыть волнение.– Значит, надеваешь эту штуку на голову и она помогает вспомнить всю твою жизнь? Всю целиком? Каждый эпизод?– Да. Но я бы ни за что не стала это делать.– А я бы стал. Прямо сейчас. Где можно взять такой шлем?– Фрэнни, лекарство за несколько дней вернет тебе память. Я тебе гарантирую.– Не нужна мне стариковская память. Меня интересует вся моя жизнь, полностью. Так где можно взять такой шлем?Я просто-таки не верил своему счастью. Нужно было только надеть на голову этот дурацкий шар, и у меня будут все необходимые мне ответы. И когда меня отошлют назад в мое время, я буду точно знать, что будет и как мне поступать.– Белые продаются в магазинах Джорджио Армани.– Армани? Модельера?– Да.– В магазинах одежды теперь продаются машины, воскрешающие прошлое? Но почему там?Сьюзен на мгновение задумалась, потом пожала плечами.– Я не знаю.– Ну, блин, и времечко. Может, воспоминания – теперь предмет роскоши? Да какая разница – пошли!Куча вопросов, пожиманий плечами, жестов – и наконец мы нашли человека, говорившего по-английски, и узнали у него дорогу. Нас направили в узкий переулок, уходивший в сторону от одной из центральных магистралей. Там за дверями, охраняемыми двумя типами, вроде в бронежилетах, находился магазин Армани.– Это копы или частная охрана? Почему они в такой экипировке?– Столько было нападений и взрывов, Фрэнни! Не думала, что и здесь будет как у нас в Америке. Идя в магазин, всякий раз рискуешь жизнью. Больше никаких походов в молл. Это настоящие военные зоны. Помнишь, что случилось в Крейнс-Вью?Когда мы подошли к входу, охранники встали у нас на пути. Сьюзен развела руки в стороны, как крылья, и жестом показала мне, чтобы я сделал то же самое. Один из парней провел металлоискателем по нашим бокам, как делают в аэропортах, если вы забыли мелочь в кармане и электронные ворота вас не пропускают. Я глазам своим не верил. Мы ведь просто шли в магазин за покупками! Когда с этим обыском было покончено, Сьюзен вытащила из сумочки какое-то подобие кредитной карточки и протянула одному из охранников. Он вставил карточку в маленький черный коробок, прикрепленный к его ремню. Оттуда послышался короткий писк. После этого они расступились, давая нам пройти.Я из магазина продолжал поглядывать на них через окна. Они ничуть не были похожи на обычных наемных пузанчиков. Эти двое могли бы бороться хоть с аллигаторами и победить.Я хотел уже обрушить на Сьюзен очередную порцию вопросов, но тут к нам подошла продавщица. Она превосходно владела английским и на вопрос, есть ли у них белый «Бик», слегка наклонила голову.Я дождался ее ухода и спросил:– Белый «Бик»? Так называют эти шлемы?– Белые, красные – ты сам заказываешь цвет.– Но это и в самом деле «Бик», производитель дешевых ручек? Одноразовых бритв?– Да, это та же самая компания.– И шлемы тоже одноразовые?– Нет. Они стоят около ста долларов. Сьюзен пошла посмотреть одежду, а я разглядывалохранников через окно. Дивный новый мир Дивный новый мир.– «Дивный новый мир» (1932) – знаменитая футуристическая антиутопия Олдоса Хаксли (1894-1963).
. Дивный дешевый мир. Здесь можно восстановить прошлое во всех деталях, заплатив за это столько, сколько в моем мире стоит хороший напольный вентилятор. Я так задумался, что вздрогнул, когда что-то ткнулось мне в ботинок. Я машинально отбросил этот предмет ногой и только потом взглянул на него. Что-то круглое, металлическое, похожее на молитвенную подушечку, беззвучно двигалось по полу. Не сразу, но я все же понял, что это робот-пылесос. Эта чертова штуковина производила потрясающее впечатление. Вот бы как-нибудь прихватить такой для Магды, которая ненавидела уборку. А подумав о Магде, я сразу же вспомнил о том, что с ней должно было случиться. У меня все внутри похолодело. Неужели я не в силах это предотвратить? Как вернусь, надо будет немедленно отправить ее в больницу, пусть проведут полное обследование…Но воспользовавшись этим шлемом, я вспомню все, что со мной было до настоящего момента. И узнаю, что на самом деле случилось с моей женой. Может, узнав все подробности, я смогу принять наилучшее решение.Я думал обо всем этом, следя за пылесосом, когда продавщица спросила:– Вы когда-нибудь уже пользовались «Биком», сэр?– Что? Нет-нет, не доводилось.– Это совсем не сложно, надо только его сначала примерить. Это большой размер. Может быть, вы присядете?Я уселся на ближайший стул, и она протянула мне шлем. Он был на удивление легкий.– Что теперь?– Наденьте его на голову и скажите: «Фокус на лицо». Компьютер сам все отрегулирует.– Там внутри есть компьютер?– Да, сэр. Надевайте…– Слышу, слышу, детка.Настал момент истины, и моя душа слегка содрогнулась. Что со мной будет в следующие несколько минут? Если перед тонущим за мгновение проносится его прошлая жизнь, то передо мной должна была пронестись будущая. Но я нисколько не колебался – слишком многое было поставлено на карту.Надевая шлем, я был приятно удивлен мягкостью его внутренней поверхности – по моим щекам словно скользнул нежнейший сафьян. Я совсем ничего не видел. Кромешная тьма. Будто в перчатку голову сунул. Как же через это можно видеть? Как можно ходить по улице в этих штуковинах и ни на что не натыкаться? Может, шлем надо как-то включить…– И что теперь?– Скажите: «Фокус на лицо».– Голос ее звучал ясно, как колокольчик, и это меня успокоило.– Ах да, верно. О'кей. Фокус на лицо! – Заговорив, я почувствовал собственное горячее дыхание на своих щеках.Шлем включился с легким щелчком. Потом в нем что-то застрекотало. Потом смолкло. Потом яркая зеленая вспышка, и внутри шлема что-то взорвалось, швырнув меня со стула на пол. Точнее, на пылесос, который попытался укатить со мной верхом. Для такого малыша он был довольно силен, но я превосходил его весом фунтов на полтораста, так что он просто подергивался подо мной и тихонько скулил. Я схватился за шлем, пытаясь сорвать его с головы, мне ужасно не нравился запах раскаленного металла, который я почувствовал сразу после вспышки.– Помогите!– Сэр, сэр, пожалуйста, подождите, сэр!– Снимите его с меня!Кто-то поставил меня на ноги, отстегнул шлем и стянул его у меня с головы довольно резким движением – они что тут, охерели?! Первое, что я увидел, был пылесос, который валялся на боку. Один из охранников держал в руках шлем и смотрел на меня с улыбкой в глазах – но не на губах. Рядом с ним стояла продавщица, ломая пальцы.– Такого никогда прежде не было! Никогда!– Значит, это я такой везучий. Что за чертовщина такая?– Не знаю, сэр.– Не знаете. Продаете изделие, которое поджаривает мою черепушку не хуже микроволновки, и говорите, что не знаете? Ни хера себе фокус на лице!– Фрэнни, как ты?Не успел я и рта раскрыть, как у Сьюзен на запястье запищали часы. Она закусила губу.– Что-то срочное. Придется ответить. Вероятно, что-то случилось.– Ну да, с моей головой!Она поднесла часы ко рту и стала что-то бормотать. Пока она разговаривала, продавщица робко спросила, не желаю ли я примерить другой «Бик». Я испепелил ее взглядом. Позднее я понял, что это была моя вина. Мой собственный мозг закоротил компьютер. Как мог «Бик» восстановить воспоминания о жизни, которую я еще не прожил?– Фрэнни, это Гас Гулд. Говорит, Флоон рвет и мечет, что мы ушли. Вроде бы он готовил для тебя большой сюрприз и хотел его продемонстрировать за завтраком, а мы взяли и исчезли.Слушая ее, я провел пальцами по своим бровям и обнаружил, что они были здорово опалены.– Мы исчезли, потому что он засранец. Пошел он к черту со своими сюрпризами.– Но речь идет о Джордже. Каз нашел Джорджа Дейлмвуда и доставил сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
. Ее выводили два голоса, один из которых звучал как-то уж больно чудно. Потому что принадлежал собаке.Парень в линялых джинсах и футболке с надписью «Dropkick Murphys» Dropkick Murphys – группа из Бостона, организованная в 1995 г. и работающая на стыке хардкора с ирландским фолком; так в записи их третьего альбома «Sing Loud, Sing Proud» (2001) соучаствовал Шейн Макгоуэн, бывший лидер знаменитой ирландской фолк-панк-группы The Pogues.
прогуливался со своим ротвейлером. Хозяин шел с приличной скоростью, пес трусил не отставая и время от времени поглядывал на парня, словно выпрашивая что-нибудь вкусненькое. И при этом оба напевали «Уважение» и почти не фальшивили. Голос у собаки был грубоватый и немного хриплый, то ли низкий, то ли нет. Я сам не понимаю, что говорю,– как, черт возьми, в точности описать голос поющей собаки?Я резко повернулся к Сьюзен, но она смотрела в другую сторону. Я толкнул ее локтем, и она вскрикнула.– Сьюзен! Эй, Сьюзен!– Что? Ты в своем уме? Больно же!– Да ты смотри! Смотри туда!– Ну и что? Ты зачем меня ударил?Певцы как раз проходили мимо нас, выводя: «У-В-А-Ж-Е-Н-И-Е»…– Не видишь? Собака поет!– Да. Ну и что из этого?– И когда собак научили петь? Она потерла ушибленное место.– Несколько лет назад. Точно не помню. Спроси у Флоона. Они изобрели этот препарат.– Какой препарат? Чтобы собаки разговаривали? Она, видимо, вспомнила, что у меня болезнь Альцгеймера, потому что с лица у нее исчезло сердитое выражение.– Нет. Но им можно давать всякие препараты, чтобы они запоминали что надо. Ну, например, петь или произносить какие-то фразы.– Господи помилуй! Кому и зачем это надо?– Для забавы. Не знаю. Терпеть не могу собак.Мальчишкой я ужасно быстро ел. Родители умоляли меня: не спеши так, а то тебя вырвет. Но мне всегда не терпелось попасть в какое-то важное место или кого-то увидеть, а пища была только горючим, чтобы доставить меня куда надо. И бывало, что из-за этой торопливости у меня потом часами болел живот. Сидя на скамейке в Вене рядом со Сьюзен, в мире, где ротвейлеры пели Арету Франклин, а молодые парни носили на головах мячи для боулинга, я испытывал такое же чувство, только теперь не в желудке, а в голове.– Домой хочу!Сьюзен, вздохнув, согласно кивнула. Если б она знала, какой дом я имею в виду!– Когда мы с тобой поженились?Это я зря спросил. Она молчала, и только заглянув ей в лицо, я увидел, что она плачет.Когда она наконец заговорила, слова ее были полны горечи!– Я думала, все, теперь наконец-то будет как надо. Глупо, да? Глупо! Ты хоть понимаешь, что я тебя любила всю жизнь. Всю мою проклятую жизнь ты торчал во мне, как кусок мяса между зубами, который никак не вытащить! Но наконец, наконец я поверила, что теперь все хорошо. Я всю жизнь тебя ждала. Боролась, терпела и никогда не теряла надежду, потому что не сомневалась, что когда-нибудь добьюсь победы. Уверена, в жизни всего можно достичь, надо только иметь терпение. И я была терпелива, Фрэнни! Все эти годы я тебя ждала, как девчонка, которая стоит в уголке и надеется, что ее пригласят танцевать. Когда ты предложил мне выйти за тебя…– Я тебе предложил?– Да, да, черт тебя возьми! И пожалуйста, не пытайся мне лгать, что ты и об этом забыл! Хватит с меня на сегодня унижений. Когда ты сделал мне предложение, я подумала: с опозданием на пятьдесят лет, но, почему бы и нет? Все это время я любила этого идиота, так почему не закончить вечеринку в его компании? Последние минуты веселья перед… Знаешь, я вернусь в отель и лягу отдохнуть. Сходи в аптеку, или как это здесь называется, и спроси тапсодил. Наверняка у них есть. – Она встала со скамьи и снова потерла руку в том месте, где я ее ударил локтем.– Останься, Сьюзен. Давай проведем этот день вдвоем и будем счастливы. Я один во всем виноват, прости меня. Пошли прогуляемся.Я начал подниматься на ноги, но моя нижняя часть живо мне напомнила, что я теперь старый пердун. Ноги не желали иметь со мной дела. Тихо выругавшись, я дернулся раз, другой и только после этого силой инерции поднялся со скамьи.– У меня плохо получается быть стариком.– Для меня ты по-прежнему хорош, муженек. Хочешь, открою тебе тайну? Знаешь, за что я больше всего тебя любила? Всегда только о тебе и думала, но это меня просто потрясло до глубины души.– Расскажи.– То, как ты заботился о Магде, когда она умирала. Я никогда не думала, что ты можешь быть таким, Фрэнни. Даже не представляла, что ты такой.Слышать эти ужасные слова, слышать, что Магда умерла, было так же скверно, как если бы это случилось на самом деле. Мне сразу вспомнился тот разговор с Джорджем, когда я его уверял, что никого не люблю до такой степени, чтобы бояться потерять. Но теперь, находясь в этом ничейном времени, я понял, что никогда еще так не ошибался, как в тот раз. Мысль о том, что Магда умрет прежде меня, была невыносима.– Когда это было, Сьюзен? Когда она умерла? На ее лице появилось встревоженное выражение, и она тронулась с места.– Давай-ка купим тебе эти пилюли. Я встал перед ней.– Когда?– Как раз в мой сорок восьмой день рождения. Мне этого никогда не забыть.Магда должна умереть меньше чем через два года.То, что случилось затем, почти избавило меня и остаток моей жизни от серьезных неприятностей. Почти. Мы нашли apotheke Аптеку (нем.).
, и Сьюзен купила мне лекарство против Альцгеймера. Я не видел, как она это делала, – разглядывал заведение, пытаясь познакомиться с миром, который был старше меня на тридцать лет. Аптека выглядела вполне обыкновенно, исключая разве кое-какие футуристические штуковины на витринах, бог знает каким образом улучшавшие и восстанавливавшие человеческую жизнь. Я бы спросил, если бы здесь говорили по-английски, но все мое знание немецкого ограничивалось двумя словами -«ja» и «nein» «Нет» (нем.).
. На выходе из аптеки мы едва не столкнулись еще с одним пришельцем. У этого шлем был белый.– Объясни наконец, черт побери, что можно выучить с этой штуковиной на голове?– Белые шлемы служат для восстановления воспоминаний. Можно восстановить любой отрезок прошлого в мельчайших деталях. Их в основном используют психологи в лечебных целях. А еще полицейские при расследовании.Мой мозг возопил «ура!». Я теперь попаду в жилу, прямо в яблочко, прямо в точку, задав только один вопрос. Мне с трудом удалось скрыть волнение.– Значит, надеваешь эту штуку на голову и она помогает вспомнить всю твою жизнь? Всю целиком? Каждый эпизод?– Да. Но я бы ни за что не стала это делать.– А я бы стал. Прямо сейчас. Где можно взять такой шлем?– Фрэнни, лекарство за несколько дней вернет тебе память. Я тебе гарантирую.– Не нужна мне стариковская память. Меня интересует вся моя жизнь, полностью. Так где можно взять такой шлем?Я просто-таки не верил своему счастью. Нужно было только надеть на голову этот дурацкий шар, и у меня будут все необходимые мне ответы. И когда меня отошлют назад в мое время, я буду точно знать, что будет и как мне поступать.– Белые продаются в магазинах Джорджио Армани.– Армани? Модельера?– Да.– В магазинах одежды теперь продаются машины, воскрешающие прошлое? Но почему там?Сьюзен на мгновение задумалась, потом пожала плечами.– Я не знаю.– Ну, блин, и времечко. Может, воспоминания – теперь предмет роскоши? Да какая разница – пошли!Куча вопросов, пожиманий плечами, жестов – и наконец мы нашли человека, говорившего по-английски, и узнали у него дорогу. Нас направили в узкий переулок, уходивший в сторону от одной из центральных магистралей. Там за дверями, охраняемыми двумя типами, вроде в бронежилетах, находился магазин Армани.– Это копы или частная охрана? Почему они в такой экипировке?– Столько было нападений и взрывов, Фрэнни! Не думала, что и здесь будет как у нас в Америке. Идя в магазин, всякий раз рискуешь жизнью. Больше никаких походов в молл. Это настоящие военные зоны. Помнишь, что случилось в Крейнс-Вью?Когда мы подошли к входу, охранники встали у нас на пути. Сьюзен развела руки в стороны, как крылья, и жестом показала мне, чтобы я сделал то же самое. Один из парней провел металлоискателем по нашим бокам, как делают в аэропортах, если вы забыли мелочь в кармане и электронные ворота вас не пропускают. Я глазам своим не верил. Мы ведь просто шли в магазин за покупками! Когда с этим обыском было покончено, Сьюзен вытащила из сумочки какое-то подобие кредитной карточки и протянула одному из охранников. Он вставил карточку в маленький черный коробок, прикрепленный к его ремню. Оттуда послышался короткий писк. После этого они расступились, давая нам пройти.Я из магазина продолжал поглядывать на них через окна. Они ничуть не были похожи на обычных наемных пузанчиков. Эти двое могли бы бороться хоть с аллигаторами и победить.Я хотел уже обрушить на Сьюзен очередную порцию вопросов, но тут к нам подошла продавщица. Она превосходно владела английским и на вопрос, есть ли у них белый «Бик», слегка наклонила голову.Я дождался ее ухода и спросил:– Белый «Бик»? Так называют эти шлемы?– Белые, красные – ты сам заказываешь цвет.– Но это и в самом деле «Бик», производитель дешевых ручек? Одноразовых бритв?– Да, это та же самая компания.– И шлемы тоже одноразовые?– Нет. Они стоят около ста долларов. Сьюзен пошла посмотреть одежду, а я разглядывалохранников через окно. Дивный новый мир Дивный новый мир.– «Дивный новый мир» (1932) – знаменитая футуристическая антиутопия Олдоса Хаксли (1894-1963).
. Дивный дешевый мир. Здесь можно восстановить прошлое во всех деталях, заплатив за это столько, сколько в моем мире стоит хороший напольный вентилятор. Я так задумался, что вздрогнул, когда что-то ткнулось мне в ботинок. Я машинально отбросил этот предмет ногой и только потом взглянул на него. Что-то круглое, металлическое, похожее на молитвенную подушечку, беззвучно двигалось по полу. Не сразу, но я все же понял, что это робот-пылесос. Эта чертова штуковина производила потрясающее впечатление. Вот бы как-нибудь прихватить такой для Магды, которая ненавидела уборку. А подумав о Магде, я сразу же вспомнил о том, что с ней должно было случиться. У меня все внутри похолодело. Неужели я не в силах это предотвратить? Как вернусь, надо будет немедленно отправить ее в больницу, пусть проведут полное обследование…Но воспользовавшись этим шлемом, я вспомню все, что со мной было до настоящего момента. И узнаю, что на самом деле случилось с моей женой. Может, узнав все подробности, я смогу принять наилучшее решение.Я думал обо всем этом, следя за пылесосом, когда продавщица спросила:– Вы когда-нибудь уже пользовались «Биком», сэр?– Что? Нет-нет, не доводилось.– Это совсем не сложно, надо только его сначала примерить. Это большой размер. Может быть, вы присядете?Я уселся на ближайший стул, и она протянула мне шлем. Он был на удивление легкий.– Что теперь?– Наденьте его на голову и скажите: «Фокус на лицо». Компьютер сам все отрегулирует.– Там внутри есть компьютер?– Да, сэр. Надевайте…– Слышу, слышу, детка.Настал момент истины, и моя душа слегка содрогнулась. Что со мной будет в следующие несколько минут? Если перед тонущим за мгновение проносится его прошлая жизнь, то передо мной должна была пронестись будущая. Но я нисколько не колебался – слишком многое было поставлено на карту.Надевая шлем, я был приятно удивлен мягкостью его внутренней поверхности – по моим щекам словно скользнул нежнейший сафьян. Я совсем ничего не видел. Кромешная тьма. Будто в перчатку голову сунул. Как же через это можно видеть? Как можно ходить по улице в этих штуковинах и ни на что не натыкаться? Может, шлем надо как-то включить…– И что теперь?– Скажите: «Фокус на лицо».– Голос ее звучал ясно, как колокольчик, и это меня успокоило.– Ах да, верно. О'кей. Фокус на лицо! – Заговорив, я почувствовал собственное горячее дыхание на своих щеках.Шлем включился с легким щелчком. Потом в нем что-то застрекотало. Потом смолкло. Потом яркая зеленая вспышка, и внутри шлема что-то взорвалось, швырнув меня со стула на пол. Точнее, на пылесос, который попытался укатить со мной верхом. Для такого малыша он был довольно силен, но я превосходил его весом фунтов на полтораста, так что он просто подергивался подо мной и тихонько скулил. Я схватился за шлем, пытаясь сорвать его с головы, мне ужасно не нравился запах раскаленного металла, который я почувствовал сразу после вспышки.– Помогите!– Сэр, сэр, пожалуйста, подождите, сэр!– Снимите его с меня!Кто-то поставил меня на ноги, отстегнул шлем и стянул его у меня с головы довольно резким движением – они что тут, охерели?! Первое, что я увидел, был пылесос, который валялся на боку. Один из охранников держал в руках шлем и смотрел на меня с улыбкой в глазах – но не на губах. Рядом с ним стояла продавщица, ломая пальцы.– Такого никогда прежде не было! Никогда!– Значит, это я такой везучий. Что за чертовщина такая?– Не знаю, сэр.– Не знаете. Продаете изделие, которое поджаривает мою черепушку не хуже микроволновки, и говорите, что не знаете? Ни хера себе фокус на лице!– Фрэнни, как ты?Не успел я и рта раскрыть, как у Сьюзен на запястье запищали часы. Она закусила губу.– Что-то срочное. Придется ответить. Вероятно, что-то случилось.– Ну да, с моей головой!Она поднесла часы ко рту и стала что-то бормотать. Пока она разговаривала, продавщица робко спросила, не желаю ли я примерить другой «Бик». Я испепелил ее взглядом. Позднее я понял, что это была моя вина. Мой собственный мозг закоротил компьютер. Как мог «Бик» восстановить воспоминания о жизни, которую я еще не прожил?– Фрэнни, это Гас Гулд. Говорит, Флоон рвет и мечет, что мы ушли. Вроде бы он готовил для тебя большой сюрприз и хотел его продемонстрировать за завтраком, а мы взяли и исчезли.Слушая ее, я провел пальцами по своим бровям и обнаружил, что они были здорово опалены.– Мы исчезли, потому что он засранец. Пошел он к черту со своими сюрпризами.– Но речь идет о Джордже. Каз нашел Джорджа Дейлмвуда и доставил сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32