– Конфетная фабрика? Я после побоев был все еще не в состоянии быстро соображать.
– Дина, я говорю о Дине. Хаим и я дали ей кодовое имя «конфетная фабрика». Где ты сейчас?
– Я на перекрестке Элит в Рамат-Гане.
– Мы заберем тебя через 10 минут у маленького универмага «Лондон».
– Пока. Я повесил трубку и поймал такси. Через пару минут я уже стоял на углу и смотрел в северном направлении вдоль улицы Евен-Гвироль. Джип остановился прямо передо мной.
Хаим сидел сзади. Он высунул свою лысую голову из окна. – Ну, запрыгивай. У нас не вся ночь в распоряжении. У нас еще есть работа.
– Работа?
– Да, одно адвокатское бюро. Мы должны пробраться в бюро и сфотографировать парочку дел.
– С каких это пор?
– Со вчерашнего дня.
– Почему я ничего об этом не знаю?
– Ты не входишь в нашу команду. Мы это не выбирали, нам приказали.
Я почувствовал дрожь в спине. Йоси, Хаим и я были почти с самого начала в одной команде. Не было никакого смысла разрывать нас, мы взаимно дополняли друг друга. Я мог представить себе только, что кто-то заинтересован в моей изоляции. Я не был параноиком. Если бы это было законным шагом, то они сообщили бы мне об этом и дали бы мне объяснения. Но то, что все происходило за моей спиной, было наихудшим. Но в этом я не мог ничего изменить. Самым разумным было – просто принять это так, как есть.
– Разве мы тебе не сказали, что в полночь будем у нее? Я рванул за ними. Ожидаемая встреча возбуждала меня.
– Я тоже так думал, – сказал Йоси и повернулся к нам. – Мы быстро оставим Виктора у нее, а потом сделаем нашу работу. Затем мы вернемся и заберем тебя.
– Или присоединимся к тебе, – сказал Хаим.
Я кивнул: – Пойдет.
– Мы зайдем с тобой к ней на чашечку кофе, а потом смоемся, – добавил Йоси.
Я рассказал им о моей встрече с полицией.
– Они тебя сильно избили? – спросил Йоси.
– Достаточно. Я сам на это нарывался.
– Я думал, ты словами можешь любого припереть к стенке. Хаим пристально разглядывал меня.
– Не знаю. Действительно не знаю. Могу только сказать, что у меня не было желания разговаривать с ними.
Мы ехали в сторону улицы Диценгофф. На углу улиц Диценгофф и Гордон Йоси так круто повернул, что джип чуть не перевернулся. Он остановился у тротуара.
– Славно припарковался, – заметил я. – Ты всегда делаешь так?
Мы засмеялись. Гордостью каждого в нашей профессии было право нарушать правила движения. Номер джипа был поддельный, но если бы даже полиция и внесла его в компьютер, его все равно заменили бы через пару дней. У нас также была идентификационная карта, с помощью которой мы могли где угодно послать подальше любого легавого. Это был наш джокер, и мы только и ждали момента воспользоваться им.
– Мы на месте, – провозгласил Йоси и выпрыгнул из машины. Хаим и я последовали за ним. Это был типичный для Тель-Авива жилой многоквартирный дом.
– Это здесь. Йоси остановился у правой двери на темной лестничной клетке. Он повернулся ко мне перед тем, как нажать кнопку звонка. – Помни, что мы из «Шабак», что мы холостяки и что... Он повернулся к Хаиму: – Где мы живем?
– В Натанье.
– Почему в Натанье? Почему из «Шабак»? – спросил я.
– Натанья – потому, что это далеко, а из «Шабак» – потому, что мы не можем говорить, что мы из Моссад. Понятно? Мы не хотим быть полицейскими, а это ближе всего.
– О'кей, с этим я могу жить. Как часто нужно вспоминать эту легенду?
– Мы ее рассказали ей один раз, – тихо сказал Хаим.
– И больше мы об этом не говорили, – заметил Йоси и позвонил.
Я был спокоен потому, что недавно испытал хорошую трепку. Я был недалек от того, чтобы уснуть на месте. Чувство вины, которое я испытывал в связи с подобными авантюрами, было приглушено. В моем подсознании мне казалось, что я уже был сегодня наказан – еще до того, как совершил этот грех. Кроме того, мне еще не было ясно, настолько ли далеко это зайдет, чтобы я почувствовал себя виноватым.
Звонок прозвучал резко и неприятно, голос, который последовал за ним, был мягким и почти неслышным. – Подождите, пожалуйста. Она взглянула на нас сквозь дверной глазок, затем открыла дверь. – Привет, ребята, я уже думала, что вы больше не придете, и хотела идти спать. Она сделала шаг назад, чтобы пропустить нас.
– Не отрывайся от нас, – сказал язвительно Йоси, – мы можем сразу следовать за тобой.
Она закрыла дверь за собой. Хаим сразу направился к большой кровати в центре комнаты и плюхнулся на нее. Комната была слабо освещена, в воздухе чувствовались влажность недавно принятой ванны и легкий аромат духов. Этот запах придавал чувственность. Я ощущал именно аромат женщины. Комната была обставлена просто, тепло и соблазнительно. Я заметил, как с каждой минутой сильнее стучит мое сердце.
Дина была прекрасна в своем длинном платье. Она медленно пошла в сторону ванной, затем включила свет в помещении, которое я вначале совсем не заметил. Это была маленькая кухня. – Не хотите чего-нибудь выпить?
– Для меня кофе, – ответил Хаим, не оборачиваясь.
– Забудь об этом, – послышалось из ванной. – Нам еще нужно кое-что провернуть. Мы позже заберем Дана. Мы всегда находили повод, чтобы использовать агентурные псевдонимы вместо настоящих имен, что бы мы ни делали. Это вошло в привычку, стало нашей второй натурой.
Йоси вышел из ванной, прижал девушку к себе и поцеловал ее. Она не показывала сопротивления. Он отпустил ее и повернулся к Хаиму. – Пойдем, старик. У нас еще есть дела и у Дана тоже. Он повернулся ко мне. – Согревай постель, пока мы не вернемся.
Меня взбесило, как он себя вел, как будто бы он обидел меня, хотя на самом деле это она должна была чувствовать себя обиженной, но она не обижалась. Меня рассердили ее покорность и то, что он эту покорность использовал. Она закрыла дверь, прислонилась к двери и посмотрела на меня. Я смутился. Я пришел сюда из-за секса и не был настроен ни на что другое.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила она и впервые улыбнулась мне.
– Кофе, пожалуйста, если можно.
– Устраивайся поудобней. Я сейчас вернусь.
Она проскользнула сквозь комнату, распространяя свой аромат, я почувствовал упругость в своих брюках. В кухне загремели чашки. Я зажег сигарету и взял в руки маленький блокнотик, который лежал на прикроватном столике.
Я раскрыл его и увидел, что он весь исписан мелким аккуратным почерком. Моей первой реакцией было сразу же положить его на место. Но потом я все же заглянул в него.
Я снова почувствовал стыд. За каким чертом меня, тридцатисемилетнего женатого мужчину, отца двоих детей, занесло в постель этой молодой женщины?
Я начал читать. Сначала я не понимал смысла – короткие, рифмованные положения, значения которых я не улавливал. Дина вошла с двумя чашками в руке и села возле меня на кровать. Ее колено выскользнуло из платья и вроде бы случайно коснулось моего. Я кашлянул. Она начала пить свой кофе, и ее лицо наполовину спряталось за чашкой. Я поднял книжечку. – Это ты написала?
Она молча кивнула, как будто бы ожидала, что я скажу еще что-то.
– На самом деле?
– Да, – ответил она, поставила чашку и улыбнулась мне.
– Почему?
Она придвинулась поближе, ее улыбка стала шире. – Как тебе это нравится?
– Я нахожу это великолепным.
Она отодвинулась назад и тихо засмеялась. – Что ты имеешь в виду?
– То, что я сказал. Мне было ясно, что любой, кто испытывал бы такую же сексуальную страсть, как я сейчас, не дискутировал бы о поэзии. – Мне в самом деле жарко, – сказал я.
– Почему ты не примешь душ и не переоденешься? Кажется, тебе бы это помогло.
– Ты имеешь в виду, что от меня воняет? – засмеялся я.
– Нет, нет, вовсе нет...
– Ну, хорошо. Я встал и пошел в ванную. – Но у меня нет другой одежды, чтобы переодеться.
– Возьми банный халат на двери и еще ты можешь взять что-то из вещей моего мужа.
Я остолбенел. – Твоего кого?
– О, не беспокойся. Он здесь больше не живет.
У меня вырвался вздох облегчения.
Когда я вышел из душа, комната была совсем темной, кроме мерцания огонька в печке.
– Ну, иди же в кровать, – послышался из угла ее голос. – Я сейчас приду.
Мой пульс бешено колотился, когда я лег в кровать. Затем она вошла, совсем голая, в красном свете лампы. Она села рядом со мной и прислонила свое стройное нежное тело к моей согнутой ноге. Потом она нежно ощупала мою грудь.
Я был на грани взрыва. Она могла чувствовать, как сильно я ее хочу.
Она улыбнулась. Она была, очевидно, счастлива. Я сел и взял в одну руку ее маленькую грудь, а другой рукой гладил все тело, которое, казалось, колыхалось под моим прикосновением. Она прижала меня назад к кровати и опробовала с любовью каждую часть моего тела. Потом она медленно села на меня.
Я помню только, что я сказал Йоси и Хаиму, когда они хотели забрать меня, что останусь здесь на всю ночь, а с ними встречусь завтра утром. Это было моим бегством от жестокой реальности, и я хотел, чтобы оно продлилась хотя бы одну ночь.
Глава 4
Четверг, 13 февраля 1986 года
Утром я снова был в Академии. Я бежал к зданию, натянув мое пальто на голову для защиты от дождя.
Дов, руководитель наших тренировок, сердито взглянул на меня, с редкой для его круглого лица гримасой. Он остановил меня, пока я не взял свою чашку кофе.
– Где, черт побери, ты был?
– У нас была договорена встреча? – сухо спросил я.
– Мне не нужно договариваться, чтобы всыпать тебе по заднице. Один – ноль в его пользу. Я стал слушать внимательнее. – Я говорю о прошедшей ночи.
Я посмотрел на потолок. – Ты скучал по мне? Я очень тронут.
– Тебя не было дома, когда я звонил тебе.
– Что это значит? Ты звонил мне домой? Что это тебе в голову взбрело? Что ты сказал Белле?
– Ничего, я только хотел поговорить с тобой.
– Что я теперь ей скажу?
– Если бы ты был дома, тебе ничего не пришлось бы ей говорить.
Этим поступком он нарушил одно из основных неписаных правил Моссад: он позвонил домой офицеру Моссад, хотя никакого «горящего» повода для этого не было, и все было похоже на то, что он даже не пытался прикрыть меня, когда выяснил, что меня не было дома. Я был взбешен. – Козел! Кто тебя назначил шерифом? Будь спокоен, Дов, когда-то это и тебя коснется.
Я налил себе чашку кофе. Теперь уже он взбесился не на шутку.
– Так, а теперь выкладывай, что ты действительно хочешь от меня. Я не собираюсь слушать тебя целый день. Все становилось сложнее, чем я думал.
– Что ты имел в виду ночью во время этой игры с этими полицейскими? – Дов пытался приглушить голос.
– Ничего. Они взяли меня с собой покататься, а потом вернули на место. Почему?
– Разве так обращаются с вражескими полицейскими? После многолетних тренировок ты не нашел ничего лучшего, чем повторять им: «Ты ко мне обращаешься»?
– Ты ко мне обращаешься?
– Не начинай этого со мной. Ты стоишь на краю пропасти и точно это знаешь. Так что не выводи меня!
Я взял его за плечи и притянул к себе. Я нагнулся к нему и тихо сказал:
– Послушай хорошенько, Дов. Моссад вытащил тебя из службы внутренней безопасности из-за твоего опыта работы по оперативной безопасности, не так ли?
Он кивнул.
– Я офицер Моссад. Через пару недель меня введут в строй, и даже если нет, то в любом случае я все равно останусь полковником. Я стою на десяток званий выше тебя, салага. Он попытался высвободиться, но я цепко держал его.
– Ты можешь мне рассказывать все, что хочешь, это твоя работа. Но если не хочешь, чтобы я сломал тебе шею, то относись ко мне с уважением. Я ясно выразился?
– Убери руки. Он попытался меня стряхнуть.
– Ты скоро получишь мой отчет, и если тебе не понравится, что в нем будет, ты можешь делать, что хочешь, но орать на меня я тебе не позволю. А теперь, извини, я выпью кофе, а ты можешь поцеловать меня в задницу. Я вернулся в главную комнату.
Мне надо было еще решить пару вопросов, и это было причиной моего прихода в Академию. Это было связано с конференцией, которая состоялась месяц назад в гостинице «Кантри-Клаб» напротив Академии, на шоссе на Хайфу. На конференцию были приглашены представители секты Муна с невообразимой свитой международного сброда. Состоялось несколько их встреч с правыми депутатами Кнессета и некоторыми военными. С нашей стороны были также представители спецслужб и другие важные люди, как, например, Йегуда Блюм, бывший представитель Израиля в ООН. Полковник южнокорейской разведки (KCIA, Корейское Центральное Разведывательное Управление) в отставке и многие американские отставные генералы тоже посетили эти встречи. Француз Пьер Сейлак, член правоэкстремистской, фашистской партии, меня тогда просто достал. Этот тип все время хотел, чтобы я для него что-то устроил, чем-то помог. Он думал, что офицера связи можно запросто использовать как слугу. Он потребовал от Моссад компьютерную программу для улучшенного запоминания, хранения и передачи данных. Сейлак хотел защищать данные от французской секретной службы. Я должен был достать для него программу, разработанную фирмой «Sitex», которая подходила ему, и переслать ее по диппочте в нашу резидентуру в Париже. Оттуда программа должна была быть передана ему в руки.
В первый раз я не понял, зачем мы связываемся с такими подонками. Но Давид Биран, который был приглашен на конференцию, считал, что выгоды будет больше, чем вони, которой несло от всей этой истории. В мое задание не входило задавать вопросы. Я должен был слушать и выполнять, что я и делал.
Пятница, 14 февраля 1986 года
– Эй, Виктор, – обратился ко мне, когда я проходил контроль на входе в бюро, Йегуда Гил, старый «катса», который еще при жизни стал легендой. Я повернулся к нему, и он подмигнул мне, кивнув в сторону коридора, ведущего к фотоотделу. Этот старик был задействован почти во всех операциях, которые требовали особо тщательного планирования. Но, несмотря на это, он был одним из самых скромных сотрудников нашей организации.
Я засмеялся и подошел к нему. Он положил мне руку на плечо. – Пойдем со мной. Я хочу сфотографировать свою страшную рожу для нового американского паспорта. Я должен поговорить с тобой.
Мы вошли в пустую фотостудию. – Фотограф будет через пару минут, – сказал он.
– Что это за американский паспорт? Такое случалось очень редко. Моссад старался, как можно реже использовать американские паспорта.
– Я буду в Штатах работать для отдела «Аль». Мы должны там провести большую чистку.
– Я никогда не слышал об осложнениях. Что нужно там чистить?
– Дело Полларда.
– Я думал, это задача «ЛАКАМ».
– Они запутали все это дело, а теперь мы должны привести его в порядок. Я должен войти в контакт со знаменитым «мистером Икс» и позаботиться о том, чтобы они его не схватили.
Я немного знал об этой истории. «ЛАКАМ» завербовал некоего Джонатана Полларда, американского еврея, который работал в военно-морской разведке американского флота, и использовал его в качестве шпиона. В 1986 году его арестовало ФБР, после того, как израильское посольство в Вашингтоне отказалось предоставить ему убежище. Этот отказ был прямым результатом вмешательства Моссад, хотя само дело и не касалось Моссад. Ходили слухи, что был некий связник между Джонатаном Поллардом и Моссад, знаменитый «мистер Икс». Полностью эту историю мы так никогда и не узнали, а то, что просачивалось, было погребено под толстыми кипами бумаг.
– Значит «мистер Икс» существует? – спросил я.
–»Только его имя. «Мистер Икс» это не человек. Эйтан взял у нас списки «сайаним» перед тем, как уйти от нас, и использовал этих людей в качестве источников. Они говорили ему, где он может найти определенные вещи, а потом Поллард должен был там их доставать.
– И они соглашались? Как только я сказал это, понял, что задал глупый вопрос.
– Соглашались? «Сайан» обязан слушаться и не задавать вопросов. Если мы не поторопимся, то за Поллардом в тюрьму последуют и другие. Так что, я должен ехать туда и позаботиться, чтобы этого не произошло. Скольких евреев в Америке ты знаешь, которые готовы к тому, что их заклеймят как предателей и во славу Израиля отправят за решетку?
Я кивнул в знак согласия. – А что я могу сделать для тебя?
– Ничего. Я просто хотел поговорить с тобой о тебе самом.
– Обо мне? А чего обо мне говорить?
– Я кое-что услышал о тебе и думаю, что ты должен знать об этом.
– Что же?
– Во-первых, есть такой Майк Харари, которого ты сделал полным идиотом. Он все еще жаждет твоей головы. Этот парень распространяет всякие истории о тебе. И еще есть люди, которым не нравятся твои политические взгляды. Йегуда взглянул на меня так, как учитель на мальчишку-сорванца.
– Ты имеешь право на свои чертовы убеждения. Но так как ты стоишь на неправильной стороне, то должен их держать при себе.
Я был сторонником права палестинского народа на собственное государство в Западной Иордании и в секторе Газа. Я был убежден в том, что мы из-за оккупации этих территорий, которая якобы должна была служить благу нашего народа, теряем свое человеческое, гуманное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40