Отошел метров на сто, сто пятьдесят в обратном направлении, убедился, что луна скрылась надолго, и пополз к садам напрямую, через огороды…
Костин силуэт близ дома Кузьмича угадал сразу.
Тихонечко свистнул.
Вдвоем перемахнули через штакетник. И опять на том же месте, откуда расходились недавно, присели рядом на землю, спиной к штакетнику, помолчали, тяжело дыша.
– Ты что долго?! – справедливо упрекнул Костя. – Откуда мешки?! Я уж не знал, что думать!
Павлик ответил вопросом:
– Где этот – баптист Викин?
– Ушел! Откуда мешки у тебя?.. Ушел через Жужлицу. Я ждал, ждал…
– Он тебя не видел?
– Нет… Не должен, – поправился Костя.
– Почему не должен?
– Да так, чепуха… – Костя на секунду замялся. – Иногда казалось, будто кто с другой стороны, из леса, на меня смотрит… Но это так, от страха, – признался он.
– А домой не вернулся?! – быстро спросил Павлик.
На этот раз он не думал над решением, оно пришло само, как-то сразу, когда в поисках носового платка нащупал в кармане ключ от Викиного дома. А может, в голове его какой-то недремлющий уголок сознания продолжал работать все время в одном направлении, и теперь, когда первый шаг к разгадке Аниной гибели Павлик уже сделал, он искал возможности последующих шагов…
Если баптист стремился к лесу, он почти наверняка замешан во всех этих событиях… А к тому же Павлику не давала покоя мысль, что напрашивалась ему всякий раз при виде загадочного Викиного постояльца… Надо было еще раз проверить баптиста.
И Павлик, схватив один мешок, уже лез через забор.
– Я быстро, Костя! Я только подброшу ему – и назад!
– Павка! Ты слышишь?! Павка! – хотел удержать его Костя. Но Павлик уже метнулся в проход за оградой Мелентьевых. Оставив без присмотра остальные мешки, Костя бросился следом.
Но увидел от угла, как Павлик нырнул во двор Вики, и справедливо рассудил, что лучше взять на себя охрану улицы, откуда могла явиться опасность.
Павлик действовал быстро, хотя и наполовину бессознательно. Только сейчас он понял, что это злость туманит ему голову: ярость, которая не находила выхода. Сомнений в Аниной гибели уже не было. И нужен был виновник этой гибели. Теперь же! Немедленно!.. Как будто Павлик мог сладить с ним… А впрочем, ведь рядом был Костя.
Открыв наружную дверь, он положил мешок у самого порога, так, что, входя в дом, нельзя было не споткнуться о него. И снова закрыл дверь на ключ.
Только за штакетником, когда опять уселись на землю, Костя дал волю своему недовольству: они как будто и в самом деле поменялись ролями, потому что он, Костя, все это время действовал на побегушках, как маленький.
Павлик наконец объяснил ему, откуда и что за мешки и зачем он подбросил один баптисту.
– Да ты, Павка, прямо гений… – серьезно заключил Костя.
Похвала не вызвала у Павлика никаких чувств. Да и похвалил Костя довольно грустно. Спросил после паузы:
– Будем ждать теперь?
– Ждать… – кивнул Павлик. – Пусть даже он утром придет – я буду ждать.
На бугре
Три дня назад события примерно так и развивались, как их представлял себе Павлик. После нападения на инкассатора бандиты решили спрятать деньги. И Аня видела их в какой-то момент…
Павлик поймал себя на том, что думает во множественном числе: бандиты… А три дня назад от Зареченского поселка удалось уйти и спрятаться в гараже Мелентьевых одному Илькиному брату… Дальнейшие события объяснялись бы просто, если бы можно свалить все на него. Но Илькин брат, отсиживаясь в чужом дворе, и сам не знал, где находятся деньги, то есть вот эти мешки, что лежали сейчас под ногами у Павлика. Он был ранен и кому-то передал их перед тем, как спрятаться…
Намеки на это проскальзывали вчера во время разговоров неизвестного сначала с Илькиным братом в гараже, потом с баптистом. Но сегодня в голове у Павлика от этих разговоров сохранилась лишь изрядная неразбериха. Было слишком много недосказанности. И слишком много намеков.
Илькин брат говорил «вы», когда предупреждал, чтобы его деньги не присвоили. А неизвестный ссылался только на Гурзика… И, если он не врал в гараже, прятал деньги под вереском и попался Ане на глаза Гурзик.. Он же и встретил ее потом…
Поиски тайника, пока он еще не был найден, казались Павлику самым важным шагом к разгадке Аниной гибели. Теперь стало понятно, что он, этот шаг, пока ничего до конца не проясняет. Находка только подтвердила то, в чем Павлик был уверен и раньше… Убийца оставался неизвестен.
Оттого и захлестнула вдруг Павлика злая обида, что после стольких надежд на сегодняшнюю ночь, долгих раздумий, риска все загадки остаются загадками… Оттого и пришло – как соломинка, за которую хватается утопающий, – внезапное решение подбросить мешок баптисту.
Только сейчас Павлик почувствовал усталость и понял, что промерз до костей. Горели ободранные колени. А пальцы рук не слушались, как чужие… Но распускаться было нельзя. И Павлик осторожно, чтобы не видел Костя, засунул руки в рукава пальто. Костя ведь совсем не мерз, хотя сидел без головного убора.
Он говорил, что станет ждать хоть всю ночь, до утра… А утро было уже не за горами. Небо зримо светлело на востоке, и облака в той части горизонта оказались далеко не такими мрачными, какими представлялись в темноте.
Хорошо, что Костя, теперь уже посвященный в основные события, взял инициативу на себя и не дал расслабиться, верно рассудив, что здесь, за штакетником, их с первыми проблесками зари станет видно чуть ли не с противоположной стороны Жужлицы… Потащил Павлика искать более подходящее место для засады.
Ходьба чуточку согрела Павлика.
Мешки пока упрятали между дровами, за сараем.
Едва начнет рассеиваться темнота, лучше всего залезть на крышу веранды, что перед отъездом была накрепко заколочена садовладельцем. А днем, когда станет совсем светло, за двором баптиста можно будет наблюдать прямо из окошечка мансарды – надо только помыть его… Пока же вернее всего было устроить наблюдательный пункт на бугре, что находился почти против Викиной калитки, через дорогу. Старожилы говорили, что во время войны здесь был дзот. Но ни амбразур, ни дверей найти не удавалось, и холмик этот называли просто бугром. С него в начале весны раньше всего сбегал снег, и Аня как-то уже нашла здесь один подснежник.
С бугра оказалось хорошо видно крыльцо и часть Викиного двора. А это и было важно, чтобы наблюдать за действиями баптиста.
Костя и Павлик не забывали, что, кроме Викиного постояльца, в районе Буерачной могли быть еще люди, которых следует опасаться, и пробирались на бугор со всей необходимой осторожностью. Затаились.
Безмолвно и неподвижно чернели перед ними хозяйские дворы. Ночь лежала спокойная, ровная…
Первым его заметил Костя. А Павлик, вглядываясь в указанном направлении, снова перестал чувствовать холод и даже опустил поднятый до этого воротник пальто.
Викин постоялец тенью двигался со стороны Жужлицы, и первая мысль – побывал он у тайника в лесу, или нет? – сразу отпала. Не мог бы он идти так спокойно, обнаружив, что его тайна раскрыта.
Подошел и беззвучно отворил калитку. Невидимый с бугра, наверное, опять запер ее за собой, потому что возился долго.
Поднялся на крыльцо. И здесь приостановился. Огляделся по сторонам.
Небо на горизонте серело все выше над землей, а по горизонту уже теплилась оранжевая полоска зари.
На этом кончилось томительное ожидание. Все последующее развивалось в быстром темпе.
Баптист открыл дверь, шагнул через порог, и до слуха Кости и Павлика донесся несдержанный, похожий на ругательство возглас.
Тут же полыхнул свет в сенях. Подхватив с полу мешок и держа его на вытянутых руках, баптист оторопело застыл на месте, забыв закрыть за собой дверь.
Косте с Павликом оставалось только фиксировать поспешные, неожиданно сумбурные действия Викиного постояльца.
Темнота упала всего мгновением раньше, чем хлопнула дверь. Но дверь почти тут же снова распахнулась.
Прижимая к груди мешок, баптист выскочил на крыльцо.
– Кто?.. – негромко и тревожно спросил он.
– Кто здесь?! – И спустился с крыльца на землю, отчего сразу стал лучше видим со стороны бугра. – Ты слышишь?! Кто?! – В голосе его послышались безумные нотки. Теперь он уже наверняка сопоставлял вчерашнюю историю с деревянным ящичком, который сначала исчез из тайника под окном, а затем появился в другой комнате, с этой новой неожиданной находкой. И ему было отчего потерять самообладание.
Опустил мешок на ступеньку крыльца, потом опять схватил его. Метнулся в угол двора, ненадолго исчезнув.
Звуки голоса его теперь едва долетали до Кости и Павлика, потому что он звал уже совсем негромко и, должно быть, машинально:
– Ты слышишь?! Кто здесь?! Зачем ты прячешься?! Слышишь?!
Обежал вокруг дома. Потом заглянул за сарай. Отступил вплотную к забору и осмотрел крышу дома.
Как его трясло при этом, можно было только догадываться.
Костя даже несколько раз энергично дернул Павлика за рукав, что могло означать: «Молодец, Павка! Все сделано правильно!..»
Баптист открыл и осмотрел сарай, проверил замки на погребе. И уже молча шагнул к крыльцу… Но остановился вдруг, а потом даже чуточку попятился…
Но вот он, ощупывая, несколько раз торопливо тиснул мешок, поворачивая его на вытянутых руках перед собой, вдруг бросился к калитке…
Павлик и Костя приподнялись на четвереньках, чтобы последовать за ним, туда, куда он спешил, ибо это могло оказаться самым важным сейчас, самым ценным из всех открытий уходящей ночи.
Но против Илькиного дома баптист внезапно остановился. На мгновение замер как вкопанный, затем, прижимаясь к заборам, торопливо двинулся назад.
Опять бесшумно открыл и затворил за собой калитку. Опять метнулся по двору: в одну сторону, в другую, на этот раз уже молча, без единого звука… Положил мешок на дрова и снова открыл сарай.
Затем еще раз внимательно огляделся и, прихватив мешок, скрылся в глубине сарая. Притворил дверь за собой. И в предутренней тишине слышно было, как неосторожно звякнул засов. Назад он вышел без мешка. Медленно, молча поднялся на крыльцо… Вошел в сени.
Костя и Павлик отступили к своему дому.
– Что?.. – неуверенно спросил Костя, так как ответить на это было заведомо нечем.
Павлик пожал плечами.
– Не знаю, Костя…
Они оба не могли понять, вышло из их затеи что-нибудь или она провалилась.
Было ясно только, что Викин постоялец, как говорят в таких случаях, темная лошадка. Но это они и без того знали. Костя утешил:
– Ничего, Павка! Что-нибудь да он начнет сегодня шуровать! Сейчас мы поднимем Вику… Хватит! Пусть спит, если не выспалась, на кушетке. Отпускать нам ее теперь никуда нельзя. А мы – наблюдать из мансарды! Что-нибудь да будет он делать дальше!
Союзница
Когда они пришли, Вика, уже одетая, закутав одеялом ноги и обхватив колени руками, сидела в углу топчана и не шевельнулась, не разомкнула губ, когда они поднялись в мансарду. От негодования даже волосы ее как будто ожили на какое-то время и вздыбились копной во все стороны. А расширенные от ужаса и возмущения глаза смотрели уничтожающе: ее оставили одну!.. Ее бросили на произвол судьбы и ушли! Бросили ночью, в пустом доме, ушли, чтобы она не слышала!..
Брезентовые мешки Павлик и Костя оставили теперь внизу, на столе, и вошли к Вике без стука, потому что дверь мансарды была открыта.
На приветствие Павлика Вика не ответила. Даже не моргнула, не перевела взгляда, чтобы уничтожить их своим негодованием.
Павлик думал, обстановку разрядит Костя, опять ставший предприимчивым, решительным, как прежде. Но Костя посмотрел в сторону.
– Мы уходили ненадолго… – сказал Павлик.
Вика молча ждала, что дальше. Павлик спросил:
– Давно проснулась?
– Давно! – сказала Вика. И сделала губы, как для произношения долгого «о»: соврала, конечно.
Пальто они скинули в сенях. Теперь Павлик пожалел об этом, так как в доме было прохладно.
– Мы, Вика, бандитов искали… То есть нашли! – поправился Павлик, думая, что если и это не произведет на нее впечатления, он отступит в комнату. Но Вика, хоть и с недоверием, явно прислушалась. И попрекнула лишь из упрямства:
– То один все убегал от меня, теперь оба!
– Мы, Вика, смотри, что нашли… – оживился Костя. И тут же, исчезнув на лестнице, появился с брезентовым мешком в руках. – Три штуки! Вот. Это те, что в Зареченском украли! Инкассаторские! Павлик нашел… Ты что?! Нельзя! – испуганно воскликнул он, когда Вика хотела открыть мешок. – Там деньги! Это же государственные!
Вика пощупала тугие пачки в брезенте, немножко расслабилась.
– А почему вы меня не взяли с собой? Где нашли?
Павлик занял в мансарде позицию, с которой через пропыленное окошко, можно было наблюдать за крыльцом Викиного дома.
– Нельзя было тебе! Ведь это же бандиты: ты слышала… – строго сказал Костя.
– Так их же всех уже… Сам говорил вчера! Когда вот тут… Кузьмич… – напомнила Вика, теперь уже заинтересованно посматривая то на Костю, то на Павлика. Одеяло сползло с ее колен, и она оперлась рукой о краешек топчана.
– Не их, не всех! – с ударением на каждом слове поправил Костя, чувствуя себя уверенней, оттого что инициатива перешла в его руки. Многозначительно повторил: – Не всех, Вика, есть еще, и они где-то здесь, рядом. Поняла?
– Где?.. – одними губами спросила Вика.
– Тут! – Костя повел рукой в сторону Буерачной. Потом неожиданно добавил: – Может, и твой баптист с ними!
Вика прижала к губам ладошку. Но не испугалась, а как будто обрадовалась: «Ой…»
– Они тут не только это… Ну, инкассатора… Они, наверно, и Аню… – Костя спохватился, что сказал, возможно, лишнее, осекся.
Но Вика уловила последнюю фразу.
– Что Аню? Это которая утонула?
И чтобы не затянулась пауза, ответил Павлик:
– Она не утонула, ее убили…
– Ну и вот, мы ищем… Вернее, Павлик. Ищем, кто убил, – жестко сказал Костя. Вика снова обхватила колени и вся съежилась в комок, испуганная, маленькая в углу топчана.
И то, что Павлик однажды ненадолго подметил в ней, теперь проступило явственно: Аня, хоть и моложе ее годами, была взрослее Вики… И в душе Павлика шевельнулось какое-то жалостное чувство к Костиной подруге. А что она вчера так быстро забыла про Аню… Наверное, она все быстро забывает. Ему захотелось немножко успокоить ее. Ведь повзрослеет же она когда-нибудь?..
– Я, Костя, пойду… – Павлик шагнул к лестнице. – Ты расскажи… Ну, что мы знаем. – И он поглядел на окошко, чтобы Костя не забыл наблюдать. – Свет я выключу здесь…
– Хорошо, Павка… – ответил Костя, сурово сдвигая брови, чтобы уж Вика до конца и по-настоящему осознала серьезность обстановки.
Похоже, это удалось ему.
Павлик прошел в кухню. Его знобило. Хотел накинуть что-нибудь теплое – побоялся, что Костя обратит на это внимание. Взял нож и быстро нащепал березовой лучины.
Веяло холодом от подернутых серым пеплом углей. Но чистить колосники Павлик не стал.
А когда желтый огонек спички весело побежал от лучины к лучине – сразу немножко обогрелся.
Первое время они с матерью долго маялись, пока научились растапливать эту печь. Главное, как следует положить лучину.. Если есть, надрать бересты. И не набивать печку сразу доверху – задохнется.
Вспомнил, что сегодня у Татьяны Владимировны ответственный, может быть, самый ответственный в жизни день, и разволновался. Потом решил, что все будет хорошо. Она готовилась к этому дню целую жизнь… А ему тоже предстоит что-то очень серьезное сегодня… Гирю Костя вынес, освобождая место для раскладушки. Его ждали иные тяжести…
Костя позвал сверху, когда печь уже весело гудела на весь дом и от дверцы струилось ласковое тепло.
Вика посмотрела на него яркими от возбуждения глазами.
– Может, Павлик, он и жениться на маме хотел, чтобы потом ее убил кто-нибудь?!
– Кто?.. – Павлик немножко растерялся.
– А дядька Андрей! Я давно видела, что он зверь! Деспот! Пережиток несчастный!
– Печку растопил? – спросил Костя, чтобы перебить Вику. И поднялся в надежде оставить Павлика вместо себя.
– Растопил… – ответил Павлик, продолжая стоять в дверях, у лестницы. – Посмотреть еще надо… Чтоб не потухла…
Выручила обоих Вика.
– Вы идите, а я буду следить! – Она кивнула в сторону окна. – Я его всего разоблачу!
– Только ты… внимательней, – напомнил Костя.
Они спустились в кухню. И минуту, другую молчали, греясь у печки.
Березовые дрова часто потрескивали, вспыхивая яркими искрами в поддувале.
Костя поправил свои волосы и хотел что-то сказать, когда сверху раздался требовательный Викин голос:
– Только вы там без меня ничего интересного не говорите!
Костя помолчал в ожидании какого-нибудь продолжения. Потом искоса взглянул на Павлика.
– Давай позавтракаем, что ли?.. Молоко ты не пьешь – мы про все забыли. – Достал сковородку, нож, вытащил ящичек с картошкой. – Нажарим все-таки?
Павлик стал тоже искать себе нож.
На звяканье посуды отстучали по лестнице шаги и, напугав Костю и Павлика своим решительным видом, потому что они сразу подумали о ее постояльце, в кухню влетела Вика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20