Действительно ли он заботится о Лохлейде? Она оглядывала дом, обращая внимание на все мелочи, но не заметила никаких признаков обветшалости. Когда-то ей нравилось жить в этом поместье, и потому она тревожилась за него, как за старого друга.— Я мог бы тебе посодействовать в расторжении брака, — продолжал Бо. — Ты заслуживаешь лучшей доли. Тебе нужен человек, который действительно будет о тебе заботиться.Андриа внимательно посмотрела ему в лицо, но не увидела в нем и тени насмешки.— Я подумаю. Но это повлечет скандал, и мое имя будет навсегда опорочено. Мне неприятна эта мысль.— Счастье того стоит, а скандалы долго не живут, дорогая, — возразил Бо.Раф подошел к ним. Лицо его, как всегда, было непроницаемо.— Тебе не холодно, Андриа?— Это непростительно с моей стороны! — вскричал Бо. — Заставить тебя стоять здесь, на морозе! — Он сделал приглашающий жест: — Пойдем в дом. Там в каждой комнате камины. Натоплено так, что ты живо согреешься.Андриа направилась вместе с ним к дому, чувствуя, как взгляд Рафа прожигает ей спину. Этот визит изначально не мог быть легким, но с Рафом в качестве подопечного ей будет сложнее вдвойне. Его почти осязаемое отчаяние отвлекало ее от тревоги за Бриджит. Они должны действовать очень быстро. Но с чего начать?— Бо, если ты не против, я бы хотела провести Рафа по всему дому, от первого этажа до мансарды. Это самое малое, чем мы можем ему помочь.— Конечно. Но я боюсь, это только его разочарует. После того, что он увидит, вряд ли его воспоминания о Лохлейде будут очень приятными.Он прав, подумала Андриа, чувствуя, как сердце сжал страх. В этом доме они с Рафом жестоко ссорились. Более того, здесь умерли Джулиан и ее отец. Когда Раф уходил от нее, она наблюдала за ним через окно. За эти годы жизнь проделала несколько причудливых витков.— Правда лучше, чем неведение, — проговорила она. Бо бросил на нее насмешливый взгляд:— Ты так добродетельна! Но временами это становится довольно скучно.— Не оскорбляй мою… — В пылу гнева Раф чуть было не сказал «мою жену». — В отличие от некоторых Андриа не бросила меня в трудную минуту. Я не позволю унижать ее достоинство.— Андрию нужно защищать от тебя, — ядовито процедил Бо. — Я не допущу, чтобы ты второй раз разрушил ее жизнь. — Он встал между ними, и она подумала, что ее используют как пешку в большой игре. В памяти промелькнула странная картина, но тут же исчезла, рассеялась, как легкая струйка дыма.— Я не намерен разрушать ее жизнь, — сердито сказал Раф.Бо расправил плечи и задумался, словно принимая решение.— Андриа, я надеюсь, ты побудешь здесь какое-то время, — проговорил он наконец. — Я пришлю слугу, и он покажет тебе твою комнату. А после завершения вашей экскурсии я буду ждать тебя в Красном салоне. Выпьем по бокалу вина перед обедом.Не дожидаясь ответа, он широкими шагами двинулся по коридору и вскоре скрылся в одной из комнат.— Это библиотека, — вздохнула Андриа, стягивая перчатки, — любимое пристанище всех владельцев Лохлейда. Вы с моим отцом частенько там уединялись.— Меня зовут Гектор, — раздался голос за ее спиной. Это был новый лакей, Андриа никогда не видела его раньше. — Мне велено проводить вас наверх, миледи.Они последовали за ним по старой, хорошо знакомой ей лестнице. Дойдя до верхних ступенек, Андриа увидела портрет прадеда. Рядом на стене висел другой портрет, поменьше. На нем был изображен ее отец, такой, каким она его запомнила, — круглое лицо, двойной подбородок, короткая шея и седые пряди на висках. Ей показалось, что отец следил за ней взглядом, когда она проходила. Нельзя сказать, что при жизни он уделял ей много внимания или что их отношения были очень близкими. Когда от нее ушел Раф, отца это не слишком взволновало, и виделись они довольно редко.— Раньше на этом месте висел другой портрет, — разочарованно проговорила она. — Там отец вместе с Бриджит, тогда она была еще совсем маленькой. Но я вижу, Бо навел здесь свой порядок. Династия Лохлейдов осталась в неприкосновенности.Раф, задержавшись перед портретами, внимательно изучал лицо последнего хозяина дома.— Я, кажется, вспомнил его, Андриа, — сказал он, побледнев.В душе у нее зажглась надежда.— Возможно, ты вспомнишь гораздо больше, когда мы обойдем весь дом.— У меня осталось в памяти, что мы ладили.— Да. Тебе это удалось, хотя с моим отцом это было непросто. Какое-то время он относился к тебе прохладно, но в конце концов ты добился его уважения.Лакей указал Рафу на дверь в конце коридора.— Здесь можно окоченеть, — поежилась Андриа, входя в комнату.— Служанка сейчас растопит камин, миледи.— Хорошо. Попроси ее растопить камин и для меня в соседней комнате.— Но, миледи… хозяин велел разместить вас рядом с его апартаментами.— Мало ли что он велел, — фыркнула Андриа. — Делай, что я приказываю, Гектор.Когда слуга удалился, Раф вопросительно посмотрел на нее:— Что-то не так?— Моя прежняя комната граничит с хозяйскими апартаментами, — ответила Андриа. — А у меня нет желания там останавливаться.Раф заглянул ей в глаза:— Послушай, Андриа, не может быть, чтобы наши отношения всегда были плохими. Думаю, у нас были и счастливые периоды.Андриа вспомнила те жаркие ночи, которых ей так не хватало теперь, у нее запылали щеки. Но страсть — не любовь.— Я познала тогда блаженство, — честно призналась она. — Но это такая мелочь, о которой и вспоминать не стоит.Однако тело ее жаждало его прикосновений и его любви. Она надеялась, что Раф испытывает в данный момент те же чувства. Глава 7 Андриа отвернулась Раф смотрел на нее потемневшими глазами, бесконечно смущая ее этим проникновенным и выразительным взглядом. За спиной у нее послышался тяжкий вздох — вздох, свидетельствующий об одиночестве и отверженности.— Возможно, это была неудачная мысль — приходить сюда, — грустно произнес Раф.— Вовсе нет. Если где-то и можно найти ответы на наши вопросы, то в первую очередь здесь.Андриа оглядела зачехленную мебель и большую кровать с балдахином, стоящую на возвышении. Комната имела нежилой вид. Похоже, долгое время никто не пользовался этой мебелью. Андриа приподняла чехол на кресле. В самом деле, желтовато-коричневая парчовая обивка была совсем новой.— Ты собираешься приступать к поискам, Раф? Хватит впустую тратить время.Он кивнул, не сводя с жены испытующего взгляда.— О чем ты задумалась, Андриа?— О том, что дедушка зря потратил столько денег. Он сделал из дома дворец. Кому нужны эти комнаты, если в них никто не живет? На мой взгляд, этот дом ничем не отличается от отеля.— Да, поместье и впрямь грандиозное, но гостеприимное. Так и манит в свои огромные объятия.— Я рада, что ты это заметил. — Андриа улыбнулась. С момента их встречи это была первая искренняя улыбка. — Надо отдать должное слугам. Они всегда очень добросовестно заботились о нашем имуществе.— Откуда начнем, Андриа? — спросил Раф, когда они вышли в холодный коридор.— Как насчет классной комнаты? Бриджит провела в ней немало часов. Может, там мы найдем ключ к разгадке. — Андриа сама не понимала, почему она это сказала, так как не верила, что в бывшем классе обнаружится что-то ценное. Она уже предпринимала попытку отыскать хоть какой-то след. Даже если он и был когда-то, то давно исчез. Горло сдавила знакомая боль утраты, но глаза оставались сухими. Все слезы были давно уже выплаканы.Комната для занятий находилась наверху, выше были мансарда и комнаты для слуг. Воздух в помещении был спертый, застоявшийся. От сквозняка на полу закружилась пыль.— Никому не приходит в голову поддерживать здесь порядок и чистоту, — нахмурилась Андриа. — Могу с уверенностью сказать, сюда давно не заглядывали. Бо не считает это важным, ведь в Лохлейде нет детей.Она прошла внутрь и посмотрела в окно. Земля была укрыта пушистым белым одеялом. Заснеженные просторы уходили вдаль, сколько мог видеть глаз.— Бриджит обычно садилась вот сюда, — показала Андриа, прикоснувшись к выцветшей краске на подоконнике. — Она любила сочинять разные истории о том, что происходит там, за холмами. Ее всегда интересовало, какие таинственные чудеса скрываются за горизонтом. Для ребенка ее возраста — ей тогда было всего три года — она была очень смышленая и любознательная. — Чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется от боли, Андриа замолчала. — Боже, почему я все время говорю в прошедшем времени! Послушать меня, так и впрямь можно подумать, что наша девочка умерла.— Расскажи мне о ней, — попросил Раф охрипшим от волнения голосом.— Няня смастерила ей куклу из старого чулка. На лице вышила глаза, нос и рот, прикрепила к туловищу руки и ноги, а волосы были из ниток. Бриджит любила эту игрушку больше всех других. Куда бы мы ни ездили, она всегда брала ее с собой. И даже ложась спать, клала рядом на подушку, а когда оставалась одна, разговаривала с ней.— Должно быть, это от одиночества. У Бриджит были друзья?— Иногда она играла с фермерскими детьми. Когда мы отправлялись в гости, мы брали ее с собой. Слуги ее очень любили. Маленькая проказница всех их водила за нос. Они помогали мне ее искать, когда она пропала. Мы вместе обшарили всю округу — и никаких следов. Мне до сих пор кажется, что я что-то пропустила.— Бриджит исчезла, и никто ничего не заметил? — удивился Раф.Андриа не могла смотреть ему в глаза.— Вот именно. — Она тяжело сглотнула, сознавая свою вину. Что она могла еще сказать? Она не смогла уберечь свою дочь.— Не казни себя, Андриа. Я подозреваю, что это было специально спланировано. Кто-то хотел разбить твою… или… нашу жизнь. Не зря та служанка, Салли Вейн, так красочно мне обо всем рассказывала.— Ты сказал — разбить нашу жизнь? Но… Раф, тебя тогда уже не было здесь… — Андриа встретилась с ним взглядом, не решаясь сказать то, что должна была сказать. — Кое-кто говорил, что будто бы ты вернулся и забрал нашу дочь. Но я знаю, этого не могло быть, потому что ты в это время плыл на корабле во Фландрию.— Если только я не нанял кого-нибудь вместо себя, — мрачно пошутил Раф.Андриа стиснула зубы, чтобы в гневе не наговорить резкостей. Как можно сейчас иронизировать?— Я не хочу верить, что ты способен на подобную низость.Раф замер и посмотрел на нее долгим взглядом.— Спасибо за доверие, Андриа. Это большая смелость с твоей стороны — верить мне.— Да, ты высокомерный и легкомысленный, но не жестокий. И ты всегда был честен, хотя эта честность иногда глубоко меня ранила. Нет, ты не смог бы выкрасть собственную дочь. Ты мог ссориться со мной, требовать отдать ее тебе, и, возможно, добился бы своего, но ты никогда не причинил бы ей зла. Ты безумно любил Бриджит.— Я нахожу, что нарисованный тобой портрет слишком непривлекателен, чтобы я мог в него поверить.Раф с трудом поднял руку, как будто она весила сто фунтов, и отбросил назад прядь, выбившуюся из-под кожаной ленточки. Затем провел пальцами по запыленным книгам, стоящим на полке.— Она, наверное, рассматривала в них картинки, — задумчиво проговорил он, скользнув по корешкам кончиками пальцев, словно пытаясь это прочувствовать.Андриа зажмурилась. Она помнит, как Раф точно так же дотрагивался до книг, когда со смехом рассказывал ей о своих первых уроках.— Что с тобой? — Он подошел к ней совсем близко. Как ему удалось подойти так неслышно? Она вздрогнула и отступила на шаг.— Я тебя испугал?— Нет… — Андриа покачала головой. — Просто вспомнила что-то. Меня пугают воспоминания о тебе.Раф осторожно коснулся ее лица.— Не надо мучить себя, Андриа, — вздохнул он. — Прошлого не вернешь. Все, что нам остается, это смотреть в будущее и брать от него лучшее.Она не могла ни отвечать, ни отстраниться от его пальцев.— Ты тоже чувствуешь его — это притяжение между нами? Оно, как поток кипящей лавы, влечет меня к тебе с неотвратимой силой.— Я знаю, — прошептала Андриа, — но этого больше не будет. Я не позволю тебе снова вмешиваться в мою жизнь.— Ты уже не та женщина, что два… четыре года назад. Я уверен, теперь ты сумеешь правильно распорядиться своей жизнью.— Не пытайся смущать меня своими вкрадчивыми речами. И вообще как ты можешь что-то от меня хотеть? Ты даже не помнишь, что было между нами.— Да, — согласился Раф. — Но я знаю, что это было особенное чувство, мощное и непреодолимое. Иначе как бы мы оказались здесь вместе? И ты не отвернулась от меня, как другие, после того как открыла мне правду.Андриа помолчала, задумавшись над его словами. Видит Бог, он прав. Все отвергли его, и только она дала ему еще один шанс.— Можешь считать меня глупой, но я решила, что ты должен знать правду, несмотря на твой необъяснимый поступок.— Андриа… — Раф попытался притянуть ее к себе. Она могла бы ощутить возле щеки стук его сердца и насладиться нежностью знакомых объятий. Он всегда имел над ней власть и умел доставить ей удовольствие. Он мог заставить ее забыть о любых трудностях, источником которых иногда был он сам. Она таяла в его руках, его прикосновения разжигали в ней страсть, превращая ее в пылающий факел. Но сейчас ей достало сил противостоять соблазну.— Оставь меня, Раф, — рассердилась она, отталкивая его. — Я не шучу. Если ты снова до меня дотронешься, я вернусь в Стоухерст и больше не стану с тобой разговаривать.Он отпустил ее и вытянул руки по швам.— Извини. Я ничего не могу с собой поделать. Меня влечет к тебе, и я безумно стосковался по женской ласке.— Найди себе кого-нибудь другого, — холодно посоветовала Андриа. — Давай лучше займемся делом.Они осмотрели пустые буфеты и перешли к сундукам, забитым всяким хламом вроде поломанных деревянных игрушек и старых кубиков с нарисованными на них цифрами. Там же Андриа обнаружила стопку пожелтевших листов. На них сохранились сделанные углем наброски, на одних — чьи-то лица, на других — фигуры людей, работающих в поле.— Это еще я рисовала! — засмеялась она. — Надо же, мои детские эскизы лежали здесь все эти годы.Раф с интересом рассматривал рисунки.— Они великолепны. Сразу видно, что ты уже тогда была способной художницей. Мне бы очень хотелось при случае взглянуть на твои картины.Андриа, польщенная, улыбнулась:— Они там, внизу. Позже я тебе их покажу.Больше они ничего не нашли. В соседней комнате, где жила няня, кроме узкой кровати с изъеденным молью покрывалом и пыльными мячами на полу, тоже ничего не было. На стене висел прибитый гвоздями листок с изображением какой-то полной женщины.— Смотри! Это рисовала Бриджит! Это ее няня Франсон. — Сняв со стены рисунок, Андриа благоговейно посмотрела на него. — Возможно, это единственное, что осталось от нашей дочери.— Не говори о ней так, как будто ее уже нет в живых.— Легче отказаться от всяких надежд. Я не представляю, что бы я делала, если бы однажды поверила в то, что она жива, а на следующий день оказалось, что это не так.— Да… я понимаю. Ты, должно быть, очень страдала, пока разыскивала Бриджит. А что, няня Франсон еще здесь?— Нет, она умерла, когда Бриджит только-только пошел пятый год. Мы как раз отпраздновали ее четвертый день рождения. Другую няню мы уже не нанимали.Почему-то Андриа не стала забирать с собой рисунок. Он принадлежал этой комнате, этой стене, как хранитель светлого духа Бриджит.Продолжая обход, они прошли в гостевые комнаты, находившиеся этажом ниже. В роскошных апартаментах не было и намека на пребывание Бриджит. Интересно, узнал ли Раф какие-то из этих комнат? Андрию обдало жаром, когда она вспомнила спальню, где они когда-то предавались любви. Но Раф даже не взглянул на то ложе под шелковым балдахином.Заметив, что Раф не обращает внимания на дорогие ей предметы обихода, она вновь испытала боль утраты. Но она сказала себе: «Зачем так себя истязать? Пусть он чувствует себя свободно и непринужденно». Но Раф, похоже, тоже страдал и нуждался в ее поддержке. Должно быть, ему было больно сознавать, что после многих прожитых здесь лет он не мог припомнить ни одной мелочи.— Я замерзла и хочу горячего чая, — наконец не выдержала Андриа. — Пойдем посмотрим, где можно это сделать. И я представлю тебя слугам.Раф потер переносицу.— Меня все же удивляет, что они ничего не знают об исчезновении Бриджит.— Это произошло среди ночи, — проговорила Андриа, спускаясь по ступенькам. — Я сама ее уложила, и она мгновенно заснула. Горничная Дейзи спала в соседней комнате и, естественно, ничего не слышала. Она спит как убитая. С этим ничего не поделаешь.— Она еще в Лохлейде?— Да, — кивнула Андриа. — Она сейчас работает горничной в гостиной, если только Бо ее не уволил. С детьми она неплохо ладила, а есть ли у нее хозяйственные навыки, не знаю.Они прошли по узкому коридору первого этажа и спустились еще на несколько ступенек. Огромная кухня размещалась во флигеле. Серый дневной свет сквозь большие окна падал на длинные деревянные полки с чистой посудой из китайского фарфора. На вешалках, хитроумно прикрепленных к потолку, сушились полотенца. Слуги, занятые своей работой, с удивлением посмотрели на вошедших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31