А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Принуждая себя к терпению на случай, если этот человек будет некоторое время наблюдать, не попытается ли она сбежать, Рианнон медленно досчитала до тысячи – дольше ждать она не могла. Ей нужно было избавиться от неприятного кляпа во рту.
Рианнон опустила, насколько могла, подбородок, и принялась работать языком. В конце концов ей удалось сдвинуть ремень на нижнюю губу. Сжав зубы, чтобы ремень опять не соскользнул в рот, она принялась тереться щекой о землю, пытаясь столкнуть ремень с подбородка. Через некоторое время она почувствовала, как ее шеи сзади касается холодная, влажная земля. Это означало, что ей удалось сдвинуть мешок с головы, и ремень уже не удерживал его. Удвоив старания, она начала мотать головой, постепенно избавляясь от мешка. Наконец она резко встряхнула головой, и мешок слетел на землю.
Хотя шея и спина ныли от этой необычной и неудобной работы, Рианнон была в таком восторге от своей удачи, что, не мешкая больше ни секунды, повернулась, насколько могла, на бок и подогнула колени, нащупывая ногами твердую поверхность. Искать долго не пришлось, поскольку на самом краю ямы лежал вросший в землю ствол дерева. Упершись в него ступнями, Рианнон выпрямила ноги. За спиной она чувствовала сопротивление утрамбованной вокруг нее Мадогом земли и сухих листьев, но несколькими толчками своих очень сильных ног она сумела сдвинуться с мертвой точки. Ее голова и плечи показались над краем ямы.
Как трудно, обнаружила Рианнон, сохранять равновесие со связанными руками и ногами. Она открыла это, пока пыталась встать прямо, опираясь на дерево. Затем она замерла на мгновение, прислушиваясь, и, убедившись, что никто не заметил ее побега, выбрала место поровнее и прыгнула туда. Достаточно благополучно приземлившись, хотя не без боли в вывихнутой лодыжке, она удержалась на ногах, выбрала новую точку и снова прыгнула.
Поначалу с каждым прыжком вперед ее радость росла одновременно с беспокойством. Когда удача, казалось, была в руках, ее посетил страх, что похититель вот-вот вернется и вырвет эту удачу у нее. Она начала выбирать места для приземления все больше и больше в сторону. В конце концов она переоценила свои силы и упала. Удар о землю был болезненным, но еще большим было разочарование, когда она с усилием вновь встала на ноги. Ей стало ясно, что таким образом уйти достаточно далеко, чтобы оторваться от преследователей, ей вряд ли удастся. К тому же она оставляла за собой такие ясные следы, что даже слепой найдет ее. Нужно остановиться и попытаться найти острый или достаточно шершавый камень, о который она могла бы перетереть связывавший ей руки ремень.
Это оказалось куда легче сказать, чем сделать. Земля в лесу была достаточно каменистой, но все камни помельче скрывались в земле и под многолетним слоем осыпавшихся листьев, а крупные валуны были сглажены дождем и ветром. Единственным местом, где можно найти достаточно острые камни, представлялся ручей, там весенние паводки сталкивали камни друг с другом с такой силой, что они разламывались, и, кроме того, грубые камни вымывались из берегов.
Кусая губы, чтобы удержать слезы разочарования, Рианнон повернула назад, к ручью, протекавшему возле дерева, под которым ее спрятали. Превозмогая боль, она осторожно прыгала на связанных ногах, чувствуя, как конечности ее все больше немеют. Отчаяние захлестывало ее. Движение еще поддерживало жизнь в ее ногах, но руки совсем одеревенели. Даже если найдется подходящий камень, как она сумеет работать руками, если совсем не чувствует их?
Ее охватила паника. Она отчаянно прыгала к ручью, от которого в течение получаса столь же отчаянно удалялась. Паника породила беспечность, и Рианнон снова упала. На этот раз она осталась лежать, рыдая, слишком изможденная и слишком испуганная, чтобы продолжать борьбу. Голова болела, все тело разрывалось на части от ушибов и усталости. Потеряв надежду и совершенно обессилев, продолжая тихо плакать, она постепенно погрузилась в забытье.
Много-много времени спустя во сне ее позвал едва слышный голос: «Это Саймон! Вы слышите меня?», но ей снились похищения, преследования и предательства, и она лишь тихо-тихо шевельнула губами, боясь даже во сне отозваться на эту, такую соблазнительную надежду на спасение.
* * *
Когда Саймон не дождался ответа на свой зов, страх за Рианнон охватил его с новой силой. Ему казалось невозможным, чтобы Рианнон, которая наверняка была крепко связана, могла уйти так далеко, чтобы не услышать его голос. Сотня предположений, одно страшнее другого, промелькнули у него в голове. Не оглядываясь больше на Мадога, он пошел по следу, оставленному Рианнон. Однако не успел он достаточно отойти от поваленного дерева, как увидел ее, лежавшую на земле.
– Рианнон! – вскрикнул он. – Любимая!
На таком расстоянии его голос был слишком громким, чтобы принять его за сон. Глаза Рианнон открылись.
– Саймон, – прошептала она, – ох, Саймон! Как вы нашли меня?
Он не стал отвечать на это, стараясь поскорее перерезать связывавшие ее путы, после чего поднял ее на руки и так крепко прижал к себе, что она поморщилась от боли. Но вместо того, чтобы отстраниться, она сама обвила Саймона изо всех сил своими онемевшими руками и прижалась к его широкой груди. Вскоре она подняла голову и улыбнулась. Саймон дрожал. Видимо, он испугался еще больше, чем она сама.
– Саймон, со мной все в порядке, – уверила она. – Я не ранена, если не считать нескольких ушибов от падений. Но как же вы нашли меня?
Он начал рассказывать, как Мэт разбудил его и как в нем росло беспокойство из-за ее затянувшегося отсутствия.
– Вы были правы. Маллт попросила меня пойти с ней в лес собирать травы. Я собиралась вернуться вскоре после рассвета, – глаза ее загорелись. – Подождите, вот я вернусь в Абер и научу Маллт, как знаться с похитителями, жаждущими выкупа. Я…
– Она умерла, – сказал Саймон, – а Мадог… Боже милостивый, я совершенно забыл о нем!
Он поднялся, продолжая держать Рианнон на руках, но, когда они вернулись к упавшему дереву, Мадога и след простыл. По пути Саймон вкратце объяснил Рианнон, что произошло.
– Но почему? – спросила она, когда Саймон поставил ее на землю. – Это чистое безумие. Не думал же он, что сумеет силой заставить меня стать его женой…
– Он вовсе не жениться хотел, – ответил Саймон, осматривая следы на месте, где лежал Мадог. – Он был уверен, что вы прокляли его. Это его почуял Имлладд вчера, когда мы были на берегу.
– О Господи, – вздохнула Рианнон, – это моя вина! Как я раскаиваюсь! И как бесполезно теперь мое раскаяние! Маллт тоже думала, что я ведьма, из-за моей дурацкой привычки разговаривать с Мэтом. Она услышала несколько слов, которые я в шутку обронила… А теперь она мертва, бедная глупая женщина.
– И поделом, – жестким тоном произнес Саймон. – И вы будете дурой, если станете горевать о ней. Она знала, что собирался сделать Мадог, и если действительно считала вас ведьмой, вправе была разоблачить вас перед отцом…
– Не говорите ерунды, Саймон, – с тихой грустью ответила Рианнон. – Как может кто-то в положении Маллт набраться смелости заявить, что дочь принца Ллевелина – ведьма? Известно, что подобного рода сплетни разносились и насчет моей матери, и все-таки Ллевелин спал с ней. К тому же, я любимица…
– Маллт была подлой, злобной сукой, и мир ничего не потерял с ее смертью, – утешительно произнес Саймон, но тон его выдавал, что думал он вовсе не об этом.
Все его мысли, пока он успокаивал Рианнон, занимал вопрос, не стоит ли погнаться за Мадогом. Саймон не был уверен, что сумеет настичь его, если будет нести Рианнон, а оставить ее хотя бы на минуту он не допускал и мысли, тем более, что догнать Мадога и приволочь его назад заняло бы, видимо, гораздо больше минуты. Не мог он допустить и того, чтобы Рианнон отправилась с ним своим ходом. Он понял, что ее руки и ноги обретали чувствительность, видя, как она шевелила ими, пытаясь облегчить боль от возвращавшейся в них крови, но нужно было выждать еще некоторое время, прежде чем она сможет идти.
Рианнон догадалась, какая борьба происходит в душе Саймона.
– Бегите за ним, – сказала она, – не ради меня, а потому, что человек, убивший соучастника в преступлении, – последний негодяй. Бедная Маллт! Я не боюсь остаться здесь. Оставьте мне свой нож, я скоро буду в состоянии воспользоваться им.
– Нет! Я не спущу с вас глаз, пока не передам в целости и сохранности вашему отцу.
– Вы ведь не расскажете ему! Нет, Саймон! Нет!
Саймон поднял ее на руки.
– Что значит – нет? Думаете, я собираюсь позволить Мадогу выйти сухим из воды после того, как он бросил вас одну умирать от голода и жажды? Не говоря уже о прямом убийстве Маллт? Даже если бы я был такой тряпкой, чтобы согласиться на это, как вы предложите мне объяснить ваше состояние? Если вы думаете, что я могу доставить вас в Абер никем не замеченной, то вы сумасшедшая.
Рианнон подумала об этом и вздохнула.
– Ну, пожалуйста… – взмолилась она. – Я не имею в виду, чтобы вы не рассказывали отцу о Мадоге. Он должен знать, что Маллт была убита, но…
– Рианнон, не будьте идиоткой, – сказал Саймон. – Чего вы от меня хотите? Я должен сунуть вас под тунику и сказать, что я беременная женщина?
Она рассмеялась, но продолжала настаивать:
– Я скоро смогу идти сама. Все, что вам нужно сделать, это вернуться в Абер и доложить об убийстве Маллт. Просто вообще не упоминайте обо мне. Я могу сказать, что упала.
– Разумеется, – сардонически ответил Саймон, – и в этом ущелье или куда вы там еще упали корни деревьев сами обернулись вокруг ваших запястий и лодыжек. Рианнон, эти следы от ремней на ваших руках и ногах останутся еще неделю или больше. Вы, может быть, и сумеете скрыть кровоподтеки от принца Ллевелина, но кто-нибудь из женщин обязательно увидит. И это дойдет до его ушей – до него все доходит. Вы представляете, как зол и обижен он будет? – Саймон помолчал и затем добавил: – Не будьте такой эгоисткой, Рианнон. Вы можете быть безразличной к грозящим вам опасностям, но не я и не Ллевелин.
– Эгоисткой? – воскликнула Рианнон. – Мужчина, как вы смеете? Чтобы совсем уж ни о чем не беспокоиться, вы связали бы меня покрепче, чем это сделал Мадог, вы приковали бы цепями мои руки, ноги и мысли к спальне. Но когда затрубят боевые трубы, вы сбежите к ним. Какая женщина осмелится сказать: «Там опасно – не ходи туда»? «Долг», – ответите вы, но…
– Это неправда, – прервал ее Саймон.
– Что неправда? То, что вы бежите на войну, как на праздничное гулянье?
– То, что я хотел бы привязать вас, – горячо ответил Саймон, усаживая Рианнон на оказавшийся поблизости валун, чтобы видеть ее во время спора. – Я не хожу на войну один против всех своих врагов. И только этого я прошу от вас.
При этих словах Рианнон так испуганно взглянула на него, что Саймон замолчал.
– Разве у меня так много врагов? – тихо спросила она. – У меня никогда и в мыслях не было причинить вред человеку.
– Возможно, враги – не то слово, – согласился Саймон и, не удержавшись от улыбки, добавил: – Особенно среди мужчин, но…
– Вы не должны бояться, что меня снова захватят врасплох, – сказала Рианнон с горечью. – Я не забуду о происшедшем и буду настороже.
Это было правдой. Беспокойство исчезло с лица Саймона. Он знал, что Рианнон ориентируется в лесу не хуже любого валлийского охотника, которых можно было бы назвать настоящими лесными жителями. Конечно, всегда оставалась опасность, что откуда-нибудь из засады вылетит стрела, но даже если ее окружит целая армия, такого рода опасность нельзя было предотвратить. Затем он прищурился.
– Если вы так хотите, я ничего не скажу принцу Ллевелину, но и лгать своему сеньору не стану. Если он спросит меня, я скажу, что вы запретили мне говорить. Вы довольны этим? Однако одну я вас все равно не оставлю. Если вы хотите идти в Абер пешком, я подожду, пока вы сможете это сделать. Конечно, это означает, что Мадог скорее всего ускользнет. Ему достаточно только найти какую-нибудь охотничью хижину, а затем присоединиться к шайке разбойников.
Рианнон увидела злобную вспышку в сузившихся глазах Саймона. Ее собственные глаза на мгновение сверкнули яростью, затем она расхохоталась.
– Дьявол! Умный дьявол! Вы же знаете, что я так же, как и вы, не смогу солгать своему отцу, а он спросит. Вы совершенно правы. Кто-нибудь обязательно расскажет ему, что я вся в синяках. – Она слабо пошевелила пальцами и поставила ногу на землю, но лодыжка подвернулась, и лицо ее перекосилось от боли. – Ладно, – сказала она, – я согласна, чтобы вы отнесли меня домой, но… давайте не будем рассказывать Ллевелину хотя бы насчет этих бредней, что я ведьма.
– Хорошо, – тут же ответил Саймон, и беспокойство насчет того, что ему придется «лгать» своему сеньору, вылетело у него из головы.
В Уэльсе репутация ведьмы, возможно, и не была слишком опасной. Женщин, сведущих в травах и придерживающихся старой религии, обычно уважали и оставляли в покое, хотя то, что произошло, показывало, что некоторая угроза существовала. Однако если бы шлейф славы колдуньи сопровождал Рианнон в Англии, где старая вера была приравнена к козням дьявола, тогда это было бы действительно опасно, ибо означало, что Саймон не смог бы привезти ее в Роузлинд. Даже без каких-либо обвинений поведение Рианнон считалось настолько странным, что на нее всегда посматривали искоса. Поднять вопрос о колдовстве, даже отрицая его, было бы серьезной ошибкой.
– А что же вы скажете? – спросила Рианнон.
– Правду. Что я не спрашивал Мадога, почему он напал на вас. Что я предполагал, будто он собирался силой жениться на вас, а я был слишком занят выяснением того, что он сделал с вами, чтобы беспокоиться о том, почему он это сделал.
– Но он же сказал вам, не дожидаясь вопроса…
Рианнон замолчала и пожала плечами. Она не имела права обвинять Саймона в том, что он уклоняется от буквальной правды. Она собиралась использовать тот же прием сама, чтобы избежать вопроса о том, ведьма ли она. Тем не менее то, что Саймон быстро сообразил, как правда может быть использована в качестве прикрытия прямой лжи, расстроило ее. Сколько раз он уже делал это? Как часто она сама будет жертвой такого рода «правдивости», если растает и свяжет свою жизнь с его?
Если бы Саймон попросил ее стать его женой, как только нашел ее, Рианнон, слишком ошеломленная от радости и облегчения, немедленно согласилась бы. Важно было ведь не только то, что он нашел ее, но и то, что он так беспокоился о ней, что ее долгое отсутствие заставило его начать поиски. Теперь к ней снова вернулась твердость. Она не обвинила Саймона и ничем не выразила недовольства или презрения к тому, что он собирался делать. На самом деле она даже восхищалась его быстрым умом, изворотливостью, ловкостью, позволившими найти удачный выход из сложившейся ситуации. Но, к сожалению, она и опасалась этих черт его характера.
Ее твердость вернулась к ней как раз вовремя, чтобы спасти ее от нового покушения. Подступив к ней, чтобы снова поднять на руки, Саймон произнес:
– Я не вижу никаких причин, почему начались эти глупые сплетни насчет того, что вы ведьма. Чем больше их отрицать, тем больше те, кто желают верить в это, будут верить. Принц Ллевелин не допустит, чтобы кому-нибудь еще пришло в голову попытаться похитить вас и принудить к браку. Нравится вам это или нет, Рианнон, но вас всегда будут сопровождать, когда вы захотите прогуляться по лесу. Разумеется, – добавил он после короткой паузы, и глаза его лукаво засветились, – вы могли бы согласиться выйти замуж за меня. Тогда уже будет бессмысленно нападать на вас, поскольку ваш отец не уступит обещанное приданое никому другому.
Хотя то, что он сказал, было правдой, и Рианнон знала, что он был бы искренне рад ее согласию, выражение его лица показалось ей несерьезным. Она не видела ни малейшего намека на то, что Саймон считал, будто она должна выйти за него в знак признательности за спасение жизни. Он только шутил, чтобы подсластить горечь, которую, по его мнению, она должна была испытывать, поскольку знал, как дорога ей свобода.
– Мне кажется, проблему можно решить гораздо легче – я просто вернусь домой, – ответила Рианнон, обвив руками шею Саймона и положив голову на его плечо. – Я буду там в достаточной безопасности. У меня нет больше причин оставаться здесь. Я уже нашла ответ на вопрос, который носила в себе.
– Какой же? – удивленно спросил Саймон.
– Я вам уже говорила в тот первый вечер, и вам не понравился мой ответ. Отложим этот вопрос на потом, и я дам вам ответ, который вам понравится. Сейчас я хочу только вас… но не для брака. Если я не могу обладать вами без этих уз, то меня здесь больше ничто не удерживает. Я вернусь в Ангарад-Холл, где если кто и считает меня ведьмой, то не испытывает из-за этого ненависти. И где ни один мужчина даже не заикается о том, чтобы жениться на мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45