Полиция не нашла никаких следов ни графа, ни драгоценностей. Последнее было для наших друзей самым мучительным – теперь опал находился в руках злейшего врага Симона Аронова!– Придется еще немного потерпеть, – вздохнул Адальбер, выпуская длинную струю голубого дыма. – Шиндлер благодарен нам за то, что мы его предупредили. Может быть, мы что-то выудим из его расследования.– Может быть.Альдо в это совершенно не верил. Настроение было хуже некуда. Хотя ему выпало счастье спасти Эльзу, он испытывал тягостное ощущение поражения: Хромой чуть ли не в руку положил ему драгоценный камень, за которым он так долго гонялся, указал ему путь и доверил заполучить гемму, а он не справился с поручением. Хуже того! Не исключено, что их поиски в Гальштате – его и Видаль-Пеликорна – и указали убийцам дорогу к дому у озера. Эта мысль была для князя просто невыносимой. Но откуда же он мог знать, что Солманский уже замешан в этом деле? Да еще посредством сестры! Поистине, это не человек, а сам дьявол!– Не будем преувеличивать! – сказал Адальбер, казалось, прочитавший по лицу друга его мысли. – Всего-навсего безбожник, способный на любое злодеяние, так ведь это мы и раньше знали...– Как ты догадался, что я думал о Солманском?– Нетрудно отгадать! Если у тебя глаза зеленеют, значит, ты вспоминаешь не друга... и не подругу. Собственно, я не совсем понимаю, отчего у тебя такое выражение лица. Ведь Лиза встретила тебя сегодня ночью скорее... обнадеживающе, разве не так?– Ты так решил, потому что она бросилась мне на шею? О!.. Просто у нее нервы были на пределе, а я приехал первым. Если бы меня опередил ты или Фриц, плоды ее слабости достались бы одному из вас.Надо как можно быстрее известить Симона. Может быть, ему удастся напасть на след Солманского. Я сейчас отправлю телеграмму в его цюрихский банк.Адальбер уже вставал из-за стола, собираясь осуществить свое намерение, но тут в зал вошел конюх из замка и подал Альдо письмо на серебряном подносе. В письме было всего пять слов: «Приходите. Она зовет вас. Адлерштейн».– Сходишь на почту попозже, – сказал князь, протягивая другу записку.– Зовут-то тебя. Не меня, – ответил тот с нескрываемым сожалением в голосе.– Графиня имеет в виду нас обоих. Что же касается... эрцгерцогини, – с тех пор, как он увидел ее лицо, Альдо больше не мог называть ее Эльзой, – так ты не меньше моего заслуживаешь ее благодарности. Пойдем!Лиза поджидала друзей, стоя на верхней ступеньке лестницы. Их поразило ее строгое черное платье:– Вы надели траур? По дальнему родственнику?– Нет, но до похорон, а они назначены на завтра, так будет лучше. У бедного Александра, кроме нас, не было никаких родных. И бабушка купила ему место на кладбище... Адальбер, вам придется составить мне компанию, – прибавила она, улыбнувшись археологу. – Эльза хочет видеть только того, кого называет Францем. Это вполне естественно...В ее словах прозвучал оттенок грусти, не ускользнувший от Морозини.– Это совершеннейшая бессмыслица! Ваша бабушка утверждает, что я даже не похож на этого человека. Почему вы не рассеете ее заблуждение?Потому что она и так слишком много страдала, – со слезами на глазах прошептала девушка. – Если бы я осмелилась попросить вас подыграть ей, не указывать на ошибку?..– Вы хотите, чтобы я вел себя так, как если бы был ее женихом? – переспросил ошеломленный Альдо. – Но ведь я просто не смогу!– Попытайтесь! Скажите ей, что... должны вернуться в Вену, что... что вам предстоит операция, или... вы должны отправиться с новым заданием, но, бога ради, не говорите, кто вы. Мы с бабушкой очень боимся той минуты, когда она узнает о его смерти, она ведь так слаба! Когда она немного наберется сил, сделать это будет легче. Понимаете?Лиза схватила обе руки Альдо в свои и сжала их, словно пытаясь передать свою убежденность, свою надежду. Он мягко высвободился, но лишь для того, чтобы завладеть пальчиками девушки и поднести их к губам.– Какой бы из вас вышел адвокат, милая Лиза! – сказал он, скрывая волнение за дерзкой полуулыбкой. – Вы прекрасно знаете, что я сделаю все, о чем вы попросите, но вам придется помолиться об удаче: у меня никогда не было ни малейших актерских способностей...– Подумайте о том, что за жизнь у нее была, взгляните на нее... и предоставьте говорить вашему благородному сердцу! Я уверена, вы прекрасно справитесь! Иозеф вас проводит. Она в маленьком бабушкином кабинете.Лиза уже собиралась взять Адальбера за руку и увести, но Альдо ее удержал:– Еще одно слово... мне необходимы кое-какие подробности! Знал ли Рудигер о ее более чем знатном происхождении?Да. Она хотела, чтобы он знал о ней абсолютно все. Насколько я знаю, он обращался с ней нежно, но почтительно. Я не могла бы требовать такого поведения от первого встречного, но вы – князь, Морозини, и особы королевской крови не внушают вам трепета.– Ваше доверие для меня большая честь. Сделаю все, чтобы не обмануть его...Минутой позже Иозеф объявил:– Посетитель, которого ожидает ваше высочество! И, поклонившись, посторонился. Альдо шагнул вперед, внезапно оробев, словно эта дверь вела на театральные подмостки, а не в маленькую гостиную, обитую бежевым шелком и согретую горящим камином. При всей своей светской непринужденности он должен был сделать над собой усилие, чтобы переступить порог. Никогда он не думал, что окажется в таком трудном положении. И, едва сделал первый шаг, едва под его ногой скрипнул паркет, Альдо поспешил склониться перед лишь мельком увиденной им фигурой.– Мадам! – прошептал он голосом до того охрипшим, что в другом месте и в другое время его самого это позабавило бы.В ответ раздался легкий звонкий смех.– Какой вы сегодня церемонный, друг мой!.. Идите сюда! Идите же!.. Нам надо столько сказать друг другу!Князь выпрямился, ему на миг показалось, что в глазах у него двоится. У женщины, сидевшей в глубоком кресле у камина, был в точности тот же профиль, что у стоявшего в нескольких шагах от нее мраморного бюста: те же линии, та же белизна. Дама в черной кружевной маске, темный призрак из склепа Капуцинов, сегодня была в белом. На ней было платье из тонкой шерсти, а косы, уложенные короной, покрывал белоснежный муслиновый шарф, спущенный так, чтобы оставить открытой лишь неповрежденную половину ее лица. Одна рука Эльзы играла легкой тканью, иногда поднося ее к губам, другую руку она протянула гостю...Делать было нечего – нужно было подойти к ней. Однако смущение и неловкость князя не уменьшились, напротив, еще возросли, возможно, из-за того, что странная женщина говорила таким нежным тоном. Он взял протянутую руку и склонился над ней, не осмеливаясь прикоснуться губами.– Простите мое волнение! – наконец сумел выдавить из себя Морозини. – Я уже потерял всякую надежду снова увидеть вас, сударыня...– Ждать пришлось долго, Франц, но как можно жалеть об этом сейчас, раз вы сумели превозмочь ваши страдания, чтобы поспешить мне на помощь и спасти меня от смерти...На мгновение растерявшийся Альдо вовремя вспомнил, что он, как считается, долго и жестоко страдал от ран, полученных на войне.– Слава богу, мне уже лучше. Я спешил к вам, когда тайный голос указал мне место, где вас держали в заточении.– Я не считала себя пленницей, потому что мне пообещали отвести меня туда, где вы меня ждете. Только вчера вечером я испытала страх... Я все поняла. О господи!Увидев, что в прекрасных темных глазах появился ужас, взволнованный Альдо придвинул к ее креслу низенькую скамеечку, сел на нее и снова взял женщину за руку. Рука сильно дрожала.– Забудьте об этом, Эльза! Вы живы, остальное не имеет значения! Что касается тех, кто осмелился на вас напасть, причинить вам зло, – будьте уверены, я сделаю все, чтобы они понесли наказание.Взгляд темных глаз снова стал спокойным и ласковым.– Мой вечный рыцарь!.. Вы были Кавалером розы, а теперь вернулись ко мне в сверкающих доспехах Лоэнгрина Лоэнгрин, сын Парсифаля и рыцарь Грааля, пришел на помощь Эльзе Брабантской, на которую напали ее вассалы, и женился на ней, но взял с нее клятву никогда не спрашивать его имени. Эльза нарушила клятву, и Лоэнгрин уплыл в своем запряженном лебедем челне.

.– С той разницей, что вам незачем спрашивать мое имя...– И с той, что вы не уедете? Ведь мы больше не расстанемся, правда?В ее вопросе прозвучали не укрывшиеся от Альдо повелительные нотки, но он уже успел подготовиться. Лиза подсказала ему ответ:– Уеду ненадолго. Я должен вскоре вернуться в Вену для того, чтобы... закончить лечение, которому подвергаюсь уже несколько месяцев. Ведь я болен, Эльза!– Вы не выглядите больным! Никогда вы не были так красивы! И как хорошо, что вы перестали носить усы! Зато я сильно изменилась, – с горечью прибавила она.– Не верьте этому! Вы прекраснее, чем когда-либо...– Правда?.. Даже вот с этим?Пальцы, нервно теребившие белый шарф, резко его отдернули, и в ту же секунду Эльза повернула голову, давая своему рыцарю возможность как следует разглядеть рану. Она со страхом ждала, что он вздрогнет, но этого не случилось.– Ничего ужасного в этом нет, – мягко произнес князь. – И, кроме того, мне ведь известно, что вам пришлось пережить.– Но раньше вы этого не видели! И вы по-прежнему считаете, что меня можно любить?Он всмотрелся в большие темные бархатные глаза, залюбовался шелковистым блеском уложенных короной светлых волос, тонкими чертами, их врожденным благородством, от которого это изуродованное лицо словно бы окружало какое-то сияние.– Клянусь честью, сударыня, я не вижу к этому никаких препятствий. Ваша красота пострадала, но ваше очарование от этого, может быть, даже усилилось. Вы кажетесь более хрупкой, от этого более драгоценной, и тот, кто любил вас когда-то, не может не полюбить еще сильнее...– Значит, вы меня еще любите?.. Несмотря на это?– Ваши сомнения для меня оскорбительны. Незаметно увлекшись этой странной игрой и еще более странной, но такой прелестной женщиной, Альдо без труда придал своему голосу интонации пылкого чувства. В эту минуту он любил Эльзу, его любовь родилась из желания спасти ее любой ценой, соединенного с естественным влечением благородного сердца к прекрасному и вместе с тем несчастному созданию.Эльза уронила голову на руки. Альдо понял, что она плачет – наверное, от волнения, – и предпочел промолчать. Спустя несколько минут она заговорила сама.– Господи, как я была глупа и как плохо знала вас! Я боялась... я так боялась всякий раз, когда шла в Оперный театр! Я боялась, что вы испугаетесь, но мне так хотелось, так необходимо было снова вас увидеть... в последний раз.– В последний?.. Но почему?– Из-за моего лица. Я думала, что хотя бы испытаю счастье видеть вас, коснуться вашей руки, слышать ваш голос... А потом мы расстались бы, назначив свидание... куда я так и не пришла бы. А во время всей нашей встречи я бы отказывалась поднять кружевную мантилью, которая так хорошо меня защищала... и вызывала любопытство стольких людей!– Что? Вы бы даже не позволили ему... мне полюбоваться вашими прекрасными глазами? Когда смотришь в них, ничего другого не видишь!..– Что поделаешь... Наверное, я была очень глупа...Она подняла голову, вытерла глаза маленьким платочком, потом по привычке поправила муслиновый шарф. На лице ее играла счастливая улыбка.– Помните то стихотворение Генриха Гейне, которое вы мне читали, когда мы гуляли в Венском лесу?– Память теперь меня подводит, – вздохнул Морозини, не так уж хорошо знавший творчество немецкого романтика и предпочитавший ему Шиллера и Гёте. – Был даже недолгий период, когда я полностью ее утратил.Вы не могли его забыть! Он был «нашим» поэтом, как и поэтом той женщины, которой я поклоняюсь, которую чту больше всех на свете, – прибавила она, обратив увлажненный слезами взгляд к бюсту императрицы. – Посмотрим! Попробуйте вместе со мной! У тебя есть алмазы и жемчуг,Все, что люди привыкли искать... Ну, что же? Такое естественное продолжение даже не приходит вам в голову?Альдо, измученный пыткой, бессильным жестом развел руки, надеясь, что на этом его простят.– Я еще немного продолжу, и вы вспомните, что дальше, я уверена: Да еще есть прелестные глазки –Милый друг! Чего больше желать? Поскольку он по-прежнему молчал, она продолжила одна, дочитав до последней строфы: Эти чудные глазки на сердцеНаложили мне страсти печать;Ими, друг мой, меня ты сгубила...Милый друг! Чего больше желать? Перевод Н. Добролюбова.

Последовавшее за тем молчание показалось Альдо тягостным, он больше не находил, что сказать, и исподволь начинал злиться за это на Лизу. Как она могла втянуть его в это дурацкое приключение, ничего не дав ему в помощь? Хоть бы рассказала о вкусах и привычках Эльзы! Должен же в этом огромном доме найтись сборник произведений Генриха Гейне? Князь не только смутился, но совсем растерялся и мучительно искал какие-нибудь умные слова. Однако Эльза, казалось, целиком ушла в свои грезы, и он решил промолчать и дождаться, пока она вернется.Внезапно она повернулась к нему:– Если вы все еще любите меня, почему же тогда до сих пор меня не поцеловали?– Наверное, потому, что чувствую себя недостойным. Прошло так много времени, и вы снова стали для меня недоступной принцессой, к которой я едва осмеливаюсь приблизиться...– Разве вы не подарили мне серебряную розу? Мы были все равно что помолвлены...– Я знаю, но...– Никаких «но»! Поцелуйте меня!Князь, мысленно перекрестившись, бросился головой в омут. Встав со своей скамеечки, он взял Эльзу за руки, помог ей подняться и нежно обнял. Ему не в первый раз приходилось целовать женщину, в которую он не был влюблен. Прежде он испытывал при этом легкое наслаждение, такое же, как если бы вдыхал аромат розы и проводил пальцами по гладкой поверхности греческой мраморной статуи. Склоняясь к протянутым ему губам, он думал, что и на этот раз будет так же, достаточно расслабиться. Но все оказалось по-другому, потому что он хотел подарить этой трепещущей в его объятиях женщине мгновение чистого счастья. Ему безразлично было, получит ли он удовольствие. Главным было сделать счастливой ее, и это зародившееся в нем желание придало его поцелую внезапный пыл. Эльза застонала и всем телом прильнула к нему.Сам Альдо чувствовал легкое головокружение. Губы, в которые он впился, были нежными, а запах ириса и туберозы, которым он дышал, хотя и был, на его вкус, слишком навязчивым, но все же действовал одурманивающе. Может быть, он зашел бы и дальне, если бы не послышался резкий кашель, разом разрушивший все очарование.– Умоляю вас меня извинить, – спокойно сказала Лиза, – но пришел ваш врач, Эльза, и я не могу заставлять его ждать. Примете ли вы его?– Я... Да, конечно! О милый... простите меня!– Ваше здоровье прежде всего... Я удаляюсь.– Но вы вернетесь, правда? Вы скоро вернетесь? Ее начала бить дрожь, в глубине глаз появилось нечто, напоминавшее тревогу. Альдо с улыбкой поцеловал кончики ее пальцев.– Когда вы меня позовете.– Значит, завтра! О, я попрошу милую Валерию устроить для нас праздничный ужин: интимный, но великолепный... Надо отпраздновать нашу новую помолвку...– Завтра это трудно будет сделать, – бесстрашно перебила ее Лиза. – Завтра у нас похороны. И хотя это всего лишь дальний родственник, все-таки нельзя в тот же вечер устраивать праздник...Уже успевшему опомниться Морозини происходящее казалось забавным. Он подумал, что его бывшая секретарша, такая прямая и непреклонная в своем черном платье, с упавшим на плечо непослушным локоном, в роли брюзги выглядит прелестно. Но Лиза, похоже, не разделяла его игривого настроения.– Поздравляю! – едко сказала она, после того как, впустив в комнату врача, вместе с Альдо вышла в коридор. – Вы великолепно справились со своей ролью и отказывались-то, наверно, только для виду! Какая страсть! Какое правдоподобие!– Если вы довольны – это для меня главное. Но я как раз спрашиваю себя, так ли уж вы довольны? Поглядев на вас, этого не скажешь...– Вам не кажется, что вы могли бы вести себя немного сдержаннее? Хотя бы при первой встрече?– А кто говорит о первой встрече? Если я правильно НАНЯЛ, до того, как Рудигер исчез, их было не так уж мало? И нам с вами неизвестно, что при этом Происходило.– К чему вы клоните?– Но... к совершенно очевидной вещи. После недолгого разговора Эльза удивилась, что я до сих пор не поцеловал ее: я удовлетворил ее желание...– И, насколько я успела заметить, с большим удовольствием!– А что, разве, по-вашему, это тяжкая повинность? Мне и правда эта минута показалась приятной: ваша подруга – очаровательная женщина...– Чудесно! Вы уже помолвлены – можете на ней жениться.Так они и шли, обмениваясь колкостями, сначала по длинному коридору, потом вниз по лестнице. Наконец Альдо решил, что куда лучше объясняться лицом к лицу. Он схватил Лизу за руку и резко повернул к себе.– Неплохо все-таки узнать, чего же вы хотите? По опыту знаю, что вы упрямее ослицы, но все же напомню вам, что именно вы потребовали от меня изображать возлюбленного этой несчастной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34