И довольно знакомый, между прочим…Наклонившись, я зачерпнул расползающуюся снежную кашицу и сунул в нее нос:— Огненные вихри преисподней!Степан Федорович, последовав моему примеру, понюхал снег из пригоршни и чихнул.— Гадость! — определил он. — Это же… спирт!— Сам вижу. Хм… Хорошо, что в эти времена за самогоноварение в особо крупных размерах не судят. Честно говоря, я нечаянно. Предполагалось, что вода изменит свой состав, но не настолько же!— Но почему? И что же теперь будет?— Да все нормально будет! Вода превратилась в спирт… — Я лизнул лужицу с ладони. — Кстати, прекрасный медицинский спирт высшей очистки, а не суррогат какой-нибудь. Утонут псы-рыцари как миленькие. Спирт-то не замерзает, как и было заказано! А доблестное войско князя Александра Невского побегает вокруг озера и пленит тех, кому посчастливится выбраться на берег. Битва выиграна! Правильно я говорю, Александр Ярославич? Александр Ярославич! Княже!— Медовуха? — бормотал Невский, увлеченно облизывая пальцы. — Нет, не медовуха… Пиво? Не пиво… Но сие зелье зело забористо…— Нахлобучивает что надо! — подтвердил я. — Поэтому поосторожнее. Эй, свет русской земли! У него великая битва на носу, а он расслабляется. Рановато! Кто будет командовать доблестным войском?— Адольф… — тоскливо протянул Степан Федорович. — Да что же это происходит?..Доблестное войско и не думало бегать вокруг озера и пленять спасшихся ливонцев. Все дружинники как один азартно занимались дегустацией невиданного продукта. Шарапили в обе руки, а мечи, секиры, палицы и щиты побросали для большего удобства. Кто поизобретательней, хлебал из шлемов, куховар опрокидывал в глотку уже второй половник, самые нетерпеливые пали на берег и булькали прямо из озера. Дозорный, например, так увлекся, что погрузился в спиртовое озеро по плечи. Степану Федоровичу, который попробовал было оттащить его, достался отменный хук в нос.— Веселие Руси есть пити! — категорично заявил дозорный, возвращаясь на исходную позицию.В общем, я только ахнуть успел, как настроенное на серьезное сражение войско оказалось полностью деморализовано. Впору самому брать в руки секиру и идти защищать честь святой Руси. И это — мне? Просто кошмар какой-то! Этот князь мне таким положительным поначалу показался, степенным, рассудительным мужиком. Настоящим полководцем. А сейчас — вот, пожалуйста! Совсем опустился. В смысле — на колени. И, забыв о княжеском достоинстве, лакал по-собачьи.— Александр Ярославич! Александр…— М-можно просто Саша…— Саша! Не пей из лужицы, козленочком станешь!— Ча-аво?! Ты кого козлом назвал? Дискуссия зашла в тупик, не успев начаться. От дальнейших претензий я предпочел уклониться, равно как и от тяжеленного меча, привлеченного князем в качестве наиболее весомого аргумента. Но, отскочив на безопасную дистанцию, попыток пробудить в Александре Ярославиче чувство ответственности я не оставил.— Княже! — возопил я. — Защитник отечества! Не время праздновать, а время ратными делами заниматься! Вспомни, зачем ты здесь! Слезы и кровь невинно убиенных взывают к отмщению!..В глазах Невского появилось нечто осмысленное, но тут я сбился. Мимо с воплем «Помогите! » пробежал Степан Федорович, преследуемый безобразно расстегнутым ратником. Воин, покачиваясь из стороны в сторону, транспортировал прижатый к груди шлем, в котором плескалось едкое пойло, и орал:— Желаю с настоящим архангелом выпить! Пришлось поставить преследователю подножку и ретироваться подальше, потому что князь к моему поступку отнесся крайне отрицательно, что и выразил в оглушительном крике:— Не замай наших!
— Это непонятно, что происходит… — ныл Степан Федорович, сидя на корточках за поваленным шатром и наблюдая оттуда разнузданную вакханалию у берегов спиртового Чудского озера. — Это… Мне стыдно, Адольф, за своих предков! Кто же знал, что славные воины в один миг превратятся в стадо умалишенных питекантропов, которые, кроме как о пьянке, ни о чем думать не хотят… Они даже хуже тех зомби-алкоголиков в подземелье рейхстага… Ой, вы только посмотрите! Надо же, как буйствуют… Куда там немецким зомби! Они тут и рядом не валялись! Размах не тот! Подземная вечеринка восставших мертвецов по сравнению со здешним праздником жизни — просто курсы кройки и шитья по сравнению с пожаром в психиатрической больнице…— На курсах повышения квалификации нам рассказывали об исконно русском феномене «халява», — отметил я. — Страшная вещь! Например, в вашей стране еще в начале двадцатого века отменили бесплатные карусели. Из-за большого количества несознательных граждан, которые катались и катались — до сильнейших желудочных колик и полной потери ориентации в пространстве.— Точно, — горько поддакнул Степан Федорович. — Мой папа Федор Степаныч очень чебуреки любил. Скончался в расцвете лет от заворота кишок, потому что выиграл в нарды по-крупному у чебуречника Ахмеда. Так и вырос я сиротой… Ой, что делается!Нечаянный праздник на берегу развернулся до степени почти белогорячечной. Оружие из рук воинов исчезло, зато появились откуда-то гусли и дуды. Ратники вприсядку дробили землю, гусляры, приплясывая, лабали варварские вариации грядущего буги-вуги, лично Александр Ярославич схватил дуду и выдал такую заливистую импровизацию, переходящую в ультразвук, что с сумрачного неба густо посыпались оглушенные вороны. Игорь Бутман от зависти застрелился бы из собственного саксофона. В общем, зажигали мужики не по-детски, а вполне по-взрослому. Вот тебе и хрестоматийная битва! Ручаюсь, что в тот момент никто из русского воинства не помнил не только о том, зачем они здесь, у Чудского озера оказались, но и как зовут их матушек и батюшек. Ну, почему так оно всегда и происходит? Стоит нам со Степаном Федоровичем появиться в любом, мало-мальски важном историческом периоде, как все идет кувырком. Прекрасно понимаю циклопа, избравшего орудием уничтожения жизни на Земле не стотонную атомную бомбу, а скромного театрального уборщика, нарушившего закон Вселенского Равновесия…— Адольф! — А?— Посмотрите-ка! Ливонцы!— Чего на них смотреть… Отстаньте. Я, между прочим, уже три тысячи лет с вами, с людьми, работаю. Неужели ни разу не видел, как сотня тяжеловооруженных рыцарей пускает пузыри?— Какие пузыри? Все намного хуже! Вы думаете, они послушно утонули? Смотрите!Я посмотрел и от отчаяния прикусил губу. Проклятые псы-рыцари под угрозой неминуемого утопления проявили недюжинную прыть и по разваливающемуся на глазах льду сумели вернуться на свой берег. Жить захочешь, еще и не так попрыгаешь. Теперь ливонцы, барахтаясь по колено в спирту, выбирались на земную твердь и кое-как сбивались в кучу. Понятное дело, рыцари хоть и не утонули, но вдосталь наглотались дурманного зелья. В отличие от дружины Невского, они восприняли чудесное спиртовое озеро не как подарок судьбы, а как хитроумную ловушку; и уж точно отбросили мысль о немедленном нападении на малочисленного противника. Устрашающее зрелище бушевавшего вовсю православного курбан-байрама довершило потрясение. Германцы, шатаясь и поддерживая друг друга, тупо смотрели на кипевший весельем противоположный берег. Потом понемногу стали пятиться, отходить… Отступают!— Они ведь тоже нахлебались спирта, хотя и невольно, — ревниво проговорил Степан Федорович. — Почему же они не требуют продолжения банкета, а малодушно ретируются?— Что русскому хорошо, то немцу смерть, — объяснил я. — Согласитесь, иностранцев, для которых местный менталитет навсегда останется загадкой, поведение русичей обязательно должно сбить с толку. Естественно, они предпочтут не нападать сейчас, а подождать подкрепление…— О, почему они не провалились?! — зашлепал себя по щекам Степан Федорович. — Почему успели выбраться на берег без потерь?! Что за невезение?!— Это точно, — пробормотал я. — Псы-рыцари не провалились… Чего нельзя сказать о плане Невского…Тут я замолчал, представив себе, как оно будет, допустим, завтра. Русское войско продерет глаза и увидит, что ворога и след простыл. Брести по простывшему следу с похмелья — удовольствие ниже среднего. Пока Невский и сотоварищи будут соображать, как и что было вчера, на лагерь обрушится подкрепленное свеженькими воинами войско противника. Глумливые германцы будут с чувством рубить, строгать и художественно расчленять неповоротливые тела несчастных русичей, а несчастные русичи будут просить пощады и рассола…Но это будет завтра. А сейчас ливонцы медленно отползали. Многих откровенно тошнило от чрезмерной дозы алкоголя, кто-то громко стонал, держась за голову, а кое-кто вообще лежал бревном. И правда: немцу смерть то, что для русского — каждую субботу после бани.Происходящего в германском лагере, конечно, дружинники не видели, потому что Александр Ярославич, прекратив терзать дуду, решил поддержать бурное течение праздника в заданном с самого начала темпе — приказал всем в обязательном порядке наполнить подручную тару спиртом и громко замычал какой-то тост. Ему внимали напряженно, но абсолютно безуспешно — понять мысль, которую он хотел донести до аудитории, было затруднительно даже в трезвом виде.— Перережут как курят! — схватился за голову Степан Федорович. — Что же делать?! Русь лишится виднейшего и преданнейшего защитника и ревнителя. А полчища германцев двинут на Новгород и дальше… Ведь это мы ответственны за очередной исторический парадокс! Как же я детям в глаза смотреть буду, когда домой вернусь?— Во-первых, у вас никаких детей нет, — сказал я. — Во-вторых, домой вы — вполне возможно — вообще никогда не вернетесь. А в-третьих… Кажется, очень скоро политико-географическая территория Германии увеличится на столько, на сколько уменьшится политико-географическая территория Руси. Вот когда можно будет с полной уверенностью сказать — русского мужика водка погубила…— Перестаньте юродствовать! Это же моя страна! Моя родина! И вы не меньше моего виноваты в случившемся! Надо было додуматься — большой мужской коллектив, походное напряжение, отсутствие жен, детей и тещ как сдерживающих факторов… И целое озеро чистого спирта презентовать! Воистину — бесовская порода ведет начало от змия-искусителя.— Они сюда не на рыбалку, между прочим, пришли, а по делу, — огрызнулся я. — Да ладно, чего уж теперь… Сидите здесь, не высовывайтесь и смотрите, как работает профессионал. Попытаюсь исправить положение. Сейчас они у меня с боевыми песнями ринутся вдогон за ворогом!— Ой ли? — усомнился Степан Федорович, глядя на то, как отдельные дружинники уже устраивались на бережку отдохнуть от буйства жизненных красок.— Гадом буду! — поклялся я страшной клятвой одного из своих недавних клиентов с воркутинской ИТК строгого режима, который душу продал за ушанку-невидимку и кирзачи-скороходы. — Ринутся, никуда не денутся. Кстати, и вы будьте начеку. Как только я двинусь к германскому лагерю, сразу — за мной! Если не хотите пропустить момент, когда Гиммлер во второй раз врубит свою установку!С этими словами я выпрыгнул из-за укрытия и с ходу врубился в разгоряченную толпу.
Меня поначалу и не заметили. Князь домычал свой тост, дружинники с облегчением выпили.Остограммился и князь. Классически ткнулся носом в рукав кольчуги и, занюхав порцию, потянулся к дуде. Я рванулся изо всех сил и поспел первым.— Александр Ярославич! Саша! Опомнись!— А? Ты кто? Отдай дуду!— Не отдам! Зачем она тебе! Вот тебе лучше секира и щит.— Отдай дуду, молвят тебе! Чего душу поганишь? Надоели мне эти железки за всю жизнь. Битвы и битвы с отрочества до мужества… Воротит! Дай хоть раз отдохнуть по-человечески!— Враг бежит!— И прав-вильно делает. Боятся, гады, значит, уважают!— Так уйдут ведь!— А хрен с ними. Потом поймаю и рожу начищу…— Сейчас самое время! Они все спиртом перетравились, они даже достойного сопротивления оказать не смогут! Вперед и с песней!— Чем отравились? Забористым зельем сим? Нектаром? Не бреши, архангел!— А ну, встать прямо и не шататься, когда с архангелом разговариваешь! — выйдя из терпения, заорал я. — Немедленно строиться и марш вдогонку за противником!Князь пристально посмотрел на меня и нехорошо прищурился. Шутки кончились.— Отдай дуду. Желаю веселиться, — веско проговорил он. — По-хорошему прошу. Пока…Трезвый пьяного не поймет. Как мне втолковать ему?.. Не напиваться же тоже для установления полного душевного контакта? Такая гармония непременно выйдет боком. Но дуду я из рук не выпустил. Вот интересно, если я при всех надаю князю отрезвляющих оплеух или окачу ведром ледяной воды — меня сразу же затопчут или секунду спустя? Нет, такой вариант не подходит.— Пусти, молвлю, инструмент! — рявкнул Александр Ярославич. — А не то!.. И не посмотрю, что архангел! Я тоже не песьих кровей. Я не лаптем щи хлебаю, я — князь, между прочим!— Между прочим, собака-германец тебя только что обозвал таким словом, которое и повторять-то вслух срамно, — попробовал я новый ход. — Сам слышал!— Это каким таким словом?Призвав на помощь всю свою изобретательность, я наклонился к княжескому уху и прошептал о принципиальных отличиях лиц нетрадиционной сексуальной ориентации от прочего населения. Невский не взорвался негодованием, как я ожидал, а только непонимающе почесал в затылке:— Неужто у немцев так принято? Вот уж — все не как у православных. Не, у нас по-другому… У нас баб хватает, даже слишком…— Тьфу ты!— Чего плюешься? Недостойно сие архангела светлого!— Ах, недостойно, говоришь? Светлого архангела, говоришь? Так вот же тебе!Я сорвал с головы шлем и пинком зашвырнул его на середину озера. Князь Александр Ярославич целую минуту, открыв рот, созерцал рожки. Потом до него дошло.— Друже! — заревел он, шаря руками у пояса в поисках меча. — Бесы поганые взор мой смущают! Глаза отводят! Архангелами прикрываются, а сами…— Плетут козни и честных людей стремятся погубить, — закончил я, чтобы уж разом прояснить все. — Вот, пожалуйста, твой меч. Руби шею окаянную!— Бей его! — воскликнул Невский. — Уничтожай!— Ура! — воскликнул я. — Наконец-то опомнился! Беи меня! Степан Федорович, тикай, нас начинают уничтожать!
Времени, чтобы оказаться вне досягаемости мечей и секир, у меня было предостаточно. Пока Александр Ярославич расталкивал своих подопечных и объяснял им. что к чему, пока ратники искали свое оружие, а потом заправлялись на дорожку перед погоней, я мог бы даже перекурить. Жаль, что сигареты давно закончились. Пара-тройка стрел полетели в мою сторону и. не долетев, бессильно упали на землю у самых моих копыт. А впрочем, куда нам спешить-то? Германцы так и не пришли в силы для того, чтобы целенаправленно спастись бегством. Вон они — мотыляются между шатров, то и дело сгибаясь пополам, чтобы помочь отравленным желудкам. Вяло колышутся, как сомнамбулы, пытаясь построиться для отступления…Наконец дружина Невского в полном составе беспорядочной гурьбой шумно покатилась ко мне, и я начал свое стратегическое отступление по берегу озера к германским шатрам. Степан Федорович огибал озеро по другой стороне — за ним тоже гнались и тоже с криками: «Лови беса! », но гнались вяловато. Приказу князя расслаблявшимся на полную катушку ратникам подчиняться особо не хотелось, а бывшему театральному уборщику явно не хватало воображения, чтобы воодушевить преследователей. То ли дело я! Я, можно сказать, блистал, обзывая князя, топавшего сапожищами впереди своего отряда, «дырявым валенком», «запечным тараканом», «зарвавшимся феодалом» и другими нелицеприятными прозвищами — и вполне в этом деле преуспел. После «отморозка сиволапого» князь взъярился настолько, что, оторвавшись от основной группы дружинников, длиннющими скачками понесся вперед, вращая мечом на манер пропеллера и тем самым, видимо, придавая своему телу дополнительное ускорение.Пришлось бы мне, наверное, туго, но до ливонских шатров оставалось всего несколько метров. Я уже явственно видел зеленые физиономии обалдевших германцев. После всего перенесенного еще и увидеть самого настоящего беса с рогами в авангарде пьяной орды — я их понимаю! Немудрено, что незадачливые завоеватели впали в ступор, забыв даже об отступлении — просто стояли столбами (кто мог стоять, конечно) и, раскрыв рты, тоскливо смотрели на приближающуюся гибель. Ничего, ребята, сейчас вам перепадет на орехи в силу исторической необходимости! Будете знать! Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет! Ура!Именно это я проорал, пробегая мимо полуобморочного Командира. Славному ливонцу только моего лозунга не хватало для того, чтобы окончательно пасть духом. Он брякнулся на задницу и закрыл голову руками.А я нырнул в первый попавшийся шатер, пролетел его насквозь, рожками пропорол себе лаз, выкатился по ту сторону и очень удачно соскользнул в неглубокую яму, наполненную вонючими пищевыми отбросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Это непонятно, что происходит… — ныл Степан Федорович, сидя на корточках за поваленным шатром и наблюдая оттуда разнузданную вакханалию у берегов спиртового Чудского озера. — Это… Мне стыдно, Адольф, за своих предков! Кто же знал, что славные воины в один миг превратятся в стадо умалишенных питекантропов, которые, кроме как о пьянке, ни о чем думать не хотят… Они даже хуже тех зомби-алкоголиков в подземелье рейхстага… Ой, вы только посмотрите! Надо же, как буйствуют… Куда там немецким зомби! Они тут и рядом не валялись! Размах не тот! Подземная вечеринка восставших мертвецов по сравнению со здешним праздником жизни — просто курсы кройки и шитья по сравнению с пожаром в психиатрической больнице…— На курсах повышения квалификации нам рассказывали об исконно русском феномене «халява», — отметил я. — Страшная вещь! Например, в вашей стране еще в начале двадцатого века отменили бесплатные карусели. Из-за большого количества несознательных граждан, которые катались и катались — до сильнейших желудочных колик и полной потери ориентации в пространстве.— Точно, — горько поддакнул Степан Федорович. — Мой папа Федор Степаныч очень чебуреки любил. Скончался в расцвете лет от заворота кишок, потому что выиграл в нарды по-крупному у чебуречника Ахмеда. Так и вырос я сиротой… Ой, что делается!Нечаянный праздник на берегу развернулся до степени почти белогорячечной. Оружие из рук воинов исчезло, зато появились откуда-то гусли и дуды. Ратники вприсядку дробили землю, гусляры, приплясывая, лабали варварские вариации грядущего буги-вуги, лично Александр Ярославич схватил дуду и выдал такую заливистую импровизацию, переходящую в ультразвук, что с сумрачного неба густо посыпались оглушенные вороны. Игорь Бутман от зависти застрелился бы из собственного саксофона. В общем, зажигали мужики не по-детски, а вполне по-взрослому. Вот тебе и хрестоматийная битва! Ручаюсь, что в тот момент никто из русского воинства не помнил не только о том, зачем они здесь, у Чудского озера оказались, но и как зовут их матушек и батюшек. Ну, почему так оно всегда и происходит? Стоит нам со Степаном Федоровичем появиться в любом, мало-мальски важном историческом периоде, как все идет кувырком. Прекрасно понимаю циклопа, избравшего орудием уничтожения жизни на Земле не стотонную атомную бомбу, а скромного театрального уборщика, нарушившего закон Вселенского Равновесия…— Адольф! — А?— Посмотрите-ка! Ливонцы!— Чего на них смотреть… Отстаньте. Я, между прочим, уже три тысячи лет с вами, с людьми, работаю. Неужели ни разу не видел, как сотня тяжеловооруженных рыцарей пускает пузыри?— Какие пузыри? Все намного хуже! Вы думаете, они послушно утонули? Смотрите!Я посмотрел и от отчаяния прикусил губу. Проклятые псы-рыцари под угрозой неминуемого утопления проявили недюжинную прыть и по разваливающемуся на глазах льду сумели вернуться на свой берег. Жить захочешь, еще и не так попрыгаешь. Теперь ливонцы, барахтаясь по колено в спирту, выбирались на земную твердь и кое-как сбивались в кучу. Понятное дело, рыцари хоть и не утонули, но вдосталь наглотались дурманного зелья. В отличие от дружины Невского, они восприняли чудесное спиртовое озеро не как подарок судьбы, а как хитроумную ловушку; и уж точно отбросили мысль о немедленном нападении на малочисленного противника. Устрашающее зрелище бушевавшего вовсю православного курбан-байрама довершило потрясение. Германцы, шатаясь и поддерживая друг друга, тупо смотрели на кипевший весельем противоположный берег. Потом понемногу стали пятиться, отходить… Отступают!— Они ведь тоже нахлебались спирта, хотя и невольно, — ревниво проговорил Степан Федорович. — Почему же они не требуют продолжения банкета, а малодушно ретируются?— Что русскому хорошо, то немцу смерть, — объяснил я. — Согласитесь, иностранцев, для которых местный менталитет навсегда останется загадкой, поведение русичей обязательно должно сбить с толку. Естественно, они предпочтут не нападать сейчас, а подождать подкрепление…— О, почему они не провалились?! — зашлепал себя по щекам Степан Федорович. — Почему успели выбраться на берег без потерь?! Что за невезение?!— Это точно, — пробормотал я. — Псы-рыцари не провалились… Чего нельзя сказать о плане Невского…Тут я замолчал, представив себе, как оно будет, допустим, завтра. Русское войско продерет глаза и увидит, что ворога и след простыл. Брести по простывшему следу с похмелья — удовольствие ниже среднего. Пока Невский и сотоварищи будут соображать, как и что было вчера, на лагерь обрушится подкрепленное свеженькими воинами войско противника. Глумливые германцы будут с чувством рубить, строгать и художественно расчленять неповоротливые тела несчастных русичей, а несчастные русичи будут просить пощады и рассола…Но это будет завтра. А сейчас ливонцы медленно отползали. Многих откровенно тошнило от чрезмерной дозы алкоголя, кто-то громко стонал, держась за голову, а кое-кто вообще лежал бревном. И правда: немцу смерть то, что для русского — каждую субботу после бани.Происходящего в германском лагере, конечно, дружинники не видели, потому что Александр Ярославич, прекратив терзать дуду, решил поддержать бурное течение праздника в заданном с самого начала темпе — приказал всем в обязательном порядке наполнить подручную тару спиртом и громко замычал какой-то тост. Ему внимали напряженно, но абсолютно безуспешно — понять мысль, которую он хотел донести до аудитории, было затруднительно даже в трезвом виде.— Перережут как курят! — схватился за голову Степан Федорович. — Что же делать?! Русь лишится виднейшего и преданнейшего защитника и ревнителя. А полчища германцев двинут на Новгород и дальше… Ведь это мы ответственны за очередной исторический парадокс! Как же я детям в глаза смотреть буду, когда домой вернусь?— Во-первых, у вас никаких детей нет, — сказал я. — Во-вторых, домой вы — вполне возможно — вообще никогда не вернетесь. А в-третьих… Кажется, очень скоро политико-географическая территория Германии увеличится на столько, на сколько уменьшится политико-географическая территория Руси. Вот когда можно будет с полной уверенностью сказать — русского мужика водка погубила…— Перестаньте юродствовать! Это же моя страна! Моя родина! И вы не меньше моего виноваты в случившемся! Надо было додуматься — большой мужской коллектив, походное напряжение, отсутствие жен, детей и тещ как сдерживающих факторов… И целое озеро чистого спирта презентовать! Воистину — бесовская порода ведет начало от змия-искусителя.— Они сюда не на рыбалку, между прочим, пришли, а по делу, — огрызнулся я. — Да ладно, чего уж теперь… Сидите здесь, не высовывайтесь и смотрите, как работает профессионал. Попытаюсь исправить положение. Сейчас они у меня с боевыми песнями ринутся вдогон за ворогом!— Ой ли? — усомнился Степан Федорович, глядя на то, как отдельные дружинники уже устраивались на бережку отдохнуть от буйства жизненных красок.— Гадом буду! — поклялся я страшной клятвой одного из своих недавних клиентов с воркутинской ИТК строгого режима, который душу продал за ушанку-невидимку и кирзачи-скороходы. — Ринутся, никуда не денутся. Кстати, и вы будьте начеку. Как только я двинусь к германскому лагерю, сразу — за мной! Если не хотите пропустить момент, когда Гиммлер во второй раз врубит свою установку!С этими словами я выпрыгнул из-за укрытия и с ходу врубился в разгоряченную толпу.
Меня поначалу и не заметили. Князь домычал свой тост, дружинники с облегчением выпили.Остограммился и князь. Классически ткнулся носом в рукав кольчуги и, занюхав порцию, потянулся к дуде. Я рванулся изо всех сил и поспел первым.— Александр Ярославич! Саша! Опомнись!— А? Ты кто? Отдай дуду!— Не отдам! Зачем она тебе! Вот тебе лучше секира и щит.— Отдай дуду, молвят тебе! Чего душу поганишь? Надоели мне эти железки за всю жизнь. Битвы и битвы с отрочества до мужества… Воротит! Дай хоть раз отдохнуть по-человечески!— Враг бежит!— И прав-вильно делает. Боятся, гады, значит, уважают!— Так уйдут ведь!— А хрен с ними. Потом поймаю и рожу начищу…— Сейчас самое время! Они все спиртом перетравились, они даже достойного сопротивления оказать не смогут! Вперед и с песней!— Чем отравились? Забористым зельем сим? Нектаром? Не бреши, архангел!— А ну, встать прямо и не шататься, когда с архангелом разговариваешь! — выйдя из терпения, заорал я. — Немедленно строиться и марш вдогонку за противником!Князь пристально посмотрел на меня и нехорошо прищурился. Шутки кончились.— Отдай дуду. Желаю веселиться, — веско проговорил он. — По-хорошему прошу. Пока…Трезвый пьяного не поймет. Как мне втолковать ему?.. Не напиваться же тоже для установления полного душевного контакта? Такая гармония непременно выйдет боком. Но дуду я из рук не выпустил. Вот интересно, если я при всех надаю князю отрезвляющих оплеух или окачу ведром ледяной воды — меня сразу же затопчут или секунду спустя? Нет, такой вариант не подходит.— Пусти, молвлю, инструмент! — рявкнул Александр Ярославич. — А не то!.. И не посмотрю, что архангел! Я тоже не песьих кровей. Я не лаптем щи хлебаю, я — князь, между прочим!— Между прочим, собака-германец тебя только что обозвал таким словом, которое и повторять-то вслух срамно, — попробовал я новый ход. — Сам слышал!— Это каким таким словом?Призвав на помощь всю свою изобретательность, я наклонился к княжескому уху и прошептал о принципиальных отличиях лиц нетрадиционной сексуальной ориентации от прочего населения. Невский не взорвался негодованием, как я ожидал, а только непонимающе почесал в затылке:— Неужто у немцев так принято? Вот уж — все не как у православных. Не, у нас по-другому… У нас баб хватает, даже слишком…— Тьфу ты!— Чего плюешься? Недостойно сие архангела светлого!— Ах, недостойно, говоришь? Светлого архангела, говоришь? Так вот же тебе!Я сорвал с головы шлем и пинком зашвырнул его на середину озера. Князь Александр Ярославич целую минуту, открыв рот, созерцал рожки. Потом до него дошло.— Друже! — заревел он, шаря руками у пояса в поисках меча. — Бесы поганые взор мой смущают! Глаза отводят! Архангелами прикрываются, а сами…— Плетут козни и честных людей стремятся погубить, — закончил я, чтобы уж разом прояснить все. — Вот, пожалуйста, твой меч. Руби шею окаянную!— Бей его! — воскликнул Невский. — Уничтожай!— Ура! — воскликнул я. — Наконец-то опомнился! Беи меня! Степан Федорович, тикай, нас начинают уничтожать!
Времени, чтобы оказаться вне досягаемости мечей и секир, у меня было предостаточно. Пока Александр Ярославич расталкивал своих подопечных и объяснял им. что к чему, пока ратники искали свое оружие, а потом заправлялись на дорожку перед погоней, я мог бы даже перекурить. Жаль, что сигареты давно закончились. Пара-тройка стрел полетели в мою сторону и. не долетев, бессильно упали на землю у самых моих копыт. А впрочем, куда нам спешить-то? Германцы так и не пришли в силы для того, чтобы целенаправленно спастись бегством. Вон они — мотыляются между шатров, то и дело сгибаясь пополам, чтобы помочь отравленным желудкам. Вяло колышутся, как сомнамбулы, пытаясь построиться для отступления…Наконец дружина Невского в полном составе беспорядочной гурьбой шумно покатилась ко мне, и я начал свое стратегическое отступление по берегу озера к германским шатрам. Степан Федорович огибал озеро по другой стороне — за ним тоже гнались и тоже с криками: «Лови беса! », но гнались вяловато. Приказу князя расслаблявшимся на полную катушку ратникам подчиняться особо не хотелось, а бывшему театральному уборщику явно не хватало воображения, чтобы воодушевить преследователей. То ли дело я! Я, можно сказать, блистал, обзывая князя, топавшего сапожищами впереди своего отряда, «дырявым валенком», «запечным тараканом», «зарвавшимся феодалом» и другими нелицеприятными прозвищами — и вполне в этом деле преуспел. После «отморозка сиволапого» князь взъярился настолько, что, оторвавшись от основной группы дружинников, длиннющими скачками понесся вперед, вращая мечом на манер пропеллера и тем самым, видимо, придавая своему телу дополнительное ускорение.Пришлось бы мне, наверное, туго, но до ливонских шатров оставалось всего несколько метров. Я уже явственно видел зеленые физиономии обалдевших германцев. После всего перенесенного еще и увидеть самого настоящего беса с рогами в авангарде пьяной орды — я их понимаю! Немудрено, что незадачливые завоеватели впали в ступор, забыв даже об отступлении — просто стояли столбами (кто мог стоять, конечно) и, раскрыв рты, тоскливо смотрели на приближающуюся гибель. Ничего, ребята, сейчас вам перепадет на орехи в силу исторической необходимости! Будете знать! Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет! Ура!Именно это я проорал, пробегая мимо полуобморочного Командира. Славному ливонцу только моего лозунга не хватало для того, чтобы окончательно пасть духом. Он брякнулся на задницу и закрыл голову руками.А я нырнул в первый попавшийся шатер, пролетел его насквозь, рожками пропорол себе лаз, выкатился по ту сторону и очень удачно соскользнул в неглубокую яму, наполненную вонючими пищевыми отбросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31