Старый Уильям наслышался этих историй и не сомневался, что мистер Фарнон способен поставить его теленка на ноги при помощи обрывка шпагата.
Но, к его большой тревоге, мы метались по дому и ничего подходящего не находили.
- Чтоб ему! - буркнул мистер Холи. - У меня же тут всегда висит моток бечевки, и на тебе! Запропастился куда-то. И всегда я в веревочках путаюсь, а тут вот ни единой! Что он подумает! Фермер - и ни одной веревки?
Он оглядывался в настоящей панике и вдруг увидел веревку, валявшуюся на кипе пустых мешков.
- Как она, мистер Хэрриот? Нужной длины?
- По-моему, да.
Старик схватил ее и побежал в коровник со всей быстротой, на какую были способны его ревматические ноги.
- Вот, пожалуйста, мистер Фарнон, - пропыхтел он. - Я не очень задержался? Он еще жив?
- Да, конечно. - Зигфрид взял веревочку, приподнял, определяя на глаз ее длину, а потом, пока мы взирали на него, затаив дыхание, ловко ею подпоясался.
- Большое спасибо, Уильям, - сказал он, - так куда удобнее. Я не могу работать, если этот халат распахивается, чуть я наклонюсь. Вчера две пуговицы отлетели. Корова подцепила рогом и рванула. Со мной такое постоянно случается.
- А... Но... веревка-то... - Лицо старика даже сморщилось от разочарования. - Значит, теленку моему помочь вы не можете?
- Конечно, могу. С чего вы взяли, что ему нельзя помочь?
- А... вы знаете, что с ним?
- Конечно. У него КЦН.
- А это еще что?
- Кортико-церебральный некроз. Заболевание мозга.
- Название какое-то страхолюдное. В мозгу, значит? Так дело плохо?
- Вовсе нет. Сделаю ему внутривенное вливание витамина В. Обычно это сразу ставит их на ноги. Ну-ка, подержите ему голову. Видите, как она завернута к спине? Это называется опистотонос - типичный симптом.
Зигфрид быстро сделал инъекцию и выпрямился.
- Завтра утром кто-нибудь из нас заглянет к вам по дороге на вызов. И готов об заклад побиться, что ему станет намного лучше.
На следующее утро заехал я, и, действительно, теленок уже с аппетитом ел, и Уильям Холи был очень доволен.
- Видно, мистер Фарнон дал ему сильную штуку, - сказал он.
Для старика это было еще одно чудо, но в его тоне проскользнула та же обескураженность, что и накануне, когда Зигфрид перепоясался веревочкой. Его любимый ветеринар снова себя показал, но я не сомневался - в глубине души он горько разочарован, что вылечила теленка не веревочка!
32

Зигфрид, развалившись у камина, был полон энтузиазма.
- Рад, что вы заехали, Джеймс. Всегда приятный гость. Днем у нас времени поболтать не остается, э?
Я заглянул к нему после вечернего вызова по соседству. Он вложил мне в руку рюмку и опустился в кресло, сияя радушием.
- Какие-нибудь затруднения?
- Нет-нет. Послеродовой парез у Джона Ланкастера. Когда я уезжал, корова уже поднялась.
- Чудесно, чудесно! Милый человек Джон.
- Да, очень симпатичный. Когда я хлопнул корову по крупу и она встала, он страшно обрадовался.
- Превосходно. Маленькие триумфы ветеринарной практики. У меня тоже выдался удачный день. И что может быть приятнее, чем в холодный вечер сесть у огонька и отдохнуть душой! Который час? - Он взглянул на каминную полку, где стояли часы. - Половина восьмого. До чего же приятно покончить с делами и провести часок-другой в тишине и покое.
- Вы правы, Зигфрид. Совершенно с вами согласен. До завтра вы свободны. - Я пригубил рюмку и с нежностью поглядел на моего партнера.
Он вытянул длинную ногу к камину и носком домашней туфли поправил полено на решетке.
- А вдобавок ко всему еще и телевизор. - Он указал на мерцающий экран телевизора по ту сторону камина. Звук был приглушен. - Нынче в моде снобизм наизнанку: люди называют его идиотским ящиком и приманкой для дураков, но мне многие программы доставляют истинное удовольствие. Не спорю, в холмах это новинка, но поверьте, когда сидишь тут и смотришь интересную программу, это очень взбадривает.
Он устроился в кресле поглубже и вытянул обе ноги к огню.
- Сегодня днем я заезжал к Дереку Маттоку. Они как раз закололи свинью и надарили мне всего - ребрышки, печень, кусок окорока. Очень щедрые люди.
- Ну это относится ко всем фермерам в холмах. Я постоянно получаю подарки: масло, яйца, овощи прямо с огорода.
- Совершенно верно! - Зигфрид кивнул. - Мы с Дереком долго разговаривали, и он упомянул одну вещь, которая касается вас. Недели две назад вы обещали провести обезроживание, но так и не позвонили. - Зигфрид поглядел на меня с легкой усмешкой.
- О черт! Действительно. Завтра же поеду к нему. Но вообще-то беда невелика.
Зигфрид вновь одарил меня улыбкой из глубин кресла.
- Да, мой милый, но вы же забыли, так?
- Не спорю. Но я все исправлю.
- Не сомневаюсь, Джеймс. - Он кивнул с серьезным видом и немного помолчал. - По странному совпадению выяснилось и еще кое-что в том же духе. Боб Харди пожаловался, что его стаду давно пора пройти туберкулинизацию. Вы сказали, что займетесь этим, но прошел уже месяц.
Я пожал плечами.
- Чтоб им! Действительно... Но просрочка на неделю-другую - пустяк. Займусь не откладывая.
Зигфрид в очередной раз одарил меня улыбкой и погрозил пальцем.
- Но вы же забыли, так?
- Ну ладно, ладно, я же сказал...
- Прошу прощения, Джеймс, минуточку! - Он поднял ладонь. - Вы постоянно что-то забываете. Крохотный недостаток во всех отношениях превосходного человека. Невозможно найти более добросовестного и способного ветеринара, чем вы, но забывчивость может бросить на вас тень. Вдруг люди решат, что вас их животные не заботят, что вам все равно...
- Погодите...
- Разрешите мне докончить, Джеймс. Для вашей же пользы. - Он сложил кончики пальцев. - Забывчивость - порок, с которым легко справиться, если знать, как взяться за дело. Подобных прискорбных случаев избегать очень просто: достаточно с самого начала запечатлеть в памяти то, о чем вам следует помнить.
- Господи! Это уж чересчур! А как насчет...
- Еще секунду, дорогой мой. Как я уже сказал, обещая что-нибудь, тут же сознательно запечатлейте это обещание у себя в памяти. Очень просто. Я сам постоянно применяю этот метод. Полная гарантия, что вы ничего не забудете.
Я не собирался молча снести упреки в забывчивости от самого забывчивого человека во всем Йоркшире, но тут зазвонил телефон.
Зигфрид протянул томную руку и взял трубку.
- А! Как вы себя чувствуете, Уилф, мой старый друг? - Глаза у него полузакрылись, и он совсем ушел в недра кресла.
- Я-то хорошо, мистер Фарнон, - рявкнул в трубке громовой бас. Звонил Уилф Брамли, председатель дискуссионного фермерского общества. Он принадлежал к старой гвардии и считал, что, говоря по телефону, голоса жалеть не следует, и я ясно слышал каждое его слово. - А вы-то как?
- Превосходно, Уилф, превосходно, - прожурчал Зигфрид, держа трубку на почтительном расстоянии от уха.
- Вот и хорошо. А то мы уж подумали, не случилось Ли с вами чего!
- Случилось?.. Но почему?
- Так зал же полон, люди в дверях стоят, и мы вас уже полчаса ждем. Вот и подумали, вдруг что-нибудь приключилось, когда вы возвращались с вызова.
Зигфрид внезапно выпрямился, и у него отвисла челюсть.
- Зал?..
- Ну да. Человек двести собралось, не меньше. В том году все вас прямо заслушались. Я так и знал, что народу явится пропасть. Вот сидим и ждем вас. Без докладчика-то начать никак нельзя, сами понимаете. Хе-хе-хе!
На Зигфрида больно было смотреть. За эти секунды он словно состарился на десять лет.
- Страшно сожалею, Уилф! Я...
- Да нет, мистер Фарнон, извиняться вам ни к чему. Такому-то занятому человеку! Вас ведь на части рвут. Одна нога здесь, другая там. Как тут не опоздать иной раз? - Голос Уилфа загремел еще громче. - Мы же знаем, вы ведь не перед телевизором рассиживаетесь, хе-хе-хе!
У Зигфрида выпучились глаза.
- Да, Уилф, да, конечно... разумеется. Ха-ха-ха! Какой там телевизор! Ха-ха-ха! - Смех с трудом вырывался из перекошенного рта. - Я уже совсем собрался. Буду через несколько минут.
Мой партнер швырнул трубку на рычаг и катапультировал из кресла.
- Уезжаю, Джеймс. Увидимся утром.
Он кинулся к двери, и во мне взыграло недостойное чувство.
- Зигфрид! - окликнул я.
Он остановился на пороге и посмотрел на меня диким взглядом. Я погрозил ему пальцем и ощутил, как губы складываются в ехидную усмешку.
- Вы же забыли, так?
33

Зигфрид, выскочив из аптеки, ухватил меня за руку. Вид у него был затравленный.
- Джеймс! - вскричал он. - Колему понадобилась еще одна собака! Он вам говорил?
- Совершенно верно. Сказал, что собирается обсудить с вами. По-видимому, собака эта у него уже довольно давно. Он оставил ее у матери, а теперь думает привезти в Дарроуби. По-моему, пусть.
Мой партнер выставил подбородок.
- Нет, не пусть. Он начал с барсука и собаки, теперь у него два барсука и собака, и вот он хочет держать в этой квартирке двух барсуков и двух собак! Короче говоря, я ему ответил "нет".
- Мне кажется, вы слишком жестокосердны, Зигфрид. Он, наверное, чувствует себя одиноким, и его животные заменяют ему общество.
Зигфрид тяжело вздохнул.
- Разумеется, он ссылается именно на это, но ему только дай палец! Если мы сейчас уступим, помяните мое слово, он устроит наверху чертов зверинец!
- Ну послушайте! - Я засмеялся. - Вы преувеличиваете. Этого можно не опасаться. Малый он отличный, вы же знаете, и прекрасный помощник. Мне кажется, нам следует поспособствовать тому, чтобы он почувствовал себя здесь совсем как дома, а с его стороны только естественно скучать без второй собаки.
Мой партнер снова тяжело задышал, сверля меня взглядом.
- Я и не сомневался, что вы это скажете. Вас легко склонить на уступки. Но я знаю, что прав, и ничего подобного не потерплю. Это мое последнее слово! - Он сунул в карман .две бутылки кальция и удалился со свирепым видом.
Колем снова и снова взывал ко мне, и его просьба казалась вполне обоснованной, однако Зигфрид уперся, ничего не желая слушать.
Когда за кружкой пива в "Гуртовщиках" я опять вернулся к этому вопросу, он побагровел, но дослушал до конца.
- Мне бы хотелось, чтобы вы изменили свое решение, - сказал я. - Не вижу, что страшного, если Колем обзаведется второй собакой. От двух собак хлопот немногим больше, чем от одной. Работает он прекрасно, и его следует поощрить. В вас говорит предубеждение, но никаких оснований для опасений нет.
- Никаких, вот как? - Фарнон поперхнулся пивом и поставил кружку. - Я придерживаюсь иного мнения. У меня есть предчувствие, которое только крепнет. - Он умолк и обвел взглядом зал. - Но вы меня совсем допекли, а я сегодня очень устал. Вы с ним будете долбить, долбить... Ладно, скажите ему, пусть делает что хочет.
Я хлопнул его по плечу и засмеялся.
- Огромное спасибо, Зигфрид. Так-то лучше. Я знаю, вы никогда об этом не пожалеете.
Он улыбнулся усталой улыбкой.
- Смейтесь! Смейтесь! Но повторяю, мы допускаем большую ошибку. - И помахал пальцем у меня под носом. - А я об этом еще пожалею, вот увидите.
На следующее утро Колем с восторгом узнал от меня о полученном разрешении, и несколько дней спустя я мысленно похвалил себя, услышав наверху новый, еще незнакомый лай.
Зигфрид в приемной распечатывал письма, а я заметил с улыбкой:
- Приятно слышать. Ну теперь Колем будет вполне счастлив. Ответом был холодный взгляд, и в эту секунду в приемную вошел наш помощник. Рядом шагали два огромных добермана.
- Что за черт? - сказал Зигфрид, поднимаясь из-за стола.
- Просто мои остальные собаки, - ответил Колем с легким смешком. - Познакомьтесь с Мэгги и Анной.
- Собаки! - взорвался Зигфрид. - Вы говорили про. со-ба-ку!
- Знаю, знаю. Я так и хотел. Думал забрать одну Мэгги, но бедняжка Анна смотрела так жалобно, что у меня не достало духа оставить ее у мамы. Ведь они неразлучные подруги, и обе смирнее старой овцы.
- Это они-то смирные?! - Голос моего партнера перешел в крик. - Вы вырвали у меня позволение привезти сюда одну собаку, а являетесь с двумя громилами!
Он не так уж далеко уклонился от истины. Доберманы, высокие, поджарые, стояли неподвижно, задумчиво поглядывая на двух незнакомых мужчин, и в этом чудилась опасная угроза. У меня создалось впечатление, что они в любую минуту могут затеять что-то крайне нежелательное.
- Это переходит всякие границы! - Зигфрид в исступлении замахал рукой перед лицом Колема, и тут собаки заворчали негромко, но так, что кровь застыла в жилах. Глаза их были прикованы к лицу моего партнера, губы подергивались, обнажая частокол белых зубов.
- Фу! - прикрикнул Колем. - Сидеть!
Обе собаки тотчас сели и уставились на него с обожанием. Несомненно, они, как и все животные, полностью находились под его обаянием.
- Ну корова Джека Скиннера ждать не может... - Молодой человек сверился со списком вызовов. - Я поехал. - Он вышел в сопровождении двух своих внушительных спутниц.
Зигфрид бросил на меня усталый взгляд.
- Помните, что я говорил? Вот и началось.
Неделю спустя, направляясь через сад к задней двери дома, я вдруг услышал бешеный лай и взывающий о помощи человеческий голос. Какофония эта доносилась из огороженного дворика у операционной. Мы им почти не пользовались. Кроме мусорных баков операционной там имелись сарай и ветхий нужничек, наследие былых лет.
Я прильнул к щели калитки, ведущей из сада во дворик. Полный отчаяния голос принадлежал Зигфриду и раздавался из допотопного сортира, дверь которого висела косо на одной петле. А на эту хрупкую преграду свирепо кидались доберманы с кровожадным лаем. Я оцепенел от ужаса. Внутри - мой партнер, и, если старая дверь не выдержит, произойдет что-то кошмарное. А я был бесполезен. Собак не боюсь, но трезво отдавал себе отчет, что эти две тут же со мной разделаются, сунься я во дворик.
И я опрометью бросился через сад в дом, вопя: "Колем! Колем!".
Тот скатился с лестницы, услышал невообразимую какофонию за домом и помчался туда со мной.
- Мэгги! Анна! Нехорошие собаки! Сюда!
Лай умолк как по волшебству, а секунду спустя доберманы стлались виновато у ног Колема, поглядывая на него с жалобными ухмылками.
- Наверх! - крикнул он, и собаки пулей влетели в дом.
Колем благоразумно последовал их примеру, предоставив Зигфрида моим попечениям. Я кое-как открыл заклинившую дверь и выпустил на волю весьма и весьма разгневанного именитого ветеринара.
- Черт побери, Джеймс! - вскричал он, глядя диким взором. - Еще чуть-чуть и... Вчера я собирал сливы и немного переел. А когда схватило, воспользовался ближайшими удобствами. Но едва опустился на сиденье, как эти людоедки с ревом ворвались во дворик, а я только-только успел упереться в дверь ногой. И убежден, что стоило мне сдвинуть ногу хоть на дюйм, они меня загрызли бы. И тянулось это уж не знаю сколько времени!
- Господи! Мне страшно жаль, Зигфрид!
Однако мне было не просто жаль. Я ощущал себя бесконечно виноватым. Ведь все случилось из-за меня. Я вырвал согласие у партнера почти насильно, а он был абсолютно прав! Чертов зверинец набирал силу.
34

Суббота, восемь часов вечера, и я уже совсем собрался ехать к заболевшему теленку, как вдруг телефон снова затрезвонил.
- Говорит мистер Берз. Дом десять по Айви-стрит. Собака у меня того. Приедете, а?
- Что с ней, мистер Берз?
- А кто ее знает! Не ест ничего. - В голосе чудилось ворчливое нетерпение, словно у мистера Берза имелись другие дела поважнее.
- Хорошо. Сейчас буду.
Трубка на том конце была сразу брошена на рычаг, а я в который раз задумался над неопровержимым фактом - ветеринаров просто не считают за людей. Будто им вовсе не хочется провести субботний вечерок дома с женой и детьми, как всем прочим смертным.
Дом номер десять стоял в ряду таких же кирпичных убожеств. Я позвонил. Ничего. Дозвонил еще раз. Опять безрезультатно, но свет в окне показывал, что в доме кто-то есть. Я звонил и барабанил в дверь1 кулаками не меньше пяти минут, когда, наконец, ее открыл мужчина лет пятидесяти в рубашке и подтяжках. Он, казалось, безумно торопился и, властно махнув мне рукой, зарысил по коридорчику в гостиную. Там он ткнул пальцем в угол, где приютилась собачья корзинка, а сам плюхнулся в кресло перед вопящим телевизором, вокруг которого сгруппировалось его семейство. Все глаза были неотрывно устремлены на экран, никто не обратил/на меня ни малейшего внимания, и, убедившись, что придется обойтись без истории болезни, я направился к корзинке осмотреть моего пациента.
Большой черный Лабрадор, положив морду на край корзины, смотрел кроткими глазами, отличающими всю его породу. Когда я опустился на колени, он застучал хвостом по подстилке и лизнул мне руку; но затем отвернулся и принялся отчаянно чесаться, буквально вгрызаясь в свою шкуру. Тут я разглядел, что она вся покрыта проплешинами и болячками. Я приподнял его переднюю лапу, потом заднюю и убедился, что кожа под локтем и бедром воспалена страшнейшим образом. Типичная зудневая чесотка, но запущенная настолько, что бедный пес перестал есть, до того измучился.
Я не сомневался в правильности своего диагноза, но решил взять соскоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37