– Но мы все равно могли бы встречаться. Представь себе, как было бы хорошо, если бы ты переехала в Стокгольм, Розильда!Но она молча покачала головой.– Почему нет? Это могло бы стать хорошим решением, ты только подумай!Розильда не ответила; она встала и молча вернулась на свое место на диване.– Это из-за Арильда? – спросила я.– Отчасти.– Но ведь вы могли бы переехать сюда втроем? Розильда лишь опять покачала головой и помрачнела.– Но в чем же тогда дело, Розильда? Что с тобой?– Каролина, я боюсь, до смерти боюсь.– Что-нибудь стряслось?– Да.Розильда несколько раз вздохнула и закрыла лицо руками. Я подошла и села возле нее, но не знала, заметила ли она это – она сидела неподвижно, прижав руки к глазам. Прошло несколько минут.Слышалось только прерывистое дыхание Розильды.И тут я внезапно почувствовала, что мы не одни. В проеме двери стояла Лидия.Она уже приготовилась лечь в постель и стояла совершенно молча в белой ночной рубашке между двумя красными занавесками. Меня поразило, как молодо она выглядела: распущенные волосы и по-детски широко раскрытые глаза. Она неотрывно смотрела на нас, не произнося ни слова. Розильда все еще сидела неподвижно и не заметила присутствия мамы. Она отняла руки от лица, но не подняла глаз.– Да, – прошептала она. – Кое-что стряслось. – Лидия не отрывала от нее взгляда. – Мама еще не знает… Она думает… – Я коснулась руки Розильды, а Лидия затаила дыхание и боялась пошевелиться.– Розильда… – осторожно прошептала я.Она взглянула на меня, и я незаметным жестом указала ей на дверь.– Мама?Розильда было поднялась, но потом снова села. Голос у нее был сдавленный.– Мамочка…Лидия подошла к нам. Она была бледна, взгляд ее был встревоженным.– Чего я не знаю, Розильда?– Мы обманули тебя, мама. Мы не хотели, но…– Кто мы?– Мы с Арильдом. Мы не могли сказать…– Что же вы не могли сказать?Розильда задрожала. Она протянула руки к Лидии.– Мама… прости…Лидия взяла ее руки и прижала их к груди.– Но ведь я еще не знаю, что я должна простить…Розильда тихо рыдала; я почувствовала себя лишней и встала, чтобы уйти. Но сестра попросила меня остаться, она хотела, чтобы я присутствовала при разговоре.– Это некоторым образом касается и тебя, – пояснила она.Я снова села, и Розильда собралась с духом.– Мама, то письмо, которое мы получили, помнишь… письмо…– То самое о Максимилиаме?– Да.Лидия повернулась ко мне и рассказала, что они получили письмо о том, что наконец-то обнаружено тело Максимилиама. Оно находилось в Лондоне и его собирались перевезти в Швецию при первой возможности.– Но сейчас, в разгар войны, это сделать непросто, – добавила она.Когда Лидия говорила, Розильда едва сдерживалась, мяла в руках носовой платок и все время пыталась перебить маму.– Нет, это была неправда! Все вовсе не так.– Что было неправдой?Лидия недоуменно взглянула на дочь, и Розильда продолжила:– То письмо, мама, то письмо, которое получил Арильд. Когда он рассказал тебе о том, что нашли папу, ты решила, что речь идет о гробе с телом отца. И Арильд позволил тебе так думать. И я тоже… потому что мы не могли объяснить… Ведь мы еще не были уверены… Мы не смели поверить в это.– Во что? Во что вы не смели поверить?– Что папа жив. Он на самом деле жив, мама! По крайней мере, должен быть жив.Лидия пошатнулась, и мы с Розильдой подумали, что она сейчас упадет в обморок, и бросились к ней. Лицо у нее стало белее мела, она дрожала как осиновый лист. Однако сознания не потеряла.Разговаривать дальше было нельзя. Мы должны были помочь Лидии.Мы понимали, что она пережила настоящее потрясение.А я не могла разобраться в своих чувствах. Поначалу я обрадовалась, что Максимилиам жив. Но оставалось слишком много вопросов. Как сказала Розильда, было еще рано радоваться.Сага, ты, наверно, удивляешься, зачем я описываю тебе все это в письме. Только ради тебя.Дело в том, что когда я пишу, то напрягаю все силы, чтобы изобразить события так, как они происходили в действительности. Каждую реплику я передаю дословно.Но как ты понимаешь, дело не только в том, что я помню все произнесенные слова. Я просто-напросто не могу отделаться от них. Хочу я того или нет, они врезаются в мою память, словно по воле неведомого гравера, – видимо, навсегда. Особенно слова, сказанные в драматические минуты.Впрочем, это касается и выражения лиц, и жестов. Они накрепко отпечатываются в памяти. Спустя много лет я могу свободно представить перед внутренним взором сцену, подобную этой, и пережить ее заново. Иногда даже более явственно и детально, потому что воспоминание не оттеняется более чувствами. Или по крайней мере не так сильно оттеняется. Возможно, это покажется бессердечным, но вначале у меня даже появилась мысль записать произошедший разговор в форме диалогов, как в театральной пьесе.Ведь это исключительный материал для пьесы.Но позднее я решила, что не стоит.Потому что в таком случае мне пришлось бы докапываться до той истины, суть которой заключена не столько в самом событии, сколько в тайных течениях побудительных мотивов и намерений, которые всегда таятся за внешним проявлением, за всеми видимыми жестами и сказанными словами, в свою очередь помогающими придать огранку театральным репликам. Ты понимаешь, о чем я? Или все это слишком запутанно? Я говорю о том, что на самом деле происходит внутри того, что кажется нам происходящим. Все это означает, что я была бы вынуждена немного поступиться теми событиями, которые произошли в действительности. Многие сочли бы это фальсификацией. Но как это ни странно, ошиблись бы. Потому что это своего рода углубление в действительность. Если это правильно сделать, это не будет ни жестоко, ни бессердечно.Но, поскольку я еще не очень освоила этот метод, мне пришлось довольствоваться очевидным. Все остальное – тема для дальнейших раздумий.Таким образом, в письме я строго придерживалась того, что видела собственными глазами и слышала собственными ушами. То есть внешних проявлений. Голых слов. И это оказалось достаточно впечатляющим.Все это время я была убеждена, что Максимилиам действительно погиб. Хотя знала: Розильда до последнего надеялась, что это ошибка. Она не могла смириться с тем, что ее отец мертв.Самое отвратительное в том, что получить точные сведения было невозможно. Сообщалось, что после штурма Адрианополя, в котором Максимилиам показал себя героем, он числился пропавшим без вести – что означало, что он не был обнаружен среди павших на поле битвы.С другой стороны, ничто не указывало на то, что он выжил. На войне существует много возможностей бесследно исчезнуть. Именно это и случилось с Максимилиамом.В семействе Фальк аф Стеншерна уже был случай, когда один из ее членов пропал, не оставив никаких следов.Это была Лидия.В противоположность мужу она в свое время исчезла совершенно добровольно. Разыграв самоубийство.Поэтому нетрудно понять, что должна была чувствовать Лидия, узнав, что ее муж, возможно, жив. Она могла расценить это не иначе как божественную кару. И это, видимо, стало для нее неслыханным потрясением.Узнав это, она словно окаменела.Прошло несколько часов, прежде чем она вообще смогла вымолвить хоть слово.Затем она позвонила Амалии, своей старой няне, которая в детстве заменила ей мать, Клару де Лето – мою бабушку, эту самовлюбленную даму.После разговора с Амалией Лидия выглядела спокойнее.Она сообщила, что решила на этот раз не скрываться, а, собравшись с духом, встретиться с Максимилиамом с глазу на глаз – если он захочет ее видеть.Это было, конечно, нелегкое решение, учитывая то, что однажды она уже так или иначе выжила своего мужа из дома. Она хорошо понимала, что превратила его жизнь в Замке Роз в безрадостную и невыносимую, и в конце концов ему просто не осталось ничего другого, кроме как бежать на войну.И конечно, именно поэтому Арильд и Розильда так страшились сообщить Лидии о том, что Максимилиам, возможно, жив. Они понимали, как она это воспримет.Теперь, спустя много времени, ее, конечно, можно простить, потому что тогда она едва ли отвечала за свои поступки, поскольку была под влиянием своей матери. Думаю, Арильд и Розильда вряд ли представляли себе, насколько губительным было это влияние на Лидию. Только я хорошо представляю себе это. Хотя нет, это, разумеется, понимает и Амалия. Она видела это и знала не понаслышке, как невидимый яд понемногу убивал отношения между Лидией и ее детьми, так что они в конце концов уже не желали видеть свою мать. Особенно это касалось Розильды. Она возненавидела Лидию.А своего отца, напротив, всегда любила. И теперь, конечно, в глубине души счастлива, что он, возможно, остался в живых. И в то же время она не осмеливается поверить в это. Из чувства самосохранения. Она не хочет обмануться еще раз и снова оплакивать отца.И это действительно можно понять.Твоя К.» ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Лидию и Розильду сейчас нельзя оставить одних. Они нуждаются в Каролине, и потому она остается с ними в доме на улице Сведенборга.Волнение и напряжение так и висят в воздухе. Лидия всю ночь ходит по квартире и о чем-то думает. После всех прошедших лет она, конечно, крайне встревожена возможной встречей со своим мужем, хорошо понимая, что не только она была уверена в смерти супруга – Максимилиам думал о ней то же самое. Увидя ее живой и невредимой, он может пережить не меньшее потрясение.Лидия-то скрывалась совершенно добровольно. В течение нескольких лет. Она позволила, чтобы двое ее маленьких детей оплакивали ее как умершую. Она покинула их как раз тогда, когда они больше всего нуждались в матери. Это непростительно.Максимилиам никогда не поступил бы так. В отличие от нее, он не виноват в собственном исчезновении. Сможет ли он ее простить? Не станет ли презирать и ненавидеть?Если уж Лидии так нелегко встретиться с ним, то ему должно быть куда тяжелее. Он вскоре вернется домой, быть может, вконец обессиленный, и обнаружит свою жену-беглянку, которую считал мертвой уж почти двадцать лет. Это может потрясти кого угодно, особенно того, кто пережил лишения.Раз уж Лидия скрывалась так долго, лучше бы не появлялась вовсе. Так он наверняка подумает, и Лидия его понимает.– Может, в таком случае мне лучше не показываться ему? Ради его же блага, – говорит она и умоляюще смотрит на Розильду.Но Розильда и слышать этого не желает.– Ни за что, мама! Это лишь отговорки. Ты прекрасно помнишь, что обещала! Наберись мужества.Лидия надеется, что мужества у нее достаточно. Для нее будет большим облегчением наконец-то поговорить с Максимилиамом. Но только не сразу. Ему нужно успокоиться и отдохнуть. Такие неожиданные сюрпризы не к месту. Это просто жестоко по отношению к нему. Ведь неизвестно, насколько он крепок духом и телом.– Несколько дней надо все же подождать, – говорит Лидия. – А там посмотрим, что будет. Может, все разрешится само собой.Это не что иное, как жалкая попытка сложить с себя ответственность, еще один довод, чтобы увильнуть, считает Розильда.– Сначала подождать денек… а потом еще несколько дней… потянуть кота за хвост… Все равно что ничего не говорить. И вместо этого папа узнает обо всем от других. От чужих людей. Ты так хочешь, мама?Нет. Лидия нерешительно качает головой. Конечно, так она не хочет.– Но не лучше ли, чтобы кто-нибудь другой поговорил с Максимилиамом прежде меня, – говорит она, – или, по крайней мере, подготовил его к тому, что я не умерла, чтобы он успел привыкнуть к этой мысли до того, как мы с ним встретимся?Каролина готова была признать, что это не лишено смысла, но Розильда по-прежнему не хочет ничего слышать и лишь повторяет:– Нет! Никаких отговорок! Папа должен узнать правду сразу, как только вернется домой. И только от самой мамы. Он имеет на это право! Его и так слишком долго водили за нос.Тон ее неумолим, и она не может удержаться, чтобы не бросить в сторону матери укоризненный взгляд. У Лидии несчастный вид, но она не оправдывается.– Розильда, я понимаю, что мама имеет в виду, – начала было Каролина, но Розильда перебивает ее:– Тогда мы берем дело в свои руки, я и Арильд! Он такого же мнения. Если мамы не будет дома и она не выйдет навстречу папе, когда он вернется, мы скажем все, как есть! Что мама жива, но боится показаться ему на глаза!– Деточка, но ведь я именно так и предлагала. Тогда у папы будет время все обдумать и известие не застанет его врасплох.Розильда отворачивается и с минуту молчит. Затем подходит к Лидии и обнимает ее.– Наконец-то я понимаю, что ты имеешь в виду. Это правильно. Папа должен иметь возможность принять решение. Прости меня. К сожалению, мы пока не до конца уверены в том, что папа действительно жив.Розильда печально качает головой и продолжает:– Я никогда не могла поверить, что папа умер… а теперь, когда мне говорят, что он жив, я вдруг начинаю сомневаться. Ведь от него самого никаких вестей. Каждый раз они приходят от других, от чужих людей… Я не знаю, чему верить. Все это кажется невероятным.Розильда много раз говорила так. Она все еще колеблется между надеждой и отчаянием – и так все время с тех пор, как пропал Максимилиам. И теперь она не смеет радоваться прежде, чем собственными глазами не увидит отца живым – после неизвестности, после долгого ожидания…На днях как раз исполняется два года с тех пор, как Максимилиам Фальк аф Стеншерна оказался в числе пропавших без вести. Шведские газеты с самого начала сообщили о том, что он погиб, и даже напечатали его некролог. Во всех телеграммах и уведомлениях из армии Максимилиам считался погибшим. Речь шла только о том, чтобы найти его останки и затем переправить их домой, в Швецию. Ожидание тянулось от уведомления к уведомлению, которые, наконец, и вовсе перестали приходить. Никто уже не надеялся, что Максимилиам найдется живой или мертвый.Никто, кроме Розильды – она не теряла надежды.И вот Арильд получает это письмо.Его написал не сам отец, оно было составлено от его имени неким человеком, назвавшимся другом Максимилиама. Письмо не было отправлено обычной почтой, его привез в Швецию служащий Кабинета дипломатической переписки в Стокгольме. Когда письмо составлялось, Максимилиам еще не приехал в Лондон, но должен был прибыть вот-вот, очевидно, через Францию, куда попал окольными путями.Письмо было очень кратким. Однако оно не оставляло сомнений в том, что написавший его уверен: Максимилиам жив. Хотя и серьезно ранен, но никаких подробностей не было.Чтобы разузнать что-либо еще, Каролина и Розильда отправляются на площадь Густава Адольфа, где во Дворце Наследного принца находится Кабинет дипломатической переписки. Им даже удается поговорить с чиновником, тайно привезшим письмо, но, как оказалось, он ни о чем не имеет понятия. Даже о его содержании, хотя, когда Арильд получил его, конверт был вскрыт. Как это случилось, кто распечатал письмо, чиновник тоже не знает. Он получил задание провезти с собой в Швецию пачку писем и проследить, чтобы они были доставлены по указанным адресам. На этом его обязанности заканчиваются. Больше ему сказать нечего.Остается лишь набраться терпения и ждать.Вероятнее всего, Максимилиам поедет из Лондона пароходом до Гётеборга. До сего времени пароходам удавалось переплывать Северное море. Во избежание нападений на корпусе судна с обоих боков изображался большой шведский флаг. Но море заминировано, и пассажиры все равно рискуют.Действительно странно, что Максимилиам за все это время ни разу не дал о себе знать. Неужели он настолько серьезно ранен? Или его письма просто не доходят? Сейчас, когда разразилась война, затерявшееся письмо – не редкость. Но до этого?.. Возможно, Максимилиаму в течение всего этого времени было сложно отправить письмо. Ведь никто не знает, где он находился. Мог ли он вообще дать понять, что жив?Как говорится – время покажет. Каким бы невыносимым ни было ожидание.Лидия и Розильда остаются в Стокгольме еще на несколько дней, надеясь получить какие-либо еще новости из Лондона, однако время идет, но ничего не происходит, и они начинают подумывать о том, чтобы возвратиться в Замок Роз.Розильда не имеет ничего против того, чтобы еще пожить в Стокгольме. Но Лидия теряет терпение. Она хочет немедленно ехать домой.На этот раз она не просит Каролину поехать с ними. Только Лидия и Розильда. Невооруженным глазом видно, что Розильда чувствует себя неловко и пытается сгладить острые углы, но Каролина отмахивается фразой:– Я это уже пережила.И это не пустые слова. Почему-то теперь уже не так больно. По крайней мере, сейчас не больно. Она уже справилась со всем. Нужно только разумно и трезво смотреть на вещи.Как только Каролина узнала, что Максимилиам возвращается домой, она поняла, что произойдет. Она окончательно потеряет свою мать. Чтобы вновь воссоединить семью из Замка Роз, Лидия должна избавиться от Иды.Ида должна исчезнуть раз и навсегда. Она больше никогда не вернется к Каролине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44