А почему нет? Может, ее отец – потомственный лесоруб в шестом поколении, и она с самого детства так привыкла к пилящим механизмам, что уже просто не в состоянии обходиться без них. Ни в одежде, ни без оной. Никогда ведь не знаешь, что на уме у женщины.
Но мне, к сожалению, не повезло. Моей галлюцинацией была не обнаженная красавица с пышными формами и совершенной фигурой, а отвратительный старикан, даже отдаленно не смахивающий на Сайта-Клауса с мешком подарков и сладостей в качестве утешения. Единственный плюс заключался в том, что старикашка был вполне одет.
Когда эти соображения вихрем промелькнули у меня в голове, на меня снизошло откровение свыше, и заключалось это откровение в том, что я сошел с ума и притом как-то не совсем удачно.
– Мама дорогая... – потрясение пробормотал я, балансируя на грани потери сознания.
– Да-а, ситуация... – одновременно со мной многозначительно протянул внутренний голос. Наверное, намекал, что кое-кто наконец-то доигрался...
А между тем, пока я пребывал в полном смятении чувств (что в принципе совсем не удивительно, принимая во внимание необычность ситуации), старик времени зря не терял. Он быстро достал из кармана цепочку с каким-то замысловатым медальоном, нацепил ее себе на шею и с ходу начал орать, причем на редкость противным, скрипучим голосом:
– ... стоять, вытаращив глаза, как баран на перекрестке? У меня нет времени заигрывать с тобой. Скажи: «Вело – твой»
– Что? – ошарашенно переспросил я.
– Вело – твой, – прорычал он, явно теряя остатки терпения, при этом окрас его физиономии из нездорового пепельно-серого плавно превращался а темно-бордовый.
Вообще-то я с детства не выношу, когда на меня орут. Хотя с этим педагогическим беспределом я еще мог как-то мириться, пока окончательно не вырос. Но если на человека начинает так грубо и бесцеремонно орать плод его же собственного не меру разыгравшегося воображения, то это, извините, уже слишком.
Именно наглость этой галлюцинации вывела меня из ступора, привела в чувство, и ситуация, выражаясь языком политиков, начала понемногу стабилизироваться.
– Что? – спросил я во второй раз с единственной целью позлить старикана и прийти в себя окончательно.
– «Вело – твой», – проревел он, при этом глаза незнакомца налились кровью до такой степени, что в них появилось зловещее выражение, сулящее кое-кому серьезнейшие неприятности.
На мгновение мне показалось, что сейчас его хватит апоплексический удар, но потом я вспомнил, что это всего лишь фантом моего больного сознания, и успокоился. В конце концов, сейчас самое главное было – решить, что делать при первых признаках сумасшествия и как принято себя вести в обществе галлюцинаций, а все остальное не имело никакого значения. Поэтому после секундного замешательства, не успев еще толком ничего обдумать, я выдал первое, что пришло на ум:
– Даже не думай об этом...
Да-а-а... Вот уж действительно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь...
Реакция старикашки на эту, в общем-то, безобидную фразу Которую я почерпнул из словаря крутых мужиков, убивающих или, на худой конец, трахающих любую живность, которая попадается на их тернистом пути в бесконечной веренице малобюджетных голливудских боевиков.

была, мягко говоря, неадекватной. Наверное, сам того не подозревая, я все же в чем-то ошибся, потому что в ответ на мои слова старик не долго думая попросту расплавил мамину гордость – огромную ванну с гидромассажем, за которую родители только недавно полностью рассчитались. Расплавил, выпустив в нашу белоснежную любимицу что-то, отдаленно напоминающее шаровую молнию...
Последовала ослепительная вспышка, и, после того как зрение вернулось, я обнаружил на месте чуда сантехники лишь горстку пепла и большое мокрое пятно...
– О-ОООоооооооооооооо!!! – простонал я. Конечно, не самое блестящее высказывание, но ничего лучше вот так, с лету, без подготовки мне выдавить из себя в ответ на эту террористическую акцию не удалось.
– Если прямо сейчас, в течение пяти секунд ты не скажешь «Вело – твой», – произнесла галлюцинация неожиданно тихим, но от этого еще более зловещим голосом, – то в самое ближайшее время тебе придется разделить тяжелую судьбу этого несчастного таза.
– Ванной!.. Этот «таз» был любимой маминой ванной, – машинально поправил я, слишком занятый своими переживаниями.
– Хорошо, пусть будет ванна, – легко согласился старикашка. – Значит, уже через две секунды ты отправляешься вслед за тазом, который называешь «любимой маминой ванной». Хотя, как я уже сказал, – продолжил зловещий незнакомец, – если поторопишься, то, возможно, еще успеешь не упустить свой последний шанс, сделав правильный выбор.
– Раз, – начался отсчет, который на «два» должен был превратиться в крупные неприятности для одного чудесного во всех отношениях молодого человека, которого я близко знал и, не побоюсь сказать, любил в течение всей своей не слишком долгой, но по-своему прекрасной жизни.
Мысль же, что это всего лишь мой бред, начала плавно терять свою актуальность в связи с преждевременной и безвозвратной потерей нашей любимицы. «Если я внушил себе, что галлюцинация расплавила ванну, – подумал я, – то с тем же успехом могу внушить, что для разминки она расплавит меня».
Тем самым я могу убить себя по-настоящему, например побившись некоторое время головой об стенку или перерезав горло бритвой. Вариантов, в принципе, была масса, но все почему-то один мрачнее другого. Да, в этом салуне, похоже, изрядно передергивали. В общем, я решил не испытывать судьбу, открыв рот, чтобы сказать это проклятое «Вело – твой», потому что до счета «два» оставалось всего ничего, но именно в этот момент вдруг выяснилось, что сюрпризы, подарки и неожиданности этого злосчастного дня еще не кончились.
Старик, так стремительно, без приглашения ворвавшийся в мою простую, лишенную практически всяких эксцессов и неожиданностей жизнь, видимо, решил вдруг уйти по-английски. Поэтому без всякого предупреждения, воздушного поцелуя на прощание и прочих сантиментов он начал таять в воздухе прямо на глазах. А окно, вносившее элемент нестабильности и не совсем здорового дискомфорта в облик нашей старой уютной ванной, замерцало, переливаясь разноцветными всполохами, затем поблекло, подернувшись дымкой, сжалось до точки и исчезло, издав напоследок легкий хлопок. Все, начиная с момента появления бензопилы и кончая исчезновением злобной галлюцинации, произошло настолько быстро и неожиданно, что мне не удалось даже как следует испугаться. Не говоря уже о том, чтобы в полном объеме осознать происходящее, дав ему хоть какое-нибудь разумное объяснение. Еще несколько секунд я простоял в оцепенении, тупо уставившись в одну точку, не в силах поверить, что этот кошмар кончился. И только после того как убедился, что больше ничего не происходит и все выглядит относительно спокойно, пришел в себя.
Разум восторжествовал над болезнью, с немного истеричной радостью подумал я. Это был всего лишь стресс. Расслабься, успокойся, дыши глубоко раз, дв-а-а, раз, два-а-а, хорошо, молодец, ничего не было, ты просто устал, вот и хорошо, вот и молодец.
Вот так, успокаивая и уговаривая себя, словно маленького ребенка, я начал постепенно возвращаться к жизни.
Прошло еще две или три минуты, в течение которых, вероятно, чтобы снять остатки нервного напряжения, я просто стоял, ничего не делая, вперившись неподвижным взглядом в пространство, глупо улыбаясь и судорожно вздрагивая при малейшем шорохе. Потом и это прошло.
«Ну, в общем, все хорошо, что в конечном итоге хорошо кончается», – заключил я, окончательно успокоившись, и, не найдя подходящего объяснения случившемуся, решил постараться выкинуть весь этот кошмарный бред из головы, как будто его и не было вовсе.
Это было бы самым правильным решением, но...
Что-то смутно меня тревожило. Не все в этом происшествии сходилось как должно, что-то здесь явно было не так.
– Чего только не померещится от стресса, – подумал я вслух. – Летающие бензопилы, злодеи с амбициями и нелепыми претензиями. Расплавленные ванны. И в придачу это непонятное «Вело – т...».
«Ванна! – закричал рассудок, наконец вырвавшись из оков моего слабоумного мозга. – Мамина ванна. Ее все еще нет!»
«А где же она, позвольте спросить?» – почти успел подумать я за сотые доли секунды, отпущенные мне до конца.
– «... твой», – закончил я по инерции.
Ослепительная вспышка света ударила по многострадальным глазам, мир взорвался осколками битого стекла, и последнее, что я успел подумать, прежде чем окончательно потерять сознание, было: «Возможно, в этом я все же ошибся».


* * *

Самое интересное – тогда я еще даже не мог представить, насколько ошибся...

Глава 2

Сознание не спеша возвращалось в мое измученное тело, а вместе с сознанием в это же тело возвращалась боль. А еще туда (в тело то есть) возвращалась глупость, помноженная на длинный язык, который, по-хорошему, надо было отрезать в раннем детстве, чтобы уберечь меня от массы неприятностей, в которые я попадал по его милости. Но раз уж по счастливой случайности он все-таки остался, то, очнувшись, я сразу же использовал его по прямому назначению. Сбросив маску цивилизованности и наконец-то дав волю чувствам, переполнявшим меня, я долго громко и грязно ругался.
Без всякого преувеличения можно сказать: это действительно было нечто. С виду скромный, интеллигентный молодой человек выплеснул в пространство такую лавину слов откровенно нецензурного содержания, что ему могли бы позавидовать даже некоторые прогрессивные издания, непонятно по каким признакам относящие себя к категории «свободная пресса».
Я откровенно, без утайки высказал все, что успел выучить за всю жизнь. А это, поверьте мне на слово, страницы три или четыре машинописного текста. И если бы маме посчастливилось услышать в этот момент свое ненаглядное чадо, то она, наверное, не выдержала такого потока сквернословия и упала бы в обморок уже на втором предложении.
– А неплохо это у тебя получается, – донесся противный скрипучий голос, который показался мне смутно знакомым.
Открыв глаза и уже окончательно придя в себя, я увидел старика, который сначала шокировал меня своим неожиданным появлением, потом расплавил любимую мамину ванну, а сейчас так невоспитанно встрял в мой проникновенный монолог с неуместными комментариями. И что самое интересное, эта разрушительная стихия, являясь не чем иным, как игрой моего больного воображения, умела не только разговаривать Что, несомненно, делало ей честь.

, но и ценить шедевры ненормативной лексики. Что свидетельствовало как минимум о зачатках среднего образования.
Закончив лингвистические упражнения и переключившись на основной канал, я в который уже раз за сегодняшний день столкнулся с проблемой. Суть которой заключалась в том, что, к своему неописуемому удивлению, я обнаружил, что нахожусь отнюдь не в милом, уютном домашнем санузле у себя в квартире. Ибо даже с учетом некоторой дезориентации, связанной с временной потерей сознания, нашу ванную никак нельзя было спутать с тем, что предстало моему взору.
Если бы это заведение нуждалось в какой-нибудь неброской вывеске, то, несомненно, здесь светилось бы неоновыми огнями во всю стену что-нибудь предельно лаконичное, вроде такого:


КЛОАКА


Посторонних просим не входить


Опасно для жизни

Да-да, это была именно она – клоака из клоак, или первая среди равных, или... А впрочем, это не так уж и важно. Из длинного списка я выбрал наиболее мягкое определение, которым можно описать это небольшое помещение, каким-то чудом сумевшее впитать в себя чуть ли не весь спектр кошмарных запахов, начиная от прорванной канализации и заканчивая не первой свежести дохлой кошкой.
Впечатление было такое, будто я попал на мусороперерабатывающий комбинат, в силу каких-то неведомых причин абсолютно лишенный вентиляции. Должно быть, по мнению администрации, отсутствие оной повышало производительность труда персонала, не давая никому расслабиться даже на секунду, потому что такая непростительная небрежность могла запросто привести к потере сознания с последующим летальным исходом.
Внешний же вид этого убогого помещения вообще не шел ни в какое сравнение с обычным жилищем – о чем разговор! Даже пресловутые гарлемские трущобы, заполненные смрадом, смогом, пищевыми отходами и толстыми наглыми крысами, которые эти самые отходы с удовольствием пожирают, выглядели на его фоне милым опрятным местечком, не лишенным некоторого очарования.
Чудовищным усилием воли подавив в себе рвотные позывы и собрав жалкие остатки здравого смысла в единое целое, я с трудом выдавил из себя первое, что пришло в голову:
– И куда же меня забросила больная фантазия?
– Больная фантазия?! Граех-грраех! Граех-грраех – это его не тошнило, это он так мелодично смеялся, хотя в сей помойке меня вовсе не удивило бы, если бы старика действительно вырвало.

Больная фантазия! – проскрипел старикашка, насмеявшись вдоволь. – Меня, великого мага Каль Оми Мораван Пашу Оузивада Третьего, называют больной фантазией! Нет, это просто уму непостижимо, до чего докатилась современная молодежь в своей необразованности, неуважении к старшим и стремлении к разврату! Да знаешь ли, молодой человек, что могло бы произойти с тобой после такого чудовищного оскорбления, не будь ты принцем Ренталом, единственным наследником трона династии Россолов, правящей уже не одно столетие землями, известными во многих измерениях как королевство Ветров? – спросил он с угрозой в голосе.
– Нет, – совершенно искренне ответил я. – Не знаю и, откровенно говоря, знать не хочу. Все, что мне сейчас нужно, это какой-нибудь хороший укол против бешенства или что-нибудь в этом роде, и, если можно, побыстрее, пожалуйста.
По-моему, это был совершенно не тот ответ, который он ожидал услышать.
– Ты богохульствуешь, безумец! – закричал старик, в волнении начиная хаотично размахивать своими длинными худыми руками, больше похожими на суковатые палки. – Отпрыску благородной династии не пристало вести себя подобающим образом.
– Полный псих, – выдал окончательное резюме внутренний голос,
– А кто этого не знал? – легко согласился я.
– Только у тебя в голове могли родиться подобные фантазии... – начал мой внутренний голос свою бесконечную заунывную песню о том, что все плохое всегда исходит только от меня.
– Ты, наверное, забываешь, что это и твоя голова тоже.
– А ты забываешь, кто у нас болен...
Я примерно представлял, что последует дальше, поэтому не стал продолжать этот бессмысленный со всех точек зрения спор и переключился на старика.
Невероятно, но факт: по-видимому, он свято верил в свою бредовую теорию. Потому что, хотя я не считаю себя опытным психологом, но во время его рассказа у меня даже на мгновение не закралось подозрения, что это может быть всего лишь дружеской шуткой.
«О-о-о-о, – мысленно застонал я, теряя остатки разума и понимая, что спятил окончательно и бесповоротно. – Никто теперь мне не поможет – ни родители, ни врачи, ни даже этот несчастный идиот, пораженный старческим маразмом и манией величия. Проклятье!» Я чуть не взвыл от горя. Вот уж никак не думал, что в моем невинном, почти детском подсознании гнездятся такие кошмары: иллюзорный мир, не имеющий ничего общего с реальностью, больные галлюцинации, густо приправленные чудовищным запахом, свихнувшийся старик с безумными идеями, и в центре этого апокалипсиса – его величество я. Голый принц с полотенцем на голове, залитый кровью с ног до головы, никогда не сдающийся, гордый и потому неуловимо прекрасный.
В декорациях не хватало только белого коня с солитёром в кишечнике и глупой принцессы, с которой бы мы жили долго и счастливо, любили друг друга преданно и самозабвенно и тихо, спокойно умерли в один день – то есть сегодня.
– Неплохой сюжет, – как всегда не к месту, ожил внутренний голос. – Немного подкорректировать, кое-что подправить, назвать, например, хмм... скажем, «Безумная любовь», и можно смело выпускать в свет как стопроцентный блокбастер для впечатлительных дамочек преклонного возраста.
– Заткнись, – огрызнулся я, начиная терять не только терпение, но и самообладание. – У нас проблемы с мозгами, а ты лезешь со своими третьесортными остротами.
– Ну и пожалуйста. – Он обиделся и, как всегда бывает в таких случаях, предоставил мне самому разбираться с возникшими неприятностями.
По крайней мере одной проблемой стало меньше...
Быстро прокрутив в голове возможные варианты выхода из кризиса и отбросив их как абсолютно неприемлемые, я перешел к главному.
Ну что ж, подумал я, карты розданы, ставки сделаны, правила игры объяснены, и выходит, что теперь я принц – ни больше и ни меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31