Ей следовало дважды подумать, прежде чем вступать с ним в спор относительно ее образа жизни и убеждений. Когда дело касалась подобных вопросов, лорд Эллиот превращался в такого же незнакомца, как рыбаки, населявшие живописные деревушки на берегу. Подгоняемые попутным ветром, надувавшим паруса, они прошли очень близко от башни. Она выглядела заброшенной.
– Кто этот друг, которого вы собираетесь навестить? – спросила Федра. – Поскольку мы почти на месте, наверное, мне следует знать, как его зовут.
– Матиас Гринвуд. Один из моих учителей в университете.
Федра постаралась скрыть свое удивление. Она была знакома с Гринвудом и даже пыталась узнать его адрес в Неаполе, но безуспешно.
– А он не станет возражать, что вы привезли с собой больше багажа, чем он ожидает?
– Он будет рад обществу дочери Артемис Блэр. Кажется, он время от времени посещал ее кружок.
– Да. Я встречалась с ним несколько раз, в последний раз на похоронах моей матери. Матиас Гринвуд – один из многих ученых, которые с уважением относились к женщине, бросившей вызов обществу.
Он был также одним из тех, кто мог пролить свет на личность того, «другого» мужчины. Федра думала, что эта поездка будет досадной задержкой на ее пути в Помпеи. Вместо этого лорд Эллиот помог ей вычеркнуть один пункт из списка дел, которые привели ее в эту страну.
– Матиас восхищался ею. Он говорил, что будь она мужчиной, то считалась бы одним из лучших экспертов по древнеримским документам в Англии. – Он по-прежнему говорил рассеянным тоном, словно мысли его была заняты чем-то другим.
Теперь Федра смотрела на приближавшееся селение с большим оптимизмом. И не только потому, что она сможет продолжить там свою миссию. Беспокоило только одно: как ее примут, если она явится вместе с лордом Эллиотом? Сам факт, что она путешествует с ним, предполагал отношения, которых она не одобряла, и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь сделал неверные выводы.
Мистер Гринвуд наверняка не из тех, кто станет делать какие-либо выводы.
Почувствовав на себе его взгляд, она повернула голову. Судя по ироническому блеску в глазах, лорд Эллиот уже полностью вернулся в этот мир.
– У него бывает самая разная публика, – сказал он. – Там могут быть и другие гости. Вы постараетесь вести себя прилично?
Федра стиснула зубы. Он глубоко заблуждается, если рассчитывает, что она будет изображать из себя кроткую любовницу в тщетной попытке понравиться остальным гостям.
Впрочем, она даже не представляла себе, как это делается.
Глава 6
Позитано располагался в небольшой бухте, забитой суденышками всех мастей. Выкрашенные в светлые тона дома громоздились один над другим, облепив крутой склон горы, спускавшийся к самому берегу.
Федра окинула взглядом отвесные скалы, бескрайнюю гладь воды и изумрудную растительность. Никогда в жизни она не видела ничего столь волнующего и прекрасного.
– Какой дом принадлежит мистеру Гринвуду? – поинтересовалась она.
Лорд Эллиот подошел ближе и жестом указал на берег:
– Вон тот, с колоннами.
Колонны поддерживали длинную крытую веранду дома, расположенного выше остальных. Он несколько отстоял от других строений, венчая селение, спускавшееся вниз живописными уступами.
– И как мы туда доберемся? На крыльях или для нас спустят корзину?
Ответ дал один из членов команды, вернувшийся с берега в сопровождении двух подростков, которые вели в поводу осликов.
С помощью мальчиков Федра забралась на спину животного. Лорд Эллиот просто перекинул ногу, чтобы оседлать своего ослика, казавшегося еще меньше рядом с его высокой фигурой. Ему пришлось подтянуть ноги, чтобы не цепляться каблуками за землю. Матросы погрузили их саквояжи и чемоданы еще на двух ослов.
Федра рассмеялась:
– Ну и свита у вас, лорд Эллиот! Вы произведете неизгладимое впечатление на местных жителей. Пожалуй, мне следует достать альбом и запечатлеть на бумаге, как прекрасно вы смотритесь на этом великолепном жеребце.
Он двинулся вперед, шлепнув по крестцу ее ослика.
– Вы тоже неплохо смотритесь, мисс Блэр. Держитесь крепче, иначе свалитесь и будете катиться вниз, пока не плюхнетесь в воду.
То, что это не пустые угрозы, Федра поняла сразу. Наверх вела улочка, столь крутая, что ее вымостили широкими ступенями наподобие лестницы. Животные уверенно карабкались вверх, но Федре, сидевшей боком на спине животного приходилось цепляться изо всех сил, чтобы не упасть.
Они устроили небольшой спектакль. Из окон и дверей высовывались любопытные лица, провожая взглядами иностранцев, направлявшихся к вилле над городом. Следом увязалась стайка детей, превращая их кавалькаду в настоящую процессию. Рядом с Федрой шли две девочки, привлеченные ее ярко-рыжими волосами, видневшимися из-под шали. Несколько женщин даже присели, когда Эллиот проследовал мимо, распознав по его осанке и манере держаться благородную кровь.
Приспособившись к поступи осликов, Федра немного расслабилась. И любовалась домами, сложенными из местного камня. Незатейливые балконы и черепичные крыши создавали разнообразие форм и цвета. Дома побольше были украшены пестрыми изразцами, обрамлявшими передние двери. Все они казались древними, как башня на берегу. Большинство домов было оштукатурено и отделано лепниной в виде цветочного орнамента.
Вокруг кипела жизнь. Люди перекрикивались через открытые окна, кто-то напевал арию из оперы Россини, с рынка доносились крики торговцев.
Когда они приблизились к вилле, дорога выровнялась. Словно кто-то срыл часть горы, чтобы построить большой дом.
На просторной веранде с аркадой из колонн, подпиравших крышу, появился мужчина – высокий, прямой, худощавый, с шапкой седых волос и орлиным носом. Квадратную челюсть, придававшую ему упрямый вид, смягчала ямочка на подбородке. Федра лишь несколько раз встречалась с Матиасом Гринвудом, но его внешность была столь незаурядной, что врезалась в память.
Он помахал рукой, затем спустился с веранды и направился к ним.
– Ротуэлл! Наконец-то вы прибыли. Нам здесь очень не хватает вашего остроумия.
Они обменялись рукопожатием, и Эллиот представил Федру.
– Я уже имел честь познакомиться с мисс Блэр. Рад видеть вас снова в менее печальных обстоятельствах, чем в прошлый раз. Ваша мать была весьма почитаема среди скромных тружеников науки, подобных мне, и очень щедра по отношению к ним. Я благодарен ей за возможности, которые открылись передо мной после посещения ее кружка.
Распорядившись относительно багажа, Гринвуд пригласил их в дом.
– Вам нужно освежиться. Мои гости наслаждаются послеполуденным сном, но скоро они присоединятся к нам.
Федра поднялась по вымощенной камнем тропинке и последовала за хозяином на веранду. Обернувшись, она бросила взгляд через аркаду, и у нее перехватило дыхание.
Открывавшаяся отсюда панорама была настолько невероятной, что требовала кисти художника. Если вид на горы был впечатляющим, то вид на море вызывал благоговение. Черепичные крыши, прорезанные каменистыми улочками, рядами спускались вниз. Спуск был таким крутым, что оставалось только удивляться, что здесь вообще что-то построено. Сверкающая гладь воды, бескрайнее небо, скалистая бухта – все это отсюда, с высоты, казалось сказочной картиной, волнующей и романтической, проникнутой какой-то тревожной красотой.
– Удивительно, что вы не живете на этой веранде, предоставив остальной части дома разрушаться, мистер Гринвуд.
– Практически живу, мисс Блэр. Здесь и на других террасах и балконах. Хоть я и не католик, но регулярно хожу в местную церковь и ставлю свечи за упокой души моего дальнего родственника, чье наследство позволяет мне жить в раю.
В просторной гостиной с мраморным полом их встретила элегантная женщина со смуглой кожей, характерной для уроженцев здешних мест. У нее было приятное лицо, отмеченное печатью меланхолии. Ее звали синьора Ровиале, и то, как она вела себя, заботясь об их удобствах, говорило о том, что она здесь дома. Матиас Гринвуд жил в этом раю не один.
Вскоре после того как слуга подал вино, появился первый гость. Федра узнала его. Хотя его не было на похоронах ее матери, он раз или два бывал в их доме в пору ее детства. Изящный, с золотистыми волосами и благородными чертами лица, он был так красив, что она почти влюбилась в него, когда увидела впервые.
– Надеюсь, вы будете довольны, Ротуэлл, – произнес Матиас. – Я написал Уитмаршу, что вы собираетесь сюда из Неаполя, и он приехал с женой из Рима лишь ради того, чтобы повидаться с вами. Мисс Блэр, позвольте представить вам Рэндела Уитмарша, джентльмена, ученого и еще одного беглеца из Англии.
За долгие годы, проведенные за границей, мистер Уитмарш усвоил континентальные манеры. Пробормотав «bellissima», он запечатлел поцелуй на ее руке и достаточно долго расшаркивался, наглядно демонстрируя, что оставил свою сдержанность в Англии, когда обосновался в Риме.
– Приятно встретить дочь неукротимой Артемис Блэр, – сказал он, одарив Федру восхищенной улыбкой.
Убеждения не мешали Федре получать удовольствие от внимания красивого мужчины.
– До меня дошли вести о кончине Ричарда Друри, – продолжил тот. – Вижу, вы все еще носите траур, но вы поступили мудро, отправившись за границу, чтобы развеять свое горе.
– При моем отношении к одежде нет нужды заказывать траурные платья. К тому же мой отец не хотел этого. Когда мы в последний раз виделись, он запретил мне носить траур.
Она высвободила руку из мягкой хватки Уитмарша.
– Вот уж не думала, что здесь, в Позитано, встречу стольких людей, знавших мою мать.
– Мы все трое являемся членами «Общества дилетантов», мисс Блэр. Ваша мать, будучи женщиной, не могла вступить в общество, но мы все посещали ее салон, дабы выразить ей свое почтение, – произнес Уитмарш. – Учитывая ее познания в римской литературе, неудивительно, что вы встретили ее знакомых, посетив края, некогда принадлежавшие этой древней империи.
– Вы тоже член общества, лорд Эллиот?
– Я вступил в него во время моего большого турне по Европе.
Когда умерла мать, Федре едва исполнилось восемнадцать, и она не присутствовала на приемах, которые Артемис устраивала для ученых и людей искусства. И вот теперь она находилась в обществе трех мужчин, знавших ее мать, даже если они оставались на периферии ее кружка и посещали его от случая к случаю.
Она должна выяснить, слышал ли кто-нибудь из них о человеке, который удостоился последней привязанности Артемис Блэр.
Федра испытала облегчение, узнав, что она не единственная гостья в этом доме. Миссис Уитмарш не заставила себя ждать, спустившись вскоре из своей комнаты.
Федра сразу поняла, что миссис Уитмарш не разделяет широких взглядов своего мужа. Маленькая, похожая на птичку, она мало разговаривала. Сообразив, что Федра и лорд Эллиот прибыли вместе, она тонко улыбнулась, взглянув с легким презрением на синьору Ровиале, и погрузилась в молчание, демонстрируя сдержанное неодобрение этой компании падших женщин.
Вечером, когда они обедали на открытой веранде, лорд Эллиот великодушно втянул миссис Уитмарш в разговор, который мог доставить ей удовольствие. Они беседовали о лондонском свете, а Федра позволила мужчинам развлекать ее рассказами о достопримечательностях, которые ей следует посетить.
– Вы должны побывать в Пестуме, – заявил Матиас. – Ротуэлл, я требую, чтобы вы отвезли ее туда. Не понимаю этих английских туристов, которые толпами бродят по пекарням и борделям в Помпеях, когда совсем рядом расположены прекраснейшие греческие храмы, о которых они даже не слышали.
– Если мисс Блэр пожелает, мы посетим эти храмы, – отозвался Эллиот.
Оседлав своего конька, Матиас выглядел как типичный университетский профессор. С взлохмаченными волосами, выпятив челюсть и задрав вверх орлиный нос, он читал Федре лекцию, словно она была студенткой университета, куда никогда бы не допустили женщину.
– Вот почему я здесь, мисс Блэр. Ротуэлл и Уитмарш восхищаются древними римлянами, но мой интерес уходит глубже. Эта территория была греческой колонией еще в те времена, когда Рим был сельским поселением. Увидев Пестум, вы поймете превосходство греческой культуры.
– Если позволит время, возможно, я последую вашему совету.
После обеда синьора Ровиале увела женщин в дом, оставив мужчин обсуждать античные времена. Необходимость поддерживать разговор с критически настроенной миссис Уитмарш не показалась Федре заманчивой, и она уклонилась от светских обязанностей, сославшись на усталость.
Служанка проводила ее в предоставленную ей комнату, квадратную, с белыми стенами и мраморным полом, таким же, как в гостиной. Высокие окна выходили на изящный балкон, располагавшийся над верандой. Служанка уже распаковала ее вещи и повесила их в гардероб из темного дерева. На умывальнике стоял керамический кувшин с водой, расписанный красными цветами и голубыми листьями. Такой же рисунок украшал изразцы, обрамлявшие камин.
Федра распахнула балконные двери, впустив ветерок с моря и последние лучи заходящего солнца. С веранды доносились звуки разговора: голос Матиаса и смех Эллиота. Интересно, допускалась ли ее мать до участия в подобных, чисто мужских разговорах? Или преклонение членов «Общества дилетантов» сводилось к обычным знакам внимания, которые мужчины расточают женщинам?
Внизу скрипнули стулья, и участники разговора разошлись, простившись на ночь. Виллу окутала тишина, и Федра начала раздеваться, собираясь лечь в постель. Она расстегивала крючки платья, когда ее внимание привлек слабый звук на балконе и темноту прорезал золотистый луч. Федра подошла к балконным дверям и выглянула наружу.
На другом конце балкона стоял лорд Эллиот в рубашке и жилете. Федра была уверена, что не произвела никакого шума, однако он повернул голову в ее сторону.
– Я все гадал, не поселил ли Матиас вас в эту комнату, – заметил он.
Федра ступила на терракотовые плитки балкона. Свет струился через распахнутые двери спальни, расположенной по соседству. Обе комнаты выходили на один балкон.
– Кажется, хозяева неверно истолковали наши отношения, – сказала Федра.
– Возможно. Но если уж иметь общий балкон, то лучше с ним, чем с миссис Уитмарш.
Федра проследовала дальше, оставаясь на своей стороне балкона. Остановившись у каменной балюстрады, она смотрела на море, мерцавшее в свете звезд.
– Мистер Уитмарш сказал, что «дилетанты» считали своим долгом выразить уважение моей матери. Я рада, что ее способности получили признание.
– Честные люди не могли не признавать ее талантов. Конечно, были и такие, кто не желал считаться ни с какими доказательствами.
– Понимаю. Вы встречались с ней?
– Я еще учился в университете, когда ее не стало. Конечно, я слышал о ней и видел ее в городе, но был не в том положении, чтобы наносить ей визиты.
– Что вы думали о ней?
Эллиот прислонился к балюстраде. Он выглядел таким красивым и притягательным, что Федра предпочла бы, чтобы его лицо по-прежнему оставалось в тени.
– Я вырос в семье, где были одни мужчины, а мой отец не слишком хорошо понимал женщин. То, что я узнал о вашей матери, явилось для меня откровением. Среди студентов о ней ходило много разговоров. Некоторые были влюблены в нее, другие считали ее поведение противоестественным, но для большинства она была загадкой, которая заставляла усомниться в существующем порядке вещей.
– Видимо, она казалась им опасной. Будь в мире больше таких, как Артемис Блэр, все мужчины усомнились бы в существующем порядке вещей.
Эллиот усмехнулся:
– Пожалуй, вы правы, но я был тогда мальчишкой и не задумывался о подобных вещах. Мне понадобилось встретить ее дочь, чтобы оценить меру опасности.
Федра рассмеялась:
– Вряд ли я представляю для вас опасность.
– Вы не поняли. Опасность исходит не от вас.
Конечно, не от нее. Здесь, ночью, это было более чем очевидно. От него исходила мощь, проникнутая мужскими инстинктами. Это не удивило и не испугало Федру. Правда, ей не нравилось, как реагирует на него ее собственная женская сущность.
– Не вините меня в своих наихудших наклонностях, лорд Эллиот.
– Мне они не кажутся дурными, не говоря уже о наихудших, прекрасная Федра. Напротив. Я считаю их естественными, неизбежными и даже необходимыми.
Его негромкий уверенный голос словно опутывал ее бархатной сетью. Сердце Федры подскочило, пульс участился. Он не шелохнулся, но ей казалось, что он протянул руку и прошелся по ее телу.
– Я хотел бы овладеть вами. – Его ленивый тон будоражил ее кровь, подобно ветерку, трепавшему ее волосы. – Чтобы вы, обнаженная и трепещущая, обессилев от наслаждения, молили о большем…
– Достаточно, сэр. Если присутствие женщины пробуждает в вас подобные мысли…
– Только ваше, моя дорогая. Вы бросаете вызов каждому мужчине, которого встречаете на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Кто этот друг, которого вы собираетесь навестить? – спросила Федра. – Поскольку мы почти на месте, наверное, мне следует знать, как его зовут.
– Матиас Гринвуд. Один из моих учителей в университете.
Федра постаралась скрыть свое удивление. Она была знакома с Гринвудом и даже пыталась узнать его адрес в Неаполе, но безуспешно.
– А он не станет возражать, что вы привезли с собой больше багажа, чем он ожидает?
– Он будет рад обществу дочери Артемис Блэр. Кажется, он время от времени посещал ее кружок.
– Да. Я встречалась с ним несколько раз, в последний раз на похоронах моей матери. Матиас Гринвуд – один из многих ученых, которые с уважением относились к женщине, бросившей вызов обществу.
Он был также одним из тех, кто мог пролить свет на личность того, «другого» мужчины. Федра думала, что эта поездка будет досадной задержкой на ее пути в Помпеи. Вместо этого лорд Эллиот помог ей вычеркнуть один пункт из списка дел, которые привели ее в эту страну.
– Матиас восхищался ею. Он говорил, что будь она мужчиной, то считалась бы одним из лучших экспертов по древнеримским документам в Англии. – Он по-прежнему говорил рассеянным тоном, словно мысли его была заняты чем-то другим.
Теперь Федра смотрела на приближавшееся селение с большим оптимизмом. И не только потому, что она сможет продолжить там свою миссию. Беспокоило только одно: как ее примут, если она явится вместе с лордом Эллиотом? Сам факт, что она путешествует с ним, предполагал отношения, которых она не одобряла, и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь сделал неверные выводы.
Мистер Гринвуд наверняка не из тех, кто станет делать какие-либо выводы.
Почувствовав на себе его взгляд, она повернула голову. Судя по ироническому блеску в глазах, лорд Эллиот уже полностью вернулся в этот мир.
– У него бывает самая разная публика, – сказал он. – Там могут быть и другие гости. Вы постараетесь вести себя прилично?
Федра стиснула зубы. Он глубоко заблуждается, если рассчитывает, что она будет изображать из себя кроткую любовницу в тщетной попытке понравиться остальным гостям.
Впрочем, она даже не представляла себе, как это делается.
Глава 6
Позитано располагался в небольшой бухте, забитой суденышками всех мастей. Выкрашенные в светлые тона дома громоздились один над другим, облепив крутой склон горы, спускавшийся к самому берегу.
Федра окинула взглядом отвесные скалы, бескрайнюю гладь воды и изумрудную растительность. Никогда в жизни она не видела ничего столь волнующего и прекрасного.
– Какой дом принадлежит мистеру Гринвуду? – поинтересовалась она.
Лорд Эллиот подошел ближе и жестом указал на берег:
– Вон тот, с колоннами.
Колонны поддерживали длинную крытую веранду дома, расположенного выше остальных. Он несколько отстоял от других строений, венчая селение, спускавшееся вниз живописными уступами.
– И как мы туда доберемся? На крыльях или для нас спустят корзину?
Ответ дал один из членов команды, вернувшийся с берега в сопровождении двух подростков, которые вели в поводу осликов.
С помощью мальчиков Федра забралась на спину животного. Лорд Эллиот просто перекинул ногу, чтобы оседлать своего ослика, казавшегося еще меньше рядом с его высокой фигурой. Ему пришлось подтянуть ноги, чтобы не цепляться каблуками за землю. Матросы погрузили их саквояжи и чемоданы еще на двух ослов.
Федра рассмеялась:
– Ну и свита у вас, лорд Эллиот! Вы произведете неизгладимое впечатление на местных жителей. Пожалуй, мне следует достать альбом и запечатлеть на бумаге, как прекрасно вы смотритесь на этом великолепном жеребце.
Он двинулся вперед, шлепнув по крестцу ее ослика.
– Вы тоже неплохо смотритесь, мисс Блэр. Держитесь крепче, иначе свалитесь и будете катиться вниз, пока не плюхнетесь в воду.
То, что это не пустые угрозы, Федра поняла сразу. Наверх вела улочка, столь крутая, что ее вымостили широкими ступенями наподобие лестницы. Животные уверенно карабкались вверх, но Федре, сидевшей боком на спине животного приходилось цепляться изо всех сил, чтобы не упасть.
Они устроили небольшой спектакль. Из окон и дверей высовывались любопытные лица, провожая взглядами иностранцев, направлявшихся к вилле над городом. Следом увязалась стайка детей, превращая их кавалькаду в настоящую процессию. Рядом с Федрой шли две девочки, привлеченные ее ярко-рыжими волосами, видневшимися из-под шали. Несколько женщин даже присели, когда Эллиот проследовал мимо, распознав по его осанке и манере держаться благородную кровь.
Приспособившись к поступи осликов, Федра немного расслабилась. И любовалась домами, сложенными из местного камня. Незатейливые балконы и черепичные крыши создавали разнообразие форм и цвета. Дома побольше были украшены пестрыми изразцами, обрамлявшими передние двери. Все они казались древними, как башня на берегу. Большинство домов было оштукатурено и отделано лепниной в виде цветочного орнамента.
Вокруг кипела жизнь. Люди перекрикивались через открытые окна, кто-то напевал арию из оперы Россини, с рынка доносились крики торговцев.
Когда они приблизились к вилле, дорога выровнялась. Словно кто-то срыл часть горы, чтобы построить большой дом.
На просторной веранде с аркадой из колонн, подпиравших крышу, появился мужчина – высокий, прямой, худощавый, с шапкой седых волос и орлиным носом. Квадратную челюсть, придававшую ему упрямый вид, смягчала ямочка на подбородке. Федра лишь несколько раз встречалась с Матиасом Гринвудом, но его внешность была столь незаурядной, что врезалась в память.
Он помахал рукой, затем спустился с веранды и направился к ним.
– Ротуэлл! Наконец-то вы прибыли. Нам здесь очень не хватает вашего остроумия.
Они обменялись рукопожатием, и Эллиот представил Федру.
– Я уже имел честь познакомиться с мисс Блэр. Рад видеть вас снова в менее печальных обстоятельствах, чем в прошлый раз. Ваша мать была весьма почитаема среди скромных тружеников науки, подобных мне, и очень щедра по отношению к ним. Я благодарен ей за возможности, которые открылись передо мной после посещения ее кружка.
Распорядившись относительно багажа, Гринвуд пригласил их в дом.
– Вам нужно освежиться. Мои гости наслаждаются послеполуденным сном, но скоро они присоединятся к нам.
Федра поднялась по вымощенной камнем тропинке и последовала за хозяином на веранду. Обернувшись, она бросила взгляд через аркаду, и у нее перехватило дыхание.
Открывавшаяся отсюда панорама была настолько невероятной, что требовала кисти художника. Если вид на горы был впечатляющим, то вид на море вызывал благоговение. Черепичные крыши, прорезанные каменистыми улочками, рядами спускались вниз. Спуск был таким крутым, что оставалось только удивляться, что здесь вообще что-то построено. Сверкающая гладь воды, бескрайнее небо, скалистая бухта – все это отсюда, с высоты, казалось сказочной картиной, волнующей и романтической, проникнутой какой-то тревожной красотой.
– Удивительно, что вы не живете на этой веранде, предоставив остальной части дома разрушаться, мистер Гринвуд.
– Практически живу, мисс Блэр. Здесь и на других террасах и балконах. Хоть я и не католик, но регулярно хожу в местную церковь и ставлю свечи за упокой души моего дальнего родственника, чье наследство позволяет мне жить в раю.
В просторной гостиной с мраморным полом их встретила элегантная женщина со смуглой кожей, характерной для уроженцев здешних мест. У нее было приятное лицо, отмеченное печатью меланхолии. Ее звали синьора Ровиале, и то, как она вела себя, заботясь об их удобствах, говорило о том, что она здесь дома. Матиас Гринвуд жил в этом раю не один.
Вскоре после того как слуга подал вино, появился первый гость. Федра узнала его. Хотя его не было на похоронах ее матери, он раз или два бывал в их доме в пору ее детства. Изящный, с золотистыми волосами и благородными чертами лица, он был так красив, что она почти влюбилась в него, когда увидела впервые.
– Надеюсь, вы будете довольны, Ротуэлл, – произнес Матиас. – Я написал Уитмаршу, что вы собираетесь сюда из Неаполя, и он приехал с женой из Рима лишь ради того, чтобы повидаться с вами. Мисс Блэр, позвольте представить вам Рэндела Уитмарша, джентльмена, ученого и еще одного беглеца из Англии.
За долгие годы, проведенные за границей, мистер Уитмарш усвоил континентальные манеры. Пробормотав «bellissima», он запечатлел поцелуй на ее руке и достаточно долго расшаркивался, наглядно демонстрируя, что оставил свою сдержанность в Англии, когда обосновался в Риме.
– Приятно встретить дочь неукротимой Артемис Блэр, – сказал он, одарив Федру восхищенной улыбкой.
Убеждения не мешали Федре получать удовольствие от внимания красивого мужчины.
– До меня дошли вести о кончине Ричарда Друри, – продолжил тот. – Вижу, вы все еще носите траур, но вы поступили мудро, отправившись за границу, чтобы развеять свое горе.
– При моем отношении к одежде нет нужды заказывать траурные платья. К тому же мой отец не хотел этого. Когда мы в последний раз виделись, он запретил мне носить траур.
Она высвободила руку из мягкой хватки Уитмарша.
– Вот уж не думала, что здесь, в Позитано, встречу стольких людей, знавших мою мать.
– Мы все трое являемся членами «Общества дилетантов», мисс Блэр. Ваша мать, будучи женщиной, не могла вступить в общество, но мы все посещали ее салон, дабы выразить ей свое почтение, – произнес Уитмарш. – Учитывая ее познания в римской литературе, неудивительно, что вы встретили ее знакомых, посетив края, некогда принадлежавшие этой древней империи.
– Вы тоже член общества, лорд Эллиот?
– Я вступил в него во время моего большого турне по Европе.
Когда умерла мать, Федре едва исполнилось восемнадцать, и она не присутствовала на приемах, которые Артемис устраивала для ученых и людей искусства. И вот теперь она находилась в обществе трех мужчин, знавших ее мать, даже если они оставались на периферии ее кружка и посещали его от случая к случаю.
Она должна выяснить, слышал ли кто-нибудь из них о человеке, который удостоился последней привязанности Артемис Блэр.
Федра испытала облегчение, узнав, что она не единственная гостья в этом доме. Миссис Уитмарш не заставила себя ждать, спустившись вскоре из своей комнаты.
Федра сразу поняла, что миссис Уитмарш не разделяет широких взглядов своего мужа. Маленькая, похожая на птичку, она мало разговаривала. Сообразив, что Федра и лорд Эллиот прибыли вместе, она тонко улыбнулась, взглянув с легким презрением на синьору Ровиале, и погрузилась в молчание, демонстрируя сдержанное неодобрение этой компании падших женщин.
Вечером, когда они обедали на открытой веранде, лорд Эллиот великодушно втянул миссис Уитмарш в разговор, который мог доставить ей удовольствие. Они беседовали о лондонском свете, а Федра позволила мужчинам развлекать ее рассказами о достопримечательностях, которые ей следует посетить.
– Вы должны побывать в Пестуме, – заявил Матиас. – Ротуэлл, я требую, чтобы вы отвезли ее туда. Не понимаю этих английских туристов, которые толпами бродят по пекарням и борделям в Помпеях, когда совсем рядом расположены прекраснейшие греческие храмы, о которых они даже не слышали.
– Если мисс Блэр пожелает, мы посетим эти храмы, – отозвался Эллиот.
Оседлав своего конька, Матиас выглядел как типичный университетский профессор. С взлохмаченными волосами, выпятив челюсть и задрав вверх орлиный нос, он читал Федре лекцию, словно она была студенткой университета, куда никогда бы не допустили женщину.
– Вот почему я здесь, мисс Блэр. Ротуэлл и Уитмарш восхищаются древними римлянами, но мой интерес уходит глубже. Эта территория была греческой колонией еще в те времена, когда Рим был сельским поселением. Увидев Пестум, вы поймете превосходство греческой культуры.
– Если позволит время, возможно, я последую вашему совету.
После обеда синьора Ровиале увела женщин в дом, оставив мужчин обсуждать античные времена. Необходимость поддерживать разговор с критически настроенной миссис Уитмарш не показалась Федре заманчивой, и она уклонилась от светских обязанностей, сославшись на усталость.
Служанка проводила ее в предоставленную ей комнату, квадратную, с белыми стенами и мраморным полом, таким же, как в гостиной. Высокие окна выходили на изящный балкон, располагавшийся над верандой. Служанка уже распаковала ее вещи и повесила их в гардероб из темного дерева. На умывальнике стоял керамический кувшин с водой, расписанный красными цветами и голубыми листьями. Такой же рисунок украшал изразцы, обрамлявшие камин.
Федра распахнула балконные двери, впустив ветерок с моря и последние лучи заходящего солнца. С веранды доносились звуки разговора: голос Матиаса и смех Эллиота. Интересно, допускалась ли ее мать до участия в подобных, чисто мужских разговорах? Или преклонение членов «Общества дилетантов» сводилось к обычным знакам внимания, которые мужчины расточают женщинам?
Внизу скрипнули стулья, и участники разговора разошлись, простившись на ночь. Виллу окутала тишина, и Федра начала раздеваться, собираясь лечь в постель. Она расстегивала крючки платья, когда ее внимание привлек слабый звук на балконе и темноту прорезал золотистый луч. Федра подошла к балконным дверям и выглянула наружу.
На другом конце балкона стоял лорд Эллиот в рубашке и жилете. Федра была уверена, что не произвела никакого шума, однако он повернул голову в ее сторону.
– Я все гадал, не поселил ли Матиас вас в эту комнату, – заметил он.
Федра ступила на терракотовые плитки балкона. Свет струился через распахнутые двери спальни, расположенной по соседству. Обе комнаты выходили на один балкон.
– Кажется, хозяева неверно истолковали наши отношения, – сказала Федра.
– Возможно. Но если уж иметь общий балкон, то лучше с ним, чем с миссис Уитмарш.
Федра проследовала дальше, оставаясь на своей стороне балкона. Остановившись у каменной балюстрады, она смотрела на море, мерцавшее в свете звезд.
– Мистер Уитмарш сказал, что «дилетанты» считали своим долгом выразить уважение моей матери. Я рада, что ее способности получили признание.
– Честные люди не могли не признавать ее талантов. Конечно, были и такие, кто не желал считаться ни с какими доказательствами.
– Понимаю. Вы встречались с ней?
– Я еще учился в университете, когда ее не стало. Конечно, я слышал о ней и видел ее в городе, но был не в том положении, чтобы наносить ей визиты.
– Что вы думали о ней?
Эллиот прислонился к балюстраде. Он выглядел таким красивым и притягательным, что Федра предпочла бы, чтобы его лицо по-прежнему оставалось в тени.
– Я вырос в семье, где были одни мужчины, а мой отец не слишком хорошо понимал женщин. То, что я узнал о вашей матери, явилось для меня откровением. Среди студентов о ней ходило много разговоров. Некоторые были влюблены в нее, другие считали ее поведение противоестественным, но для большинства она была загадкой, которая заставляла усомниться в существующем порядке вещей.
– Видимо, она казалась им опасной. Будь в мире больше таких, как Артемис Блэр, все мужчины усомнились бы в существующем порядке вещей.
Эллиот усмехнулся:
– Пожалуй, вы правы, но я был тогда мальчишкой и не задумывался о подобных вещах. Мне понадобилось встретить ее дочь, чтобы оценить меру опасности.
Федра рассмеялась:
– Вряд ли я представляю для вас опасность.
– Вы не поняли. Опасность исходит не от вас.
Конечно, не от нее. Здесь, ночью, это было более чем очевидно. От него исходила мощь, проникнутая мужскими инстинктами. Это не удивило и не испугало Федру. Правда, ей не нравилось, как реагирует на него ее собственная женская сущность.
– Не вините меня в своих наихудших наклонностях, лорд Эллиот.
– Мне они не кажутся дурными, не говоря уже о наихудших, прекрасная Федра. Напротив. Я считаю их естественными, неизбежными и даже необходимыми.
Его негромкий уверенный голос словно опутывал ее бархатной сетью. Сердце Федры подскочило, пульс участился. Он не шелохнулся, но ей казалось, что он протянул руку и прошелся по ее телу.
– Я хотел бы овладеть вами. – Его ленивый тон будоражил ее кровь, подобно ветерку, трепавшему ее волосы. – Чтобы вы, обнаженная и трепещущая, обессилев от наслаждения, молили о большем…
– Достаточно, сэр. Если присутствие женщины пробуждает в вас подобные мысли…
– Только ваше, моя дорогая. Вы бросаете вызов каждому мужчине, которого встречаете на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33