Пожалуй, только я один зовусь Ли.
- Благодетель мой, почтенный Ли, - продолжал Сунь У-кун. - Скажи мне, из каких добрых побуждений ты угостил нас такой обильной трапезой?
Старец встал со своего места и произнес:
- Я услышал от тебя, что ты умеешь ловить оборотней и проклятых злых духов. У нас здесь водится злой дух-оборотень, и я хотел бы обременить тебя просьбой изловить его ради нас всех, обитателей этого селения. За это мы щедро отблагодарим тебя!
Обратив лицо вверх, Сунь У-кун пробормотал клятву послушания и сказал:
- Благодарю за оказанную мне честь!
Чжу Ба-цзе не стерпел и крикнул:
- Вы только посмотрите на него! Навлекает беду на нас! Когда его просят изловить злого духа-оборотня, он готов услужить кому угодно, словно родному тестю, заранее даже поклялся!
- Премудрый брат мой! - веско произнес Сунь У-кун. - Ты ведь не знаешь, в чем дело. Я дал клятву для того, чтобы старик больше ни к кому не обращался с этой просьбой.
Танский монах, услышав эти слова, сказал:
- Ну и мартышка! Всюду суется. А что, если у этого злого духа-оборотня чары сильнее твоих и тебе будет не под силу изловить его? Получится, что мы, монахи, отрешившиеся от всего мирского, лгуны и обманщики?
- Не сетуй на меня, наставник мой! - засмеялся Сунь У-кун. - Погоди! Дозволь мне еще спросить его.
- О чем еще ты хочешь спросить? - отозвался старец. - Скажи мне, - начал Сунь У-кун, - какой злой дух-оборотень смеет появляться в твоих хоромах, когда здесь совершенно ровное и спокойное место и к тому же рядом живет много людей?
- Так и быть, не буду обманывать тебя, - ответил старец. - У нас здесь с давних времен всегда было тихо и спокойно, но вот три года тому назад, в шестом месяце, вдруг налетел сильный порыв ветра. В эту пору все люди были очень заняты: кто молотил хлеб на току, кто рассаживал рис на полях. Сначала все думали, что погода переменилась, но потом оказалось, что вместе с порывом ветра появился злой дух-оборотень. Он пожирал коров и коней на пастбищах, поедал свиней и баранов, глотал целиком кур и гусей, заглатывал живьем мужчин и женщин. С того времени он стал часто посещать нас и причиняет большой вред. Обращаюсь к тебе, как к наставнику! Если ты в самом деле обладаешь волшебными средствами, излови этого беса, очисти от него нашу землю. Обещаю тебе, что жители щедро отблагодарят тебя! Верь мне, я говорю истинную правду.
- Такого беса, пожалуй, трудно изловить, - в раздумье произнес Сунь У-кун.
- Конечно, трудно! - поспешил поддакнуть ему Чжу Ба-цзе, - очень трудно! Да и к чему ловить каких-то бесов? - продолжал он. - Мы ведь странствующие монахи. Нам бы только переночевать, а завтра с утра мы снова отправимся в путь.
- Ах, вот вы какие! - закричал старец. - Обманом вымогаете подаяния! Распустили свои лживые языки и стали бахвалиться, что можете звезды смещать и ручку Ковша поворачивать, злых духов и бесов покорять, а как дошло до дела, так испугались: «Трудно изловить»! - передразнил он.
- Да что ты, старичок?! - ласково проговорил Сунь У-кун. - Беса поймать легко, только народ у вас здесь не очень дружный, потому я и сказал: «Трудно изловить».
- Откуда ты взял, что у нас народ не дружный? - обиделся старик.
- Сам посуди, - отвечал Сунь У-кун. - Вот уже три года у вас здесь бесчинствует злой дух-оборотень. Загубил невесть сколько жизней. Если бы у вас народ был дружный, я думаю, каждый охотно дал бы хоть по одному ляну серебра. С пятисот дворов можно было бы собрать пятьсот лян, а за такие деньги всюду найдется штатный даос-колдун, который может изловить беса. Как же иначе объяснить то, что вы три года безропотно терпите мучения от этого дьявола?
- Ну, уж если говорить о деньгах, то даосам должно быть стыдно до смерти! Да кто у нас не потратил на это дело три, а то и целых пять лян серебра? Вот и в позапрошлом году наши жители ходили к одному монаху, на южный склон горы, просили его прийти изловить беса, так ничего у него не вышло.
- А каким способом собирался он изловить беса? - спросил Сунь У-кун.
Старик отвечал:
Как положено, монах облачился,
Сутры толковать священные начал:
Поначалу речь повел о Кунцяо
А потом и к Фахуа обратился.
Благовонные возжег он куренья;
В руки взявши золотой колокольчик,
Все читал да причитал неустанно,
Надлежащего исполненный рвенья.
От его молений бес пробудился,
Исповедывавший ересь лихую;
Он услышал голос истинной веры
И, услышав его, встревожился и озлился.
Облака нагнал на наше селенье,
Вместе с буйными ветрами и градом,
И, представ перед бессильным монахом,
На него злодей напал в исступленье.
Завязался бой великий меж ними,
Похвалы и удивленья достойный;
Кулаками бьет монах злого беса,
Тот орудует когтями своими.
Долго доблестный монах продержался:
Голова его гола, что колено,
И противник за нее ухватиться
Был не в силах, как он там ни старался.
Все ж победа оказалась за бесом:
По макушке бритой стукнув монаха
Так, что череп, как арбуз, раскололся,
Бес закутался завесой из праха:
Как видение, в тумане исчез он.
Сунь У-кун рассмеялся:
- Выходит, что он сам пострадал!
- Пострадали мы, а он только поплатился жизнью, - сказал старик. - Нам пришлось покупать гроб и устраивать похороны, да еще ссужать деньгами его учеников, которые до сих пор не успокоились и всё грозятся подать на нас жалобу.
- И больше вы ни к кому не обращались с просьбой изловить беса? - спросил Сунь У-кун.
- В прошлом году опять звали одного даоса.
- Как же он ловил беса?
- А вот как. - И старик снова начал говорить:
Надев златой убор и облаченье,
Достойный муж костяшками пощелкал,
Прочел магические изреченья
Над чистою водою втихомолку;
Исполнив надлежащие обряды,
Даос почтенный вызвал духа злого.
В покрове из тумана ледяного
Явился тот и стал доступен взгляду.
Тут начался меж ними бой жестокий,
Как листья в бурю, закружились оба,
И мгла, как ненасытная утроба,
Их поглотила во мгновенье ока.
Когда же непогода прекратилась,
Туман рассеялся над местом боя.
Мы все туда бегом бежать пустились,
Разыскивать несчастного героя.
Как курица, попавшая в похлебку,
На дне ручья лежал он без движенья,
Растерзанный, с разодранною глоткой, -
Несчастный! Потерпел он пораженье!
- Выходит, второй монах тоже пострадал, - засмеялся Сунь У-кун.
- Да он только отдал жизнь, и все, - возразил старик, - а нам опять пришлось раскошеливаться впустую.
- Ничего, ничего! - стал успокаивать старика Сунь У-кун. - Я непременно изловлю этого дьявола.
- Если ты в самом деле знаешь, как поймать беса, то я сейчас схожу за старейшинами нашего селения, и мы напишем бумагу: одолеешь его, мы заплатим тебе столько, сколько сам назначишь, ни на полгроша не обманем. Если же он тебя побьет, то пусть с нас никто не взыскивает, такова уж, видно, воля неба.
- Ишь ты какой! - сквозь смех проговорил Сунь У-кун. - Видно, здорово тебя припугнули. Да мы ведь не такие люди. Приглашай скорей своих старейшин.
Старец очень обрадовался и тотчас велел слугам пригласить соседей слева и справа, старших и младших двоюродных братьев по отцу и матери, родных и друзей. Всего набралось восемь старцев, которые явились и представились монахам.
Речь зашла о поимке беса-оборотня. Все старцы пришли в восторг и стали спрашивать: кто же берется изловить беса?
Сунь У-кун скрестил руки на груди и, выступив вперед, сказал:
- Это я, смиренный монах!
Старцы в страхе заговорили:
- Ничего не выйдет! Тебе не справиться! Этот бес владеет множеством чар, да и сам он здоровенный. А ты, почтенный монах, такой тщедушный и маленький, что даже не заполнишь просвета между его зубами и клыками!
- Уважаемые мои почтенные господа! - смеясь, ответил Сунь У-кун. - Плохо вы в людях разбираетесь. Я хоть и мал ростом, зато очень крепкий, как говорится, «вспоили меня водой от точильного камня, лучший из всех пяти жизненных духов играет во мне!».
Старцам ничего другого не оставалось, как поверить, и они перешли к делу:
- Сколько же ты возьмешь в награду за поимку беса, почтенный монах? - спросил самый старший.
- Какая там еще награда! - отвечал Сунь У-кун. - В народе есть такая поговорка: «Кто о золоте говорит, у того пелена на глазах, кто о серебре говорит, тот круглый дурак, а кто о меди говорит, от того дурно пахнет!» Мы - добродетельные монахи и никаких денег нам не надо!.
- Судя по твоим словам, - сказали старцы, - вы действительно весьма добродетельные монахи-аскеты. Но где это видано, чтобы даром трудились? Раз ты не хочешь денег, мы можем предложить тебе другое: все мы занимаемся рыболовством и земледелием и этим кормимся. Если ты в самом деле одолеешь беса и очистишь нашу землю, каждый из нас выделит в дар по два му самой лучшей полевой земли, таким образом наберется тысяча му, которые мы нарежем в одном месте. Вы с вашим наставником возведете там монастырь и будете предаваться созерцанию, что, пожалуй, лучше, нежели скитаться по свету, подобно облакам.
- Об этом и говорить нечего! - рассмеялся Сунь У-кун. - Допустим, что мы возьмем вашу землю, значит, надо будет обзаводиться хозяйством, держать коней и слуг, платить налоги, поставлять фураж, поздно ложиться, рано вставать. Этим пред - ложением вы просто без ножа нас режете.
- И от одного ты отказываешься и от другого, - огорченно молвили старцы. - Так скажи, чем же отблагодарить тебя?
- Я - человек, ушедший из мира - ответил Сунь У-кун. - Напоите чайком, покормите вареным рисом, - вот и все воздаяние!
- Ну, это пустяки, - обрадовались старейшины. - А теперь расскажи нам, как ты думаешь изловить беса.
- Как только он появится, - сказал Сунь У-кун, - так я его и поймаю.
- Он ведь огромный! - предупредили старцы. - Голова его упирается в небо, а ноги - в землю. При его приближении налетает сильный порыв ветра, а когда он исчезает, остается туман. Как же ты приблизишься к нему?
- Если этот дьявол способен только вызвать ветер и носиться в облаках, то он годится мне во внуки. Не беда, что он ростом велик; я все равно с ним справлюсь.
Пока они беседовали, неожиданно завыл ветер. Старцы пришли в смятение и, дрожа от страха, стали говорить:
- У этого монаха дурной язык: как заговорил о дьяволе, так дьявол тут как тут!
Хозяин, старец Ли, открыл калитку и стал звать всех своих родных, а также Танского монаха:
- Заходите сюда! Заходите! Прячьтесь скорей! Бес явился!
Даже Чжу Ба-цзе перепугался и тоже хотел спрятаться, а за ним и Ша-сэн. Но Сунь У-кун удержал их.
- Я вижу, вы совсем забыли, кто вы такие, и ведете себя неподобающим образом! Разве можно монахам забывать, где свои, где чужие?! Оставайтесь здесь! Выйдем и посмотрим, каков из себя бес.
- Брат, - сказал на это Чжу Ба-цзе, - зачем нам на него смотреть? Эти умудренные опытом старцы знают, что раз ветер зашумел, значит, должен появиться дьявол. Они спрятались, а мы что? Мы не приходимся ему родней, никогда не были с ним знакомы и не ведем дружбы…
Но Сунь У-кун не стал его слушать. У него оказалось достаточно силы, чтобы вытащить своих обоих братьев во двор. А ветер все крепчал:
Он валит деревья, дорогу в лесу пролагает,
На тигров с волками смятенье и жуть нагоняет,
Всю воду речную мутит и волнует широкое море,
И духов печалит, ввергая в тревогу и горе,
С горы Хуаюэ он огромные камни срывает
И небо с землею, что коней, на дыбы поднимает,
И всякий в селенье, охваченный новой заботой,
Укрыться спешит, на засов замыкая ворота.
Чжу Ба-цзе, дрожа от страха, ничком лег на землю и стал рыть ее своим рылом, чтобы спрятаться: было слышно лишь, как он сопит. Ша-сэн обхватил голову руками и крепко зажмурил глаза.
Прислушиваясь к ветру, Сунь У-кун старался разгадать, кто был этот бес. Как только ветер немного утих, высоко в воздухе замерцали два фонаря. Сунь У-кун тотчас наклонил голову и крикнул:
- Братья! Ветер умчался! Вставайте смотреть!
Дурень вытащил свое рыло из земли и, отряхивая пыль, стал смотреть на небо, где действительно увидел свет двух фонарей. Засмеявшись, он сказал сиплым голосом:
- Вот так штука! Оказывается, он знает, как себя вести, и нам следует с ним подружиться.
- Почему ты так думаешь? - изумился Ша-сэн. - В этакую темень ничего нельзя разглядеть, к тому же ты ведь с ним ни разу не встречался.
- А ты разве не знаешь древнюю пословицу? - ответил Чжу Ба-цзе: - «Если ночью в путь идешь, бери фонарь с собою, нет фонаря - стой на месте». Видишь, какие фонари он зажег, чтобы освещать себе дорогу? Несомненно - это добрый бес.
- Ты ошибся, - проговорил Ша-сэн. - Это вовсе не фонари, а глаза чудовища.
От страха Дурень сжался в росте на три цуня и промолвил:
- О небо! Неужели бывают такие огромные глазищи! Какая же у него должна быть пасть!
- Братья, не бойтесь, - стал успокаивать Сунь У-кун. - Охраняйте хорошенько нашего наставника, а я поднимусь в воздух и узнаю, что это за бес.
- Брат! - умоляюще сказал Чжу Ба-цзе. - Только уж ты нас, пожалуйста, не впутывай в это дело.
Молодец Сунь У-кун! Он вытянулся, присвистнул и совершил прыжок в воздух.
- Полегче! полегче! Здесь я нахожусь! - грозно крикнул он, держа наготове свой посох.
Чудовище, увидев Сунь У-куна, вытянулось во всю длину и стало размахивать длинным копьем. Сунь У-кун, замахнувшись посохом, спросил:
- Ты откуда взялся, проклятый дьявол? Из каких мест?
Но дьявол ничего не ответил и продолжал размахивать копьем. Сунь У-кун повторил вопрос, но дьявол опять промолчал. Усмехнувшись про себя, Сунь У-кун сказал:
- Видно, ты глухой и немой! Стой! Ни с места! Гляди, какой у меня посох!
Но чудовище, не выказывая ни малейшего страха, продолжало махать копьем, отражая удары. И вот в воздухе начался бой: враги то наступали, то отступали - один сверху, другой снизу. Они дрались до третьей стражи, но все еще нельзя было сказать, кто победит. Чжу Ба-дзе и Ша-сэн находились во дворе, откуда им было все хорошо видно. Оказывается, чудовище только и умело отбивать удары своим копьем, но совсем не владело приемами нападения. Посох же Сунь У-куна все время летал над головой чудовища. Это рассмешило Чжу Ба-цзе и он сказал:
- Брат Ша-сэн! Побудь здесь и постереги наставника, а я отправлюсь на подмогу, чтобы обезьяна не приписала себе одной победу над бесом и не получила в награду первую чарку вина.
Сказав это, Дурень сразу же вскочил на облако и, поспешив к месту боя, напал на беса. Однако тот пустил в ход еще одно копье и стал отбиваться. Оба копья извивались змеями и сверкали молниями. Восхищенный ловкостью беса, Чжу Ба-цзе воскликнул:
- Ну и бес! Здорово владеет копьями! Какими же приемами он действует? Это не «шаньхоуцян», а, пожалуй, «чаньсыцян». Нет, ни тот, ни другой. И не «мацзяцян». А, знаю, этот прием называется «шуаньбинцян» - «копье с эластичным древком».
- Брось болтать глупости, Дурень! - оборвал его Сунь У-кун. - Разве существует прием «копье с эластичным древком»?
- А ты гляди, ведь он отбивает наши удары только острием копий! - возразил Чжу Ба-цзе. - Древков совсем не видно, даже не поймешь, где он их держит!
- Может, ты и прав, - согласился Сунь У-кун, - но зато бес этот не умеет говорить человеческим языком. Видно, не приобщился к человеческому перерождению и в нем живет еще дух темного царства Инь. Увидишь, когда начнет светать и дух светлого царства восторжествует в природе, бес непременно удерет. И вот, как только он обратится в бегство, нам надо непременно догнать его и изловить.
- Верно! Верно! - поддакнул Чжу Ба-цзе.
Бой продолжался еще очень долго, и воины не заметили, как восток начал светлеть. Бес не осмелился продолжать бой и бросился наутек. Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе разом кинулись за ним вдогонку. Вдруг они оба почувствовали нестерпимое зловоние, которое исходило как раз от горного прохода на горе Семи преимуществ, заваленной гнилыми фигами.
- Где это чистят выгребную яму? - задыхаясь, вскрикнул Чжу Ба-цзе. - Тьфу! Гадость какая! Дышать нечем!
Сунь У-кун, зажав нос, кричал:
- Догоняй живее беса! Живее!
Тем временем бес скрылся за гору и там принял свой настоящий вид. Оказалось, что это был огромный удав, покрытый красной чешуей. Представьте себе, читатель:
Ярче звезды утренней злые глаза его блещут,
Острее мечей булатных зубы его, что скрежещут,
При виде железных когтей его люди и звери трепещут.
Из черных ноздрей дыханье его вылетает со свистом,
Вокруг него расстилается туманом сизым.
На голове вздымается рог мясистый -
Словно агатом толченым тот рог обсыпан.
Дивно глядеть на змея, когда лежит он, -
Красною чешуею тело его покрыто.
Как из румян составленный, весь отливая алым,
Вид он собой являет воистину небывалый,
Словно то в груду свалены парчовые одеяла.
Дивно глядеть на змея, когда летит он,
В воздухе расстилаясь пламенеющим свитком
Или пурпурной радугой, по небесам разлитой…
Запах встает тяжелый, на серную вонь похожий,
В месте, где долгий отдых свой он проводит лежа,
Никто на земле живущий тот запах вдыхать не может.
Его толщина такая, что, если стоишь с ним рядом,
Того, кто стоит напротив, никак не окинешь взглядом,
Не различишь лица его, ни цвета его наряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66