А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ты все вспомнишь постепенно. Это я тебе как врач обещаю…
А для себя он окончательно решил, что не хотел бы, чтобы несчастный барон это «все» взял и вспомнил. С таким лицом о приятном не думают. Что-то, видимо, было такое у человека в жизни, что вообще лучше стереть из памяти, и точка…
Изнутри фургона неясно доносилось утешающее воркование сердобольной испанки и голос феникса:
– Разве можно поверить? Всемогущее Солнце затмил для меня твой светлый лик! Почеши под клювом, пожалуйста, мне никак…
– Да вы поэт, батенька… – с досадой буркнул себе под нос медик, навострив уши. Бесстыжий Феликс так успешно пользовался своим положением «несчастного калеки», что Аркаше захотелось забить что-нибудь очень большое на все клятвы Гиппократа и придушить этого павлина своими же руками! На сострадание давит, страус несчастный, знает небось, что женщину хлебом не корми – дай пожалеть кого-нибудь… «Вот до деревни доберемся, – мстительно подумал Аркадий, – и я в такой роскошный обморок грохнусь, что даже Хайда проберет. И проваляюсь двое суток подряд… не Лир же за мной будет ухаживать?» На этих приятных мыслях вирусолог и успокоился.
Благодаря сверхъестественной медлительности мула, они добрались до пункта назначения только через несколько часов. Вирусолог успел выспаться, помириться с Кармен и два раза послать любопытного Лира куда подальше с его расспросами по поводу своего внешнего вида. Шорты ему, видите ли, не понравились! Подобное, видите ли, даже дамы в качестве панталон не носят! Хорошо хоть рубашку не обхохотал, морда княжеская… Вот Хайд – золото, а не барон. Ни слова не сказал. Дык – воспитание… А этот как из диких лесов! Хотя что с него взять – столько лет в звериной шкурке пробегал…
Высокий деревянный забор, окружающий первую из Общинных деревень, впечатлял. Судя по добротности «редута», насчет злонамеренно настроенных окрестных крестьян Лир не преувеличил ни капельки… Хайдену пришло на ум сравнение общины с банальной золотой клеткой, и он в очередной раз усомнился в правильности некоторых указов его величества. Нет, барон не допускал даже мысли, что государь хотел чего-то дурного, но… благими намерениями… сами знаете куда дорога вымощена.
Пока флегматичный мул потихоньку обжевывал пыльный придорожный куст, деятельный вирусолог, пробежавшись вдоль частокола, отыскал в нем калитку и, махнув рукой спутникам, вежливо в оную постучал. С той стороны кто-то завозился, но распахивать «ворота» не спешил. Аркаша пожал плечами и постучал громче.
– Чего надо? – нелюбезно поинтересовались из-за забора.
– Да мы вроде как… зайти хотели! – стушевался медик.
Подошедший Хайден смерил взглядом высоту ограды. Не крепостная стена, конечно, но и лбом с разбегу вряд ли прошибешь…
– А зачем? – все так же нелюбезно спросили изнутри.
– Перепись населения! – гаркнул Аркаша, который, как новоиспеченная мировая знаменитость, уже успел привыкнуть, что ни одна дверь перед ним не оставалась закрытой дольше двух минут. Кроме того, ушлый мул с куста перебрался на короткий рукав его рубашки и отъел от последнего порядочный лоскут ткани. – Именем короля и тому подобное… Карменсита, если ты сейчас своего дромадера не приструнишь – я вычту стоимость рубашки из твоего списка претензий по поводу нашего с Феликсом разгрома!
– Дромадер – это верблюд! – заметила девушка, без особого успеха дергая за поводья.
Мул пренебрежительно фыркнул, упрямо нагнул голову, но увлеченной порчи Аркашиного нательного имущества не прекратил. Все попытки сердитой испанки призвать обнаглевшее животное к порядку успехом не увенчались, мало того – в процессе дерганья истертой временем узды разлохмаченные поводья, хлюпнув, просто порвались! «Дромадер», почуяв свободу, ухмыльнулся во всю морду и с вкусного рукава перешел на воротник. Врач чуть не онемел от такого обращения…
– Посланники короля? – уже более вежливо переспросили из-за частокола.
– Да! – без колебаний ответил за приятеля Хайден, поняв, что другие варианты тут, по всей видимости, не прокатят. Калитка, заскрипев недюжинным засовом, начала отворяться.
– Хайд, – зашептал Аркаша, – разговаривать с ними будешь ты. Я в ваших титулах и полномочиях ни черта не понимаю! Давай быстренько прими подобающую позу, и… – Он запнулся и свирепо выругался: бессовестный мул, окончательно отбившись от рук, стрескал-таки рукав и сейчас удовлетворенно доедал воротник, а красная от стыда Кармен, косо сидя уже на ребристой спине упрямого «скакуна», изо всех сил пыталась как-то остановить это беззаконие… Вспомнив весь отряд копытных неодобряемым цензурой словом, вирусолог, сведя брови на переносице, перешел от этого самого слова к делу. А именно: молниеносно выскользнул из окончательно испорченной рубашечки, подставил плечо под ногу девушки, в последний момент успев предотвратить ее неминуемое падение, и с чувством врезал недрогнувшей рукой промеж ушей главному виновнику. Мул подавился воротником и вытаращил глаза – кулак у медика, несмотря на внешне не особенно примечательные размеры, оказался крепким… Мул, конечно, ничего не сказал. Но ОЧЕНЬ сильно обиделся и пообещал себе в самом скором времени припомнить двуногому нахалу такое беспардонное рукоприкладство…
От «переписи населения» отвертеться не удалось. Как говорится, назвался Прометеем – подставляй печень… Поэтому, пока Карменсита в компании с Лиром носилась по деревне в поисках провизии (желательно бесплатной), поскольку имеющейся в наличии хватило бы только-только до следующего селения, Аркадий и Хайден, зевая, рылись в пыльных рукописных книгах учета, заботливо предоставленных их вниманию деревенским старостой. Точнее, рылся один барон – вирусолог строил глазки хорошенькой дочке старосты и под лепешки с вареньем тянул уже вторую кружку чая…
Хайден тяжко вздохнул и перевернул очередной желтый лист, заполненный аккуратными столбцами. Ему было скучно. «Может, ну ее, эту „перепись“? – подумал барон. – Построить всех перед домом в рядок, пересчитать по головам с умным видом да и… Нет, придется еще посидеть. Кармен и Лир пока не вернулись, да и староста обещал достать новые поводья, а без них эту подлую животину под названием „мул“ с места не сдвинешь…»
Рыцарь с завистью бросил взгляд на блаженствующего медика и сердитым щелчком сбил жирную муху со страницы.
И удивленно наморщил лоб. В списке имен, в самом низу листа, напротив записи: «Бурко Дехай, кузнец» стояло криво написанное – «козел»!
– Ну и порядки… – усмехнулся Хайден, переворачивая лист.
«Намсар Карпет, пастух – козел».
У них так принято, что ли?
«Лаптень, юродивый – козел»… «Такой-то, такой-то, подпасок» – тоже козел!
Нет, конечно, крестьяне – люди темные, простые, прямодушные… но уж лепить правду-матку, да еще такую, да еще в серьезном документе?! Это перебор…
Барон открыл было рот, чтобы задать селянке парочку вполне закономерных вопросов, после того как насчитал интереса ради семнадцать имен с «козлиными» характеристиками, но тут удивленно заморгал, прочитав: «Лиина Ирэ, дочь пекаря, средняя – козел».
Вот ведь неграмотные, хоть бы «коза» тогда написали, что ли… И вообще – разве можно так о женщине?!
– Послушайте, красавица, – нахмурившись, решительно проговорил Хайден, сурово глядя на дочку старосты (больше было не на кого, ее почтенного папашу уже куда-то унесло), – подойдите-ка сюда!
– Чаю, ваше сиятельство? – улыбнулась сельская нимфа, да так мило, что барон едва не растерял весь запал.
– Чай будет потом! – не без труда отверг предложение молодой человек. – Вы мне лучше скажите – грамоте обучены?
– Конечно! Папенька учили…
– Тогда извольте подойти ко мне и прочесть вслух вот это! – Барон ткнул пальцем в строчку.
Девушка послушно приблизилась к столу и наклонилась над книгой. Пошевелила губами, разбирая разлапистый отцовский почерк, и вдруг побледнела. Ее взгляд замер на слове «козел», стоящем напротив имени дочки пекаря.
– Это как понимать? – осведомился Хайден. – Что значит, простите, «козел»? Разве ваш отец не знает, что подобные выражения… Девушка, ну зачем же сразу плакать? Я ведь вас ни в чем не виню, и… Аркадий!
– А?
– Хватит варенье наворачивать! – сердито сказал барон. – Тут вон… видите что? Милая, послушайте, я не…
– Козе-о-ол… – прорыдала она.
Медик от изумления даже рот раскрыл:
– Да ведь Хайд… то есть его сиятельство тебе и слова дурного не сказал, неблагодарная!
– Да я не про него-о…
– А меня-то за что?! Ничего себе… А если ты насчет варенья – так оно у вас засахаренное, и если б не я, то сильно не уверен, что кто-нибудь еще на него бы польстился! Женщины… Чуть что, сразу – «козел»?!
– Да я не про тебя-а…
– А про кого?! И хватит уже реветь!
В отличие от воспитанного в рыцарских традициях барона, вирусолог с изнеженной дочкой старосты долго церемониться не стал. Топнул ногой, скорчил злобную рожу и глянул на селяночку так, что после десяти секунд слез, сморканий и междометий она все-таки «раскололась»:
– Я про козла! Это все он! И кузнеца он, и пастуха, и… и Лиину – тоже он!
– Он – что? Забодал?
– Съел!!
– Козел?!
– Да!
– Угу… А я – испанский летчик! Козы – травоядные! Они мяса не едят! Вы тут что, в своей изоляции совсем с последнего ума посходили?!
– Это не просто козел! – снова разревелась дочка старосты, утирая слезы передником. – Это козел-людоед! Он нашей деревне уже полгода житья не дает! Здесь же за пригорком старые рудные шахты – люди туда не ходят, вот он там, убивец, и поселился! Стоит кому за околицу по темноте выйти – и потом только косточки находят… Ваше сиятельство-о! Скажите королю, пусть он солдат пришлет! Пусть они его убью-ут, гада рогатого-о…
– Цыц! – сурово прикрикнул Аркадий, растерянно почесывая в затылке. – Иди вон лучше… варенья еще принеси! Должен же его кто-то есть… Хайд, ты сам что по этому поводу думаешь?
– Про волков-людоедов – это я слышал, – раздумчиво сказал не столько испугавшийся, сколько донельзя удивленный Хайден, глядя вслед девушке, шмыгнувшей в подпол за вареньем, – про медведей-людоедов, про росомах… но – козел?! Может, они тут все действительно… того-этого?
Он покрутил у виска пальцем.
– Похоже, конечно… – протянул Ильин, пробегая глазами список фамилий. – А если правда, упаси господь?!
– Тоже может быть, – пожал плечами барон. – Надо побыстрее всю эту перепись заканчивать и уходить. Пока не стемнело.
– Это ясный перец, что надо! Где только остальных носит… Небось Карменсита не явится, пока каждого встречного-поперечного про своего драгоценного женишка не расспросит!
– Дался вам этот жених, сэр.
– Легко тебе говорить… – буркнул Аркадий и закрыл тему во избежание очередных подколов со стороны ехидного барона. – Кстати, ты слышал, как его зовут?!
– Педро. Мне Кармен говорила.
– Не просто Педро! – поднял палец кверху уязвленный медик. – А Педро Гомес!!
– И что? – удивился барон.
Аркаша открыл было рот, чтобы объяснить, но по лицу не испорченного цивилизацией сэра Хайдена четко осознал, что толку не будет…
– Ладно, – он махнул рукой, – вам, приматам, не понять… Где эта парочка шляется?! Я от варенья скоро во всех местах слипнусь!
Как по команде, в дверях возникла довольная физиономия Лира.
– Мы вернулись! Там еду сейчас погрузят, фургон подлатают, и можно собираться.
– А мул? – вспомнил барон.
– Его староста на спор запрягает! – хихикнул парнишка. – Они с Кармен побились об заклад, что у него не получится!
– На что спорили? – заинтересовался Аркаша, выглядывая в окно.
Во двор набежало народу – все оживленно галдели, наблюдая какое-то действо. Что именно – из-за спин было не видно. Но, судя по ажиотажу, Карменсита своего мула знала лучше, чем староста.
– На спирт…
– На что?! – синхронно дернулись товарищи.
Лир развел руками:
– На спирт. Кармен сказала, для дез… дезину…
– Дезинфекции? – расхохотался Аркадий. – Знаешь, Хайд… Может, она и не сахар, и женихи у ней… гомесы… но – умная девчонка, чтоб я треснул!!
«Умная девчонка» появилась минут через десять. Судя по довольной улыбке – староста спор продул…
– Кармен, – все еще улыбаясь, сказал Ильин, – он жив?
– Кто?
– Бедный староста…
– Жив, – хихикнула девушка, блестя глазами. – Сейчас принесут!
– Кого?!
– Так старосту же! – Она уселась на скамейку и стащила с блюдечка лепешку. – Я ему говорила – не наденешь! И зачем спорил? Я же знаю, как мой мул щекотки боится!
– Знаешь, а не сказала?
– А зачем? – повела плечиком испанка. – Впредь думать будет…
– Если сможет, – вполголоса констатировал барон, наблюдая, как охающего старикана вносят в горницу и укладывают на широкую лавку. – Ну что же! Пора и честь знать! Любезнейший, я со всем ознакомился, претензий не имею, его величеству доложу, что все в порядке… Леди, вы нашли своего жениха?
– Нет… – покачала головой Кармен, и Аркаша внутренне вздохнул с облегчением. – Мне сказали, что Педро здесь был, но ушел совсем недавно, как раз перед нами.
– Тогда поторопимся, – встал Хайден. – А то осенью темнеет рано…
– Вы темноты боитесь? – насмешливо фыркнула девушка.
– Нет, – ответил за барона Аркаша. – Не темноты, а козлов. И не боимся, а опасаемся…
– Коз?! – Кармен заливисто расхохоталась. – Гимр не боитесь, а каких-то…
– Он не какой-то, – простонал староста, с трудом приподнимаясь. – Он – людоед! И если вы хотите спокойно уехать, то поторопитесь… Ночь скоро. А лучше бы у нас до утра остались! Вон один не послушался, ушел, так я теперь уже и не знаю, дойдет ли до следующей деревни…
– Это кто? – насторожилась Кармен. – Неужели… мой Педро?!
– Такой красивый господин с черными волосами, в голубой куртке с вышитыми цветочками? – встрепенулась дочка старосты.
Кармен вскочила, отбросив недоеденную лепешку:
– Это он! О дьос мио! Его же съедят?! Забодают?!
– Сначала, конечно, забодают, – рассудительно прокряхтел староста, – а уж потом, конечно…
– Нет! – взревела темпераментная испанка. – Аркадий!
– А я-то что?! – удивился молодой человек, с глубоким удовлетворением отметив, что, по описанию, этот Гомес все-таки… типичный гомес! Ну… сами посудите – и куртка голубая! Да еще и в цветочек!!
– Мы должны его спасти!
– Здрасте, приехали! Да, может, на него никто и не нападал?
– Мы должны это выяснить! – упрямо топнула ногой Карменсита. – И сейчас же!
– Что вы упираетесь, сэр? – негромко спросил барон. – Все равно мы ехать собирались. Какая разница?
– Ага, никакой! – хмыкнул вирусолог. – Одно дело – спокойно отсюда убраться, и другое – полночи ее, прости господи, Педро по куширям разыскивать… Теперь разницу чувствуешь?
Хайдену было решительно все равно, да и спорить было неохота, потому он ограничился кивком и двинулся к двери. Зато Кармен молчать не стала:
– Я чувствую! Боитесь вы, мучачос, вот что я, извините, чувствую!
– Мы?! – дружно взревели оскорбленные «мучачос».
– Вы!
– Боимся?!
– Да!
– Какую-то несчастную рогато-бородатую скотину?! Я, потомственный барон Эйгон, сын Гектора Эйгона Неустрашимого?! Я – боюсь какого-то, извините, козла?!
– Вот именно!
– Да мы двух людоедов, между прочим, чуть сами не сожрали вместе с тапочками! Мы брошенное поместье на бревна разнесли! Я лично гимре блохастой в морду плюнул!! Я с туберкулезником без намордника двое суток в одном боксе просидел!!! И после этого она мне заявляет, что мы, видите ли…
– …боимся?! – закончили они хором.
– Именно! – гнула свое испанка, мудро надавив на самые безотказные точки – самоуверенность и бесшабашность молодого врача и фамильную храбрость, которой славились все Эйгоны еще со времен первого короля первой столицы. А если еще прибавить свойственную обоим гордость и страсть к авантюрам…
Аркаша стукнул кулаком по раскрытой книге учета:
– Да я ему рога поотшибаю!
– Что вы говорите?
– Голыми руками! Он даже у меня «бе-э» сказать не успеет!
– А как же мой бедный Педро, которого надо «по куширям разыскивать»?
– Да плевал я на него с кривого дуба!!
– А я – тем более! – ярился барон. – А ну подать сюда этого козла!!
– Ну… раз вам так хочется… – ухмыльнулась добившаяся нужного результата интриганка и развела руками, – то я просто не имею права вас отговаривать! Эй, сеньорита! – повернулась она к дочери старосты. – Приведи в чувство своего почтенного папеньку, мои друзья хотят кое-что объявить…
– Что? – обернулась девушка, усердно встряхивая впечатлительного папашу, который, видимо от мысли о том, что посланников короля сожрут с потрохами, а отвечать придется ему, лишился сознания.
– Они идут бить вашего козла!
На сих словах бедный староста, едва успев прийти в себя стараниями доченьки, вообще чуть дуба не врезал сиюсекундно…
Селянка, удостоверившись, что дорогой родитель уже при памяти, вихрем слетела с высокого крыльца и выскочила за ворота – как же иначе, общественность должна была узнать новость из первых рук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35