Якудза заключила временный альянс с Дагласом Тайреллом, тогдашним главой корпорации Тайрелла, имевшей мощную производственную и финансовую базу.
В секретных лабораториях Тайрелла, превосходивших по уровню защищенности даже закрытые базы ВКС, на основе рядового ниндзя из боевого отряда была создана новая разновидность клонированных машин для убийств. За это японцы обещали Тайреллу содействие в деловых начинаниях и охрану его финансовых интересов. Поскольку Тайрелл рассчитывал на то, что якудза станет единственным источником угрозы со стороны криминального мира, цена его вполне устроила.
Пройдя короткую обкатку в боевых вылазках, модель искусственного ниндзя была поставлена на поток Эти ниндзя, а точнее, их далекие потомки, до сих пор оберегают секреты корпорации от остального человечества. Кубаяши для этих же целей использует своих киборгов.

.
Численное превосходство азиатов стало подавляющим, но, несмотря на это, война продолжалась еще почти два года. Разметав крупные группы противника, японцы принялись за вылавливание более мелких, с тем чтобы не оставить врагу ни малейшего шанса на реванш. Тут и там вспыхивали очаги сопротивления. Группы «беспредельщиков» продолжали наносить ущерб.
Фатальной для братвы оказалась реакция ВКС.
Быстро подсчитав внезапно возросшую численность японских боевиков, аналитики флота пришли к выводу, что ситуация для братвы бесперспективна. Соответственно, ВКС сразу же свернули «черное» финансирование и прекратили поддержку.
После этого дни российской мафии были сочтены.
Лишившись финансовых вливаний и потока новейшей техники взамен устаревшей или утраченной в бою, братки обнаружили, что дальше воевать им просто нечем. Война заставила их забросить бизнес; планеты, на которых они еще пользовались авторитетом, были выжаты как лимон, новые же «наезды» успеха не приносили. Всем было ясно, что развязка близка и в завтрашнем дне места для братков не найдется. Владельцы компаний, раньше исправно платившие дань, теперь просто смеялись им в лицо. Однако половина из них поплатилась за столь фатальную ошибку своими жизнями.
Люди поумнее или старались не платить, или отделывались мелкими суммами, ссылаясь на застой в торговле и кризисы в местной экономике, вызванные все той же войной.
И наступила пора дезертирства. Братаны бежали, как грызуны во время землетрясения выбираются из своих нор. Они уходили в космофлот или становились наемниками на Окраинных мирах, благо недостатка вакансий там никогда не ощущалось. Корабли «беспределыциков» поднимали «Веселый Роджер» и отправлялись искать своего счастья.
Война закончилась. Якудза стала не просто доминирующей, она осталась единственной преступной организацией, действующей в пределах заселенного человечеством пространства.

Взаимоотношения якудзы и Гвардии требуют нескольких коротких пояснений.
Когда в один прекрасный день, подобно чертику из табакерки, в Галактику пришла Гвардия, японцы сразу же смекнули, где у этой ситуации подветренная сторона. Они всегда умели распознать в ком-то реальную силу.
С первой попытки подмять под себя независимую, теоретически подотчетную только Совету Лиги, а на деле контролируемую лишь Полковником, сильную и защищающую свои интересы Гвардию им не удалось.
Вторая попытка принесла лишь частичные результаты.
Ниндзя из не засвеченных еще отрядов обзаводились правдоподобными легендами, отращивали себе недостающие фаланги мизинцев на правых руках (отсеченные как знак принадлежности к якудзе и отречения от всей своей предыдущей жизни) и шли на вербовочные пункты. Девяносто процентов отсеивались там же, их легенды не проходили проверки на прочность.
Половина из оставшихся не проходила обучающих курсов, и лишь считаным единицам удавалось проникнуть внутрь организации, но и там им не удавалось нанести ощутимого вреда.
С тех пор как ведущие политики Лиги, определившие дальнейшую судьбу артефакта Магистров, добровольно подверглись процедуре частичного блокирования памяти, а все сопутствующие документы были уничтожены или запрятаны под грифом «Совершенно секретно», координаты Штаб-квартиры были известны только самому Полковнику, что исключало возможность добраться до нее путем гиперперехода и взять штурмом. Если же кто-то пытался использовать технические возможности Гвардии для претворения в жизнь преступных замыслов, неустанно следящий за всеми передвижениями гвардейцев компьютер тут же фиксировал эти попытки и передавал виновных в руки Полковника, где они карались единственным приемлемым в данной ситуации способом: смертью.
После нескольких лет бесплодных усилий оставшиеся в рядах Гвардии ниндзя либо подавали в отставку, либо всерьез принимались за выполнение служебных обязанностей, предписанных уставом и Полковником Либо оставались «спящими агентами», о которых Гвардия в ту пору и не подозревала.

.
Третьей попытки не было. Когда японцы видели перед собой бетонную стену, они не старались прошибить ее собственными головами.
Далее, буквально вчера, если исходить из исторических масштабов, интересы Гвардии и якудзы вновь пересеклись. Итогом стали несколько стычек с минимальными для Гвардии потерями, в результате которых был выработан Договор, являющийся основополагающим документом для разрешения конфликтных ситуаций. Согласно ему определялось, что могут и чего не могут делать бандиты, и когда они делали то, чего Гвардия не хотела, они вынуждены были давать задний ход по сигналу Полковника. Договор являлся временным компромиссом, но всем известно, что нет ничего более постоянного, чем временные компромиссы, и подобное хрупкое равновесие продержалось довольно долго.
Сложившийся баланс сил не устраивал ни якудзу, считавшую, что ее интересы подобным образом ущемлены, ни саму Гвардию, поскольку она, являясь в какой-то мере и полицейской организацией, рано или поздно должна была бросить окончательный вызов организованной преступности.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Соболевский совершает десантный рейд

Место действия: Штаб-квартира Гвардии
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: четвертый день Кризиса
Шел третий час моего первого дежурства по схеме 9-2 в качестве старшего оперативного агента.
Мы с Сашкой Быковым сидели на небольшом гидравлическом диванчике в комнате отдыха и резались в «осаду» – усложненный вариант трехмерных шахмат.
Сашкина позиция, скажем прямо, была не блестящей. Два его линкора блокированы эскадрой моих сторожевиков, а флагман находится под постоянными ударами трех крейсеров класса «хоппер». Пытаясь использовать стратегию Говарда Стравинского, разработанную специально для войны против Пола, но, не обладая качествами великого флотоводца, Сашка пропустил подходящий для контратаки момент, за что расплатился целой армадой патрульных и парой легких крейсеров. За что продолжает расплачиваться и сейчас.
– Гроссмейстеры в таких ситуациях сдаются, – сообщил ему я.
– А русские дерутся до конца.
– Конец уже недалеко. – Я снял с экрана один из его линкоров и заменил своим сторожевиком. Это позволило Сашке вывести флагман из-под удара и направить его для поддержки оставшегося линкора. В отличие от шахмат, где король стоит в бою не дороже пешки и только мешает основным фигурам, в «осаде» флагман – значимая фигура с хорошим ходом и мощной убойной силой.
Я в который раз огляделся по сторонам. Дежурство протекало необычайно тихо, ничто в Галактике не требовало экстренного присутствия спасателей. В комнате специалистов широкого профиля было малолюдно, кроме нас с Сашкой, не больше пяти человек. Аналитики удалились на обед в ближайшую столовую, группы быстрого реагирования вечно торчали в соседнем спортзале. Тишь да гладь.
Вошел Кен Иошида. Он попытался громко хлопнуть дверью, выражая свое крайне поганое настроение. Но ничего у него не вышло, компенсаторы поглотили удар. Не получив даже минимального удовлетворения, он обессиленно рухнул в кресло, не снимая мокрого костюма для подводных работ.
– Некомпетентные мерзавцы, – сказал он. Некоторые из наших парней могли бы употребить выражения и покрепче, будь они в таком виде. – Как ты думаешь, – не обращаясь ни к кому конкретно, вопросил он, – легко ли десантироваться в подземную трубу диаметром полтора метра, залитую горячей водой?
– Проще пареной селедки, – жизнерадостно ответил Сашка.
Кен явно жаждал сострадания, но настроение публики не соответствовало характеру предполагаемого рассказа. Вместо сочувственно настроенных слушателей, благодарно кивающих, охающих и поддакивающих в подобающих местах, он имел лишь несколько язвительных субъектов.
Поняв, что дело безнадежно, он налил себе кофе и уселся обратно.
Мы с Быковым сделали еще по паре ходов, и тут запиликал настенный коммуникатор, экран размерами два на два метра, снабженный хорошей акустической системой. Ничем особо не занимавшийся Левка Арзуманян щелкнул по клавише ответа и явил миру огромное лицо Джека Моргана с двухдневной щетиной, в которой можно было с достаточной степенью точности пересчитать все пробивающиеся волоски.
– Эй ты, салага, – дипломатично начал аналитик. – Позови-ка мне вашего светлого гения.
– Светлого кого?
– Гения, иеху. – Аналитики поднаторели в ругательствах, смысл которых простым смертным недоступен.
– А это кто? – искренне удивился Левка.
– Сержант Соболевский, конечно. Своих героев надо знать в лицо.
– И пофамильно, – добавил Быков, тщетно пытаясь вывести свой флагман из нового окружения.
– Эй, Макс! – истошно заорал Арзуманян, хотя разделяющее нас расстояние не насчитывало и пяти метров. – Тут какой-то тип обзывает тебя всякими нехорошими словами.
– Сейчас разберемся, – сказал я, торпедируя Сашкин флагман и поднимаясь с дивана. – Финита, однако.
– Чтоб тебя приподняло и хлопнуло, – доброжелательно отозвался Сашка, и я оставил его переваривать поражение.
Я подошел к экрану и уселся на высокий табурет, предназначенный для долгих разговоров. А разговоры с аналитиками короткими не бывают.
– Поздравляю, – сказал Джек, хотя его лицо особой радости не выражало. – С сегодняшнего дня наша версия происшествия на Таурисе считается официальной внутренней линией расследования.
– С какой стати? – Когда мы расходились после «мозгового штурма», даже после всех приказов и заверений Зимина, гипотеза ярких перспектив не представляла и статус ее оставался весьма и весьма сомнительным.
– Мы получили подтверждение.
– Откуда бы это ему взяться?
– Из уже имеющихся в нашем распоряжении источников. Все та же запись с кристалла.
– Мне показалось, что вы ее и так изучили сотни миллионов раз, и все безуспешно.
– На этот раз мы знали, что искать. Я засадил Мартина проверить хронологию включения приборов и еще разок сравнить показания. И знаешь, что он нашел?
– Еще нет, но чувствую, что ты меня скоро просветишь.
– А то. Представляешь, оказалось, что записывающие камеры включились на две миллисекунды раньше, чем экранирующие защитные поля.
– Не может быть, – сказал я, попытавшись вложить в слова как можно больше сарказма. – Вот это номер!
Я ошибся в своей оценке, забыв, что имею дело с темпоральным потоком, обладающим другой скоростью, и Морган принял мои слова за чистую монету.
– Обнаружив этот факт, мы еще раз просмотрели пленку в замедленном режиме, обратив особое внимание на первые кадры после включения. Ничего не нашли, но информация могла быть утеряна при перезаписи. Ты же понимаешь, что потеря кадра, длящегося миллисекунды, вполне реальна даже для нашей техники копирования. Тогда мы обратились в Отдел Хранения вещественных доказательств ВКС и всего через час получили оригинал.
Подозрительно быстро. Обычно военные не торопятся оказывать нам услуги. С другой стороны, их можно понять. На них навесили это дело, потому что в числе гражданских лиц погиб и их майор, а они были только рады спихнуть на нас своего «глухаря», вот и отдали оригинал. Если бы они считали, что смогут набрать на этом деле очки, мы ждали бы кристалла несколько месяцев.
– Вот первые кадры, что удалось заснять после повторного включения камер.
Экран разделился на две части, знакомая рожа Моргана уменьшилась в размерах и уехала в нижний левый угол, а посредине воцарился унылый ландшафт Тауриса.
На мой взгляд, ничего не изменилось. Та же пустыня, холм, тусклое солнце, трупы... И какое-то серое расплывчатое пятно на самой границе видимости.
Если сравнить размеры пятна с размерами лежащих тел, оно должно иметь около полутора метров в высоту и шести метров в длину. По мере приближения к мертвой зоне пятно уменьшилось. Я отнес это на счет оптических свойств камеры.
– Видишь? – спросил Джек, и рядом с пятном замерцала зеленая стрелка курсора.
– Вижу пятно, – сказал я. – Некачественная запись, должно быть.
Хотя сам прекрасно понимал, что это не так.
– Черта с два, – заявил аналитик. – На голокристаллах не бывает никаких искажений. Это Магистр.
– А тебе не кажется, что он чересчур длинный?
– Абсолютно не кажется. Ты все время забываешь об иной скорости временного потока. Он движется так быстро, что сливается в единое пятно даже на цифровой записи. Это он, только в разных местах по мере ухода за силовые экраны.
– Круто, – пораженно сказал я.
– Сейчас будет еще круче, – сообщил он. – Мы провели обработку изображения и сумели отфильтровать сигналы. Согласно анализу, вот так он выглядел в начале движения.
Большая часть пейзажа исчезла, камера наехала на пятно, и я одним из первых представителей человечества уставился на случайно ожившего представителя давно погибшей расы; существо, с которым нам, возможно, предстоит бороться.
Камера каким-то образом навела резкость, и я увидел чужака.
Гуманоид?
Покрыт либо кожей серо-стального цвета, либо плотно облегающей одеждой. Хотя, если вдуматься, цвет мог быть хоть сине-буро-малиновым и казаться серым из-за темпоральных искажений, ведь камеры не рассчитаны на съемки в таком режиме. Голова у индивидуума была одна; лица либо не видно, и он стоит боком или спиной, либо вообще нет, либо оно настолько смазано, что цифровой обработке не поддается. Негусто. Ног две, в каждой по три сустава, причем по позе, в которой он стоит, можно предположить, что изгибаются они одинаково легко во всех направлениях. Ну что ж, надо быть аккуратнее и помнить, что парень с равным успехом может отскочить в любую сторону, куда уж ему больше захочется. Впрочем, о чем это я? Он настолько быстр, что может обползти вокруг меня тридцать семь раз, а потом медленно разрезать на кусочки, и я замечу это, только превратившись в фарш.
А вот когда я увидел его руки... верхние конечности... мне стало нехорошо.
Ни у одного живого существа, разумного или нет, не должно было быть таких рук. Их было три или пять, в зависимости от того, стоит ли считать руками небольшие отростки, начинающиеся прямо у шеи. Зато остальные... Длинные, почти до земли, эти, пожалуй, гнутся вообще во всех направлениях. Сейчас они болтались, как шланги. Две из них заканчивались чем-то вроде пик, третья напоминала двуручный топор с очень длинной рукояткой...
Теперь понятно, как именно погибли археологи из экспедиции.
Самым кошмарным был тот факт, что Магистр не держал в руках оружия. Оно словно было продолжением самих рук.
Рука, оканчивающаяся топором или мечом? Приспособления для убийства? Такое не привидится и в кошмарном сне.
Но, имея такие конечности, как они умудрялись обращаться со своим тонким оборудованием, требующим достаточной гибкости и сноровки? Топором ведь верньеры не покрутишь, двуручным мечом на кнопки не нажмешь. Те отростки, чуть ниже головы, тоже не подходят для этих целей, они слишком короткие.
Или их раса делилась на классы, и перед нами особь, генетически выведенная исключительно для рукопашных схваток? Нечто вроде клонированных ниндзя Тайрелла?
Сильно сомневаюсь, чтобы Магистры сражались со своими врагами только в рукопашной.
В ближнем бою цивилизации не гибнут.

Что ж, вот мы и получили портрет врага, но легче от этого не стало. Появилось еще больше вопросов. Хотя, если это солдат и он ничего не умеет, кроме как уничтожать, понятно, почему он убил наших людей. Рефлексы.
– Насмотрелся? – спросил Морган, когда прошло, с его точки зрения, достаточно времени для раздумий. – Теперь полюбуйся вот на это.
Еще один кадр. Без всяких сомнений, то же существо. Только теперь у него нет вообще ни одной руки, и само оно ниже ростом. Зато появилась дополнительная пара ног с такими же странными суставами. Повернулся другой стороной?
Проклятие, не заметить вторую пару ног на предыдущем снимке я просто не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28