..Круглое, полное лицо австрийца внезапно сморщилось. Шиндлеру определенно не поправились слова Морозини «под вашим носом».– Есть еще одна возможность, – проворчал он, – и именно на ней будет настаивать адвокат баронессы: кто докажет, что оружие закопали не вы? Как вы совершенно справедливо заметили, здесь ее слово будет действовать против вашего. Вдобавок вы – иностранец!– Можно подумать, она не иностранка!– Она – полька, а часть Польши входила в Австро-Венгерскую империю.Альдо почувствовал, что им овладевает гнев:– И вы полагаете, что в Варшаве испытывают к вам за это благодарность? Не больше, чем мы, венецианцы, землю которых вы захватили в нарушение всяких международных прав! Мне тоже пришлось испытать во время войны ваше тюремное гостеприимство. Так что мы играем на равных. Тем более что настоящее имя ее брата – Орчаков и он – русский. Честь имею кланяться, господин начальник полиции!Князь подхватил брошенную им на стул шляпу, резким движением нахлобучил ее на голову и бросился к двери, однако, уже распахнув ее, спохватился:– Не забудьте, что я сидел в машине графини фон Адлерштейн, когда убивали ее кузена, и она может за меня поручиться! И еще позвольте дать вам совет: если будете писать господину Уоррену, попросите его разъяснить вам, как полагается вести расследования! Вам это не помешает!– Зря ты ему это высказал, – заметил Адальбер, когда Альдо вернулся в гостиницу. – Он уже и так не слишком нас любит, и, если бы не то, что мы вхожи в Рудольфскроне, возможно, у нас даже были бы неприятности...– ...только этого недоставало! – проворчал Морозини. – Слушай, приятель, ты можешь делать все, что тебе угодно, но я отвечу на вопросы судебного следователя, или как там его называют в этих местах, распрощаюсь с дамами и возвращаюсь в Венецию! А оттуда попробую выудить Симона!– О, мне тоже не улыбается здесь застрять! Здесь слишком гнусная атмосфера. Но, что касается наших прекрасных дам, не мы простимся первыми. У меня здесь приглашение на завтрашний ужин, – прибавил он, доставая из кармана изящную гравированную карточку. – Как ты можешь убедиться, это почти официальный прием... и в парадной одежде! Здесь есть еще менее торжественная записка, извещающая нас, что дамы по настоянию «эрцгерцогини» решили вернуться в Вену!– По настоянию Эльзы? О боже! – простонал Морозини. – Я сказал ей, что должен вернуться в столицу, чтобы закончить лечение! Ставлю десять против одного, что она попросит меня ехать вместе с ней!– Думаю, здесь ты ошибаешься. Напротив, графиня хочет оставить тебе лазейку. Иначе к чему затевать парадный ужин?– Напомнить тебе, что Эльза говорила об ужине по случаю помолвки? А я вовсе не хочу быть помолвленным! Эльза моих лет или почти моих, и, как она ни трогательна, я не собираюсь на ней жениться. Если уж я женюсь, так для того, чтобы иметь детей!– Женишься на утробе, как говаривал Наполеон? Как это романтично и как приятно, должно быть, услышать такое влюбленной женщине! – насмешливо произнес Адальбер. – Однако, по-моему, тебе нечего опасаться. Ей нужен некий Франц Рудигер, а ты ведь не собираешься менять имя?.. Впрочем, я зайду перемолвиться об этом словечком с Лизой, узнаю, как нам себя вести и...– Никуда ты не пойдешь! Для этого существует телефон! Ведь так намного удобнее, разве нет? Особенно в дождливую погоду!При виде грозной физиономии друга Адальбер еще шире заулыбался.– А почему ты не хочешь, чтобы я туда пошел? Можно подумать, тебе это неприятно.– Нет, но, если Лизе есть что сказать нам, она найдет способ это сделать!Адальбер открыл было рот, собираясь ответить, потом снова закрыл. Он уже начал привыкать к припадкам гнева у своего друга. В такие минуты приближаться к князю было не менее опасно, чем гладить тигра против шерсти. И, решив, что лучше до времени скрыться с его глаз, он сказал:– Пойду выпью шоколада у Цаунера. Идешь со мной?И, не дожидаясь заранее известного ему ответа, вышел. 11УЖИН ТЕНЕЙ Подействовал ли резкий уход Морозини, или же начальник зальцбургской полиции был более решительным человеком, чем казался на первый взгляд, но, как бы там ни было, в тот же вечер баронесса Гуленберг и ее шофер были арестованы. После ухода князя Шиндлер отправился к ней с ордером на обыск: у нее без труда нашли пару мокрых, выпачканных землей перчаток, которые еще не успели почистить, и тогда же выяснилось, что ее шофер – скрывающийся под чужим именем преступник-рецидивист. Альдо вызвали дать официальные показания, взять которые раньше помешала его вспышка гнева. Князь, не любивший обижать людей, охотно извинился перед Шиндлером и даже от души поздравил его.– Надеюсь, – прибавил он, – вы вскоре найдете и ее брата. Из них он наиболее опасен, а главное, у него остались драгоценности...– Сильно опасаюсь, что он уже перебрался в Германию. Граница проходит всего в нескольких километрах от Зальцбурга! Все, что в наших силах, – выдать международный ордер на арест. Однако вряд ли мы чего-нибудь этим добьемся, ведь в Веймарской республике царит анархия.– Не вечно же он будет там оставаться, а в странах Запада полиция работает хорошо.– Особенно в Англии, – с кисло-сладкой миной ввернул Шиндлер. После этой парфянской стрелы они распрощались...Следующий день показался тем более долгим, что не был отмечен никакими событиями, если не считать письма из Венеции, повергшего Морозини в тревогу и смятение.Из-под пера Ги Бюто вышло всего несколько строк. Старый наставник интересовался, надолго ли князь еще собирается задержаться в Австрии. Все в доме отменно здоровы, тем не менее всем хочется, чтобы хозяин не откладывал свое возвращение до греческих календ. Безобидный тон письма больше всего смущал Альдо. Он слишком хорошо знал своего поверенного! Ги не имел привычки писать всякий вздор. Альдо казалось, что за ничего не значащими фразами кроется призыв о помощи.– По-моему, в доме происходит что-то неладное, а Бюто не решается мне об этом написать прямо, – поделился он своей тревогой с Адальбером.– Возможно, но ведь ты и так собирался вскорости туда вернуться?– Дня через два или три. После завтрашнего ужина мне больше нечего здесь делать...– Ну и прекрасно! Отбей домой телеграмму, что ты возвращаешься!..– Я сделаю лучше: я туда позвоню!Ждать соединения надо было не меньше трех часов, а было уже пять вечера. Видя, что друг сильно взволнован, Видаль-Пеликорн предложил ему прибегнуть к изобретенному им самим универсальному средству: отправиться к Цаунеру выпить по чашке шоколада и съесть по нескольку пирожных. Погода не улучшилась, ко от гостиницы до кафе было рукой подать.– Ничто лучше сладкого не облегчает жизнь, – уверял археолог, который был невообразимым лакомкой. – Это средство гораздо надежнее алкоголя...– Можно подумать, ты им брезгуешь! Сказал бы лучше, что кухня императрицы Елизаветы изрядно тебе поднадоела! Ты же не успеешь проголодаться к ужину.– Ну, так мы только немного поклюем, а после засядем в баре. Впрочем, если тебя это не привлекает, можешь оставаться здесь, а я иду туда! Этот Цаунер прямо-таки Моцарт взбитых сливок.Как всегда, знаменитая кондитерская была битком набита, однако в конце концов друзьям удалось отыскать в глубине зала маленький круглый столик на одной ножке и пару стульев. В кафе они обнаружили и Фрица фон Апфельгрюне...Зажатый в углу между стеклянной перегородкой и тремя пухлыми дамами, которые, не переставая трещать, поглощали немыслимое количество пирожных, молодой человек уныло ковырял ложечкой шоколадное льежское мороженое. Он положил локти на стол, вобрал голову в плечи и выглядел так жалостно, что оба друга растрогались. Альдо остался стеречь, чтобы не заняли столик, а Адальбер устремился к нему. Фриц поднял на археолога полные отчаяния глаза, и тому даже показалось, будто он заметил следы слез.– Что случилось, Фриц? Вид у вас никуда не годный.– Ах... я просто в отчаянии! Садитесь со мной!– Спасибо, но я пришел за вами. Пойдемте к нашему столику! Может быть, мы сумеем вам помочь?Ничего не ответив, Фриц подхватил свое мороженое и позволил себя увести. Видаль-Пеликорн тем временем показал официантке в кокетливом муслиновом передничке, куда пересел посетитель, а Альдо разыскал третий стул.– Вам надо бы выпить крепкого кофе, – посоветовал он Апфельгрюне, когда все трое уселись. – Похоже, вы в этом нуждаетесь!Фриц взглянул на него глазами побитой собаки.– Я уже две чашки выпил... и съел полдюжины пирожных. А теперь принялся за мороженое.– Чего вы хотите добиться? Покончить жизнь самоубийством посредством несварения желудка? Цели вы, возможно, и достигнете, но способ уж слишком медленный и, должно быть, весьма неприятный.– Так что же вы мне посоветуете? Револьвер?– Ничего я вам не посоветую! Что это на вас нашло? До сих пор только вы входили, будто солнышко дом освещало!– Все это в прошлом! Я понял, что Лиза меня не любит и никогда не полюбит... а скорее всего она меня даже ненавидит!– Она вам об этом сказала? – поинтересовался Адальбер.– Нет, но ясно дала понять. Я действую ей на нервы, я ее раздражаю. Стоит мне войти в комнату, где она находится, и она тут же уходит... И потом еще эта, другая!– Вы о ком?– Эта неизвестно откуда взявшаяся Эльза, которую вы спасли. Я прежде о ней и не слыхал, а теперь она заправляет всем домом. С ней обращаются, как с принцессой. Все это она принимает как должное, а меня просто ненавидит. А ведь я всегда был с ней любезен!– Должно быть, вы ошибаетесь: у нее нет никаких оснований ненавидеть вас. Разве вы не участвовали в ту ночь в ее спасении?– О, она, наверное, об этом даже не подозревает! Она относится ко мне примерно так же, как к валяющемуся на дороге хламу. Не далее как сегодня утром она спросила у меня, неужели мое единственное занятие в жизни состоит в том, чтобы досаждать Лизе ненужной ей любовью. Еще она заявила, что лучше бы мне убраться до того, как мне откровенно скажут, что я здесь лишний...– Лиза и ваша тетушка с ней согласны?– Не знаю. Их при этом не было, но не вижу, почему бы им с ней не согласиться: они всегда вместе и, когда я прихожу, со мной обращаются, как с маленьким мальчиком, сбежавшим от няньки. Еще немного, и мне прикажут пойти поиграть в другой комнате!– Ну, знаете, когда три женщины соберутся вместе, им надо столько сказать друг другу, – объяснил Альдо. – Естественно, что вы чувствуете себя отчасти заброшенным!– Не до такой же степени! Они могли бы, по крайней мере, брать меня с собой, когда отправляются на прогулку.– На прогулку? В такую погоду?О, Эльзу это не останавливает! Она во что бы то ни стало желает выходить из дому, совершать дальние прогулки пешком. Это на нее внезапно нашло. Она уверяет, что это необходимо для здоровья, чтобы оставаться стройной, и при этом требует, чтобы Лиза ее сопровождала. Вчера, после кладбища, они отправились к каскаду Гогенцоллернов. Лиза устала, но не Эльза. Она даже хотела снова туда пойти сегодня утром... а после обеда они вообще отправились неизвестно куда. Пешком! Она, видимо, не совсем нормальная.На этот раз Альдо ничего не ответил. Он невольно вспомнил о другой, давно уже покойной женщине, тоже немного свихнувшейся, которую прозвали бродячей императрицей. И она без конца устраивала пешие походы, доводя до изнеможения своих придворных дам.– Эльза много ест?– Забавно, что вы меня об этом спросили! С тех пор как она поселились в замке, она почти ничего в рот не берет. Это очень огорчает тетю Виви. Я даже слышал, как она говорила Лизе, что после похищения эта женщина невероятно изменилась... А если она не гуляет, то сидит целые часы перед бюстом Сисси, который стоит в кабинете тети Виви. Она и правда очень на нее похожа. Может, она старается это подчеркнуть?– Вот именно! – подтвердил Морозини. – Надо надеяться, это пройдет, когда она переедет в Вену. Императрице не нравилось там жить, и Эльзе, если она будет упорствовать в своих новых привычках, придется покинуть столицу. Но вы-то живете в Вене. И Лиза не станет тратить всю свою жизнь на то, чтобы изображать преданную камеристку. Она уедет...– Я тоже! – заверил Фриц. – Еще не знаю, куда, но уеду обязательно.– Почему бы вам не отправиться со мной в Венецию? – ласково предложил ему Морозини. – Это помогло бы вам развеяться.Предложение подействовало волшебным образом.Печальное лицо несчастного юноши озарилось, словно на него упал солнечный луч.– Вы... вы возьмете меня с собой? К вам?– Ко мне. Вот увидите: нам будет очень весело, и к тому же у меня превосходная кухарка... Лиза хорошо ее знает. Вы сможете Вспоминать Лизу с Чечиной. А общение с господином Бюто поможет вам усовершенствовать французский. Когда-то он был моим наставником.На мгновение князю показалось, что Фриц готов броситься ему на шею. Но тот ограничился тем, что пылко поблагодарил Альдо, доел свое мороженое и распрощался. Ему не терпелось домой, чтобы начать собираться и похвастаться хорошей новостью. Адальбер с улыбкой смотрел, как юноша вприпрыжку несется через полный зал.– Ты решил поиграть в доброго самаритянина? Да еще с австрийцем?– Почему бы и нет? Этот мальчик не виноват в своем происхождении, и потом, если хочешь знать, мне он кажется очень милым! И так забавно говорит по-французски!После скудного ужина – Адальбер так объелся пирожными, что они едва не лезли у него из ушей, – они устроились в баре и стали ждать, пока Альдо дадут связь. Кроме немолодой четы, попивающей целебные отвары, пожилого господина, одетого со старомодной изысканностью и под прикрытием развернутой газеты поглощавшего один за другим стаканчики шнапса, ну и, разумеется, бармена, здесь никого не было. Прикончив вторую порцию коньяка, Альдо уже начал терять терпение, но тут его как раз позвали: было уже половина десятого, и ему наконец дали связь с Венецией!К большому своему удивлению, Альдо услышал на другом конце провода ворчливый голос Чечины. Кухарка редко отвечала на телефонные звонки – она терпеть не могла эти новомодные штучки. Начало разговора было вполне в духе Чечины – именно так она разговаривала, когда была не в настроении.– А, это ты, – без малейших признаков радости проворчала она. – А раньше ты позвонить не мог?– Не я распоряжаюсь международными переговорами. А где все остальные?– Господин Бюто ужинает у мэтра Массариа. Мой старик лежит с гриппом. Что касается молодого Пизани, то он где-то шляется с... «мисс» Кэмпбелл! Тебе что нужно-то?– Узнать, что у вас происходит. Я получил от господина Бюто письмо, и оно меня несколько встревожило.– Давно пора было поинтересоваться новостями! Никак не скажешь, чтобы ты в последнее время сильно о нас беспокоился! Его сиятельство отбыли, а дом хоть огнем гори – он обратит на это внимания не больше, чем если бы это была собачья конура! И вдобавок...Морозини знал, что, если не положить этому конец сразу, его ждут часовая обличительная речь и счет на астрономическую сумму.– Хватит, Чечина! Во-первых, у нас нет собаки, а во-вторых, я звоню не для того, чтобы выслушивать твои нападки. Еще раз спрашиваю: происходит ли у нас что-то необычное?Чечина пронзительно хихикнула ему в ухо:– Необычное? Ты хочешь сказать, что вернешься для того, чтобы меня рассчитать! Ты помнишь, что я сказала? Или я – или она!– Да о ком ты говоришь?– О прелестной Энни! Не знаю, зачем ты бросаешь на ветер денежки, оплачивая ее житье у Моретти, она все время торчит здесь. Шагу не могу ступить без того, чтобы она не путалась у меня под ногами и не совала свой нос во все, что ее не касается.– А что она у нас делает?– Спроси у своего секретаря. Он от нее без ума! Ты говорил, у нас нет собаки? Так вот, теперь она у нас есть: хорошо выдрессированный щенок, который ест только из рук любимой хозяйки, а зовут его Анджело!– Любимой хозяйки? Он что, посмел...– Я свечку не держала, так что не знаю, спит он с ней или нет, но меня бы это не удивило – так он себя ведет. Говорю тебе, она все равно что живет здесь! И это даже мешает господину Бюто поддерживать здесь порядок...– Успокойся, я вернусь через два или три дня и во всем разберусь! Подозрительных посещений не было? – прибавил он, вспомнив, как боялась Анелька появления польских революционеров.– Если ты имеешь в виду разбойников с самопалами и ножами в зубах – нет, такого у нас не было!– Хорошо. Слушай меня внимательно! Я не звонил, и ты не знаешь, что я возвращаюсь. Поняла?– Хочешь сделать им сюрприз? Трудновато тебе будет это устроить.– Почему?– Потому что твой секретарь платит мальчишке, чтобы тот встречал все дальние поезда.– Смотри-ка! Влюблен, но осторожен? Не беспокойся, я приеду на машине. Я купил маленький «Фиат» и оставлю его в Местре у Олизетти... Иди к мужу, Чечина, и спокойной ночи!Мысль о том, чтобы вернуться в Венецию на машине, явилась князю внезапно. Так к тому же будет и проще, раз он собирается взять с собой Фрица. Что же до венецианских новостей... Альдо совершенно не нравилось поведение Анельки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34