Шина с волнением глядела на него, чувствуя уже знакомое, разливающееся по телу томление.
— Не надо, Рэнд, — тихо попросила она, когда он стал на колени перед ней и начал расстегивать ее блузку. — Я этого не хочу.
— Захочешь. — Он отбросил блузку в сторону и решительно расстегнул лифчик. — Теперь у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, — изменившимся голосом возразила она. Ее гнев неожиданным образом испарился, и она послушно сидела, позволяя ему раздевать себя. Это было чистым безумием, но она вдруг опять ощутила правильность и естественность всего происходящего, как будто она вернулась домой после долгих странствий.
Рэнд восхищенно замер, резко втянув в себя воздух, при виде ее маленьких, совершенной формы грудей с розовыми сосками, освещенными бликами огня.
— Какая ты красивая! — хрипло сказал он, накрывая ее грудь руками. Выражение жесткой безжалостности исчезло, как и у нее — желание сопротивляться. — Не противься мне, дорогая. Я ни за что на свете не причинил бы тебе зла. — Он привлек ее к себе так бережно и осторожно, как будто она была сделана из хрупкого стекла, и Шина порывисто прильнула к нему, словно ища опоры.
Ее обнаженная грудь соприкоснулась с его тяжело вздымающейся грудью, и Челлона сотрясла дрожь возбуждения.
— Боже, голубка, я не хотел тебя торопить, — прошептал он. — Но я не могу рисковать потерять тебя, как почти случилось сегодня. Ты должна понять, что мы принадлежим друг другу во всех возможных смыслах. Не надо ненавидеть меня, любовь моя.
В его обычно самоуверенном голосе прозвучали умоляющие нотки, и это тронуло Шину почти до слез. Все чувства смешались в ней. Разве не безумие испытывать к мужчине почти материнскую нежность, когда ее грудь горит от прикосновения к его обнаженной груди, а все тело словно плавится от страсти?
Рэнд гладил ее по спине, а губами нежно касался уха.
— Просто расслабься, голубка. Обещаю, что тебя сегодня ждет сплошное удовольствие. Я хочу, чтобы ты всю жизнь испытывала одну лишь только радость.
Шина чувствовала, как мощно бьется его сердце, и это тоже действовало на нее, успокаивая и возбуждая одновременно. Затем Рэнд принялся расстегивать ей джинсы. Шина понимала, что должна остановить его, но никак не могла вспомнить, почему. Его руки действовали так умело и уверенно! Выражение его лица было и нежным, и решительным, так что казалось самой естественной вещью в мире позволить ему снять с себя джинсы и маленькие шелковые трусики.
Он нетерпеливо отбросил ее одежду и полулежа усадил ее в кресло. Шина, охваченная неистовым возбуждением, не смутилась, когда он сел рядом и просто долго любовался ее прекрасным обнаженным телом, освещенным отблесками огня. Наоборот, все ее существо ликовало, и в ней поднималась мощная волна первобытной гордости при одной лишь мысли о том, какую неутолимую страсть разжигает в нем это созерцание.
— Это еще одна из моих фантазий, — глухо сказал Челлон, пожирая ее своими золотыми глазами. Его лицо стало еще красивее от возбуждения. — Но реальность оказалась гораздо более волнующей, чем мое воображение. Не хватает только одного.
Он медленно склонил голову к ее груди и круговыми движениями начал языком ласкать ее сосок, отчего по ее телу пробежала сладостная дрожь горячего желания. Рэнд, должно быть, почувствовал этот отклик, потому что хрипло засмеялся довольным смехом. Он включил в игру зубы, покусывая уже возбужденные соски, чем довел Шину до исступления.
Потом он припал к ее губам в жгучем, страстном поцелуе. Его язык скользнул внутрь, исследуя ее рот и сплетаясь с ее языком. Когда они оба начали задыхаться, Челлон мягко отстранился, чтобы опять полюбоваться ею. Он обвел жадным взглядом ее набухшую грудь с затвердевшими сосками, расслабленное от страсти лицо, и его золотистые глаза потемнели до янтарного цвета.
— Вот теперь моя фантазия полностью воплощена в жизнь, — удовлетворенно произнес он напряженным голосом. — Я знал, что именно так ты и будешь выглядеть, словно олицетворение цыганской всепоглощающей страсти. — Он положил немного дрожащую руку ей на живот и погладил шелковистую кожу. — Но вся ты такая маленькая и нежная. Ты похожа на красивого ребенка. Я никогда не думал, что ты такая хрупкая.
— Рэнд! — Голос Шины обрел гортанный звук, потому что его горячие руки добрались до ее бедер, и он смотрел, как зачарованный, на ее нежную плоть. — Я хочу…
Челлон быстро наклонился и прервал ее слова горячим страстным поцелуем.
— Поверь, Шина, я не могу сейчас остановиться! — простонал он. — Если ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, то это не в моих силах. — Его руки судорожно скользили по ее телу, гладя и лаская его, и Шина издала почти животный стон наслаждения.
Даже если бы она сама не изнемогала от желания, она и тогда вряд ли решилась бы остановить Рэнда. Но сейчас ее охватил просто водоворот ощущений. Ее тело горело, отзываясь на ласки и поцелуи Рэнда, как от разрядов электрического тока. Болезненное томление внизу живота становилось почти непереносимым, но она ни за что не хотела бы прекратить его. Шина смутно вспоминала, что Рэнд еще раньше говорил о сладкой боли предвкушения.
А Рэнд, кажется, уже достиг предела своего терпения, потому что подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив ее на красное клетчатое покрывало, он отступил назад и начал торопливо расстегивать брюки. Спустя секунды он уже лежал рядом с ней, крепко прижимая к себе. Шина остро ощущала мужскую красоту его сильных плеч, стройной талии, упругих ягодиц, озаренных золотистым светом огня.
Он посмотрел на нее странно испытующим взглядом.
— Я не могу больше ждать, голубка, — хрипло проговорил он. — Скажи, что ты знаешь, почему я это делаю. Скажи, что понимаешь.
Шина ответила на мольбу в его взгляде со спокойной безмятежностью.
— Я понимаю, — прошептала она.
Она вдруг действительно поняла, причем гораздо больше, чем он ждал от нее. Неожиданно все кусочки головоломки встали на свои места, и ее сомнения бесследно исчезли. Шина с железной уверенностью осознала, что любит этого человека. Странно, как она не поняла этого утром, когда разрывающие сердце ревность и обида довели ее до физического недомогания? Зато теперь казалось совершенно естественным любить Рэнда Челлона. Он был прав, она вернулась домой.
Рэнд коленом раздвинул ей ноги, и она забыла обо всем на свете, сосредоточившись на сводящем с ума возбуждении, когда умелые пальцы Челлона проникли в ее влажную, горячую плоть и ритмически исследовали ее какое-то время, пока она не закричала от удовольствия и не начала извиваться, как сумасшедшая. Когда Рэнд опустился на нее, чтобы преодолеть последний барьер, Шина приникла к нему с такой страстной готовностью, что он застонал от острого удовольствия.
Когда он наконец проник в нее, то, замерев на мгновение, посмотрел на нее сверху вниз с выражением почти болезненного удовольствия.
— О, Шина, как приятно чувствовать тебя! — простонал он, задыхаясь. Бедра его задвигались в диком ритме. — Ты сводишь меня с ума, любимая!
Она не могла ответить ничем иным, кроме слабых вскриков наслаждения, которые еще больше усилили удовольствие лежавшего на ней мужчины.
— Правильно, пой мне, маленький жаворонок, — прошептал Челлон. Он встал на колени и, обхватив ее руками за бедра, поднял их повыше. — Дай мне послушать, как ты стонешь от страсти.
И он отнюдь не был разочарован, когда необузданное, все нарастающее напряжение достигло невероятного всплеска экстаза. Шина чувствовала, как слезы помимо ее воли катятся по ее лицу, когда он довел ее почти до последнего безумного момента только для того, чтобы остановиться в последнюю секунду. И только когда их тела забились в судорогах в отчаянном стремлении достичь предела наслаждения, он привел ее к искрометному взрыву неимоверной силы, который оставил обоих совершенно бездыханными, цепляющимися друг за друга, словно жертвы кораблекрушения.
Шина все еще находились в объятиях Челлона, когда он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Подняв голову, он смотрел на нее с ленивым удовлетворением.
— Не выпускай меня, дорогая, — нежно сказал он. — Мне так приятно ощущать тебя!
Шина устроилась головой на его плече, не в силах шевельнуть даже пальцем. У нее было странное ощущение, что в этом горячем слиянии они соединили не только свои тела. Теперь она чувствовала, что связана с Рэндом и умом, и сердцем. Она вздохнула, и этот вздох напоминал скорее довольное урчание.
Рэнд поцеловал нежный, в голубых жилках висок.
— Боже, я, наверное, сошел с ума, чтобы столько ждать. Ты хоть понимаешь, что то, что сейчас произошло, случается раз на миллион?
Шина лукаво ухмыльнулась.
— Правда? Как жалко, — проговорила она с самым невинным видом. — А я-то надеялась, что и в следующий раз будет не хуже.
— Чертовка! — Рэнд намотал ее кудри на палец, оттянул ее голову назад и легко поцеловал. — Разве ты не понимаешь, что сейчас не время для ехидного ирландского юмора? Ты что, не сознаешь всю торжественность момента, женщина? Ты же только что принесла свое юное тело и свою непорочную девственность в жертву моему ненасытному желанию!
— Я и вправду не заметила, — беззаботно сказала она. — Должно быть, ты сделал это очень умело. — Она подняла на него глаза, в которых плясали веселые огоньки. — Что же до твоей ненасытной страсти, то мне кажется, что ты более чем пресыщен.
— Только временно, — хмыкнул он, прижимая ее голову к своему плечу. — Даже неугомонные сатиры иногда нуждаются в отдыхе.
Шина засмеялась.
— Я рада, что ты мне все объяснил, — шаловливо заметила она. — Мне не хотелось бы думать, что я полностью истощила твою силу.
— Истощила! — возмутился Рэнд и отвесил ей внушительный шлепок. — Мы еще посмотрим, кто будет истощен к утру, моя дорогая. Да ты неделю не сможешь подняться с постели! Я вижу, что мне надо серьезно заняться твоим воспитанием, а то из тебя выйдет необычайно сварливая жена.
Шина замерла.
— Жена? — тихо переспросила она.
Она как-то не успела задуматься, к чему может привести ее любовь к Рэнду. Осознание своего чувства сопровождалось таким бурным занятием любовью, что она просто потеряла способность логически мыслить.
— Да, жена, — твердо повторил Челлон. — Мы завтра же летим в Лас-Вегас, чтобы пожениться.
Шина инстинктивно дернулась, стараясь отпрянуть от Рэнда, но ее движение было тут же пресечено его сильными руками. Она растерянно покачала головой.
— Ты очень спешишь, — запротестовала она. — Я не могу вот так взять и выйти замуж, не успев все обдумать. — Она отодвинулась от его горячего тела, и в этот раз он не препятствовал ей.
Глаза Рэнда сузились, а выражение ленивой расслабленности исчезло с лица.
— А о чем тут думать? — удивился он. — Ты нужна мне, а я нужен тебе, я в этом уверен. И не говори, что не веришь, что я могу сделать тебя счастливой. — Он горько улыбнулся. — Я готов держать тебя в постели все двадцать четыре часа в сутки, чтобы достичь этого.
Шина села, укрывшись клетчатым покрывалом до подмышек, и поправила рукой свои растрепанные волосы.
— Но у меня есть свои обязанности, — беспокойно возразила она, кусая губы. — Мне нужно думать о карьере и о дяде Донале. Я же не могу бросить все, над чем работала последние годы, и уйти вот так, без единого слова. — Она виновато посмотрела на Рэнда. — Я должна дать ему время привыкнуть к этой мысли. Дай мне полгода или год, чтобы я выполнила намеченные планы, и позволь мне постепенно подготовить его к моему уходу.
— Ни за что, — резко бросил Челлон, тоже садясь. — Я не отпущу тебя обратно к О'Ши. Я куплю для тебя лучшие сценические площадки, если ты намерена продолжать свою карьеру, но не позволю этому негодяю опять распинать тебя.
— Ты не понимаешь, — беспомощно возразила Шина, глядя в его суровое, решительное лицо, на котором застыло упрямое выражение.
— Нет, это ты не понимаешь, — вспыхнул Челлон, сверкая золотистыми глазами. — Ты можешь выйти за меня завтра и позволить мне любить тебя и заботиться о тебе до конца жизни, или же мы сохраним теперешний «статус-кво». Другого выбора у тебя нет.
— Неужели ты будешь и дальше держать меня своей пленницей? — поинтересовалась Шина, недоверчиво глядя на него. Ей и в голову не могло прийти, что после того, что сейчас произошло между ними, он может вернуться к своей роли тюремщика.
— Не сомневайся, буду. Возможно, ты не любишь меня, но у нас все равно достаточно много общего для успешного брака, и ты это отлично знаешь сама. — Его губы сжались. — Но я ни за что не соглашусь, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни, так что лучше решайся скорее, а то останешься моей «гостьей» до тех пор, пока не превратишься в седую старушку.
Это она-то его не любит? Шина до боли прикусила губу, чтобы остановить слова, уже готовые сорваться с губ. Искушение сдаться на его милость было почти непреодолимым. В эту минуту мысль принадлежать ему полностью на всю жизнь была более желанной, чем что-либо иное в жизни. Но именно поэтому Шина понимала, что не должна сейчас ничего говорить о своем чувстве. Если Челлон поймет, как много он для нее значит, то вообще перестанет считаться с ее возражениями.
— Мы ведь оба знаем, что ты не можешь держать меня здесь до бесконечности, — тихо возразила она, избегая его пристального взгляда. — Я уже сказала, что у меня есть определенные обязательства. Почему ты не хочешь меня отпустить?
— Ни за что! — грозно прозвучало в ответ. — Я, может быть, и не смогу держать тебя до бесконечности, но могу делать это достаточно долго. Ты, конечно, слишком неопытна и не понимаешь, что такой секс, который был у нас сегодня, может привязать, как наркотик. Дай мне еще месяц, и ты не сможешь жить без меня.
— А если я откажусь заниматься с тобой сексом? — холодно спросила Шина. — Нельзя привыкнуть к тому, чего не делаешь.
Челлон язвительно ухмыльнулся.
— Вот об этом мне нечего беспокоиться. Ты у нас очень страстная леди, Шина. — Он небрежно протянул руку, чтобы погладить ее грудь через покрывало, и ее сосок вмиг отозвался. Рэнд насмешливо поднял бровь. — Видишь? — спросил он. — Ты опять готова любить меня, не правда ли, голубка?
— Нет, — воскликнула Шина, нервно отводя его руку.
— Да, — возразил он, опять привлекая ее к себе. — А я готов любить тебя. — Одним быстрым движением он сдернул с нее покрывало. При виде ее обнаженного тела его глаза заблестели. — Для тебя я всегда буду готов.
Челлон медленно наклонил голову и поцеловал ее горячо, но нежно. И уже через мгновение ее руки скользнули по его плечам и обвили шею, притягивая его как можно ближе. Шина стремилась к нему с той же отчаянной потребностью, какую чувствовала и в нем. Да, для него она всегда будет готова.
— Давай вставай, соня. Когда ты так лежишь, то выглядишь уж слишком соблазнительно. Если ты не встанешь, то я не выдержу и вернусь обратно в постель, а у нас сейчас нет на это времени.
Шина приоткрыла глаза и увидела насмешливую улыбку сидящего на кровати Рэнда. Как он красив, сонно подумала она, протягивая руку, чтобы погладить треугольник волос на его загорелой груди. Волосы были чуть влажными, и она поняла, что он только что из душа. Одежду ему заменяло белое полотенце, обернутое вокруг бедер.
Ее рука была тотчас же схвачена и поднесена к его губам.
— И никаких этих штучек, голубка, — наигранно строго сказал он. — Я не позволю тебе соблазнить меня сейчас, как ни трудно мне удержаться. Мы должны ехать.
— Прошлой ночью ты назвал меня жаворонком, — сонно сказала Шина, услышавшая только первую фразу. Несмотря на его насмешливый тон, она ничуть не сомневалась, что смогла бы переубедить Рэнда, если только пожелает. Теперь все колебания были позади. Вместе они составляли такую горючую смесь, что могли воспламенить целый лес. Шина не помнила, сколько раз они сливались в страсти за прошлую ночь после того первого раза, который потряс ее до основания. Рэнд раскрыл в ней такую глубину чувственности, которую она в себе и не подозревала. Неожиданно для себя она не только отзывалась на любовную игру, но и брала на себя активную роль. И только полное истощение физических сил заставило их заснуть в объятиях друг друга подобно уставшим детям.
— Прошлой ночью ты и была жаворонком, — нежно проговорил Рэнд, глядя на ее распухшие от поцелуев губы и яркий румянец на щеках. — Ты распростерла свои золотые крылья и устремилась прямо к солнцу.
— И тем не менее, сегодня я опять возвращена в состояние голубя? — с иронией спросила она. В глубине глаз Рэнда сверкнул странный огонь.
— Ты должна заслужить свои крылья, Шина. Ничто в этом мире не дается даром, даже познание самого себя. Ты не можешь оставаться в защитном коконе всю свою жизнь. Ты должна жить в реальном мире, как и остальные.
— Ты вдруг стал очень серьезным, — беспокойно сказала она, не глядя на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Не надо, Рэнд, — тихо попросила она, когда он стал на колени перед ней и начал расстегивать ее блузку. — Я этого не хочу.
— Захочешь. — Он отбросил блузку в сторону и решительно расстегнул лифчик. — Теперь у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, — изменившимся голосом возразила она. Ее гнев неожиданным образом испарился, и она послушно сидела, позволяя ему раздевать себя. Это было чистым безумием, но она вдруг опять ощутила правильность и естественность всего происходящего, как будто она вернулась домой после долгих странствий.
Рэнд восхищенно замер, резко втянув в себя воздух, при виде ее маленьких, совершенной формы грудей с розовыми сосками, освещенными бликами огня.
— Какая ты красивая! — хрипло сказал он, накрывая ее грудь руками. Выражение жесткой безжалостности исчезло, как и у нее — желание сопротивляться. — Не противься мне, дорогая. Я ни за что на свете не причинил бы тебе зла. — Он привлек ее к себе так бережно и осторожно, как будто она была сделана из хрупкого стекла, и Шина порывисто прильнула к нему, словно ища опоры.
Ее обнаженная грудь соприкоснулась с его тяжело вздымающейся грудью, и Челлона сотрясла дрожь возбуждения.
— Боже, голубка, я не хотел тебя торопить, — прошептал он. — Но я не могу рисковать потерять тебя, как почти случилось сегодня. Ты должна понять, что мы принадлежим друг другу во всех возможных смыслах. Не надо ненавидеть меня, любовь моя.
В его обычно самоуверенном голосе прозвучали умоляющие нотки, и это тронуло Шину почти до слез. Все чувства смешались в ней. Разве не безумие испытывать к мужчине почти материнскую нежность, когда ее грудь горит от прикосновения к его обнаженной груди, а все тело словно плавится от страсти?
Рэнд гладил ее по спине, а губами нежно касался уха.
— Просто расслабься, голубка. Обещаю, что тебя сегодня ждет сплошное удовольствие. Я хочу, чтобы ты всю жизнь испытывала одну лишь только радость.
Шина чувствовала, как мощно бьется его сердце, и это тоже действовало на нее, успокаивая и возбуждая одновременно. Затем Рэнд принялся расстегивать ей джинсы. Шина понимала, что должна остановить его, но никак не могла вспомнить, почему. Его руки действовали так умело и уверенно! Выражение его лица было и нежным, и решительным, так что казалось самой естественной вещью в мире позволить ему снять с себя джинсы и маленькие шелковые трусики.
Он нетерпеливо отбросил ее одежду и полулежа усадил ее в кресло. Шина, охваченная неистовым возбуждением, не смутилась, когда он сел рядом и просто долго любовался ее прекрасным обнаженным телом, освещенным отблесками огня. Наоборот, все ее существо ликовало, и в ней поднималась мощная волна первобытной гордости при одной лишь мысли о том, какую неутолимую страсть разжигает в нем это созерцание.
— Это еще одна из моих фантазий, — глухо сказал Челлон, пожирая ее своими золотыми глазами. Его лицо стало еще красивее от возбуждения. — Но реальность оказалась гораздо более волнующей, чем мое воображение. Не хватает только одного.
Он медленно склонил голову к ее груди и круговыми движениями начал языком ласкать ее сосок, отчего по ее телу пробежала сладостная дрожь горячего желания. Рэнд, должно быть, почувствовал этот отклик, потому что хрипло засмеялся довольным смехом. Он включил в игру зубы, покусывая уже возбужденные соски, чем довел Шину до исступления.
Потом он припал к ее губам в жгучем, страстном поцелуе. Его язык скользнул внутрь, исследуя ее рот и сплетаясь с ее языком. Когда они оба начали задыхаться, Челлон мягко отстранился, чтобы опять полюбоваться ею. Он обвел жадным взглядом ее набухшую грудь с затвердевшими сосками, расслабленное от страсти лицо, и его золотистые глаза потемнели до янтарного цвета.
— Вот теперь моя фантазия полностью воплощена в жизнь, — удовлетворенно произнес он напряженным голосом. — Я знал, что именно так ты и будешь выглядеть, словно олицетворение цыганской всепоглощающей страсти. — Он положил немного дрожащую руку ей на живот и погладил шелковистую кожу. — Но вся ты такая маленькая и нежная. Ты похожа на красивого ребенка. Я никогда не думал, что ты такая хрупкая.
— Рэнд! — Голос Шины обрел гортанный звук, потому что его горячие руки добрались до ее бедер, и он смотрел, как зачарованный, на ее нежную плоть. — Я хочу…
Челлон быстро наклонился и прервал ее слова горячим страстным поцелуем.
— Поверь, Шина, я не могу сейчас остановиться! — простонал он. — Если ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, то это не в моих силах. — Его руки судорожно скользили по ее телу, гладя и лаская его, и Шина издала почти животный стон наслаждения.
Даже если бы она сама не изнемогала от желания, она и тогда вряд ли решилась бы остановить Рэнда. Но сейчас ее охватил просто водоворот ощущений. Ее тело горело, отзываясь на ласки и поцелуи Рэнда, как от разрядов электрического тока. Болезненное томление внизу живота становилось почти непереносимым, но она ни за что не хотела бы прекратить его. Шина смутно вспоминала, что Рэнд еще раньше говорил о сладкой боли предвкушения.
А Рэнд, кажется, уже достиг предела своего терпения, потому что подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив ее на красное клетчатое покрывало, он отступил назад и начал торопливо расстегивать брюки. Спустя секунды он уже лежал рядом с ней, крепко прижимая к себе. Шина остро ощущала мужскую красоту его сильных плеч, стройной талии, упругих ягодиц, озаренных золотистым светом огня.
Он посмотрел на нее странно испытующим взглядом.
— Я не могу больше ждать, голубка, — хрипло проговорил он. — Скажи, что ты знаешь, почему я это делаю. Скажи, что понимаешь.
Шина ответила на мольбу в его взгляде со спокойной безмятежностью.
— Я понимаю, — прошептала она.
Она вдруг действительно поняла, причем гораздо больше, чем он ждал от нее. Неожиданно все кусочки головоломки встали на свои места, и ее сомнения бесследно исчезли. Шина с железной уверенностью осознала, что любит этого человека. Странно, как она не поняла этого утром, когда разрывающие сердце ревность и обида довели ее до физического недомогания? Зато теперь казалось совершенно естественным любить Рэнда Челлона. Он был прав, она вернулась домой.
Рэнд коленом раздвинул ей ноги, и она забыла обо всем на свете, сосредоточившись на сводящем с ума возбуждении, когда умелые пальцы Челлона проникли в ее влажную, горячую плоть и ритмически исследовали ее какое-то время, пока она не закричала от удовольствия и не начала извиваться, как сумасшедшая. Когда Рэнд опустился на нее, чтобы преодолеть последний барьер, Шина приникла к нему с такой страстной готовностью, что он застонал от острого удовольствия.
Когда он наконец проник в нее, то, замерев на мгновение, посмотрел на нее сверху вниз с выражением почти болезненного удовольствия.
— О, Шина, как приятно чувствовать тебя! — простонал он, задыхаясь. Бедра его задвигались в диком ритме. — Ты сводишь меня с ума, любимая!
Она не могла ответить ничем иным, кроме слабых вскриков наслаждения, которые еще больше усилили удовольствие лежавшего на ней мужчины.
— Правильно, пой мне, маленький жаворонок, — прошептал Челлон. Он встал на колени и, обхватив ее руками за бедра, поднял их повыше. — Дай мне послушать, как ты стонешь от страсти.
И он отнюдь не был разочарован, когда необузданное, все нарастающее напряжение достигло невероятного всплеска экстаза. Шина чувствовала, как слезы помимо ее воли катятся по ее лицу, когда он довел ее почти до последнего безумного момента только для того, чтобы остановиться в последнюю секунду. И только когда их тела забились в судорогах в отчаянном стремлении достичь предела наслаждения, он привел ее к искрометному взрыву неимоверной силы, который оставил обоих совершенно бездыханными, цепляющимися друг за друга, словно жертвы кораблекрушения.
Шина все еще находились в объятиях Челлона, когда он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Подняв голову, он смотрел на нее с ленивым удовлетворением.
— Не выпускай меня, дорогая, — нежно сказал он. — Мне так приятно ощущать тебя!
Шина устроилась головой на его плече, не в силах шевельнуть даже пальцем. У нее было странное ощущение, что в этом горячем слиянии они соединили не только свои тела. Теперь она чувствовала, что связана с Рэндом и умом, и сердцем. Она вздохнула, и этот вздох напоминал скорее довольное урчание.
Рэнд поцеловал нежный, в голубых жилках висок.
— Боже, я, наверное, сошел с ума, чтобы столько ждать. Ты хоть понимаешь, что то, что сейчас произошло, случается раз на миллион?
Шина лукаво ухмыльнулась.
— Правда? Как жалко, — проговорила она с самым невинным видом. — А я-то надеялась, что и в следующий раз будет не хуже.
— Чертовка! — Рэнд намотал ее кудри на палец, оттянул ее голову назад и легко поцеловал. — Разве ты не понимаешь, что сейчас не время для ехидного ирландского юмора? Ты что, не сознаешь всю торжественность момента, женщина? Ты же только что принесла свое юное тело и свою непорочную девственность в жертву моему ненасытному желанию!
— Я и вправду не заметила, — беззаботно сказала она. — Должно быть, ты сделал это очень умело. — Она подняла на него глаза, в которых плясали веселые огоньки. — Что же до твоей ненасытной страсти, то мне кажется, что ты более чем пресыщен.
— Только временно, — хмыкнул он, прижимая ее голову к своему плечу. — Даже неугомонные сатиры иногда нуждаются в отдыхе.
Шина засмеялась.
— Я рада, что ты мне все объяснил, — шаловливо заметила она. — Мне не хотелось бы думать, что я полностью истощила твою силу.
— Истощила! — возмутился Рэнд и отвесил ей внушительный шлепок. — Мы еще посмотрим, кто будет истощен к утру, моя дорогая. Да ты неделю не сможешь подняться с постели! Я вижу, что мне надо серьезно заняться твоим воспитанием, а то из тебя выйдет необычайно сварливая жена.
Шина замерла.
— Жена? — тихо переспросила она.
Она как-то не успела задуматься, к чему может привести ее любовь к Рэнду. Осознание своего чувства сопровождалось таким бурным занятием любовью, что она просто потеряла способность логически мыслить.
— Да, жена, — твердо повторил Челлон. — Мы завтра же летим в Лас-Вегас, чтобы пожениться.
Шина инстинктивно дернулась, стараясь отпрянуть от Рэнда, но ее движение было тут же пресечено его сильными руками. Она растерянно покачала головой.
— Ты очень спешишь, — запротестовала она. — Я не могу вот так взять и выйти замуж, не успев все обдумать. — Она отодвинулась от его горячего тела, и в этот раз он не препятствовал ей.
Глаза Рэнда сузились, а выражение ленивой расслабленности исчезло с лица.
— А о чем тут думать? — удивился он. — Ты нужна мне, а я нужен тебе, я в этом уверен. И не говори, что не веришь, что я могу сделать тебя счастливой. — Он горько улыбнулся. — Я готов держать тебя в постели все двадцать четыре часа в сутки, чтобы достичь этого.
Шина села, укрывшись клетчатым покрывалом до подмышек, и поправила рукой свои растрепанные волосы.
— Но у меня есть свои обязанности, — беспокойно возразила она, кусая губы. — Мне нужно думать о карьере и о дяде Донале. Я же не могу бросить все, над чем работала последние годы, и уйти вот так, без единого слова. — Она виновато посмотрела на Рэнда. — Я должна дать ему время привыкнуть к этой мысли. Дай мне полгода или год, чтобы я выполнила намеченные планы, и позволь мне постепенно подготовить его к моему уходу.
— Ни за что, — резко бросил Челлон, тоже садясь. — Я не отпущу тебя обратно к О'Ши. Я куплю для тебя лучшие сценические площадки, если ты намерена продолжать свою карьеру, но не позволю этому негодяю опять распинать тебя.
— Ты не понимаешь, — беспомощно возразила Шина, глядя в его суровое, решительное лицо, на котором застыло упрямое выражение.
— Нет, это ты не понимаешь, — вспыхнул Челлон, сверкая золотистыми глазами. — Ты можешь выйти за меня завтра и позволить мне любить тебя и заботиться о тебе до конца жизни, или же мы сохраним теперешний «статус-кво». Другого выбора у тебя нет.
— Неужели ты будешь и дальше держать меня своей пленницей? — поинтересовалась Шина, недоверчиво глядя на него. Ей и в голову не могло прийти, что после того, что сейчас произошло между ними, он может вернуться к своей роли тюремщика.
— Не сомневайся, буду. Возможно, ты не любишь меня, но у нас все равно достаточно много общего для успешного брака, и ты это отлично знаешь сама. — Его губы сжались. — Но я ни за что не соглашусь, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни, так что лучше решайся скорее, а то останешься моей «гостьей» до тех пор, пока не превратишься в седую старушку.
Это она-то его не любит? Шина до боли прикусила губу, чтобы остановить слова, уже готовые сорваться с губ. Искушение сдаться на его милость было почти непреодолимым. В эту минуту мысль принадлежать ему полностью на всю жизнь была более желанной, чем что-либо иное в жизни. Но именно поэтому Шина понимала, что не должна сейчас ничего говорить о своем чувстве. Если Челлон поймет, как много он для нее значит, то вообще перестанет считаться с ее возражениями.
— Мы ведь оба знаем, что ты не можешь держать меня здесь до бесконечности, — тихо возразила она, избегая его пристального взгляда. — Я уже сказала, что у меня есть определенные обязательства. Почему ты не хочешь меня отпустить?
— Ни за что! — грозно прозвучало в ответ. — Я, может быть, и не смогу держать тебя до бесконечности, но могу делать это достаточно долго. Ты, конечно, слишком неопытна и не понимаешь, что такой секс, который был у нас сегодня, может привязать, как наркотик. Дай мне еще месяц, и ты не сможешь жить без меня.
— А если я откажусь заниматься с тобой сексом? — холодно спросила Шина. — Нельзя привыкнуть к тому, чего не делаешь.
Челлон язвительно ухмыльнулся.
— Вот об этом мне нечего беспокоиться. Ты у нас очень страстная леди, Шина. — Он небрежно протянул руку, чтобы погладить ее грудь через покрывало, и ее сосок вмиг отозвался. Рэнд насмешливо поднял бровь. — Видишь? — спросил он. — Ты опять готова любить меня, не правда ли, голубка?
— Нет, — воскликнула Шина, нервно отводя его руку.
— Да, — возразил он, опять привлекая ее к себе. — А я готов любить тебя. — Одним быстрым движением он сдернул с нее покрывало. При виде ее обнаженного тела его глаза заблестели. — Для тебя я всегда буду готов.
Челлон медленно наклонил голову и поцеловал ее горячо, но нежно. И уже через мгновение ее руки скользнули по его плечам и обвили шею, притягивая его как можно ближе. Шина стремилась к нему с той же отчаянной потребностью, какую чувствовала и в нем. Да, для него она всегда будет готова.
— Давай вставай, соня. Когда ты так лежишь, то выглядишь уж слишком соблазнительно. Если ты не встанешь, то я не выдержу и вернусь обратно в постель, а у нас сейчас нет на это времени.
Шина приоткрыла глаза и увидела насмешливую улыбку сидящего на кровати Рэнда. Как он красив, сонно подумала она, протягивая руку, чтобы погладить треугольник волос на его загорелой груди. Волосы были чуть влажными, и она поняла, что он только что из душа. Одежду ему заменяло белое полотенце, обернутое вокруг бедер.
Ее рука была тотчас же схвачена и поднесена к его губам.
— И никаких этих штучек, голубка, — наигранно строго сказал он. — Я не позволю тебе соблазнить меня сейчас, как ни трудно мне удержаться. Мы должны ехать.
— Прошлой ночью ты назвал меня жаворонком, — сонно сказала Шина, услышавшая только первую фразу. Несмотря на его насмешливый тон, она ничуть не сомневалась, что смогла бы переубедить Рэнда, если только пожелает. Теперь все колебания были позади. Вместе они составляли такую горючую смесь, что могли воспламенить целый лес. Шина не помнила, сколько раз они сливались в страсти за прошлую ночь после того первого раза, который потряс ее до основания. Рэнд раскрыл в ней такую глубину чувственности, которую она в себе и не подозревала. Неожиданно для себя она не только отзывалась на любовную игру, но и брала на себя активную роль. И только полное истощение физических сил заставило их заснуть в объятиях друг друга подобно уставшим детям.
— Прошлой ночью ты и была жаворонком, — нежно проговорил Рэнд, глядя на ее распухшие от поцелуев губы и яркий румянец на щеках. — Ты распростерла свои золотые крылья и устремилась прямо к солнцу.
— И тем не менее, сегодня я опять возвращена в состояние голубя? — с иронией спросила она. В глубине глаз Рэнда сверкнул странный огонь.
— Ты должна заслужить свои крылья, Шина. Ничто в этом мире не дается даром, даже познание самого себя. Ты не можешь оставаться в защитном коконе всю свою жизнь. Ты должна жить в реальном мире, как и остальные.
— Ты вдруг стал очень серьезным, — беспокойно сказала она, не глядя на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19