Храмы вроде этого?
Кирк поморщился, словно не ожидал подобного вопроса.
– Храмами их назвать нельзя. Это частное религиозное сооружение. Храмы имеют публичный характер.
– Ну конечно. – Она подумала о грязи, найденной под ногтями умершей девушки. Она явно не из Остии. Несомненно, это римская грязь. – Я просто подумала... если вы нашли столь впечатляющее сооружение в пригороде... Как выглядело бы нечто подобное в Риме?
– Огромным. Поразительным! – воскликнул он. – Я думаю, оно где-то есть. Ждет своего открытия. Я написал в книге, что это Вилла загадок. Средоточие культа. Место, которое, вероятно, мечтал посетить каждый приверженец. Разумеется, никто не даст мне денег на такие поиски. – Он грустно посмотрел на лежавшие перед ним бумаги. – Даже если бы у меня появилось время.
Странная смесь самоуверенности и жалости к себе. Стремление предугадать дальнейший ход событий – вероятно, этому посвящена вся его книга.
– Я бы с удовольствием все здесь осмотрела, профессор, – сказала Тереза. – Но сначала задать должна вам несколько важных вопросов.
– Что должны сделать? – внезапно забеспокоился он. Она оперлась локтями о стол и посмотрела ему в глаза.
Рандольф Кирк выглядел неважно, и дело было не только в погоде. Он казался уставшим, словно долгое время недосыпал. И чересчур нервным.
– Хочу вам кое в чем признаться, профессор. Представившись вашей коллегой, которой нужна некоторая помощь, я была не совсем откровенна.
– А это не так? – тихо спросил он.
Она достала свое удостоверение.
– Профессор, в общем-то все это неофициально. Собственно, никто в полицейском участке даже не знает, что я здесь, поэтому не стоит беспокоиться. О причинах своего визита я умолчу, чтобы зря не тратить ваше время.
«Ты все равно в это не поверишь, – подумала она. – Поскольку даже не представляешь, какими глупыми бывают полицейские, когда речь идет об использовании потенциала ученых».
– Суть дела вот в чем. Я патологоанатом, приписанный к государственной полиции. Сейчас у меня на столе лежит труп, который, похоже, подвергся тем ритуалам, которые вы столь подробно описали в своей книге. Труп нашли те самые американцы, что здесь побывали. В газетах об этом писали.
– Разве? – пролепетал он. Рандольф Кирк не походил на человека, который читает газеты или смотрит телевизор.
– У нее на плече татуировка. Кричащая маска. Она сжимает в руке тирс – фенхель с сосновой шишкой. В одном из карманов обнаружено зерно – именно того сорта, о котором вы писали. Тело было найдено недалеко отсюда – в торфе, который его сохранил, но исключил обычные методики датировки, что сбило меня с толку... на некоторое время.
Он охнул, старое кожаное кресло громко заскрипело.
– Все это описано в вашей книге, – начала раздражаться она. – Ей тоже было шестнадцать лет. Возраст совпадает. Отличие заключается лишь в том, что ей перерезали горло. Сзади. Одним движением, острым ножом.
Тереза Лупо жестом изобразила, как это было сделано. Румяные щеки Кирка побелели, он опять вытер лицо платком.
– Я ошиблась. Это не торфяное тело, пролежавшее две тысячи лет. Возможно, девушку принесли в жертву, а затем погребли в торфе. Мы знаем, кто она. Или по крайней мере думаем, что знаем. И умерла она шестнадцать лет назад. Ей даже положили в рот монету. Плату для перевозчика. Представляете?
– Нет, – прошептал он. – Не могу себе представить.
– Мне просто нужно понять, что двигало этими людьми. Что именно они надеялись получить? Знание?
– Нет, не знание, – покачал он головой.
– Тогда что? Некие личные блага? Или это можно сравнить с членством в клубе?
– Клуб? – задумался он. – Это интересная идея. Тереза едва сдержала досаду.
– Я надеялась, что вы мне поможете, поскольку многое знаете обо всех этих ритуалах. Дело в том, что сегодня пропала еще одна девушка. – Она искала слова, чтобы описать эту странную ситуацию. – Все выглядит очень похоже. Словно послезавтра, семнадцатого марта, может произойти нечто подобное.
– Семнадцатого марта?
Оказывается, кроме ковыряния в носу, у него есть еще привычка двигать очки вверх и вниз указательным пальцем правой руки. Наверное, это признак раздумий, догадалась Тереза.
– Вы служите в полиции?
– Нет, – поправила она. – Я патологоанатом, работающий с полицией.
– Почему вы не сказали им, что едете сюда?
– Потому что... – Это был странный вопрос, но она игнорировала прозвучавший в голове сигнал тревоги. – Вы поможете мне, профессор?
Очки вновь поползли вверх, а затем опустились. Странный он какой-то тип.
– Простите, – внезапно поднявшись с кресла, сказал профессор Рандольф Кирк. – У меня проблемы с пищеварением. Мне нужно выйти.
Подойдя к двери, он остановился и посмотрел на Терезу:
– Подождите, пожалуйста. Я немного задержусь. Тридцать минут спустя, чувствуя себя очень глупо, она встала и повернула рукоятку двери. Рандольф Кирк ее запер. Быстро подойдя к окну, она внимательно осмотрела раму. Древний запор давно проржавел. С тех пор как его открывали в последний раз, должно быть, прошли годы.
– Черт! – простонала она. – Черт, черт, черт и еще дважды черт!
На мобильном телефоне сигнал был еле виден. Она судорожно соображала, кому позвонить и что сказать. Фальконе наверняка придет в ярость – как будто это самая большая из ее нынешних проблем.
«Не волнуйся, детка, – попыталась она себя успокоить. – Это же ученый, с носом, как ананас, и вирусами гриппа, танцующими макарену в его венах. Пока он не проломит эту дверь мотыгой, у меня нет оснований для беспокойства».
Она осмотрела помещение в надежде найти что-нибудь пригодное для самообороны. На шкафу лежал небольшой молоток – только и всего.
– Ник! – пробормотала она и начала набирать номер. – Приезжай и спаси меня, Ник. О черт...
Телефон звякнул и умолк. Снаружи раздался какой-то звук. Судя по шуму двигателя, приближался довольно мощный мотоцикл.
Она отключила телефон и прислушалась. Это могло оказаться важным.
Через пару секунд Тереза Лупо больше ничего не слышала. Какая-то неведомая сила, возможно шум крови в ушах, заглушила звуки за дверью. Смерть была ей знакома, но, так сказать, в конечном варианте. А сейчас она оказалась в роли непосвященного, случайно оказавшегося свидетелем развертывающегося в полумраке нелепого шоу. Даже когда она была врачом и люди умирали при ней в больнице, это казалось в общем-то естественным. Что происходило с «клиентами», оказывающимися на ее сверкающем столе, оставалось за кадром. Она и представить себе не могла, каково быть свидетелем подобного.
А сейчас, всего в нескольких метрах, за хлипкой дверью кабинета профессора Рандольфа Кирка, шла как раз такая, невидимая для нее драма. Сквозь стук собственного сердца Тереза слышала, как она разворачивается, подобно сцене из радиоспектакля, звуки которого доносятся из соседнего окна. Два человека разговаривали на повышенных тонах – один напористо, другой с неподдельным страхом.
Затем раздался крик и громкий, все заглушающий звук выстрела.
На мгновение она перестала дышать. Там что-то произошло. Тереза вдруг ощутила с какой-то мрачной, пронзительной четкостью, что в это самое мгновение оборвалась человеческая жизнь – если точнее, жизнь профессора Рандольфа Кирка. Живое существо исчезло с лица земли, и самым жутким во всем этом было то, что Тереза Лупо почувствовала, как нечто, возможно его дух, его уходящая тень, прошло сквозь ее собственное тело, отпечатав в сознании одно-единственное слово: «Беги!»
Она ничего не соображала, едва могла дышать. Снаружи раздались шаги, и Тереза замерла, глядя на дверь и слыша, как кто-то звенит ключами, выбирая тот, что подходит к замку.
* * *
– Выключи эту чертову штуку! – рявкнул инспектор. – Мне нужно подумать.
Они сидели в кабинете Фальконе, просматривая записи камер слежения в Кампо, когда у Косты внезапно зазвонил телефон. Всего один раз – и Коста сбросил вызов. Настроение было скверным. Ракеле д'Амато со своим уязвленным самолюбием не желала отрабатывать связи Сюзи Джулиус. Фальконе хмурился на скудный предварительный отчет об Элеанор Джеймисон, полученный от Терезы Лупо. Видеозапись сначала показалась Косте вполне приемлемой, но это все равно раздражало.
На мотоциклисте был сверкающий шлем с непроницаемым забралом и черный кожаный костюм – ну просто классический уличный преступник, похищающий сумочки. На девушке было прямо-таки написано, что она туристка. Вот она пробирается сквозь редкую толпу в Кампо, одетая в футболку и черные джинсы, с небольшой холщовой сумочкой через плечо, прямо перед носом у двух карабинеров в форме, зевающих возле своей машины и нисколько не интересующихся происходящим.
Коста не верил своим глазам. Сюзи словно убегала от чего-то, или по крайней мере так ему показалось.
Вот промелькнула рука мотоциклиста. С девушкой происходило что-то странное: Коста не мог понять, плачет она или смеется. Затем появилась еще одна фигура – это была Миранда Джулиус, которая мчалась мимо торговцев, крича в спину своей уезжающей дочери.
Коста не знал, правильно ли все это понимает. Иногда полицейские берут на себя слишком много, вмешиваясь в домашние споры, которые лучше оставить в покое. Ошибочно толкуя события, они в конце концов оказываются в дурацком положении. Подбежав к мотоциклу, Сюзи быстро поцеловала край шлема и вскочила на заднее сиденье, обхватив мотоциклиста за талию. Машина встала на дыбы и, виляя, рванулась вперед.
Когда мотоцикл поворачивал за угол, девушка обернулась и, одной рукой держась за талию мотоциклиста, стала искать кого-то взглядом. Миранда остановилась, затем оглянулась, на карабинеров. Она тяжело дышала. Поднеся пальцы к губам, Сюзи послала воздушный поцелуй, и мотоцикл исчез, свернув на Корсо.
Может, девушка-подросток просто сбежала со своим бой-френдом? «Возможно», – подумал Коста. Это должно было выглядеть как обычная семейная драма, вероятно, даже предназначенная для публики. Может, для девушки все так и выглядело. Тем не менее здесь имелось нечто странное. Мотоцикл был без номеров. Кроме того, даже уличная шпана не надевает такие черные костюмы, да еще и шлемы с непрозрачными забралами. Не используют они и такие большие, мощные мотоциклы. Маленькие мотороллеры дешевле и более маневренны. Все это слишком напоминало розыгрыш.
– Мне это не нравится, – заметил он, когда видеозапись подошла к концу. – Почему у мотоцикла нет номеров?
– Может, мы сосредоточимся на более серьезных задачах? – вскинулась Ракеле д'Амато. – Я здесь не для того, чтобы выслеживать беглых подростков.
– Это может быть взаимосвязано, – возразил Фальконе. – Коста прав. Происходит нечто странное.
Он встал и распахнул дверь кабинета. В соседнем помещении сидело человек десять – из-за гриппа на службу вышла едва половина списочного состава. Фальконе взглянул на полицейского, ближе всех сидевшего к дверям его кабинета.
– Бианки! Кто тут лучше всех разбирается с видеозаписями?
Прежде чем ответить, подчиненный немного подумал.
– Вы имеете в виду тех, кто здесь? Я. Риччи – настоящий эксперт по этому делу, но он сейчас дома, чихает так, что глаза едва не выскакивают. Впрочем, я могу ему позвонить, вдруг он чего посоветует? А что нужно?
– Снимите записи с камер в Корсо. Установите, куда этот мотоцикл потом поехал.
– Видите ли, синьор, это большая работа, – замялся Бианки. – Каждая камера покрывает не больше сотни метров. Я ведь занимался этим раньше. В день можно просмотреть не больше километра. Если он далеко отъехал, на это понадобится неделя – если еще повезет.
Фальконе недовольно скривился и снова окинул взглядом помещение:
– Даю один день. Может, он недалеко уехал.
– Конечно, – кивнул Бианки.
– И направьте в прессу пару фотографий. Не особенно нажимайте, чтобы не вызвать паники. Просто скажите, что пропала девушка и мы собираем информацию. Пока, мол, нет оснований беспокоиться, но мы все равно хотим, чтобы она отозвалась либо кто-нибудь о ней сообщил.
– Будет сделано, шеф, – сказал Бианки и снял трубку телефона.
Фальконе закрыл за собой дверь, вернулся к своему столу и посмотрел на д'Амато.
– А теперь расскажи мне об Уоллисе то, чего я не знаю.
– Ты это серьезно? – удивилась она. – Насколько я понимаю, он вообще не желает со мной говорить. А когда дойдет до серьезного разговора, и с тобой не станет.
– Не думаю, что это самостоятельная фигура, – возразил Коста. – По крайней мере совершенно самостоятельная. Он словно все время оглядывается. Почему так?
Она одарила его холодным взглядом. Явно знала ответ, но не собиралась, делиться информацией.
– Ну так что? – спросил Фальконе.
Д'Амато тихо выругалась.
– Он здорово поссорился с одним гангстером, с которым до этого неплохо ладил. С Эмилио Нери.
– Это нам известно, – нетерпеливо бросил Фальконе.
– Возможно! – отрезала она. – Но вы понимаете последствия? Обе стороны, американцы и сицилийцы, вынуждены были вмешаться, чтобы развести их в разные стороны. Большие люди этого не любят. Уоллиса наказали отставкой. Он по-прежнему не у дел. Мне кажется, если они решат, будто он снова вмешивается не в свое дело – даже всего лишь станет с нами чересчур откровенен, – его ждут большие неприятности.
– А что с этим Нери? – спросил Перони. – Я помню его по своей работе. Как его наказали?
– Немного пожурили, – пожала плечами д'Амато. – Нери ведь играл на своем поле, где сумел преуспеть. А кроме того... Нери – совсем другого поля ягода. Уоллис образован. Не переступает определенных границ. Для него все это бизнес, а не какая-нибудь личная вендетта. Нери же при случае ограбит могилу своей бабушки, а потом еще будет этим хвастаться.
«Все это не объясняет, что случилось с падчерицей Уоллиса, – подумал Коста. – И где сейчас находится Сюзи Джулиус?»
– А что, если Нери как-то связан со смертью девушки? – предположил он. – Может, он таким образом наказал Уоллиса?
– Нери – настоящий головорез, – сказал Фальконе. – Если бы он захотел кого-то убить, то убил бы самого Уоллиса.
Он повернулся к д'Амато:
– Между прочим, ты не права, если считаешь, что у Нери нет никаких принципов. Даже такие, как он, соблюдают определенные правила. Иначе не удержать свои позиции по отношению к собственным людям. Убить девочку-подростка, чтобы наказать другого гангстера... Вряд ли это возможно. Кроме того, это стало бы известно, иначе к чему трудиться? А если бы он взял на себя ответственность, мы бы об этом услышали.
– Все равно полно причин, чтобы с ним поговорить, – не уступала д'Амато. – Это не повредит.
– Я понял! Я все понял! – воскликнул Перони. – Разумеется, раз это связано с оргпреступностью, ДИА должна быть в курсе. А простое убийство не имеет к вам никакого отношения.
– Я просто пытаюсь помочь! – возмутилась она. – Когда вы наконец перестанете видеть во мне врага?
Присвистнув, Перони отвернулся к окну.
– А девушка? – поинтересовался Коста. – Сюзи Джулиус? Какое она имеет к этому отношение?
Фальконе бросил взгляд на застывшее изображение: Миранда Джулиус неотрывно смотрит вслед уехавшему мотоциклу.
– Черт побери, я бы тоже хотел это знать! Будем надеяться, что она всего-навсего относится к числу сбежавших подростков. Пока я не обнаружу чего-нибудь другого, нам придется считать это делом о пропавшем подростке. Если появятся любые сведения о том, что за этим стоит нечто большее, – подчеркиваю, любые, – я должен узнать об этом немедленно. А до тех пор... – он убедился, что Коста на него смотрит, – давайте четко определим наши приоритеты. У нас есть дело об убийстве, и именно на этом мы должны сосредоточиться. Это единственное, что мы сейчас знаем наверняка.
– Сюзи Джулиус все еще жива... – У Косты не выходило из головы лицо ее матери, равно как и ужасные предчувствия.
– Я знаю, – твердо сказал Фальконе. – Мы делаем все, что можем, Ник.
– А мы тоже участвуем? – поинтересовалась д'Амато. – Ты знаешь правила, Лео. Это связано с организованной преступностью. Нравится тебе или нет, но люди, о которых ты говоришь, давно уже по уши в этом увязли. Например, тот же Нери.
– Да, да. Вы участвуете. – Фальконе взглянул на часы и посмотрел на нее: – При условии, что наши права равны. Понятно?
– А как же иначе? – улыбнулась она.
Фальконе поднялся, остальные последовали его примеру.
– Давайте побеседуем с этой гарпией из морга. Отчет весьма скудный, и она должна это понимать.
Когда они вышли из комнаты, Коста взялся за телефон. Он никогда не пропускал звонки, не желая ни на секунду терять связь с действительностью.
Телефон зазвонил уже на середине коридора. Голос Терезы Лупо был таким громким, что едва не оглушил Ника.
После короткого сообщения телефон опять замолчал.
* * *
Иногда идиотские события происходят самым естественным образом.
Вы сидите в фальшивой древнеримской вилле и пытаетесь вспомнить, как в былые дни вам приходилось бороться, чтобы выжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Кирк поморщился, словно не ожидал подобного вопроса.
– Храмами их назвать нельзя. Это частное религиозное сооружение. Храмы имеют публичный характер.
– Ну конечно. – Она подумала о грязи, найденной под ногтями умершей девушки. Она явно не из Остии. Несомненно, это римская грязь. – Я просто подумала... если вы нашли столь впечатляющее сооружение в пригороде... Как выглядело бы нечто подобное в Риме?
– Огромным. Поразительным! – воскликнул он. – Я думаю, оно где-то есть. Ждет своего открытия. Я написал в книге, что это Вилла загадок. Средоточие культа. Место, которое, вероятно, мечтал посетить каждый приверженец. Разумеется, никто не даст мне денег на такие поиски. – Он грустно посмотрел на лежавшие перед ним бумаги. – Даже если бы у меня появилось время.
Странная смесь самоуверенности и жалости к себе. Стремление предугадать дальнейший ход событий – вероятно, этому посвящена вся его книга.
– Я бы с удовольствием все здесь осмотрела, профессор, – сказала Тереза. – Но сначала задать должна вам несколько важных вопросов.
– Что должны сделать? – внезапно забеспокоился он. Она оперлась локтями о стол и посмотрела ему в глаза.
Рандольф Кирк выглядел неважно, и дело было не только в погоде. Он казался уставшим, словно долгое время недосыпал. И чересчур нервным.
– Хочу вам кое в чем признаться, профессор. Представившись вашей коллегой, которой нужна некоторая помощь, я была не совсем откровенна.
– А это не так? – тихо спросил он.
Она достала свое удостоверение.
– Профессор, в общем-то все это неофициально. Собственно, никто в полицейском участке даже не знает, что я здесь, поэтому не стоит беспокоиться. О причинах своего визита я умолчу, чтобы зря не тратить ваше время.
«Ты все равно в это не поверишь, – подумала она. – Поскольку даже не представляешь, какими глупыми бывают полицейские, когда речь идет об использовании потенциала ученых».
– Суть дела вот в чем. Я патологоанатом, приписанный к государственной полиции. Сейчас у меня на столе лежит труп, который, похоже, подвергся тем ритуалам, которые вы столь подробно описали в своей книге. Труп нашли те самые американцы, что здесь побывали. В газетах об этом писали.
– Разве? – пролепетал он. Рандольф Кирк не походил на человека, который читает газеты или смотрит телевизор.
– У нее на плече татуировка. Кричащая маска. Она сжимает в руке тирс – фенхель с сосновой шишкой. В одном из карманов обнаружено зерно – именно того сорта, о котором вы писали. Тело было найдено недалеко отсюда – в торфе, который его сохранил, но исключил обычные методики датировки, что сбило меня с толку... на некоторое время.
Он охнул, старое кожаное кресло громко заскрипело.
– Все это описано в вашей книге, – начала раздражаться она. – Ей тоже было шестнадцать лет. Возраст совпадает. Отличие заключается лишь в том, что ей перерезали горло. Сзади. Одним движением, острым ножом.
Тереза Лупо жестом изобразила, как это было сделано. Румяные щеки Кирка побелели, он опять вытер лицо платком.
– Я ошиблась. Это не торфяное тело, пролежавшее две тысячи лет. Возможно, девушку принесли в жертву, а затем погребли в торфе. Мы знаем, кто она. Или по крайней мере думаем, что знаем. И умерла она шестнадцать лет назад. Ей даже положили в рот монету. Плату для перевозчика. Представляете?
– Нет, – прошептал он. – Не могу себе представить.
– Мне просто нужно понять, что двигало этими людьми. Что именно они надеялись получить? Знание?
– Нет, не знание, – покачал он головой.
– Тогда что? Некие личные блага? Или это можно сравнить с членством в клубе?
– Клуб? – задумался он. – Это интересная идея. Тереза едва сдержала досаду.
– Я надеялась, что вы мне поможете, поскольку многое знаете обо всех этих ритуалах. Дело в том, что сегодня пропала еще одна девушка. – Она искала слова, чтобы описать эту странную ситуацию. – Все выглядит очень похоже. Словно послезавтра, семнадцатого марта, может произойти нечто подобное.
– Семнадцатого марта?
Оказывается, кроме ковыряния в носу, у него есть еще привычка двигать очки вверх и вниз указательным пальцем правой руки. Наверное, это признак раздумий, догадалась Тереза.
– Вы служите в полиции?
– Нет, – поправила она. – Я патологоанатом, работающий с полицией.
– Почему вы не сказали им, что едете сюда?
– Потому что... – Это был странный вопрос, но она игнорировала прозвучавший в голове сигнал тревоги. – Вы поможете мне, профессор?
Очки вновь поползли вверх, а затем опустились. Странный он какой-то тип.
– Простите, – внезапно поднявшись с кресла, сказал профессор Рандольф Кирк. – У меня проблемы с пищеварением. Мне нужно выйти.
Подойдя к двери, он остановился и посмотрел на Терезу:
– Подождите, пожалуйста. Я немного задержусь. Тридцать минут спустя, чувствуя себя очень глупо, она встала и повернула рукоятку двери. Рандольф Кирк ее запер. Быстро подойдя к окну, она внимательно осмотрела раму. Древний запор давно проржавел. С тех пор как его открывали в последний раз, должно быть, прошли годы.
– Черт! – простонала она. – Черт, черт, черт и еще дважды черт!
На мобильном телефоне сигнал был еле виден. Она судорожно соображала, кому позвонить и что сказать. Фальконе наверняка придет в ярость – как будто это самая большая из ее нынешних проблем.
«Не волнуйся, детка, – попыталась она себя успокоить. – Это же ученый, с носом, как ананас, и вирусами гриппа, танцующими макарену в его венах. Пока он не проломит эту дверь мотыгой, у меня нет оснований для беспокойства».
Она осмотрела помещение в надежде найти что-нибудь пригодное для самообороны. На шкафу лежал небольшой молоток – только и всего.
– Ник! – пробормотала она и начала набирать номер. – Приезжай и спаси меня, Ник. О черт...
Телефон звякнул и умолк. Снаружи раздался какой-то звук. Судя по шуму двигателя, приближался довольно мощный мотоцикл.
Она отключила телефон и прислушалась. Это могло оказаться важным.
Через пару секунд Тереза Лупо больше ничего не слышала. Какая-то неведомая сила, возможно шум крови в ушах, заглушила звуки за дверью. Смерть была ей знакома, но, так сказать, в конечном варианте. А сейчас она оказалась в роли непосвященного, случайно оказавшегося свидетелем развертывающегося в полумраке нелепого шоу. Даже когда она была врачом и люди умирали при ней в больнице, это казалось в общем-то естественным. Что происходило с «клиентами», оказывающимися на ее сверкающем столе, оставалось за кадром. Она и представить себе не могла, каково быть свидетелем подобного.
А сейчас, всего в нескольких метрах, за хлипкой дверью кабинета профессора Рандольфа Кирка, шла как раз такая, невидимая для нее драма. Сквозь стук собственного сердца Тереза слышала, как она разворачивается, подобно сцене из радиоспектакля, звуки которого доносятся из соседнего окна. Два человека разговаривали на повышенных тонах – один напористо, другой с неподдельным страхом.
Затем раздался крик и громкий, все заглушающий звук выстрела.
На мгновение она перестала дышать. Там что-то произошло. Тереза вдруг ощутила с какой-то мрачной, пронзительной четкостью, что в это самое мгновение оборвалась человеческая жизнь – если точнее, жизнь профессора Рандольфа Кирка. Живое существо исчезло с лица земли, и самым жутким во всем этом было то, что Тереза Лупо почувствовала, как нечто, возможно его дух, его уходящая тень, прошло сквозь ее собственное тело, отпечатав в сознании одно-единственное слово: «Беги!»
Она ничего не соображала, едва могла дышать. Снаружи раздались шаги, и Тереза замерла, глядя на дверь и слыша, как кто-то звенит ключами, выбирая тот, что подходит к замку.
* * *
– Выключи эту чертову штуку! – рявкнул инспектор. – Мне нужно подумать.
Они сидели в кабинете Фальконе, просматривая записи камер слежения в Кампо, когда у Косты внезапно зазвонил телефон. Всего один раз – и Коста сбросил вызов. Настроение было скверным. Ракеле д'Амато со своим уязвленным самолюбием не желала отрабатывать связи Сюзи Джулиус. Фальконе хмурился на скудный предварительный отчет об Элеанор Джеймисон, полученный от Терезы Лупо. Видеозапись сначала показалась Косте вполне приемлемой, но это все равно раздражало.
На мотоциклисте был сверкающий шлем с непроницаемым забралом и черный кожаный костюм – ну просто классический уличный преступник, похищающий сумочки. На девушке было прямо-таки написано, что она туристка. Вот она пробирается сквозь редкую толпу в Кампо, одетая в футболку и черные джинсы, с небольшой холщовой сумочкой через плечо, прямо перед носом у двух карабинеров в форме, зевающих возле своей машины и нисколько не интересующихся происходящим.
Коста не верил своим глазам. Сюзи словно убегала от чего-то, или по крайней мере так ему показалось.
Вот промелькнула рука мотоциклиста. С девушкой происходило что-то странное: Коста не мог понять, плачет она или смеется. Затем появилась еще одна фигура – это была Миранда Джулиус, которая мчалась мимо торговцев, крича в спину своей уезжающей дочери.
Коста не знал, правильно ли все это понимает. Иногда полицейские берут на себя слишком много, вмешиваясь в домашние споры, которые лучше оставить в покое. Ошибочно толкуя события, они в конце концов оказываются в дурацком положении. Подбежав к мотоциклу, Сюзи быстро поцеловала край шлема и вскочила на заднее сиденье, обхватив мотоциклиста за талию. Машина встала на дыбы и, виляя, рванулась вперед.
Когда мотоцикл поворачивал за угол, девушка обернулась и, одной рукой держась за талию мотоциклиста, стала искать кого-то взглядом. Миранда остановилась, затем оглянулась, на карабинеров. Она тяжело дышала. Поднеся пальцы к губам, Сюзи послала воздушный поцелуй, и мотоцикл исчез, свернув на Корсо.
Может, девушка-подросток просто сбежала со своим бой-френдом? «Возможно», – подумал Коста. Это должно было выглядеть как обычная семейная драма, вероятно, даже предназначенная для публики. Может, для девушки все так и выглядело. Тем не менее здесь имелось нечто странное. Мотоцикл был без номеров. Кроме того, даже уличная шпана не надевает такие черные костюмы, да еще и шлемы с непрозрачными забралами. Не используют они и такие большие, мощные мотоциклы. Маленькие мотороллеры дешевле и более маневренны. Все это слишком напоминало розыгрыш.
– Мне это не нравится, – заметил он, когда видеозапись подошла к концу. – Почему у мотоцикла нет номеров?
– Может, мы сосредоточимся на более серьезных задачах? – вскинулась Ракеле д'Амато. – Я здесь не для того, чтобы выслеживать беглых подростков.
– Это может быть взаимосвязано, – возразил Фальконе. – Коста прав. Происходит нечто странное.
Он встал и распахнул дверь кабинета. В соседнем помещении сидело человек десять – из-за гриппа на службу вышла едва половина списочного состава. Фальконе взглянул на полицейского, ближе всех сидевшего к дверям его кабинета.
– Бианки! Кто тут лучше всех разбирается с видеозаписями?
Прежде чем ответить, подчиненный немного подумал.
– Вы имеете в виду тех, кто здесь? Я. Риччи – настоящий эксперт по этому делу, но он сейчас дома, чихает так, что глаза едва не выскакивают. Впрочем, я могу ему позвонить, вдруг он чего посоветует? А что нужно?
– Снимите записи с камер в Корсо. Установите, куда этот мотоцикл потом поехал.
– Видите ли, синьор, это большая работа, – замялся Бианки. – Каждая камера покрывает не больше сотни метров. Я ведь занимался этим раньше. В день можно просмотреть не больше километра. Если он далеко отъехал, на это понадобится неделя – если еще повезет.
Фальконе недовольно скривился и снова окинул взглядом помещение:
– Даю один день. Может, он недалеко уехал.
– Конечно, – кивнул Бианки.
– И направьте в прессу пару фотографий. Не особенно нажимайте, чтобы не вызвать паники. Просто скажите, что пропала девушка и мы собираем информацию. Пока, мол, нет оснований беспокоиться, но мы все равно хотим, чтобы она отозвалась либо кто-нибудь о ней сообщил.
– Будет сделано, шеф, – сказал Бианки и снял трубку телефона.
Фальконе закрыл за собой дверь, вернулся к своему столу и посмотрел на д'Амато.
– А теперь расскажи мне об Уоллисе то, чего я не знаю.
– Ты это серьезно? – удивилась она. – Насколько я понимаю, он вообще не желает со мной говорить. А когда дойдет до серьезного разговора, и с тобой не станет.
– Не думаю, что это самостоятельная фигура, – возразил Коста. – По крайней мере совершенно самостоятельная. Он словно все время оглядывается. Почему так?
Она одарила его холодным взглядом. Явно знала ответ, но не собиралась, делиться информацией.
– Ну так что? – спросил Фальконе.
Д'Амато тихо выругалась.
– Он здорово поссорился с одним гангстером, с которым до этого неплохо ладил. С Эмилио Нери.
– Это нам известно, – нетерпеливо бросил Фальконе.
– Возможно! – отрезала она. – Но вы понимаете последствия? Обе стороны, американцы и сицилийцы, вынуждены были вмешаться, чтобы развести их в разные стороны. Большие люди этого не любят. Уоллиса наказали отставкой. Он по-прежнему не у дел. Мне кажется, если они решат, будто он снова вмешивается не в свое дело – даже всего лишь станет с нами чересчур откровенен, – его ждут большие неприятности.
– А что с этим Нери? – спросил Перони. – Я помню его по своей работе. Как его наказали?
– Немного пожурили, – пожала плечами д'Амато. – Нери ведь играл на своем поле, где сумел преуспеть. А кроме того... Нери – совсем другого поля ягода. Уоллис образован. Не переступает определенных границ. Для него все это бизнес, а не какая-нибудь личная вендетта. Нери же при случае ограбит могилу своей бабушки, а потом еще будет этим хвастаться.
«Все это не объясняет, что случилось с падчерицей Уоллиса, – подумал Коста. – И где сейчас находится Сюзи Джулиус?»
– А что, если Нери как-то связан со смертью девушки? – предположил он. – Может, он таким образом наказал Уоллиса?
– Нери – настоящий головорез, – сказал Фальконе. – Если бы он захотел кого-то убить, то убил бы самого Уоллиса.
Он повернулся к д'Амато:
– Между прочим, ты не права, если считаешь, что у Нери нет никаких принципов. Даже такие, как он, соблюдают определенные правила. Иначе не удержать свои позиции по отношению к собственным людям. Убить девочку-подростка, чтобы наказать другого гангстера... Вряд ли это возможно. Кроме того, это стало бы известно, иначе к чему трудиться? А если бы он взял на себя ответственность, мы бы об этом услышали.
– Все равно полно причин, чтобы с ним поговорить, – не уступала д'Амато. – Это не повредит.
– Я понял! Я все понял! – воскликнул Перони. – Разумеется, раз это связано с оргпреступностью, ДИА должна быть в курсе. А простое убийство не имеет к вам никакого отношения.
– Я просто пытаюсь помочь! – возмутилась она. – Когда вы наконец перестанете видеть во мне врага?
Присвистнув, Перони отвернулся к окну.
– А девушка? – поинтересовался Коста. – Сюзи Джулиус? Какое она имеет к этому отношение?
Фальконе бросил взгляд на застывшее изображение: Миранда Джулиус неотрывно смотрит вслед уехавшему мотоциклу.
– Черт побери, я бы тоже хотел это знать! Будем надеяться, что она всего-навсего относится к числу сбежавших подростков. Пока я не обнаружу чего-нибудь другого, нам придется считать это делом о пропавшем подростке. Если появятся любые сведения о том, что за этим стоит нечто большее, – подчеркиваю, любые, – я должен узнать об этом немедленно. А до тех пор... – он убедился, что Коста на него смотрит, – давайте четко определим наши приоритеты. У нас есть дело об убийстве, и именно на этом мы должны сосредоточиться. Это единственное, что мы сейчас знаем наверняка.
– Сюзи Джулиус все еще жива... – У Косты не выходило из головы лицо ее матери, равно как и ужасные предчувствия.
– Я знаю, – твердо сказал Фальконе. – Мы делаем все, что можем, Ник.
– А мы тоже участвуем? – поинтересовалась д'Амато. – Ты знаешь правила, Лео. Это связано с организованной преступностью. Нравится тебе или нет, но люди, о которых ты говоришь, давно уже по уши в этом увязли. Например, тот же Нери.
– Да, да. Вы участвуете. – Фальконе взглянул на часы и посмотрел на нее: – При условии, что наши права равны. Понятно?
– А как же иначе? – улыбнулась она.
Фальконе поднялся, остальные последовали его примеру.
– Давайте побеседуем с этой гарпией из морга. Отчет весьма скудный, и она должна это понимать.
Когда они вышли из комнаты, Коста взялся за телефон. Он никогда не пропускал звонки, не желая ни на секунду терять связь с действительностью.
Телефон зазвонил уже на середине коридора. Голос Терезы Лупо был таким громким, что едва не оглушил Ника.
После короткого сообщения телефон опять замолчал.
* * *
Иногда идиотские события происходят самым естественным образом.
Вы сидите в фальшивой древнеримской вилле и пытаетесь вспомнить, как в былые дни вам приходилось бороться, чтобы выжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41