Я никогда не был безгрешен, – честно признался он, – но если бы я был виновен в злодеяниях в Лэндире, разве я взял бы вас с собой, чтобы засвидетельствовать это?
Шана покраснела и отвернулась, почувствовав боль в сердце. Сомнения смущали ее душу. Несмотря на то, что Торн был грубым и жестким, она убедилась, что он не был беспощадным и бессердечным. Но все же принцесса не забывала о том, что граф был воином, обязанным выполнять свой долг и волю короля. Эдуард же был полон решимости раздавить Уэльс под могущественным кулаком Англии раз и навсегда.
Шана поднесла дрожащие руки к лицу.
– Я не знаю, чему верить, – ее голос дрожал от слез. – Торн, я…
И вдруг неизвестно откуда раздался крик на валлийском языке, от которого кровь стыла в жилах.
– Бей англичанина!
Шана навсегда запомнит этот момент. Трое мужчин появились из чащи леса и стали поперек тропы. Первый размахивал палашом, второй – босоногий, дикий и воинственный – держал лук и стрелы, а третий угрожающе поднял копье. Торн весь напрягся от предчувствия предстоящей драки и действовал инстинктивно. Он толкнул Шану за свою спину и, наклонившись вперед, выхватил из ножен меч.
Человек с палашом напал первым. В его глазах горел смертоносный огонь. Скрежет и звон стали взорвали напряженную тишину. Нападавшим явно доставляло удовольствие то, как Торн защищал свою жизнь. Они действовали так, словно у них была уйма времени. И действительно, ведь их было трое, а Торн один. Они хохотали и подсмеивались над дерущимися, что кружились в вызывающем ужас, танце, который привел обоих на край скалистого обрыва. Торн отражал удар за ударом направленного вниз изогнутого палаша противника. Затем сильным и резким движением он выбил оружие из рук нападавшего. Пораженный этим, разбойник сделал шаг назад, но оступился и упал. В следующий момент нога, обутая в тяжелый сапог, врезалась ему в грудь, и он сорвался с обрыва с раздирающим душу криком.
Спустя несколько мгновений Шана услышала, как Торн кричал ей:
– Беги, Шана, беги!
Второй человек решил напасть на графа сзади, доставая из колчана стрелы, но Торн уже действовал сам. Одно ловкое движение, и человек начал падать на спину, пронзенный в грудь быстрым умелым ударом! Теперь он лежал лицом вниз у ног рыцаря. В это время копье третьего, словно молния, блеснуло в воздухе. Оно оставило свой след, вонзившись в левое бедро Торна довольно глубоко, без сомнения, задев кость. От этого удара граф тяжело упал на землю. Он попытался, но не смог удержать меч и остался безоружным.
Шана видела все это затуманенным взором. Человек, откинув назад свою косматую голову, с ужасным смехом ринулся вперед. Принцесса вся содрогнулась, когда он вытащил копье из ноги Торна. От боли лицо графа исказилось до неузнаваемости, когда он протянул руку, из последних сил пытаясь схватить меч.
Шана почти не запомнила, как она наклонилась, чтобы поднять лук убитого, как достала стрелу из колчана и натянула тетиву. В трех шагах от себя она увидела свою мишень. Страшный рев резанул ей уши, и усатое смуглое лицо исказилось плотоядной улыбкой, когда последний нападавший высоко поднял копье, чтобы закончить свою работу. Шана не могла больше ждать. Стрела вылетела из лука, и, не издав ни единого звука, валлиец упал на землю.
Принцесса рванулась вперед и, оттолкнув тело убитого в сторону, упала перед Торном на колени. Ее сердце гулко стучало. Глаза, графа были плотно закрыты, а на лице не было ни кровинки.
Господи, он мертв!
ГЛАВА 17
– Торн, Торн! – зарыдав, Шана упала ему на грудь. Ее волосы разметались и накрывали их обоих. – Ты не можешь умереть, – в отчаянии молила она. – Не можешь!
Слезы хлынули у нее из глаз. Принцесса обращалась к Богу и молила его, чтобы Торн остался жив. Но, несмотря на все молитвы, она чувствовала, что тело рыцаря оставалось совершенно неподвижным. Может быть, таким способом Господь хотел наказать ее за многочисленные грехи, а самым большим грехом была ее общеизвестная ненависть к графу. Но у Шаны никогда не было ненависти к Торну, нет, и если бы он остался жив, она с радостью сказала бы ему об этом.
Девушка ощутила легкое дыхание Торна на своих волосах. Она подняла голову. Глаза графа были темными и мутными, в них явно читалась боль, но они были открыты.
– Принцесса, – едва слышно сказал он, – если я и умру, то только оттого, что вы меня задушите.
Услышав его голос, Шана сквозь слезы улыбнулась и, нежно обняв Торна, зарылась лицом в его теплую грудь с единственной мыслью, что, в конце концов, Бог ее не оставил. Но улыбка исчезла, когда девушка поняла, что может разбередить его рану.
Рука, которой граф закрывал рваную рану на бедре, была вся в крови. Шана почувствовала тошноту. Она беспомощно посмотрела в глаза мужу.
– Торн…
– Я знаю, Шана, ты мне поможешь.
Она не могла говорить и только внимательно слушала, когда он попросил принести пару чистых штанов из седельного вьюка. Повинуясь, она быстро побежала и через несколько минут снова упала перед ним на колени. Ее руки дрожали, когда она разрывала одежду на широкие полосы. Торн убрал от бедра руку, и Шана поспешно приложила ткань к ране.
– Так. А теперь возьми другую полоску и завяжи ее крепко, – говорил он хриплым, прерывистым голосом. – Как можно туже.
Принцесса очень волновалась, но делала так, как он велел. Зажмурив глаза, Торн старался не потерять сознание. Боль была мучительной, казалось, что его бедро полностью охвачено пламенем.
Наконец Шана закончила и помогла графу сесть.
– Лошадей, – сказал он, едва шевеля губами. – Шана, нам нужны лошади.
Ее глаза округлились.
– Торн, ты что, хочешь ехать?
Он кивнул головой.
– Недалеко отсюда есть домик дровосека, может быть, он даст нам приют и мы переночуем. Если же нет, то немного дальше я видел ферму…
Шана уже вскочила на ноги. Лошадь Торна лениво паслась в тени дерева. Вторая, вероятно, убежала во время боя с налетчиками. Быстро отказавшись от поисков, девушка побежала назад к графу.
– Моя лошадь убежала. Придется обойтись твоей.
Он не возражал, когда она наклонилась, чтобы помочь ему. Торн обхватил ее рукой за плечи. Его тело покачивалось, но он старался держаться прямо.
Де Уайлд медленно сделал два шага к своей лошади. Шана что-то говорила, но казалось, что ее голос доносится издалека. Земля уплывала у него из-под ног, его замутило, лишь только он попробовал навалиться на седло. Торн видел все как в тумане. Какое-то невидимое чудовище пыталось стянуть его вниз в безмолвие и темноту. Он был в полузабытьи, когда Шана, встав на валун, уселась сзади него.
– Туда… – он кивнул головой налево. На большее у Торна сил не хватило.
Шана обхватила его руками у пояса и крепко держала до тех пор, пока он не опустился в седло. Если бы граф свалился на землю, то девушка полетела бы вместе с ним, так как не смогла бы его удержать.
Как Торн и говорил, домик дровосека оказался недалеко. Шана еще раз лихорадочно поблагодарила Творца.
Окруженная темно-зелеными тисовыми деревьями, мазанка оказалась приземистой и небольшой, с покрытой соломой крышей. Принцесса спешилась и подергала Торна за руку.
– Мы приехали, Торн, мы приехали.
Каким-то чудом он слез с седла. Пошатываясь, они вместе дошли до узкой стены. Шана открыла дверь ногой и обнаружила, что в доме никого нет. Солнечные лучи разогнали мрак и осветили всю скромную утварь: маленький стол, стул на трех ногах перед очагом и соломенный тюфяк у стены. Туда они и направились. Торн тяжело навалился на плечо, и девушка почувствовала боль под его весом. Рыцарь был очень слаб и из-за этого часто и хрипло дышал ей в ухо.
Наконец они дошли до конца комнаты, и граф свалился на тюфяк. Шана ужаснулась. Они так мало прошли, но, несмотря на это Торн от усталости не в силах был шевельнуться.
Девушка пыталась найти свечку, и пока не наступила темнота, затащила седельный вьюк в домик и принесла небольшой тазик с водой из колодца, который оказался поблизости. Кинжалом Шана разрезала одно из своих платьев на длинные полосы и поспешила назад к Торну.
Силы покинули его. Лицо было мертвецки бледным и изнуренным, а черные, как сажа, ресницы дрожали на щеках. Он не пошевелился, когда она положила руку ему на живот. При помощи ножа Шана разрезала его штаны и осторожно убрала пропитавшуюся кровью ткань с бедра.
Из раны тут же хлынул фонтан ярко-красной вежей крови. При виде рваной раны Шана почувствовала, как ее всю выворачивает наизнанку. Девушке иногда приходилось ухаживать за больным деревенскими жителями в Мервине, но с подобным ей никогда не приходилось сталкиваться. Она прижала тыльную сторону ладони ко рту, испытывая тошноту и головокружение. В глазах все потемнело. Принцесса поняла, что сейчас может лишиться чувств.
ГЛУПАЯ ЖЕНЩИНА, – словно дразня, говорил ей внутренний голос. – ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОМОЖЕШЬ ЕМУ, ТО КТО ЖЕ ТОГДА?
Голос исчез, как будто его и, не было. Но к Шане пришло мужество, которое сейчас ей было так необходимо. И она быстро занялась делом, тщательно смыв кровь, от которой вода скоро стала розовой.
Освободив от одежды его колено, принцесса сморщилась. Торн застонал, но остался без сознания. Тщательно исследовав его бедро, она с облегчением заметила, что копье не прошло насквозь. Очищенную рану девушка перевязала полосками ткани. Наконец, закончив это, она прислонилась спиной к стене и свернулась калачиком, опасаясь, что сделала для него совсем немного, но, не, зная, что еще можно предпринять, чтобы облегчить его страдания.
Наступила ночь. Потрясенная, уставшая и оцепеневшая, Шана уронила голову на колени и, сжавшись в комок, уснула на полу.
На следующее утро, как только она проснулась, ее сразу же охватило предчувствие, что дела плохи. Отбросив густые пряди волос с лица, принцесса бросилась к тюфяку. – И чуть не вскрикнула. Волосы Торна прилипли ко лбу и когда она приложила руку, то почувствовала сильный жар. Ее всю охватил ужас при виде его землисто-серого лица. Если бы не прерывистое дыхание, от которого его грудная клетка, вздрагивая, опускалась и поднималась, то можно было подумать, что граф мертв. Руки Шаны так дрожали, что она с трудом развязала повязку. На бедре образовался огромный кровоподтек, неровные края раны воспалились и распухли. Принцесса поспешно разожгла огонь в очаге и вскипятила воду, чтобы снова промыть рану. То же самое она сделала и во второй половине дня, но к этому времени из почерневших краев разорванной кожи потекла желто-зеленая жидкость.
Шана ужасно запаниковала, она знала, что желтая жидкость – плохой знак. Девушка выскочила на улицу, волосы развевались за ее спиной, словно знамя. Лошадь Торна оторвалась от зеленой сочной травы, которую она лениво жевала, и подняла голову. Схватив поводья, Шана вскочила в седло и понеслась галопом. Граф говорил, что где-то здесь была ферма… Принцесса молила Бога, чтобы там оказался кто-нибудь, к кому можно обратиться за помощью.
Хвала всем святым, вот, наконец, и ферма! Из трубы грубого, покрытого соломой домика тоненькой струйкой поднимался дым. Свиньи копались в грязи в загоне, сплетенном из длинных веток. Шана искренне обрадовалась, увидев мужчину, стоявшего за ветхим забором. Поднимая пыль, девушка резко остановила лошадь.
– Сэр, – закричала она. – О, пожалуйста, помогите, мой муж тяжело ранен… – говорила девушка, умоляя. – Прошу вас, помогите, пожалуйста.
Соскочив с седла, она подбежала к нему. Под полями пыльной шляпы лицо мужчины было испещрено морщинами и обветренно. Густые седые брови сошлись над его мутноватыми голубыми глазами. Он поймал Шану сильными мозолистыми руками.
– Ну, девочка, расскажи, что случилось.
К мужчине подошла женщина с широкими тяжелыми бедрами и рыжевато-седыми волосами.
Надеясь, что ее поймут, Шана рассказала им, как на них с Торном напали трое человек, как они укрылись на ночь в покинутом домике.
Мужчина похлопал ее по руке.
– Это домик моего сына, – сказал он ей. – Он отправился воевать в армию Левеллина. И он не будет возражать, если вы побудете там, пока ваш муж поправится.
В АРМИЮ ЛЕВЕЛЛИНА… Шана испугалась. Она не сказала, что Торн был одним из лордов короля.
– Но я не знаю, что с ним делать… Его рана ужасна, он весь горит как в огне.
Теплые руки великодушно притянули ее к своей груди.
– Не волнуйся так, девочка, – успокоила ее женщина. – Меня зовут Мэйв, и мне приходилось оказывать помощь больным сотни раз за свою жизнь.
Она повернулась к мужу и сказала:
– Эвери, думаю, что нам лучше поспешить!
Глаза Шаны выражали благодарность.
– Спасибо тебе, Мэйв, спасибо.
Спустя некоторое время принцесса поняла по выражению лица Мэйв, что дела Торна как она и опасалась, очень плохи. В течение дня он приходил в себя и снова терял сознание. И хотя его глаза были иногда открыты, ей казалось, что он оставался без сознания. Граф смотрел на жену так, словно ее и не было рядом.
Женщина отодвинула Шану в сторону.
– Гной попал в кровь, миледи. Вашему мужу станет еще хуже, если не очистить рану.
Девушка почувствовала, как у нее подкосились ноги.
– Господи, – слабо сказала она. – Неужели он умрет?
Красноватое лицо Мэйв нахмурилось.
– Он молод, – медленно сказала она, – и крепок. Но мы должны действовать быстро, пока не произошло заражения крови. Вот что нужно сделать. Я накалю кинжал на огне, а ты должна быстро и крепко приложить его к ране.
– Я?! – У Шаны все перевернулось внутри, лицо побледнело. – Нет! – воскликнула она. – Я… Я не смогу!
– Ты должна обязательно это сделать, – сказала Мэйв и сурово посмотрела на девушку. – От прикосновения ножа твоему мужу станет жарко, как в аду. Мы с Эвери покрепче тебя и будем держать его.
Шана судорожно сглотнула горечь, появившуюся у нее во рту. Она поняла, что Мэйв права, но ей все равно очень не хотелось это делать. Принцесса вся дрожала, когда женщина дала ей раскаленный кинжал, и молила Бога дать ей сил и мужества, чтобы все сделать так, как надо.
Мэйв всем своим весом навалилась на плечи Торна, а Эвери держал его за ноги. Шана направилась к неподвижно лежащему рыцарю и, чувствуя, что переступает через себя, приложила красное лезвие к его телу.
Реакция Торна была мгновенной. Он весь изогнулся и дернулся, но Мэйв со своим мужем держали его крепко. Затем, еще раз конвульсивно дернувшись, Торн стал спокойным и безвольным.
Шана поняла, что он снова потерял сознание. И хотя все произошло очень быстро, для принцессы это показалось вечностью. У нее из горла вырвался крик, и, вскочив, Шана откинула нож, словно он был принесен из преисподней. Вытерев руками лицо, девушка обнаружила, что оно оказалось мокрым от слез. Она поспешно смахнула их, так как Мэйв кивком головы приказала повторить процедуру еще раз…
Старая женщина очистила рану от отмершей почерневшей плоти умелыми ловкими руками.
– Нужно промывать рану два раза в день, – наставляла она Шану, показывая рукой на маленький деревянный сосуд, стоявший у ее колен, и на полоски ткани, которую она принесла. – Повязки нужно менять тоже каждый раз. Важно, чтобы ткань была чистой. Не забывайте посыпать вот этим лечебным порошком перед тем, как наложить повязку. Он вытянет яд из раны и ускорит заживание, – и она показала, как это делать. – Я оставлю снотворный порошок, который вы будете давать ему, чтобы он отдыхал.
Дело было, сделано, и Шана помогла женщине встать на ноги. Торн постоянно ворочался – он только что пришел в себя. Мэйв нахмурилась.
– Когда вы последний раз ели? – спросила она.
Шана неуверенно улыбнулась.
– Знаете, я, даже не помню.
– Похоже, это было давно, – решила женщина. – Я пришлю Эвери с тушенкой, хлебом, и другой едой, чтобы хватило до конца недели. Ваш муж не сможет ехать раньше этого срока. – Заметив, что Шана хочет возразить, Мэйв покачала головой. – Нет, дитя, я настаиваю. Мы не пропадем без продуктов. Слава Богу, у нас в этом году хороший урожай.
– Я вам очень благодарна за то, что вы поделились с нами продуктами. – Несмотря на улыбку, Шана не могла скрыть волнение. Она закусила губу, глядя в сторону Торна. – Вы говорите, что он сможет отправиться в дорогу через неделю, – сказала девушка глухим голосом, – значит, рана не такая опасная, как вы думали вначале?
– При хорошем уходе, думаю, что выздоровление будет быстрым. Кажется, что вы будете о нем хорошо заботиться. – Пожилая женщина улыбнулась и затем мягко проговорила:
– Вы любите его очень сильно, не так ли?
ЛЮБИТЕ? Шана была поражена. Ее губы приоткрылись. Она потеряла дар речи.
Мэйв добродушно рассмеялась.
– Не спрашивайте, откуда я это знаю, деточка. Часто любовь говорит сама о себе. Было видно, как вы дотрагиваетесь до него, как смотрите. – Она коснулась мокрых щек Шаны. – Чем вызваны эти слезы, если не любовью?
Да, действительно… Как-то сразу принцесса напряглась. Может быть, она и стала заботиться о графе немного больше, но это странное, охватившее ее чувство не было любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Шана покраснела и отвернулась, почувствовав боль в сердце. Сомнения смущали ее душу. Несмотря на то, что Торн был грубым и жестким, она убедилась, что он не был беспощадным и бессердечным. Но все же принцесса не забывала о том, что граф был воином, обязанным выполнять свой долг и волю короля. Эдуард же был полон решимости раздавить Уэльс под могущественным кулаком Англии раз и навсегда.
Шана поднесла дрожащие руки к лицу.
– Я не знаю, чему верить, – ее голос дрожал от слез. – Торн, я…
И вдруг неизвестно откуда раздался крик на валлийском языке, от которого кровь стыла в жилах.
– Бей англичанина!
Шана навсегда запомнит этот момент. Трое мужчин появились из чащи леса и стали поперек тропы. Первый размахивал палашом, второй – босоногий, дикий и воинственный – держал лук и стрелы, а третий угрожающе поднял копье. Торн весь напрягся от предчувствия предстоящей драки и действовал инстинктивно. Он толкнул Шану за свою спину и, наклонившись вперед, выхватил из ножен меч.
Человек с палашом напал первым. В его глазах горел смертоносный огонь. Скрежет и звон стали взорвали напряженную тишину. Нападавшим явно доставляло удовольствие то, как Торн защищал свою жизнь. Они действовали так, словно у них была уйма времени. И действительно, ведь их было трое, а Торн один. Они хохотали и подсмеивались над дерущимися, что кружились в вызывающем ужас, танце, который привел обоих на край скалистого обрыва. Торн отражал удар за ударом направленного вниз изогнутого палаша противника. Затем сильным и резким движением он выбил оружие из рук нападавшего. Пораженный этим, разбойник сделал шаг назад, но оступился и упал. В следующий момент нога, обутая в тяжелый сапог, врезалась ему в грудь, и он сорвался с обрыва с раздирающим душу криком.
Спустя несколько мгновений Шана услышала, как Торн кричал ей:
– Беги, Шана, беги!
Второй человек решил напасть на графа сзади, доставая из колчана стрелы, но Торн уже действовал сам. Одно ловкое движение, и человек начал падать на спину, пронзенный в грудь быстрым умелым ударом! Теперь он лежал лицом вниз у ног рыцаря. В это время копье третьего, словно молния, блеснуло в воздухе. Оно оставило свой след, вонзившись в левое бедро Торна довольно глубоко, без сомнения, задев кость. От этого удара граф тяжело упал на землю. Он попытался, но не смог удержать меч и остался безоружным.
Шана видела все это затуманенным взором. Человек, откинув назад свою косматую голову, с ужасным смехом ринулся вперед. Принцесса вся содрогнулась, когда он вытащил копье из ноги Торна. От боли лицо графа исказилось до неузнаваемости, когда он протянул руку, из последних сил пытаясь схватить меч.
Шана почти не запомнила, как она наклонилась, чтобы поднять лук убитого, как достала стрелу из колчана и натянула тетиву. В трех шагах от себя она увидела свою мишень. Страшный рев резанул ей уши, и усатое смуглое лицо исказилось плотоядной улыбкой, когда последний нападавший высоко поднял копье, чтобы закончить свою работу. Шана не могла больше ждать. Стрела вылетела из лука, и, не издав ни единого звука, валлиец упал на землю.
Принцесса рванулась вперед и, оттолкнув тело убитого в сторону, упала перед Торном на колени. Ее сердце гулко стучало. Глаза, графа были плотно закрыты, а на лице не было ни кровинки.
Господи, он мертв!
ГЛАВА 17
– Торн, Торн! – зарыдав, Шана упала ему на грудь. Ее волосы разметались и накрывали их обоих. – Ты не можешь умереть, – в отчаянии молила она. – Не можешь!
Слезы хлынули у нее из глаз. Принцесса обращалась к Богу и молила его, чтобы Торн остался жив. Но, несмотря на все молитвы, она чувствовала, что тело рыцаря оставалось совершенно неподвижным. Может быть, таким способом Господь хотел наказать ее за многочисленные грехи, а самым большим грехом была ее общеизвестная ненависть к графу. Но у Шаны никогда не было ненависти к Торну, нет, и если бы он остался жив, она с радостью сказала бы ему об этом.
Девушка ощутила легкое дыхание Торна на своих волосах. Она подняла голову. Глаза графа были темными и мутными, в них явно читалась боль, но они были открыты.
– Принцесса, – едва слышно сказал он, – если я и умру, то только оттого, что вы меня задушите.
Услышав его голос, Шана сквозь слезы улыбнулась и, нежно обняв Торна, зарылась лицом в его теплую грудь с единственной мыслью, что, в конце концов, Бог ее не оставил. Но улыбка исчезла, когда девушка поняла, что может разбередить его рану.
Рука, которой граф закрывал рваную рану на бедре, была вся в крови. Шана почувствовала тошноту. Она беспомощно посмотрела в глаза мужу.
– Торн…
– Я знаю, Шана, ты мне поможешь.
Она не могла говорить и только внимательно слушала, когда он попросил принести пару чистых штанов из седельного вьюка. Повинуясь, она быстро побежала и через несколько минут снова упала перед ним на колени. Ее руки дрожали, когда она разрывала одежду на широкие полосы. Торн убрал от бедра руку, и Шана поспешно приложила ткань к ране.
– Так. А теперь возьми другую полоску и завяжи ее крепко, – говорил он хриплым, прерывистым голосом. – Как можно туже.
Принцесса очень волновалась, но делала так, как он велел. Зажмурив глаза, Торн старался не потерять сознание. Боль была мучительной, казалось, что его бедро полностью охвачено пламенем.
Наконец Шана закончила и помогла графу сесть.
– Лошадей, – сказал он, едва шевеля губами. – Шана, нам нужны лошади.
Ее глаза округлились.
– Торн, ты что, хочешь ехать?
Он кивнул головой.
– Недалеко отсюда есть домик дровосека, может быть, он даст нам приют и мы переночуем. Если же нет, то немного дальше я видел ферму…
Шана уже вскочила на ноги. Лошадь Торна лениво паслась в тени дерева. Вторая, вероятно, убежала во время боя с налетчиками. Быстро отказавшись от поисков, девушка побежала назад к графу.
– Моя лошадь убежала. Придется обойтись твоей.
Он не возражал, когда она наклонилась, чтобы помочь ему. Торн обхватил ее рукой за плечи. Его тело покачивалось, но он старался держаться прямо.
Де Уайлд медленно сделал два шага к своей лошади. Шана что-то говорила, но казалось, что ее голос доносится издалека. Земля уплывала у него из-под ног, его замутило, лишь только он попробовал навалиться на седло. Торн видел все как в тумане. Какое-то невидимое чудовище пыталось стянуть его вниз в безмолвие и темноту. Он был в полузабытьи, когда Шана, встав на валун, уселась сзади него.
– Туда… – он кивнул головой налево. На большее у Торна сил не хватило.
Шана обхватила его руками у пояса и крепко держала до тех пор, пока он не опустился в седло. Если бы граф свалился на землю, то девушка полетела бы вместе с ним, так как не смогла бы его удержать.
Как Торн и говорил, домик дровосека оказался недалеко. Шана еще раз лихорадочно поблагодарила Творца.
Окруженная темно-зелеными тисовыми деревьями, мазанка оказалась приземистой и небольшой, с покрытой соломой крышей. Принцесса спешилась и подергала Торна за руку.
– Мы приехали, Торн, мы приехали.
Каким-то чудом он слез с седла. Пошатываясь, они вместе дошли до узкой стены. Шана открыла дверь ногой и обнаружила, что в доме никого нет. Солнечные лучи разогнали мрак и осветили всю скромную утварь: маленький стол, стул на трех ногах перед очагом и соломенный тюфяк у стены. Туда они и направились. Торн тяжело навалился на плечо, и девушка почувствовала боль под его весом. Рыцарь был очень слаб и из-за этого часто и хрипло дышал ей в ухо.
Наконец они дошли до конца комнаты, и граф свалился на тюфяк. Шана ужаснулась. Они так мало прошли, но, несмотря на это Торн от усталости не в силах был шевельнуться.
Девушка пыталась найти свечку, и пока не наступила темнота, затащила седельный вьюк в домик и принесла небольшой тазик с водой из колодца, который оказался поблизости. Кинжалом Шана разрезала одно из своих платьев на длинные полосы и поспешила назад к Торну.
Силы покинули его. Лицо было мертвецки бледным и изнуренным, а черные, как сажа, ресницы дрожали на щеках. Он не пошевелился, когда она положила руку ему на живот. При помощи ножа Шана разрезала его штаны и осторожно убрала пропитавшуюся кровью ткань с бедра.
Из раны тут же хлынул фонтан ярко-красной вежей крови. При виде рваной раны Шана почувствовала, как ее всю выворачивает наизнанку. Девушке иногда приходилось ухаживать за больным деревенскими жителями в Мервине, но с подобным ей никогда не приходилось сталкиваться. Она прижала тыльную сторону ладони ко рту, испытывая тошноту и головокружение. В глазах все потемнело. Принцесса поняла, что сейчас может лишиться чувств.
ГЛУПАЯ ЖЕНЩИНА, – словно дразня, говорил ей внутренний голос. – ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОМОЖЕШЬ ЕМУ, ТО КТО ЖЕ ТОГДА?
Голос исчез, как будто его и, не было. Но к Шане пришло мужество, которое сейчас ей было так необходимо. И она быстро занялась делом, тщательно смыв кровь, от которой вода скоро стала розовой.
Освободив от одежды его колено, принцесса сморщилась. Торн застонал, но остался без сознания. Тщательно исследовав его бедро, она с облегчением заметила, что копье не прошло насквозь. Очищенную рану девушка перевязала полосками ткани. Наконец, закончив это, она прислонилась спиной к стене и свернулась калачиком, опасаясь, что сделала для него совсем немного, но, не, зная, что еще можно предпринять, чтобы облегчить его страдания.
Наступила ночь. Потрясенная, уставшая и оцепеневшая, Шана уронила голову на колени и, сжавшись в комок, уснула на полу.
На следующее утро, как только она проснулась, ее сразу же охватило предчувствие, что дела плохи. Отбросив густые пряди волос с лица, принцесса бросилась к тюфяку. – И чуть не вскрикнула. Волосы Торна прилипли ко лбу и когда она приложила руку, то почувствовала сильный жар. Ее всю охватил ужас при виде его землисто-серого лица. Если бы не прерывистое дыхание, от которого его грудная клетка, вздрагивая, опускалась и поднималась, то можно было подумать, что граф мертв. Руки Шаны так дрожали, что она с трудом развязала повязку. На бедре образовался огромный кровоподтек, неровные края раны воспалились и распухли. Принцесса поспешно разожгла огонь в очаге и вскипятила воду, чтобы снова промыть рану. То же самое она сделала и во второй половине дня, но к этому времени из почерневших краев разорванной кожи потекла желто-зеленая жидкость.
Шана ужасно запаниковала, она знала, что желтая жидкость – плохой знак. Девушка выскочила на улицу, волосы развевались за ее спиной, словно знамя. Лошадь Торна оторвалась от зеленой сочной травы, которую она лениво жевала, и подняла голову. Схватив поводья, Шана вскочила в седло и понеслась галопом. Граф говорил, что где-то здесь была ферма… Принцесса молила Бога, чтобы там оказался кто-нибудь, к кому можно обратиться за помощью.
Хвала всем святым, вот, наконец, и ферма! Из трубы грубого, покрытого соломой домика тоненькой струйкой поднимался дым. Свиньи копались в грязи в загоне, сплетенном из длинных веток. Шана искренне обрадовалась, увидев мужчину, стоявшего за ветхим забором. Поднимая пыль, девушка резко остановила лошадь.
– Сэр, – закричала она. – О, пожалуйста, помогите, мой муж тяжело ранен… – говорила девушка, умоляя. – Прошу вас, помогите, пожалуйста.
Соскочив с седла, она подбежала к нему. Под полями пыльной шляпы лицо мужчины было испещрено морщинами и обветренно. Густые седые брови сошлись над его мутноватыми голубыми глазами. Он поймал Шану сильными мозолистыми руками.
– Ну, девочка, расскажи, что случилось.
К мужчине подошла женщина с широкими тяжелыми бедрами и рыжевато-седыми волосами.
Надеясь, что ее поймут, Шана рассказала им, как на них с Торном напали трое человек, как они укрылись на ночь в покинутом домике.
Мужчина похлопал ее по руке.
– Это домик моего сына, – сказал он ей. – Он отправился воевать в армию Левеллина. И он не будет возражать, если вы побудете там, пока ваш муж поправится.
В АРМИЮ ЛЕВЕЛЛИНА… Шана испугалась. Она не сказала, что Торн был одним из лордов короля.
– Но я не знаю, что с ним делать… Его рана ужасна, он весь горит как в огне.
Теплые руки великодушно притянули ее к своей груди.
– Не волнуйся так, девочка, – успокоила ее женщина. – Меня зовут Мэйв, и мне приходилось оказывать помощь больным сотни раз за свою жизнь.
Она повернулась к мужу и сказала:
– Эвери, думаю, что нам лучше поспешить!
Глаза Шаны выражали благодарность.
– Спасибо тебе, Мэйв, спасибо.
Спустя некоторое время принцесса поняла по выражению лица Мэйв, что дела Торна как она и опасалась, очень плохи. В течение дня он приходил в себя и снова терял сознание. И хотя его глаза были иногда открыты, ей казалось, что он оставался без сознания. Граф смотрел на жену так, словно ее и не было рядом.
Женщина отодвинула Шану в сторону.
– Гной попал в кровь, миледи. Вашему мужу станет еще хуже, если не очистить рану.
Девушка почувствовала, как у нее подкосились ноги.
– Господи, – слабо сказала она. – Неужели он умрет?
Красноватое лицо Мэйв нахмурилось.
– Он молод, – медленно сказала она, – и крепок. Но мы должны действовать быстро, пока не произошло заражения крови. Вот что нужно сделать. Я накалю кинжал на огне, а ты должна быстро и крепко приложить его к ране.
– Я?! – У Шаны все перевернулось внутри, лицо побледнело. – Нет! – воскликнула она. – Я… Я не смогу!
– Ты должна обязательно это сделать, – сказала Мэйв и сурово посмотрела на девушку. – От прикосновения ножа твоему мужу станет жарко, как в аду. Мы с Эвери покрепче тебя и будем держать его.
Шана судорожно сглотнула горечь, появившуюся у нее во рту. Она поняла, что Мэйв права, но ей все равно очень не хотелось это делать. Принцесса вся дрожала, когда женщина дала ей раскаленный кинжал, и молила Бога дать ей сил и мужества, чтобы все сделать так, как надо.
Мэйв всем своим весом навалилась на плечи Торна, а Эвери держал его за ноги. Шана направилась к неподвижно лежащему рыцарю и, чувствуя, что переступает через себя, приложила красное лезвие к его телу.
Реакция Торна была мгновенной. Он весь изогнулся и дернулся, но Мэйв со своим мужем держали его крепко. Затем, еще раз конвульсивно дернувшись, Торн стал спокойным и безвольным.
Шана поняла, что он снова потерял сознание. И хотя все произошло очень быстро, для принцессы это показалось вечностью. У нее из горла вырвался крик, и, вскочив, Шана откинула нож, словно он был принесен из преисподней. Вытерев руками лицо, девушка обнаружила, что оно оказалось мокрым от слез. Она поспешно смахнула их, так как Мэйв кивком головы приказала повторить процедуру еще раз…
Старая женщина очистила рану от отмершей почерневшей плоти умелыми ловкими руками.
– Нужно промывать рану два раза в день, – наставляла она Шану, показывая рукой на маленький деревянный сосуд, стоявший у ее колен, и на полоски ткани, которую она принесла. – Повязки нужно менять тоже каждый раз. Важно, чтобы ткань была чистой. Не забывайте посыпать вот этим лечебным порошком перед тем, как наложить повязку. Он вытянет яд из раны и ускорит заживание, – и она показала, как это делать. – Я оставлю снотворный порошок, который вы будете давать ему, чтобы он отдыхал.
Дело было, сделано, и Шана помогла женщине встать на ноги. Торн постоянно ворочался – он только что пришел в себя. Мэйв нахмурилась.
– Когда вы последний раз ели? – спросила она.
Шана неуверенно улыбнулась.
– Знаете, я, даже не помню.
– Похоже, это было давно, – решила женщина. – Я пришлю Эвери с тушенкой, хлебом, и другой едой, чтобы хватило до конца недели. Ваш муж не сможет ехать раньше этого срока. – Заметив, что Шана хочет возразить, Мэйв покачала головой. – Нет, дитя, я настаиваю. Мы не пропадем без продуктов. Слава Богу, у нас в этом году хороший урожай.
– Я вам очень благодарна за то, что вы поделились с нами продуктами. – Несмотря на улыбку, Шана не могла скрыть волнение. Она закусила губу, глядя в сторону Торна. – Вы говорите, что он сможет отправиться в дорогу через неделю, – сказала девушка глухим голосом, – значит, рана не такая опасная, как вы думали вначале?
– При хорошем уходе, думаю, что выздоровление будет быстрым. Кажется, что вы будете о нем хорошо заботиться. – Пожилая женщина улыбнулась и затем мягко проговорила:
– Вы любите его очень сильно, не так ли?
ЛЮБИТЕ? Шана была поражена. Ее губы приоткрылись. Она потеряла дар речи.
Мэйв добродушно рассмеялась.
– Не спрашивайте, откуда я это знаю, деточка. Часто любовь говорит сама о себе. Было видно, как вы дотрагиваетесь до него, как смотрите. – Она коснулась мокрых щек Шаны. – Чем вызваны эти слезы, если не любовью?
Да, действительно… Как-то сразу принцесса напряглась. Может быть, она и стала заботиться о графе немного больше, но это странное, охватившее ее чувство не было любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39