Я пыталась сказать, что означало… – Ее голос покорил его.
Наконец, он открыто посмотрел ей в лицо и сказал:
– Я умру.
– О, Сэмьюэл. – Она повернулась к фортепиано. Он смотрел на ее опущенную голову, на ее нежные, потемневшие от солнца руки. Он не мог дышать.
– Ад, – глупо сказал он, видя, что заставил ее плакать.
– Да, – она вытерла глаза. – Я чувствую то же самое.
Он хотел, чтобы все поскорее кончилось. И бросился вниз головой, говоря жесткими фразами, которые не отражали то, что он чувствовал.
– Я уеду завтра. Я не увижу Кэй. Хочу лишь, чтобы кто-нибудь сказал ей, что ребенок не мой! Это правда. Я никогда не видел мисс Этуаль до встречи в ателье. И я никогда – до прошлой ночи…
Снова слова застряли. Она стояла, глядя вниз на фортепиано.
Он хотел, чтобы она посмотрела на него. Он думал, что она прочтет на его лице то, что он не облек в слова. Но она не смотрела. Она коснулась черного ключа, продвигая свой указательный палец по его длине.
– Всю оставшуюся жизнь я буду ждать Кэй, – внезапно выпалил он, – если вы считаете, что настанет время, когда вы сможете забыть этот день.
– Это не я должна забывать.
– Кэй не знает. Она только слышала, что они говорили о ребенке. Она не понимает другого.
– Это не Кэй должна забыть, – сказала она спокойно, повернулась и посмотрела на него. – Вы подумали о девушке, жизнь которой разрушили?
У него напряглись спина и плечи.
– Разрушил.
– Думаю, что это слово надо произнести, да.
– Мисс Этуаль будет обеспечена заботой. Я не думаю, что ова будет очень сожалеть об этом «разрушении». Изогнутые брови леди Тэсс поднялись.
– Это не то, что она мне говорила. Он резко выругался.
– Ей не следовало говорить с вами об этом. Что же она сказала?
– Многое из того, что вы ей сами сказали. Что она предала нашу дружбу. Что она отсюда уйдет. Что вы влюблены в Кэй.
– О чем она просила?
– Ни о чем. Она сказала мне, что вы за нее не отвечаете. Думаю, она хотела просить у меня рекомендацию, так как хочет пойти работать машинисткой. Но потом она не попросила.
– Я поговорю с ней. – Резким движением он повернулся к камину. Взял кочергу и пошевелил угли… – Ей нет нужды становиться машинисткой.
– Чего же вы хотите для нее, Сэмьюэл? Он бросил кочергу и положил обе руки на каминную доску.
– Я предоставлю ей дом и пять тысяч долларов. Ей не будет нужды работать машинисткой.
– Нет, – мягко сказала леди Тэсс, – кем же она тогда будет?
Он мрачно смотрел на огонь, наблюдая синие языки пламени, лижущие уголь.
– Я хочу, чтобы вы забыли, откуда вы пришли, – сказала она. – Я всегда хотела, чтобы вы забыли. Теперь – я не могу поверить, что вы не помните.
Дрожь глубоко пронзила его.
– Я помню.
– И вам все равно, если она…
Одним прыжком он отвернулся от огня.
– Я помню! – закричал он. – Если вы думаете, что это то же самое, что я ее повергну в то, что испытал сам, что я мог… – он с яростью перевел дыхание, сдерживая себя, стоя за фортепиано, разделявшее их. – Я не забывал, откуда я пришел.
Нижняя губа его дрожала. Она смотрела вниз.
– Прости, я не должна была говорить это.
– Не плачьте! – произнес он сквозь зубы. – Бог поможет мне, не плачьте. Я уйду.
Она внезапно села на скамью. Фортепиано издало негармоничный звук, когда она ударилась о него локтем.
Ничего подобного он никогда ей раньше не говорил. Никогда не поднимал голос, никогда ни о чем не просил.
Его рука скользила по поверхности стеклянного пюпитра. Сдержав тон, он сказал:
– Она ожидает, что я дам ей достаточно денег. Дом в придачу… Это более чем щедро. Она и не будет себя продавать, если не захочет.
Леди Тэсс подняла голову.
– Что еще?
– Это лучше, чем было раньше. Господин, который прислал ей записку в ателье, заставил ее жить в мансарде.
– Сэмьюэл, – ее лицо побледнело. – Ты ошибаешься.
– Я не ошибаюсь, я знаю это место.
– Но прошлой ночью… разве ты… – она облизала губы. – О, Сэмьюэл…
Что-то в ее голосе заставило его заглянуть в ее широко открытые глаза, полные страха.
Она говорила медленно, как будто ей было трудно выговаривать слова.
– Сэмьюэл, разве ты не понял, что она была девственна?
– Она вам это сказала?
– Ей не надо было говорить мне это. Я ее видела. Молодая женщина с опытом не станет так плакать и так кровоточить.
Слезы и кровь – все, что он знал о своем прошлом, и физическое наслаждение этой ночи. Но он не мог допустить этого, и тем не менее, это случилось… Он хотел, чтобы это произошло. Хотел этого.
Пюпитр упал на его ладонь, тяжелый и холодный. В овальном стекле он ощутил потенциальное оружие: его мускулы автоматически его взвесили. Его рука ощупывала его. Он осторожно поставил стекло на место.
Сэмьюэл мечтал жениться на Кэй, старался сделать все возможное, тосковал, что в своей чистоте она не примет его, каким он был.
– Я обещала ей, что вы поступите справедливо. Если бы он взглянул, он прочел бы мольбу леди Тэсс и дочери ее – в ней же – и все, за что он боролся.
– Сэмьюэл, – мольба увяла до сомнения. – Я была уверена, что знаю тебя.
Он сплел пальцы на пюпитре.
– Я никогда не думала, что ты не взглянешь мне в лицо, – прошептала она, – я никогда не ждала, что ты разочаруешь меня.
Стекло ударилось о мрамор со звуком выстрела. Осколки упали в огонь, подняв вверх пламя и искры.
Вспышка угасла. Леди Тэсс стояла, прижав руки ко рту, глядя на то, что он сделал.
Вся его ярость, все его отчаяние сверкало в осколках стекла среди углей. «Что справедливо. Делай, что справедливо».
Кэй! Он не мог в это поверить. Он не мог поверить, что все было кончено.
Он повернулся, двигаясь как в тумане, оставив леди Тэсс одну с острыми, как бритва, осколками своей мечты.
27
Леди Тэсс сообщила Леде, чтобы та ждала ее одна в комнате возле детской. Девушка не могла успокоиться – она бродила среди увядших роз и поблекших цветов на диванных покрывалах. Когда-то это был женский будуар, высоко в доме, с окнами на дорожку и сады у фасада, с ситцевыми гардинами на широких окнах.
Она остановилась, услышав голоса из детской – но это оказались новая няня и горничная, мурлыкающие над Томми, когда укладывали его спать. Няня подошла к полуоткрытой двери и заглянула, увидела Леду, улыбнулась и, пожелав ей спокойной ночи, полностью закрыла дверь.
Шум утих. Леда чувствовала себя, как призрак, в будуаре, полном удобных подушек и кресел. Она подумала, что эта комната знала много счастливых дней, – члены семьи здесь сиживали и смеялись, дети играли на мягком ковре. Леда была только кратким визитером, ее присутствие здесь скоро забудется.
Мистер Джерард вошел молча. Она отвернулась от шкафа с книгами, где стояли экземпляры «Алисы в стране чудес», «Волшебных сказок» братьев Гримм, и обнаружила его здесь – холодный ангел в одежде смертных.
Леда придумала небольшую речь, но отказалась от нее. Вежливая сердечность казалась невозможной с тем, кто говорил с нею в спальне, держал ее в объятиях. Она покраснела и стояла молча, глядя на него, стараясь поверить, что происшедшее было на самом деле. Этот мужчина с золотыми волосами целовал, обнимал и владел ею, спал, обхватив руками.
– Мисс Этуаль. – Он не сделал попытки быть изысканным. – Мы поженимся после Рождества, если вы согласитесь.
Она услышала эти бесстрастные слова, сплела пальцы и опустилась в кресло-качалку, разглядывая свои руки.
– Мистер Джерард, пожалуйста, не считайте, что вы должны придти к такому бесповоротному решению. Возможно, вам понадобится время для обдумывания.
– Что я должен обдумывать? – горечь проскользнула в его ответе. – Решение было принято прошлой ночью. И это бесповоротно, мисс Этуаль.
– Но… Леди Кэй…
– У меня больше нет согласия родителей. Или ее привязанности.
Леда скрестила руки.
– Мне очень жаль, – прошептала она. – Очень жаль.
– Скажи мне одно. Скажи мне правду. – Его лицо напряглось. – Я был первым?
Она сразу не поняла его. Потом почувствовала, что вся покраснела. Она оперлась ногой о пол, откинувшись на качалку.
– Да.
В его глазах, встретившихся с ее взглядом, вспыхнул огонь. Его лицо зажглось. Первый. Думал ли он, что может быть второй. Вынесет ли она, чтобы ее коснулся кто-то другой, кроме него?
– Я не знал. – Он отвернулся. В его словах была печаль и злость. – Я не знал. Я не… столь опытен в этом. Леда откинула качалку.
– Мистер Джерард, я никогда бы не допустила, чтобы кто-то со мной так обращался.
– В самом деле? – он бросил на нее ироничный взгляд.
Леда внезапно ощутила все его тело, прижатое к ней, его руки в ее волосах, горячее чувство обнаженной кожи.
– Я не должна была! – воскликнула она. – Это моя вина.
– Могу пожелать, чтобы вы запомнили эти сомнения прошедшей ночи.
– Я думала, вы одиноки! Я не знала ваших намерений – что вы хотели, что вы намеревались…
Его взгляд испытывал ее. Она сжала руки в кулаки.
– Уверяю вас, сэр, что я не знала, что так получится. Никому бы не поверила, если бы мне сказали, что со мной такое возможно. Никто не вел себя со мной подобным образом…
Загадочная улыбка тронула его губы.
– Я ожидал, что найду вас плачущей и бледной от потери крови.
– Уверена, каждый бы заплакал. Такого никогда не было в моей жизни.
– Да, – сказал он. – В моей тоже.
Она снова уселась и начала быстро качаться.
– А сейчас они все считают… – она закусила губы. – И это так унизительно! Все смотрят на меня… Должны ли мы пожениться, если и вы презираете меня за случившееся? Леди Тэсс объяснила, что у меня может быть ребенок. И надо ждать еще несколько недель, чтобы это проверить. Я боюсь!
Леда вскочила со стула и отвернулась, закрыв глаза и вся сжавшись.
Он не ответил. Когда девушка открыла глаза, он был рядом, до неприличия близко.
– О! – воскликнула она.
Сэмьюэл взял ее за подбородок, заглядывая ей в глаза.
– Ты паникуешь.
– Нет. Меня не воспитывали так. И вам не нужно напоминать мне, как следует дышать, мистер Джерард. Вам безразлично, как я дышу, и буду ли вообще дышать. Если нет – вам только на руку, вы избавитесь от меня кратчайшим путем.
– Нет. Вы только изменитесь в лице и упадете в обморок, а после этого вы будете живой, как всегда. И все равно я обязан жениться на вас.
– Вы не обязаны, если вы не хотите этого! Я пыталась сказать леди Тэсс, если бы у меня только была рекомендация…
Его пальцы сжали ее подбородок.
– Вам не нужна рекомендация, – сказал он. – Через три недели мы поженимся. Я позабочусь о вас. Она перевела дыхание.
– Леди Тэсс сказала также.
– В самом деле? Она знает меня. – Его рот скривился в ироничной усмешке. – Она знает, что я ее не разочарую.
Венчание состоялось в ветреный облачный день января, в частной церкви Вестпарка, леди Кэй была свидетельницей. Все это казалось столь нереальным и призрачным, как платье из белого сатина, поспешно сшитое у мадам Элизы и только вчера присланное из Лондона с личной запиской и поздравлением от этой коммерсантки, которая выразила надежду, что мисс Этуаль окажет честь мадам Элизе и позволит ей изготовить для нее несколько модных платьев и весь остальной гардероб.
Леда не была уверена, кто именно оплатил платье, а также цветущие и пахнущие на морозе прекрасные цветы. Она боялась, что это мог быть лорд Грифон, который был великолепен, ожидая ее у алькова. Он ободряюще сжал ей руку. Если бы он не поддержал ее, она могла бы упасть на каменный пол от страха и беспомощности. Ноги ее подкашивались.
Белая церковь вся была залита светом, даже в сумрачный день, украшена резьбой по дереву XVIII века. Леда знала, что не принадлежит к аристократическому кругу, у нее не было предков, дающих право занять это волшебное место.
Мистер Джерард, тем не менее, подходил к этому высокому месту гораздо больше, чем сопровождающий его лорд Роберт. Музыка наполнила церковь. Мистер Джерард стоял неподвижно, одетый в утренний облегающий черный костюм, слушая, как возвышалась музыка, волна за волной, как прошла Леда. А она подумала, что никто в воображении или в реальности не был так похож на изваяние, напоминающее образ холодного, светлого и безжалостного совершенства.
Затем через свою вуаль она мельком увидела леди Коув – леди Коув! У Леды защипало в глазах – она закусила губу, чтобы сдержать поток чувств. Они все пришли с Южной улицы: леди Коув поднялась с восхищенным лицом и приготовленным для слез носовым платком. Ее шляпа была почти новой и модной. Там же была и миссис Ротам, в своем лучшем чепце, купленном в Париже двадцать лет тому назад. Полная достоинства мисс Ловат, считавшая слезы слабостью средних классов, сначала держалась, но потом вырвала носовой платок у леди Коув, чтобы вытереть свое лицо, искаженное слезами. Все это произвело сильное впечатление на Леду, и она вцепилась в руку лорда Грифона, идя вперед, как слепая, с горячими слезами, скрытыми под вуалью.
Они поверили в реальность происходящего. Проделали весь путь от Лондона, ехали поездом, при этом миссис Ротам стало дурно от качки в вагоне. Они были ее друзьями. Они были счастливы за нее. И не знали, что все это – обман, даже ее белое платье – символ чистоты.
Лорд Грифон отпустил руку Леды. Леди Кэй взяла ее букет, взволнованно улыбаясь. А теперь у нее не было другого выбора, как встретиться с ним лицом к лицу.
Через вуаль Леда видела лишь очертания его темной фигуры. Она услышала его голос, он был тверд, без эмоций. Любовь, уют, честь. Как он мог это произнести? Она думала, что не издаст ни звука.
Но однако, когда подошел ее черед, появились слова, простые и решительные. Да, она любит его. Любит. Это был единственный момент истины в этой официальной пародии.
В болезни, в здоровье, пока мы оба живы.
Он поднял ее вуаль. Она моргнула и отчетливо увидела его. Глаза с темными ресницами, цвета раннего утра, его лицо, столь нечеловечески безупречное, его рот, что коснулся ее. Она увидела, что он заметил ее слезы. Легкое напряжение прошло у него по лицу, он наклонил голову я вытер губами ее мокрую щеку.
Леди Тэсс ходила по комнате. Она перевернула постель, взбила подушки, расправила закрытые портьеры, затем погладила белый халат, что горничная повесила в пустом гардеробе.
– Это комната моей бабушки. Вы можете переделать ее, если хотите. Боюсь, она несколько устарела.
– Она очень мила, мэм, – сказала Леда.
– Зови меня Тэсс. – Она поправила овальную рамку, висящую на ленточке, фотографию маленького мальчика, удящего рыбу. Ее постоянное движение усилило нервозность Леды.
– О, я не могу…
– Пожалуйста, – она взглянула на нее. – Тэсс. Это сокращенное от имени Тереза, которое я ненавижу.
– Да, мэм… Тэсс!
Шкатулка из слоновой кости лежала на бело-золотом столике.
– Это от Сэмьюэла. Он попросил меня принести это вам.
Леда приняла подарок. Поколебалась минуту, но леди Тэсс – скорее, Тэсс, – хотя Леда сомневалась, может ли она так ее назвать, с ожиданием наблюдала за ней, так что она села на кресло и открыла крышку. Внутри, на розовом сатине лежали щетка и зеркало, такие знакомые и дорогие для нее предметы.
– Мистер Джерард нашел это? – у нее комок подступил к горлу.
– Леда! – воскликнула леди Тэсс. – Не вздумайте снова плакать!
– Да, мэм, – Леда всхлипнула и опустила голову. Затем распрямилась и рассмеялась.
– То же самое говорила мне мисс Миртл. – Она потрогала зеркало, серебряную рамку. – Никогда не думала, что снова это увижу.
– Можно я расчешу ваши волосы? – не ожидая разрешения, леди Тэсс взяла щетку и начала вынимать гребни и шпильки из прически Леды.
Волосы упали тяжелыми волнами на ее плечи. Леди Тэсс действовала молча, очень нежно. Леда не шевелилась.
– Ну вот, я снова собираюсь вмешаться. – В голосе леди Тэсс появились нотки, которые, как уже знала Леда, означали, что она была удручена или неуверена.
– У меня тоже не было матери, когда я выходила замуж, но у меня был друг. Я бы хотела быть вашим другом, Леда. Вы не будете против, если я сяду и расскажу вам о вещах, которые вам следовало бы знать?
– Нет, мэм, конечно же, нет.
– Называй меня Тэсс, пожалуйста!
– О, мэм, я сразу не могу. Простите!
Леди Тэсс села на край высокой постели, поставив ноги на маленькую табуретку возле нее, все еще держа щетку мисс Миртл.
– Ну, Сэмьюэл сам никогда не придавал этому значения, так что, я полагаю, здесь все в порядке. Хотя все это делает меня очень старой. Никто не называл меня «леди» первые двадцать лет моей жизни и я думаю, что никто не должен меня так называть до самой смерти.
– Вы совсем не стары, мэм. Тэсс, я имею в виду. Я постараюсь!
– Спасибо. Я уже чувствую себя моложе. – Она покачала головой. – Теперь я хочу рассказать вам о том, что я узнала от моего друга, и вы не должны быть шокированы. Но после моего рассказа забудьте обо всем, думайте только о том, что я скажу.
Леда почувствовала, что краснеет.
– Это о…
– Да, вот о чем. О вас и Сэмьюэле. Леда, не смотрите в сторону, здесь все в порядке. Вы теперь замужняя женщина. В вашей власти доставить наслаждение вашему мужу или сделать его несчастным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Наконец, он открыто посмотрел ей в лицо и сказал:
– Я умру.
– О, Сэмьюэл. – Она повернулась к фортепиано. Он смотрел на ее опущенную голову, на ее нежные, потемневшие от солнца руки. Он не мог дышать.
– Ад, – глупо сказал он, видя, что заставил ее плакать.
– Да, – она вытерла глаза. – Я чувствую то же самое.
Он хотел, чтобы все поскорее кончилось. И бросился вниз головой, говоря жесткими фразами, которые не отражали то, что он чувствовал.
– Я уеду завтра. Я не увижу Кэй. Хочу лишь, чтобы кто-нибудь сказал ей, что ребенок не мой! Это правда. Я никогда не видел мисс Этуаль до встречи в ателье. И я никогда – до прошлой ночи…
Снова слова застряли. Она стояла, глядя вниз на фортепиано.
Он хотел, чтобы она посмотрела на него. Он думал, что она прочтет на его лице то, что он не облек в слова. Но она не смотрела. Она коснулась черного ключа, продвигая свой указательный палец по его длине.
– Всю оставшуюся жизнь я буду ждать Кэй, – внезапно выпалил он, – если вы считаете, что настанет время, когда вы сможете забыть этот день.
– Это не я должна забывать.
– Кэй не знает. Она только слышала, что они говорили о ребенке. Она не понимает другого.
– Это не Кэй должна забыть, – сказала она спокойно, повернулась и посмотрела на него. – Вы подумали о девушке, жизнь которой разрушили?
У него напряглись спина и плечи.
– Разрушил.
– Думаю, что это слово надо произнести, да.
– Мисс Этуаль будет обеспечена заботой. Я не думаю, что ова будет очень сожалеть об этом «разрушении». Изогнутые брови леди Тэсс поднялись.
– Это не то, что она мне говорила. Он резко выругался.
– Ей не следовало говорить с вами об этом. Что же она сказала?
– Многое из того, что вы ей сами сказали. Что она предала нашу дружбу. Что она отсюда уйдет. Что вы влюблены в Кэй.
– О чем она просила?
– Ни о чем. Она сказала мне, что вы за нее не отвечаете. Думаю, она хотела просить у меня рекомендацию, так как хочет пойти работать машинисткой. Но потом она не попросила.
– Я поговорю с ней. – Резким движением он повернулся к камину. Взял кочергу и пошевелил угли… – Ей нет нужды становиться машинисткой.
– Чего же вы хотите для нее, Сэмьюэл? Он бросил кочергу и положил обе руки на каминную доску.
– Я предоставлю ей дом и пять тысяч долларов. Ей не будет нужды работать машинисткой.
– Нет, – мягко сказала леди Тэсс, – кем же она тогда будет?
Он мрачно смотрел на огонь, наблюдая синие языки пламени, лижущие уголь.
– Я хочу, чтобы вы забыли, откуда вы пришли, – сказала она. – Я всегда хотела, чтобы вы забыли. Теперь – я не могу поверить, что вы не помните.
Дрожь глубоко пронзила его.
– Я помню.
– И вам все равно, если она…
Одним прыжком он отвернулся от огня.
– Я помню! – закричал он. – Если вы думаете, что это то же самое, что я ее повергну в то, что испытал сам, что я мог… – он с яростью перевел дыхание, сдерживая себя, стоя за фортепиано, разделявшее их. – Я не забывал, откуда я пришел.
Нижняя губа его дрожала. Она смотрела вниз.
– Прости, я не должна была говорить это.
– Не плачьте! – произнес он сквозь зубы. – Бог поможет мне, не плачьте. Я уйду.
Она внезапно села на скамью. Фортепиано издало негармоничный звук, когда она ударилась о него локтем.
Ничего подобного он никогда ей раньше не говорил. Никогда не поднимал голос, никогда ни о чем не просил.
Его рука скользила по поверхности стеклянного пюпитра. Сдержав тон, он сказал:
– Она ожидает, что я дам ей достаточно денег. Дом в придачу… Это более чем щедро. Она и не будет себя продавать, если не захочет.
Леди Тэсс подняла голову.
– Что еще?
– Это лучше, чем было раньше. Господин, который прислал ей записку в ателье, заставил ее жить в мансарде.
– Сэмьюэл, – ее лицо побледнело. – Ты ошибаешься.
– Я не ошибаюсь, я знаю это место.
– Но прошлой ночью… разве ты… – она облизала губы. – О, Сэмьюэл…
Что-то в ее голосе заставило его заглянуть в ее широко открытые глаза, полные страха.
Она говорила медленно, как будто ей было трудно выговаривать слова.
– Сэмьюэл, разве ты не понял, что она была девственна?
– Она вам это сказала?
– Ей не надо было говорить мне это. Я ее видела. Молодая женщина с опытом не станет так плакать и так кровоточить.
Слезы и кровь – все, что он знал о своем прошлом, и физическое наслаждение этой ночи. Но он не мог допустить этого, и тем не менее, это случилось… Он хотел, чтобы это произошло. Хотел этого.
Пюпитр упал на его ладонь, тяжелый и холодный. В овальном стекле он ощутил потенциальное оружие: его мускулы автоматически его взвесили. Его рука ощупывала его. Он осторожно поставил стекло на место.
Сэмьюэл мечтал жениться на Кэй, старался сделать все возможное, тосковал, что в своей чистоте она не примет его, каким он был.
– Я обещала ей, что вы поступите справедливо. Если бы он взглянул, он прочел бы мольбу леди Тэсс и дочери ее – в ней же – и все, за что он боролся.
– Сэмьюэл, – мольба увяла до сомнения. – Я была уверена, что знаю тебя.
Он сплел пальцы на пюпитре.
– Я никогда не думала, что ты не взглянешь мне в лицо, – прошептала она, – я никогда не ждала, что ты разочаруешь меня.
Стекло ударилось о мрамор со звуком выстрела. Осколки упали в огонь, подняв вверх пламя и искры.
Вспышка угасла. Леди Тэсс стояла, прижав руки ко рту, глядя на то, что он сделал.
Вся его ярость, все его отчаяние сверкало в осколках стекла среди углей. «Что справедливо. Делай, что справедливо».
Кэй! Он не мог в это поверить. Он не мог поверить, что все было кончено.
Он повернулся, двигаясь как в тумане, оставив леди Тэсс одну с острыми, как бритва, осколками своей мечты.
27
Леди Тэсс сообщила Леде, чтобы та ждала ее одна в комнате возле детской. Девушка не могла успокоиться – она бродила среди увядших роз и поблекших цветов на диванных покрывалах. Когда-то это был женский будуар, высоко в доме, с окнами на дорожку и сады у фасада, с ситцевыми гардинами на широких окнах.
Она остановилась, услышав голоса из детской – но это оказались новая няня и горничная, мурлыкающие над Томми, когда укладывали его спать. Няня подошла к полуоткрытой двери и заглянула, увидела Леду, улыбнулась и, пожелав ей спокойной ночи, полностью закрыла дверь.
Шум утих. Леда чувствовала себя, как призрак, в будуаре, полном удобных подушек и кресел. Она подумала, что эта комната знала много счастливых дней, – члены семьи здесь сиживали и смеялись, дети играли на мягком ковре. Леда была только кратким визитером, ее присутствие здесь скоро забудется.
Мистер Джерард вошел молча. Она отвернулась от шкафа с книгами, где стояли экземпляры «Алисы в стране чудес», «Волшебных сказок» братьев Гримм, и обнаружила его здесь – холодный ангел в одежде смертных.
Леда придумала небольшую речь, но отказалась от нее. Вежливая сердечность казалась невозможной с тем, кто говорил с нею в спальне, держал ее в объятиях. Она покраснела и стояла молча, глядя на него, стараясь поверить, что происшедшее было на самом деле. Этот мужчина с золотыми волосами целовал, обнимал и владел ею, спал, обхватив руками.
– Мисс Этуаль. – Он не сделал попытки быть изысканным. – Мы поженимся после Рождества, если вы согласитесь.
Она услышала эти бесстрастные слова, сплела пальцы и опустилась в кресло-качалку, разглядывая свои руки.
– Мистер Джерард, пожалуйста, не считайте, что вы должны придти к такому бесповоротному решению. Возможно, вам понадобится время для обдумывания.
– Что я должен обдумывать? – горечь проскользнула в его ответе. – Решение было принято прошлой ночью. И это бесповоротно, мисс Этуаль.
– Но… Леди Кэй…
– У меня больше нет согласия родителей. Или ее привязанности.
Леда скрестила руки.
– Мне очень жаль, – прошептала она. – Очень жаль.
– Скажи мне одно. Скажи мне правду. – Его лицо напряглось. – Я был первым?
Она сразу не поняла его. Потом почувствовала, что вся покраснела. Она оперлась ногой о пол, откинувшись на качалку.
– Да.
В его глазах, встретившихся с ее взглядом, вспыхнул огонь. Его лицо зажглось. Первый. Думал ли он, что может быть второй. Вынесет ли она, чтобы ее коснулся кто-то другой, кроме него?
– Я не знал. – Он отвернулся. В его словах была печаль и злость. – Я не знал. Я не… столь опытен в этом. Леда откинула качалку.
– Мистер Джерард, я никогда бы не допустила, чтобы кто-то со мной так обращался.
– В самом деле? – он бросил на нее ироничный взгляд.
Леда внезапно ощутила все его тело, прижатое к ней, его руки в ее волосах, горячее чувство обнаженной кожи.
– Я не должна была! – воскликнула она. – Это моя вина.
– Могу пожелать, чтобы вы запомнили эти сомнения прошедшей ночи.
– Я думала, вы одиноки! Я не знала ваших намерений – что вы хотели, что вы намеревались…
Его взгляд испытывал ее. Она сжала руки в кулаки.
– Уверяю вас, сэр, что я не знала, что так получится. Никому бы не поверила, если бы мне сказали, что со мной такое возможно. Никто не вел себя со мной подобным образом…
Загадочная улыбка тронула его губы.
– Я ожидал, что найду вас плачущей и бледной от потери крови.
– Уверена, каждый бы заплакал. Такого никогда не было в моей жизни.
– Да, – сказал он. – В моей тоже.
Она снова уселась и начала быстро качаться.
– А сейчас они все считают… – она закусила губы. – И это так унизительно! Все смотрят на меня… Должны ли мы пожениться, если и вы презираете меня за случившееся? Леди Тэсс объяснила, что у меня может быть ребенок. И надо ждать еще несколько недель, чтобы это проверить. Я боюсь!
Леда вскочила со стула и отвернулась, закрыв глаза и вся сжавшись.
Он не ответил. Когда девушка открыла глаза, он был рядом, до неприличия близко.
– О! – воскликнула она.
Сэмьюэл взял ее за подбородок, заглядывая ей в глаза.
– Ты паникуешь.
– Нет. Меня не воспитывали так. И вам не нужно напоминать мне, как следует дышать, мистер Джерард. Вам безразлично, как я дышу, и буду ли вообще дышать. Если нет – вам только на руку, вы избавитесь от меня кратчайшим путем.
– Нет. Вы только изменитесь в лице и упадете в обморок, а после этого вы будете живой, как всегда. И все равно я обязан жениться на вас.
– Вы не обязаны, если вы не хотите этого! Я пыталась сказать леди Тэсс, если бы у меня только была рекомендация…
Его пальцы сжали ее подбородок.
– Вам не нужна рекомендация, – сказал он. – Через три недели мы поженимся. Я позабочусь о вас. Она перевела дыхание.
– Леди Тэсс сказала также.
– В самом деле? Она знает меня. – Его рот скривился в ироничной усмешке. – Она знает, что я ее не разочарую.
Венчание состоялось в ветреный облачный день января, в частной церкви Вестпарка, леди Кэй была свидетельницей. Все это казалось столь нереальным и призрачным, как платье из белого сатина, поспешно сшитое у мадам Элизы и только вчера присланное из Лондона с личной запиской и поздравлением от этой коммерсантки, которая выразила надежду, что мисс Этуаль окажет честь мадам Элизе и позволит ей изготовить для нее несколько модных платьев и весь остальной гардероб.
Леда не была уверена, кто именно оплатил платье, а также цветущие и пахнущие на морозе прекрасные цветы. Она боялась, что это мог быть лорд Грифон, который был великолепен, ожидая ее у алькова. Он ободряюще сжал ей руку. Если бы он не поддержал ее, она могла бы упасть на каменный пол от страха и беспомощности. Ноги ее подкашивались.
Белая церковь вся была залита светом, даже в сумрачный день, украшена резьбой по дереву XVIII века. Леда знала, что не принадлежит к аристократическому кругу, у нее не было предков, дающих право занять это волшебное место.
Мистер Джерард, тем не менее, подходил к этому высокому месту гораздо больше, чем сопровождающий его лорд Роберт. Музыка наполнила церковь. Мистер Джерард стоял неподвижно, одетый в утренний облегающий черный костюм, слушая, как возвышалась музыка, волна за волной, как прошла Леда. А она подумала, что никто в воображении или в реальности не был так похож на изваяние, напоминающее образ холодного, светлого и безжалостного совершенства.
Затем через свою вуаль она мельком увидела леди Коув – леди Коув! У Леды защипало в глазах – она закусила губу, чтобы сдержать поток чувств. Они все пришли с Южной улицы: леди Коув поднялась с восхищенным лицом и приготовленным для слез носовым платком. Ее шляпа была почти новой и модной. Там же была и миссис Ротам, в своем лучшем чепце, купленном в Париже двадцать лет тому назад. Полная достоинства мисс Ловат, считавшая слезы слабостью средних классов, сначала держалась, но потом вырвала носовой платок у леди Коув, чтобы вытереть свое лицо, искаженное слезами. Все это произвело сильное впечатление на Леду, и она вцепилась в руку лорда Грифона, идя вперед, как слепая, с горячими слезами, скрытыми под вуалью.
Они поверили в реальность происходящего. Проделали весь путь от Лондона, ехали поездом, при этом миссис Ротам стало дурно от качки в вагоне. Они были ее друзьями. Они были счастливы за нее. И не знали, что все это – обман, даже ее белое платье – символ чистоты.
Лорд Грифон отпустил руку Леды. Леди Кэй взяла ее букет, взволнованно улыбаясь. А теперь у нее не было другого выбора, как встретиться с ним лицом к лицу.
Через вуаль Леда видела лишь очертания его темной фигуры. Она услышала его голос, он был тверд, без эмоций. Любовь, уют, честь. Как он мог это произнести? Она думала, что не издаст ни звука.
Но однако, когда подошел ее черед, появились слова, простые и решительные. Да, она любит его. Любит. Это был единственный момент истины в этой официальной пародии.
В болезни, в здоровье, пока мы оба живы.
Он поднял ее вуаль. Она моргнула и отчетливо увидела его. Глаза с темными ресницами, цвета раннего утра, его лицо, столь нечеловечески безупречное, его рот, что коснулся ее. Она увидела, что он заметил ее слезы. Легкое напряжение прошло у него по лицу, он наклонил голову я вытер губами ее мокрую щеку.
Леди Тэсс ходила по комнате. Она перевернула постель, взбила подушки, расправила закрытые портьеры, затем погладила белый халат, что горничная повесила в пустом гардеробе.
– Это комната моей бабушки. Вы можете переделать ее, если хотите. Боюсь, она несколько устарела.
– Она очень мила, мэм, – сказала Леда.
– Зови меня Тэсс. – Она поправила овальную рамку, висящую на ленточке, фотографию маленького мальчика, удящего рыбу. Ее постоянное движение усилило нервозность Леды.
– О, я не могу…
– Пожалуйста, – она взглянула на нее. – Тэсс. Это сокращенное от имени Тереза, которое я ненавижу.
– Да, мэм… Тэсс!
Шкатулка из слоновой кости лежала на бело-золотом столике.
– Это от Сэмьюэла. Он попросил меня принести это вам.
Леда приняла подарок. Поколебалась минуту, но леди Тэсс – скорее, Тэсс, – хотя Леда сомневалась, может ли она так ее назвать, с ожиданием наблюдала за ней, так что она села на кресло и открыла крышку. Внутри, на розовом сатине лежали щетка и зеркало, такие знакомые и дорогие для нее предметы.
– Мистер Джерард нашел это? – у нее комок подступил к горлу.
– Леда! – воскликнула леди Тэсс. – Не вздумайте снова плакать!
– Да, мэм, – Леда всхлипнула и опустила голову. Затем распрямилась и рассмеялась.
– То же самое говорила мне мисс Миртл. – Она потрогала зеркало, серебряную рамку. – Никогда не думала, что снова это увижу.
– Можно я расчешу ваши волосы? – не ожидая разрешения, леди Тэсс взяла щетку и начала вынимать гребни и шпильки из прически Леды.
Волосы упали тяжелыми волнами на ее плечи. Леди Тэсс действовала молча, очень нежно. Леда не шевелилась.
– Ну вот, я снова собираюсь вмешаться. – В голосе леди Тэсс появились нотки, которые, как уже знала Леда, означали, что она была удручена или неуверена.
– У меня тоже не было матери, когда я выходила замуж, но у меня был друг. Я бы хотела быть вашим другом, Леда. Вы не будете против, если я сяду и расскажу вам о вещах, которые вам следовало бы знать?
– Нет, мэм, конечно же, нет.
– Называй меня Тэсс, пожалуйста!
– О, мэм, я сразу не могу. Простите!
Леди Тэсс села на край высокой постели, поставив ноги на маленькую табуретку возле нее, все еще держа щетку мисс Миртл.
– Ну, Сэмьюэл сам никогда не придавал этому значения, так что, я полагаю, здесь все в порядке. Хотя все это делает меня очень старой. Никто не называл меня «леди» первые двадцать лет моей жизни и я думаю, что никто не должен меня так называть до самой смерти.
– Вы совсем не стары, мэм. Тэсс, я имею в виду. Я постараюсь!
– Спасибо. Я уже чувствую себя моложе. – Она покачала головой. – Теперь я хочу рассказать вам о том, что я узнала от моего друга, и вы не должны быть шокированы. Но после моего рассказа забудьте обо всем, думайте только о том, что я скажу.
Леда почувствовала, что краснеет.
– Это о…
– Да, вот о чем. О вас и Сэмьюэле. Леда, не смотрите в сторону, здесь все в порядке. Вы теперь замужняя женщина. В вашей власти доставить наслаждение вашему мужу или сделать его несчастным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41