Это проявилось прежде всего в при-
знании им лишь одного базового механизма защи-
ты - механизма компенсации и сверхкомпенсации.
С удивительной проницательностью Адлер сумел
разглядеть даже в самых обыденных явлениях следы
властолюбивых устремлений. Но в то же время очень
часто не удается избавиться от впечатления, что
весь анализ происходит по уже заранее готовой схеме
(чувство неполноценности - компенсация через
стремление к власти - невроз), которую надо лишь
наполнить конкретным материалом, чтобы один
случай отличался от другого, хотя по своей сути
они идентичны. Это особенно контрастирует с на-
званием <индивидуальная психология>, предпола-
гающим действительно индивидуальный подход к
тью, индивидуальными проблемами и индивидуаль-
ными механизмами преодоления своих внутренних
конфликтов, которые могут быть отличными от ком-
ленсации и сверхкомпенсации. Мало чем помогает
и введение Адлером понятия телеологической си-
стемы. И оно тоже не позволяет объяснить возник-
новение у пациента данного симптома, а не какого-
нибудь другого. Поскольку в конечном счете цель,
преследуемая невротиками, всегда одна и та же,
не так уж важно, какими средствами воспользуется
больной для ее достижения.
Признавая бессознательное, тем не менее Ад-
лер отводит ему роль в развитии невроза лишь в
той мере, в какой оно выступает в качестве фак-
тора, предопределяющего развитие у пациента
чувства неполноценности и препятствующего кор-
рекции им своего поведения.
Несмотря на эти недостатки, идеи Адлера сыграли
важную роль в развитии психоанализа и психо-
логии. Указав на важность субъективного отно-
шения (а не объективных условий - наследствен-
ности, органиче.ских дефектов, неблагоприятной
жизненной ситуации и т.д.) к своим проблемам,
он тем самым одним из первых утвердил важнейший
принцип современной психотерапии и психосо-
матической медицины. Значительно меньше, чем
Фрейд, уделяя внимание проблеме переноса и кон-
трпереноса, тем не менее именно он сделал ак-
цент на взаимоотношениях врача и пациента,
рассматривая их в качестве важнейшего фактора
лечения. Этот подход и приемы Адлера и сейчас
широко используются и по сей день имеют мно-
гочисленных сторонников.
Наверное, теория индивидуальной психологии
не нашла бы такого отклика и тем более не пользо-
валась бы популярностью почти уже целое столетие,
если бы не отражала реалии жизни. Подобно тому
как есть неврозы, присущие прежде всего свое-
му времени, о которых говорил Виктор Франкл,
так есть и неврозы, существующие вне времени.
Во всяком случае, время <невроза власти> отнюдь
еще не миновало. Более того, похоже, сейчас мы
даже переживаем его обострение. С одной сто-
роны, отсутствие у огромной массы людей внут-
ренних нравственных идеалов и преобладание у
них каких угодно ценностей, кроме <общечело-
веческих>, а с другой стороны, желание самоут-
вердиться за счет ближнего, проявляющееся как
в самых диких формах, так и в более завуалиро-
ванных, с которыми мы сталкиваемся ежеднев-
но и повсеместно, стремление разного ранга по-
литиков и чиновников любой ценой остаться у
власти, поступки которых с головой выдают, что
власть для них не средство, но цель, - все это
полностью укладывается в адлеровскую схему
<невротической психики> с ее ущербным и сла-
бым чувством общности и необузданным власто-
любием.
Разумеется, в таком переносе психологических
явлений на общественную жизнь всегда содержится
элемент произвольности. Но если сказанное спра-
ведливо хотя бы наполовину, то и тогда адлеров-
ские идеи еще долго будут оставаться для нас ак-
туальными.
А.М.Боковиков
Предисловие к первому изданию
Индивидуальная психология стремится к углуб-
лению знания о человеке, которое можно получить,
лишь выяснив отношение индивида к своим соци-
ально установленным задачам. Только линия пове-
дения, которая может дать нам представление о
социальной активности личности, показывает сте-
пень слияния человека с требованиями жизни, ок-
ружающих людей. Вселенной. Она дает нам также
представление и о его характере, вдохновении, о его
телесном и духовном желании. Ее можно просле-
дить вплоть до самых истоков обретения человеком
своего <Я>, и она демонстрирует нам там, на самой
ранней диспозиции человеческого дитя, первые по-
пытки сопротивления внешнему миру, а также форму
и силу желания и попытки его преодолеть. В эти
самые ранние дни детства ребенок ошибочно и
безрассудно создает себе образцы и модели, фор-
мирует свою цель и жизненный план, которому он
сознательно или бессознательно следует. При этом
образцами для него будут все возможности дости-
жения успеха и примеры других победителей. Ок-
ружающая культура определяет ему рамки.
Эта глубочайшая линия поведения индивида, о
которой человеческое дитя кое-что знает, но фун-
даментальное значение которой он никогда не
понимает, является стержнем всей душевной струк-
туры. Все желания, весь круг мыслей, интересов,
ассоциаций, надежд, ожиданий и тревог протекает
по колее этой динамики. Из нее и ради ее защи-
ты возникают мировоззрение, побуждающие или
сдерживающие механизмы, и любое событие пе-
реиначивается и переворачивается до тех пор, пока
не даст позитивный эффект, пока не будет соот-
ветствовать исходному ядру личности, той детс-
кой линии поведения.
Однако наша индивидуальная психология по-
казала также, что направление движения челове-
ческого стремления проистекает прежде всего из
сочетания чувства общности и жажды личного пре-
восходства. Оба эти основных фактора проявля-
ются как социальные образования, первый как врож-
денное., укрепляющее человеческую общность,
второй как приобретенное, как вполне понятное
желание использовать общность для достижения
собственного превосходства.
Психологам, педагогам и неврологам было не
слишком сложно выявить политику превосходства
у отдельного индивида. То, что наука о превосход-
стве стремится вырваться из-под влияния нашей ин-
дивидуальной психологии, то, что она не борется с
помощью хитрых уловок с нашими открытиями, а
их заимствует, не является для меня и моих учени-
ков особой неожиданностью. Перед фактом, что она
постоянно плетется в хвосте наших исследований
жажды власти и никогда их не опережает, исчезает
ее самомнение и бахвальство.
Труднее, пожалуй: нам объяснить роль чувства
общности. Ведь здесь мы сталкиваемся с совестью
отдельного человека. Ему намного легче смириться
с доказательством, что он, как и все остальные,
стремится к славе и превосходству, чем признать
вечную истину, что и он тоже связан узами общей
человеческой принадлежности, и поэтому хитро-
умно скрывает это от себя и других. Его телесность
требует от него единения; язык, мораль, эстети-
ка и разум стремятся к общепринятости, предпо-
лагают ее; любовь, работа, человеческая соприча-
стность являются реальными требованиями совме-
стной человеческой жизни. Эти неразрывно свя-
занные друг с другом реальности атакует или же
пытается по-хитрому обойти стремление к личной
Б1БЛ10ТЕКА
ЗДУ
ж
власти. Но и в этой постоянной борьбе проявля-
ется признание чувства общности.
Знание основ побуждений действий людей, общее
понимание душевных явлений у здоровых людей
и невротиков, которые всегда могут означать со-
всем иное, чем то, что лежит на поверхности,
недостаточны, пока остаются скрытыми формальное
очертание и динамика руководящих линий их по-
ведения. То, что вожди человечества истолковы-
вали как творение Бога, судьбу, производное идеи,
экономических основ, индивидуальная психоло-
гия выражает в виде отражающего стремление к
власти формального закона: имманентной логики
совместной человеческой жизни.
Данная книга включает, в себя предварительные
работы, дополнения и исследования по теории и
практике индивидуальной психологии и ставит перед
собой задачу с помощью как старых, так и новых
работ показать путь к нашей науке. В этом смыс-
ле она является также непосредственным продол-
жением появившейся ранее работы <О нервном
характере>.
Пригглитц, август 1920
Предисловие к четвертому изданию
Уточнениями, пояснениями и дополнениями я
стремился поднять эту книгу до современного уровня
развития индивидуальной психологии.
Д-р Альфред Адлер,
Профессор Колумбийского университета,
Нью-Йорк
Нью-Йорк, март 1930
%%ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ,
ЕЕ ГИПОТЕЗЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ
При рассмотрении психологических теорий и
учений в большинстве из них обнаруживается
своеобразная ограниченность, когда встает вопрос
об области их применения и средстве познания.
Как будто с глубоким умыслом непременно отвер-
гаются опыт и знания человека и словно подвер-
гается сомнению всякая ценность художественного,
творческого познания, угадывания и интуиции. Если
психологи-экспериментаторы собирают или вызы-
вают феномены с тем, чтобы сделать вывод о способах
реагирования, то есть занимаются, по существу,
физиологией душевной жизни, то другие исследо-
ватели упорядочивают все формы выражения и про-
явления души в традиционные системы или сис-
темы, мало чем от них отличающиеся. При этом,
разумеется, они вновь обнаруживают здесь в от-
дельных актах те же зависимости и связи, кото-
рые уже заранее были привнесены ими в схемы души.
Или же из отдельных не очень существенных,
но подвластных измерению проявлений физиоло-
гического характера пытаются воссоздать душев-
ные состояния и мысли, отождествляя одни с
другими. То, что здесь якобы исключается субъек-
тивное мышление и вчувствование исследователя
(на самом же деле они целиком пронизывают его
теорию), эти исследователи считают к тому же еще
и достоинством своей психологической концепции.
Впервые появилась в: Scientia, В. 16, 1914, S. 74-87.-
Прим. к изданию на немецком языке.
Эти направления по своей методике имеют зна-
чение начальной школы человеческого духа и на-
поминают устаревшую ныне естественную науку
древности с ее закостенелыми системами, которые
сегодня в целом заменены воззрениями, стремя-
щимися как в биологическом, так и в философском
и психологическом отношении осмыслить жизнь
и ее вариации во взаимосвязях. Это же относится
и к тому направлению в психологии, которое я назвал
<сравнительной индивидуальной психологией>. Она
пытается из отдельных жизненных проявлений и
форм выражения получить, как один из вариан-
тов, картину целостной личности, предполагая
целостность индивидуальности. При этом отдель-
ные черты сравниваются друг с другом, выводит-
ся их общая направленность и они собираются в
единый обобщенный портрет, отражающий инди-
видуальность.
Возможно, покажется, что этот способ рассмот-
рения душевной жизни человека совершенно не-
обычен или выглядит довольно дерзким. Помимо
других направлений, он отчетливо проявляется в
концепциях детской психологии. Но прежде все-
го так можно представить сущность и творчество
людей искусства: художника, скульптора, компо-
зитора и особенно писателя. В самых незначительных
чертах произведений человека искусства наблюдатель
способен распознать основные линии личности, егЬ
жизненный стиль и может воссоздать то, что он
уже заранее вложил в них в отношении финала. Жизнь
же в обществе, жизнь без научной предубежден-
ности, представляет собой явление, оказавшееся
настолько в плену вопроса <куда?>, что уместно будет
заметить: несмотря на все противоположные на-
учные мнения, еще никому не удавалось сформи-
" К таким же, как у меня, результатам, но другими путями
пришел Вильям Штерн. - Прим. авт.
ровать о событии суждения, не уловив линию,
которая, по-видимому, связывает все душевные
проявления индивида, включая его фиктивную цель.
Когда я спешу домой, наблюдатель видит осанку,
выражение лица, движения и жесты, которые обычно
можно ожидать от человека, возвращающегося
домой. И это без каких бы то ни было рефлексов
и какой-либо каузальности. Более того, мои реф-
лексы могут быть совершенно иными,, причины могут
варьировать - то, что можно понять психологи-
чески, и то, что нас прежде всего и чуть ли не един-
ственное интересует в практическом и психологи-
ческом отношении, - это направление, в котором
человек следует.
Далее, если я знаю цель человека, то и примерно
знаю, что произойдет. В таком случае я способен
упорядочить также и каждый из следующих друг
за другом актов, видеть их во взаимосвязи и по-
стоянно корректировать или конкретизировать свое
недостаточное знание контекста. До тех пор пока
я буду знать только причины и, соответственно,
только рефлексы и время реакции, возможности
органов чувств и т.п., мне ничего не будет известно
о том, что происходит в душе этого человека.
К этому надо добавить, что и сам наблюдаемый
не знал бы, чего хочет, не будь он направлен на цель.
До тех пор пока нам неизвестна линия его жизни,
определенная целью, вся система его доступных
наблюдению рефлексов вместе со всеми причинными
условиями не может гарантировать нам последую-
щую серию его поступков: они соответствовали бы
любому возможному душевному побуждению. Наи-
более отчетливо этот недостаток проявляется в
ассоциативных экспериментах. Я никогда бы не
От знатока не ускользнет, что по существу лишь
<гештальтпсихология> использует подобный подход. - Прим.
подумал про одного испытавшего тяжелое разоча-
рование мужчину, что он проассоциирует <дерево>
с <веревкой>. Но если я знаю его цель, самоубий-
ство, то буду с уверенностью ожидать подобную пос-
ледовательность его мыслей, причем настолько оп-
ределенно, что постараюсь убрать с его глаз нож,
яд и огнестрельное оружие. Только в выводах, ко-
торые делает человек, проявляется его индивиду-
альность, его апперцептивная схема.
Если посмотреть повнимательнее, то обнару-
жится следующая закономерность, пронизываю-
щая проявление любого душевного события: мы
не способны думать, чувствовать, желать, действо-
вать, не имея перед собой цели. Ведь никакой при-
чинности не достаточно живому организму, что-
бы преодолеть хаос будущего и устранить беспла-
новость, жертвой которой мы бы стали. Всякое
деяние осталось бы на стадии беспорядочного
ощупывания, экономия душевной жизни оказа-
лась бы недостижимой: без целостности, физиог-
номики и личной нужды мы бы сравнялись с живым
существом ранга амебы. Только неживое подчи-
няется очевидной каузальности. Но жизнь - это
долженствование.
Нельзя сомневаться в том, что предположение
о целевой установке в большей мере соответству-
ет требованиям действительности. В отношении
отдельного, вырванного из контекста феномена тоже,
пожалуй, нет никаких сомнений. Можно легко
привести тому подтверждение. Надо только сквозь
призму этой гипотезы посмотреть на попытки,
которые предпринимает маленький ребенок или ро-
женица. От того же, кто пытается подходить к вещам
без гипотез, чаще всего, пожалуй, остается скры-
тым более глубокий смысл. Прежде, чем делается
первый шаг, уже существует цель движения, ко-
торая отражается в каждом отдельном акте.
Таким образом, во всех душевных движениях можно
обнаружить, что они получают свое направление
благодаря поставленной ранее цели. Но все эти
преходящие, осязаемые цели после кратковременного
периода стабильности в психическом развитии ре-
бенка оказываются подчинены фиктивным конеч-
ным целям, понимаемым или ощущаемым как fix
.финал. Другими словами, душевная жизнь челове-
ка, словно созданный хорошим драматургом пер-
сонаж, устремляется к своему пятому акту.
Этот логически безупречный вывод индивидуальной
психологии подводит нас к одному важному тези-
су: любое душевное явление, если оно должно по-
мочь нам понять человека, может быть осмыслено
и понято лишь как движение к цели. Конечная цель
у каждого человека возникает осознанно или нео-
сознанно, но ее значение всегда неизвестно.
То, что эта точка зрения способствует нашему
психологическому пониманию, мы убеждаемся
прежде всего тогда, когда нам становится очевидной
неоднозначность вырванных из контекста душевных
процессов. Представим себе человека с <плохой
памятью>. Предположим, что он осознал это об-
стоятельство, а проверка выявила низкую способность
запоминания бессмысленных слогов. В соответствии
с прежней традиционной психологией, мы долж-
ны были бы сделать заключение, что мужчина стра-
дает врожденным или вызванным болезнью недо-
статком способности запоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
знании им лишь одного базового механизма защи-
ты - механизма компенсации и сверхкомпенсации.
С удивительной проницательностью Адлер сумел
разглядеть даже в самых обыденных явлениях следы
властолюбивых устремлений. Но в то же время очень
часто не удается избавиться от впечатления, что
весь анализ происходит по уже заранее готовой схеме
(чувство неполноценности - компенсация через
стремление к власти - невроз), которую надо лишь
наполнить конкретным материалом, чтобы один
случай отличался от другого, хотя по своей сути
они идентичны. Это особенно контрастирует с на-
званием <индивидуальная психология>, предпола-
гающим действительно индивидуальный подход к
тью, индивидуальными проблемами и индивидуаль-
ными механизмами преодоления своих внутренних
конфликтов, которые могут быть отличными от ком-
ленсации и сверхкомпенсации. Мало чем помогает
и введение Адлером понятия телеологической си-
стемы. И оно тоже не позволяет объяснить возник-
новение у пациента данного симптома, а не какого-
нибудь другого. Поскольку в конечном счете цель,
преследуемая невротиками, всегда одна и та же,
не так уж важно, какими средствами воспользуется
больной для ее достижения.
Признавая бессознательное, тем не менее Ад-
лер отводит ему роль в развитии невроза лишь в
той мере, в какой оно выступает в качестве фак-
тора, предопределяющего развитие у пациента
чувства неполноценности и препятствующего кор-
рекции им своего поведения.
Несмотря на эти недостатки, идеи Адлера сыграли
важную роль в развитии психоанализа и психо-
логии. Указав на важность субъективного отно-
шения (а не объективных условий - наследствен-
ности, органиче.ских дефектов, неблагоприятной
жизненной ситуации и т.д.) к своим проблемам,
он тем самым одним из первых утвердил важнейший
принцип современной психотерапии и психосо-
матической медицины. Значительно меньше, чем
Фрейд, уделяя внимание проблеме переноса и кон-
трпереноса, тем не менее именно он сделал ак-
цент на взаимоотношениях врача и пациента,
рассматривая их в качестве важнейшего фактора
лечения. Этот подход и приемы Адлера и сейчас
широко используются и по сей день имеют мно-
гочисленных сторонников.
Наверное, теория индивидуальной психологии
не нашла бы такого отклика и тем более не пользо-
валась бы популярностью почти уже целое столетие,
если бы не отражала реалии жизни. Подобно тому
как есть неврозы, присущие прежде всего свое-
му времени, о которых говорил Виктор Франкл,
так есть и неврозы, существующие вне времени.
Во всяком случае, время <невроза власти> отнюдь
еще не миновало. Более того, похоже, сейчас мы
даже переживаем его обострение. С одной сто-
роны, отсутствие у огромной массы людей внут-
ренних нравственных идеалов и преобладание у
них каких угодно ценностей, кроме <общечело-
веческих>, а с другой стороны, желание самоут-
вердиться за счет ближнего, проявляющееся как
в самых диких формах, так и в более завуалиро-
ванных, с которыми мы сталкиваемся ежеднев-
но и повсеместно, стремление разного ранга по-
литиков и чиновников любой ценой остаться у
власти, поступки которых с головой выдают, что
власть для них не средство, но цель, - все это
полностью укладывается в адлеровскую схему
<невротической психики> с ее ущербным и сла-
бым чувством общности и необузданным власто-
любием.
Разумеется, в таком переносе психологических
явлений на общественную жизнь всегда содержится
элемент произвольности. Но если сказанное спра-
ведливо хотя бы наполовину, то и тогда адлеров-
ские идеи еще долго будут оставаться для нас ак-
туальными.
А.М.Боковиков
Предисловие к первому изданию
Индивидуальная психология стремится к углуб-
лению знания о человеке, которое можно получить,
лишь выяснив отношение индивида к своим соци-
ально установленным задачам. Только линия пове-
дения, которая может дать нам представление о
социальной активности личности, показывает сте-
пень слияния человека с требованиями жизни, ок-
ружающих людей. Вселенной. Она дает нам также
представление и о его характере, вдохновении, о его
телесном и духовном желании. Ее можно просле-
дить вплоть до самых истоков обретения человеком
своего <Я>, и она демонстрирует нам там, на самой
ранней диспозиции человеческого дитя, первые по-
пытки сопротивления внешнему миру, а также форму
и силу желания и попытки его преодолеть. В эти
самые ранние дни детства ребенок ошибочно и
безрассудно создает себе образцы и модели, фор-
мирует свою цель и жизненный план, которому он
сознательно или бессознательно следует. При этом
образцами для него будут все возможности дости-
жения успеха и примеры других победителей. Ок-
ружающая культура определяет ему рамки.
Эта глубочайшая линия поведения индивида, о
которой человеческое дитя кое-что знает, но фун-
даментальное значение которой он никогда не
понимает, является стержнем всей душевной струк-
туры. Все желания, весь круг мыслей, интересов,
ассоциаций, надежд, ожиданий и тревог протекает
по колее этой динамики. Из нее и ради ее защи-
ты возникают мировоззрение, побуждающие или
сдерживающие механизмы, и любое событие пе-
реиначивается и переворачивается до тех пор, пока
не даст позитивный эффект, пока не будет соот-
ветствовать исходному ядру личности, той детс-
кой линии поведения.
Однако наша индивидуальная психология по-
казала также, что направление движения челове-
ческого стремления проистекает прежде всего из
сочетания чувства общности и жажды личного пре-
восходства. Оба эти основных фактора проявля-
ются как социальные образования, первый как врож-
денное., укрепляющее человеческую общность,
второй как приобретенное, как вполне понятное
желание использовать общность для достижения
собственного превосходства.
Психологам, педагогам и неврологам было не
слишком сложно выявить политику превосходства
у отдельного индивида. То, что наука о превосход-
стве стремится вырваться из-под влияния нашей ин-
дивидуальной психологии, то, что она не борется с
помощью хитрых уловок с нашими открытиями, а
их заимствует, не является для меня и моих учени-
ков особой неожиданностью. Перед фактом, что она
постоянно плетется в хвосте наших исследований
жажды власти и никогда их не опережает, исчезает
ее самомнение и бахвальство.
Труднее, пожалуй: нам объяснить роль чувства
общности. Ведь здесь мы сталкиваемся с совестью
отдельного человека. Ему намного легче смириться
с доказательством, что он, как и все остальные,
стремится к славе и превосходству, чем признать
вечную истину, что и он тоже связан узами общей
человеческой принадлежности, и поэтому хитро-
умно скрывает это от себя и других. Его телесность
требует от него единения; язык, мораль, эстети-
ка и разум стремятся к общепринятости, предпо-
лагают ее; любовь, работа, человеческая соприча-
стность являются реальными требованиями совме-
стной человеческой жизни. Эти неразрывно свя-
занные друг с другом реальности атакует или же
пытается по-хитрому обойти стремление к личной
Б1БЛ10ТЕКА
ЗДУ
ж
власти. Но и в этой постоянной борьбе проявля-
ется признание чувства общности.
Знание основ побуждений действий людей, общее
понимание душевных явлений у здоровых людей
и невротиков, которые всегда могут означать со-
всем иное, чем то, что лежит на поверхности,
недостаточны, пока остаются скрытыми формальное
очертание и динамика руководящих линий их по-
ведения. То, что вожди человечества истолковы-
вали как творение Бога, судьбу, производное идеи,
экономических основ, индивидуальная психоло-
гия выражает в виде отражающего стремление к
власти формального закона: имманентной логики
совместной человеческой жизни.
Данная книга включает, в себя предварительные
работы, дополнения и исследования по теории и
практике индивидуальной психологии и ставит перед
собой задачу с помощью как старых, так и новых
работ показать путь к нашей науке. В этом смыс-
ле она является также непосредственным продол-
жением появившейся ранее работы <О нервном
характере>.
Пригглитц, август 1920
Предисловие к четвертому изданию
Уточнениями, пояснениями и дополнениями я
стремился поднять эту книгу до современного уровня
развития индивидуальной психологии.
Д-р Альфред Адлер,
Профессор Колумбийского университета,
Нью-Йорк
Нью-Йорк, март 1930
%%ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ,
ЕЕ ГИПОТЕЗЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ
При рассмотрении психологических теорий и
учений в большинстве из них обнаруживается
своеобразная ограниченность, когда встает вопрос
об области их применения и средстве познания.
Как будто с глубоким умыслом непременно отвер-
гаются опыт и знания человека и словно подвер-
гается сомнению всякая ценность художественного,
творческого познания, угадывания и интуиции. Если
психологи-экспериментаторы собирают или вызы-
вают феномены с тем, чтобы сделать вывод о способах
реагирования, то есть занимаются, по существу,
физиологией душевной жизни, то другие исследо-
ватели упорядочивают все формы выражения и про-
явления души в традиционные системы или сис-
темы, мало чем от них отличающиеся. При этом,
разумеется, они вновь обнаруживают здесь в от-
дельных актах те же зависимости и связи, кото-
рые уже заранее были привнесены ими в схемы души.
Или же из отдельных не очень существенных,
но подвластных измерению проявлений физиоло-
гического характера пытаются воссоздать душев-
ные состояния и мысли, отождествляя одни с
другими. То, что здесь якобы исключается субъек-
тивное мышление и вчувствование исследователя
(на самом же деле они целиком пронизывают его
теорию), эти исследователи считают к тому же еще
и достоинством своей психологической концепции.
Впервые появилась в: Scientia, В. 16, 1914, S. 74-87.-
Прим. к изданию на немецком языке.
Эти направления по своей методике имеют зна-
чение начальной школы человеческого духа и на-
поминают устаревшую ныне естественную науку
древности с ее закостенелыми системами, которые
сегодня в целом заменены воззрениями, стремя-
щимися как в биологическом, так и в философском
и психологическом отношении осмыслить жизнь
и ее вариации во взаимосвязях. Это же относится
и к тому направлению в психологии, которое я назвал
<сравнительной индивидуальной психологией>. Она
пытается из отдельных жизненных проявлений и
форм выражения получить, как один из вариан-
тов, картину целостной личности, предполагая
целостность индивидуальности. При этом отдель-
ные черты сравниваются друг с другом, выводит-
ся их общая направленность и они собираются в
единый обобщенный портрет, отражающий инди-
видуальность.
Возможно, покажется, что этот способ рассмот-
рения душевной жизни человека совершенно не-
обычен или выглядит довольно дерзким. Помимо
других направлений, он отчетливо проявляется в
концепциях детской психологии. Но прежде все-
го так можно представить сущность и творчество
людей искусства: художника, скульптора, компо-
зитора и особенно писателя. В самых незначительных
чертах произведений человека искусства наблюдатель
способен распознать основные линии личности, егЬ
жизненный стиль и может воссоздать то, что он
уже заранее вложил в них в отношении финала. Жизнь
же в обществе, жизнь без научной предубежден-
ности, представляет собой явление, оказавшееся
настолько в плену вопроса <куда?>, что уместно будет
заметить: несмотря на все противоположные на-
учные мнения, еще никому не удавалось сформи-
" К таким же, как у меня, результатам, но другими путями
пришел Вильям Штерн. - Прим. авт.
ровать о событии суждения, не уловив линию,
которая, по-видимому, связывает все душевные
проявления индивида, включая его фиктивную цель.
Когда я спешу домой, наблюдатель видит осанку,
выражение лица, движения и жесты, которые обычно
можно ожидать от человека, возвращающегося
домой. И это без каких бы то ни было рефлексов
и какой-либо каузальности. Более того, мои реф-
лексы могут быть совершенно иными,, причины могут
варьировать - то, что можно понять психологи-
чески, и то, что нас прежде всего и чуть ли не един-
ственное интересует в практическом и психологи-
ческом отношении, - это направление, в котором
человек следует.
Далее, если я знаю цель человека, то и примерно
знаю, что произойдет. В таком случае я способен
упорядочить также и каждый из следующих друг
за другом актов, видеть их во взаимосвязи и по-
стоянно корректировать или конкретизировать свое
недостаточное знание контекста. До тех пор пока
я буду знать только причины и, соответственно,
только рефлексы и время реакции, возможности
органов чувств и т.п., мне ничего не будет известно
о том, что происходит в душе этого человека.
К этому надо добавить, что и сам наблюдаемый
не знал бы, чего хочет, не будь он направлен на цель.
До тех пор пока нам неизвестна линия его жизни,
определенная целью, вся система его доступных
наблюдению рефлексов вместе со всеми причинными
условиями не может гарантировать нам последую-
щую серию его поступков: они соответствовали бы
любому возможному душевному побуждению. Наи-
более отчетливо этот недостаток проявляется в
ассоциативных экспериментах. Я никогда бы не
От знатока не ускользнет, что по существу лишь
<гештальтпсихология> использует подобный подход. - Прим.
подумал про одного испытавшего тяжелое разоча-
рование мужчину, что он проассоциирует <дерево>
с <веревкой>. Но если я знаю его цель, самоубий-
ство, то буду с уверенностью ожидать подобную пос-
ледовательность его мыслей, причем настолько оп-
ределенно, что постараюсь убрать с его глаз нож,
яд и огнестрельное оружие. Только в выводах, ко-
торые делает человек, проявляется его индивиду-
альность, его апперцептивная схема.
Если посмотреть повнимательнее, то обнару-
жится следующая закономерность, пронизываю-
щая проявление любого душевного события: мы
не способны думать, чувствовать, желать, действо-
вать, не имея перед собой цели. Ведь никакой при-
чинности не достаточно живому организму, что-
бы преодолеть хаос будущего и устранить беспла-
новость, жертвой которой мы бы стали. Всякое
деяние осталось бы на стадии беспорядочного
ощупывания, экономия душевной жизни оказа-
лась бы недостижимой: без целостности, физиог-
номики и личной нужды мы бы сравнялись с живым
существом ранга амебы. Только неживое подчи-
няется очевидной каузальности. Но жизнь - это
долженствование.
Нельзя сомневаться в том, что предположение
о целевой установке в большей мере соответству-
ет требованиям действительности. В отношении
отдельного, вырванного из контекста феномена тоже,
пожалуй, нет никаких сомнений. Можно легко
привести тому подтверждение. Надо только сквозь
призму этой гипотезы посмотреть на попытки,
которые предпринимает маленький ребенок или ро-
женица. От того же, кто пытается подходить к вещам
без гипотез, чаще всего, пожалуй, остается скры-
тым более глубокий смысл. Прежде, чем делается
первый шаг, уже существует цель движения, ко-
торая отражается в каждом отдельном акте.
Таким образом, во всех душевных движениях можно
обнаружить, что они получают свое направление
благодаря поставленной ранее цели. Но все эти
преходящие, осязаемые цели после кратковременного
периода стабильности в психическом развитии ре-
бенка оказываются подчинены фиктивным конеч-
ным целям, понимаемым или ощущаемым как fix
.финал. Другими словами, душевная жизнь челове-
ка, словно созданный хорошим драматургом пер-
сонаж, устремляется к своему пятому акту.
Этот логически безупречный вывод индивидуальной
психологии подводит нас к одному важному тези-
су: любое душевное явление, если оно должно по-
мочь нам понять человека, может быть осмыслено
и понято лишь как движение к цели. Конечная цель
у каждого человека возникает осознанно или нео-
сознанно, но ее значение всегда неизвестно.
То, что эта точка зрения способствует нашему
психологическому пониманию, мы убеждаемся
прежде всего тогда, когда нам становится очевидной
неоднозначность вырванных из контекста душевных
процессов. Представим себе человека с <плохой
памятью>. Предположим, что он осознал это об-
стоятельство, а проверка выявила низкую способность
запоминания бессмысленных слогов. В соответствии
с прежней традиционной психологией, мы долж-
ны были бы сделать заключение, что мужчина стра-
дает врожденным или вызванным болезнью недо-
статком способности запоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31