– Я узнаю, когда увижу ее.– Узнаешь что?– Ангел ли спас меня.– У тебя начинается жар!– Ты ничего не понимаешь.Малик всегда смотрел на все иначе и видел все вокруг по-другому. Гейдж почувствовал неладное.– Она не ангел, – четко выговаривая каждое слово, дабы вбить сказанное в голову друга, произнес он. – В свободное от забот о жене лорда Ричарда время она делит постель со своим хозяином. Он уверяет, что она очень хорошо с этим справляется и во многом преуспела.– Бедная девочка.– У этой несчастной язык оставляет шрамы в душе.– А чем еще защищаться несчастной рабыне? Ее слово, тело… – Малик вопросительно взглянул на Гейджа. – Обычно ты не так жесток в обращении с теми, кому меньше повезло в жизни. Так почему с этой женщиной…– Я же запретила тебе разговаривать с ним, – стремительно вошла в палатку Бринн с деревянной миской в руках. – Он слишком слаб, и болтовня только повредит ему. Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли прахом? Я больше не позволю тебе оставаться с ним наедине.– Он сказал, что ему стало полегче.«Боже праведный, неужели он опять оправдывается перед этой рабыней?», – подумал Гейдж о себе с отвращением.– Разумеется, лучше, но он еще слишком слаб, а мы должны поддерживать его силы. – Бринн присела у кровати Малика, и ее голос стал глубоким, зазвучал нежно и ласково:– А теперь я напою тебя крепким бульоном, постарайся хорошо поесть. Я знаю, тебе не хочется, но каждая капля подкрепит тебя. Ладно?Малик согласно кивнул, не сводя глаз с ее лица.Бринн принялась аккуратно кормить его с ложки.Потоптавшись у кровати друга, Гейдж почувствовал себя никому не нужным. Женщина не желала его видеть, а Малик был полностью поглощен бульоном и своим ангелом.Гейдж вернулся к своей подстилке, разостланной посреди палатки. Сев на нее, он решил понаблюдать за кормившей Малика женщиной. Как мог его друг разглядеть в ней ангела? Сияние? Ну уж нет, только в полком бреду он мог увидеть такое в этой Бринн из Фалкаара.В ней, несомненно, светился живой ум, но скорее всего язвительный. Лицо ее было неприветливым и властным. В его выражении не проскальзывало ни доброты, ни мягкости. Она казалась погруженной в свои мысли, хмурилась, но неукротимое влечение к ней владело им с тех пор, как она впервые вошла в палатку. Впрочем, повнимательнее присмотревшись к ней, Гейдж заметил сходство с тем соблазнительным образом, который пытался нарисовать ему лорд Ричард. Светло-каштановые вьющиеся волосы, тщательно зачесанные назад, густыми волнами ниспадали почти до пояса; выцветшее коричневое платье облегало налитую грудь и покатые плечи, обрисовывая стройное гибкое тело. Большой яркий рот, горделиво изогнутая линия алых губ. Тонкие черные брови выгибались изящной дугой. Лучистые золотисто-карие глаза выделялись на ее лице. Матово-смуглое, оно поблескивало в полумраке палатки. Наверное, из-за этого Малику и почудилось небесное сияние.Гейдж не сводил с нее глаз, и Бринн это почувствовала. Отвернувшись от Малика, она посмотрела ему прямо в глаза. Их взгляды скрестились всего на миг, но в ее взоре отражался вызов ему и… страх?Пожалуй, Малик прав, в ее нелегком положении ей трудно защитить себя.Гейдж поймал себя на мысли, что был бы рад, если бы она боялась его. Глупости. Малик прав: нельзя бороться против беззащитных женщин. Даже если она и раздражает его, он не должен пользоваться своим положением и подавлять ее, надо преодолеть это чувство.И все же он ничего не мог с собой поделать. Проклятие!С самого первого раза, когда она взглянула на него, он почувствовал неприязнь к ней и… влечение.– Вот и хорошо. – Бринн поставила миску и нежно обтерла губы Малика салфеткой. – Теперь можешь еще поспать.– Я не хочу… – поспешил возразить Малик, но тут же устало зевнул. – Впрочем… я немного устал.– Ну конечно. – Она нежно прикоснулась к его вискам. – Твоему телу предстоит еще долго бороться за здоровье и надо дать ему отдохнуть.– А ты будешь здесь, когда я проснусь?– Я никуда не уйду от тебя. – Бринн положила руку на его рану. – Как видишь, мы будем спать вместе.– Только спать? Какое бесполезное… – он дотронулся указательным пальцем до ее щеки, – сияние… – Закрыл глаза и тут же глубоко заснул.Но она не могла спать. Бринн кожей чувствовала, что Гейдж с трудом удерживается от желания кинуться к ней.– Что ты уставился на меня? – свистящим шепотом спросила она.– Потому что мне так хочется. Ты мне кажешься… необычной.Она глубоко вздохнула, и он снова удивился необычайной выдержке этой женщины.– Во мне нет ничего необычного, и мне не нравится, когда меня разглядывают. Твой друг вне опасности. Разве тебе нечем больше заняться?– Нет ничего важнее Малика. – Гейдж растянулся на своей подстилке, не спуская с нее глаз. – И потом я тоже устал. Ты с Маликом, может, и поспала днем, а я нет.– Сам виноват. Я же говорила тебе, что ему будет лучше.– Я не поверил тебе.– А ты вообще-то кому-нибудь веришь?Он улыбнулся.– Конечно. Малику.– Тогда радуйся, что он жив. – Бринн опечалилась. – Страшно никому не доверять.– А кому веришь ты?Бринн долго молчала.– Я верю Селбару, – с некоторой заминкой ответила она.– Кто такой этот Селбар?– Неважно. – Она словно пожалела о своей откровенности, быстро заговорив о себе:– Глупо с твоей стороны не доверять мне, когда ты и себя-то не можешь вылечить.– У меня хватает ума не поддаваться панике, когда пустозвоны уверяют меня, что надежды нет.– Ты прав. Надежда до последнего должна оставаться с нами. – Бринн закрыла глаза. – Похоже, ты не такой темный, каким показался мне сначала.– Благодарю вас, – иронично ответил Гейдж.Негодование вновь затопило его. Правда, Малик выздоравливал, и это делало Гейджа счастливым. Однако эта женщина выводила его из себя. Даже то, что она лежала в постели рядом с Маликом, еле удерживало его от желания встать и……И что?Он еще не понимал, что впервые в душе его зарождалось дикое и страстное чувство, оно ломало и мучило его, и он ничего не мог поделать. Обычно он властвовал над собой и обстоятельствами, но теперь он оказался бессилен что-либо изменить, оставалось только взять себя в руки.Ничего, скоро все образуется. Малик поправится, и тогда Гейдж снова станет хозяином положения. Он закрыл глаза и приказал себе заснуть.«Селбар. Кто такой этот, черт побери, Селбар?» – билось в мозгу. 3 16 октября 1066Редферн, Англия
– Простите, что нарушаю ваш покой, милорд, – робко произнес Делмас, останавливаясь в дверях и не решаясь войти в зал. – Но я хотел бы поговорить с вами о моей жене.Ричард недовольно оторвался от кубка с элем. Господи, разве мало он натерпелся в последнее время, чтобы выслушивать еще и этого скулящего паршивого зайца! Битых два дня не отстает от него, сразу с тех пор, как он вернулся в Редферн.– Пошел вон, иначе я поджарю тебя на вертеле, как поросенка.Делмас вздрогнул, но ни на шаг не отступил.– Вы должны вернуть ее мне.– Должен? – Ричард хлебнул большой глоток эля. – Я… должен? – с угрозой повторил он, поднимаясь с кресла.– Нехорошо разлучать мужа и жену, милорд.– Правда? – Ричард неуверенной походкой пересек зал. Жаль, что он так накачался элем и теперь не сможет проучить эту нахальную свинью. – Ты смеешь учить меня, что хорошо, а что плохо?!– Я только… – Делмас облизал пересохшие губы. – Что вы, милорд! Вы, как всегда, правы, самое лучшее для вашей свободы – подарить Бринн норманну, просто мне кажется… Она должна вернуться ко мне, – решительно проговорил он.– Молодая жена – слишком жаркий огонь для такого старика, как ты, – колко заметил Ричард. – Такой лакомый кусочек лучше приберечь для норманна.– А как же ваша госпожа? – нерешительно прибегнул к последнему доводу Делмас, – Эдвина не сможет обходиться без Бринн.Резким ударом Ричард свалил его на пол.– Моя жена – моя забота, паршивый заяц.Святые угодники, как ему опротивели осуждающие взгляды ничтожной челяди! Даже Алиса посмела противиться ему, когда он решил затащить ее к себе в постель, оторвав от забот об Эдвине. Ничего, он проучил дрянную девчонку, а теперь заставит уважать себя и эту трясущуюся крысу.– Твоя, значит! – Он ударил Делмаса плашмя по шее. – Заткнись, иначе…– Простите меня, милорд. – Делмас поспешно отполз на безопасное расстояние. – Я только подумал, что здесь для вас будет больше пользы от Бринн. Может, вы захотите от нее еще чего-нибудь…Он поднялся на ноги и полными отчаяния и ужаса глазами смотрел, как Ричард в ярости снова направляется к нему. Делмас глубоко вздохнул и решился:– Я просто хотел сберечь для вас клад. Норманны и так уж почти до нитки обобрали нас.– Клад? – замер на полпути Ричард. – Ты его о чем?– Моя жена знает, где спрятаны сокровища.– Гнусное вранье!– Нет-нет, чистая правда, – на всякий случай он отступил на шаг. – Мне не удалось выпытать у нее, где лежит его богатство, но вы сумеете разговорить ее. Подумайте, милорд, Вильгельму достанется всего лишь Редферн. Если вы возьмете клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на свое прежнее состояние.Даже если этот раб врет, то все равно вопросы не помешают.– Где клад?– В Гвинтале.Название ничего не говорило Ричарду.– В Уэльсе?Делмас в нерешительности помялся.– Не уверен, что именно там.– Так ты ничего не знаешь? Только болтаешь!– Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить ее рассказать о Гвинтале.– Тогда откуда тебе известно о кладе?– Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Ее отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.– Остров! – недоверчиво поморщился Ричард. – Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?– Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.– Может быть.Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему еще на шаг.– Вот видите, – подобострастно прошепелявил он, – нам непременно нужно вернуть Бринн.Нам. Неужели этот слизняк и в самом деле думает, что он поделится с ним, попади к нему клад? Впрочем, разумнее не подавать виду, что ему очень захотелось поверить Делмасу, ведь тот знал не только ту уэльскую деревню, но и по-прежнему оставался мужем Бринн, а значит, мог применить к ней свою власть. Ричард подошел к своему креслу. Поступь его стала тверже, должно быть, сногсшибательная новость о кладе отрезвила его. Боже, проясни его ум, чтобы отличить правду от выдумки!Клад. Не слишком ли простой выход из его плачевного положения? Впрочем, тут же мысленно возразил он себе, разве не заслужил он хоть толику везения после столь ужасных ударов судьбы? Никчемная женщина, доставшаяся ему в жены, король, неспособный защитить земли своих рыцарей от проклятых норманнов. Может, теперь для Ричарда наступила пора успешных действий.Не без садистского удовольствия разглядывал он кислую мину Делмаса. Мерзкая скотина. Как же низко ему, лорду, пришлось опуститься, что он готов иметь дело с этим мерзавцем! Ричард откинулся на спинку кресла и изобразил на лице подобие улыбки.– Если ты не врешь, то я попытаюсь забрать у норманна твою жену обратно.– Истинная правда, клянусь вам!– Твои клятвы гроша ломаного не стоят. Ты обманом хочешь вернуть ее назад.Переминаясь, Делмас достал что-то из-за пояса.– Вот доказательство. Когда я встретил ее, рубин на цепочке висел на ее шее, и она схватилась со мной, как молодая волчица, не желая его отдавать.Небольшой великолепный рубин на ладони Делмаса кроваво поблескивал при свете свечей.– Мелковат немного, – осторожно отозвался Ричард, боясь показать свой внезапно вспыхнувший интерес, – но прозрачный и прекрасного чистого цвета. Откуда такое сокровище у простой деревенской девчонки?Ричард взял камень и поднес его поближе к свету. Рубин оказался превосходным. Древние ценили его выше алмаза за мистическое свойство – рождать влечение к великому. Однако только благородного человека он ведет к победам и подвигам. Значит, и Ричарда могут ожидать подвиги во имя собственной славы.– Действительно, откуда? – вслух повторил он и вытянулся в кресле. – Но я хотел бы узнать побольше обо всем, прежде чем решить, что привело тебя к откровенности – желание позабавиться с Бринн в постели или отыскать клад. Расскажи-ка мне поподробнее о Гвинтале и о своей встрече с Бринн из Фалкаара.
***
– А где же этот Гвинтал? – спросил Малик.Бринн замерла над его раной, перестав ее перевязывать.– О чем ты? – Голос ее звучал спокойно.– Гвинтал. Ты ведь родилась там?– Да. – Она зачерпнула из горшка немного целебного бальзама. – Но я не помню, чтобы говорила тебе о нем.– Она ничего не рассказывала тебе, – вступил в разговор Гейдж Дюмонт, сидя на своей подстилке. – Иначе бы я помнил.– Может, тебя в это время не было. – Малик нахмурился, пытаясь вспомнить.– Я почти не отходил от тебя после первой ночи, – отозвался Гейдж, непонятно почему ревнуя Малика к Бринн, вернее, к тому, что друг о ней знает больше.«Истинная правда», – подумала Бринн. Постоянное волевое присутствие Гейджа довлело над ней с тех пор, как Малик пришел в себя. Он прослеживал каждый ее шаг, контролируя каждый ее жест, подбадривая друга. Временами ей казалось, что именно его жесткая воля помогла Малику выбраться из тьмы небытия.Малик по-прежнему не мог ничего понять.– В лесах прохладно и тихо… Ночные цветы или диковинные птицы, – бормотал он.Это были ее собственные слова, сказанные той первой ночью, когда она пыталась достучаться до его сознания.– Разве я выдумываю, Бринн? – спросил Малик.– Конечно, нет, – улыбнулась она. – Я рассказывала тебе о Гвинтале и не думала, что ты запомнишь мои снова.– А я и не запоминал, – зевнул Малик. – Твои слова сами пришли ко мне.– Но ты же уверяла, что Малик не просыпался той ночью, – осторожно начал Гейдж Дюмонт. – Или ты солгала мне?– Я сказала правду. – Бринн смазала бальзамом холст и снова принялась бинтовать рану. – Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как его удалось е Маликом.– Не слишком ли смело сказано? – недоверчиво заметил норманн. – Не высоко ли ты занеслась?Бринн смерила его взглядом.– Я делаю все как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сам. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.– Ты очень умная, – поспешил вступить в разговор Малик, – и Гейдж его признает. Гвинтал, сдается мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.– Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.– Тихого? – В вопросе Гейджа сквозила насмешка. – Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.– Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.– С трудом в это верится.– Это дело твое.Гейдж Дюмонт, определенно, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Он никогда не примет и не поймет Гвинтал, Только в общении с Маликом оставляла его обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своем пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого? Наверняка это будет пострашнее, чем кромешная тьма.– Если Гвинтал такое прекрасное место, как ты уверяешь, то почему ты оказалась среди этих дикарей?– Не слишком умно задавать подобные вопросы той, которую ты называешь своей рабыней. У меня не было выбора. Меня привезли сюда. – Она закончила бинтовать рану. – Ну вот, теперь раненая грудь выглядит получше, Малик. Началось заживление.– Чешется, – пожаловался Малик.– Так и должно быть, только не расчесывай ее. – Бринн встала с пола. – Теперь немного поспи, а я согрею воду и вымою тебя. – И вышла из палатки.Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, она только теперь поняла, как же устала от присутствия Гейджа Дюмонта, от его проницательных ярко-голубых глаз, наблюдавших за ней слишком холодно и настороженно, подмечая слишком многое.– Чем могу служить, мадемуазель?К Бринн на лошади подъехал Поль Лефонт. С того дня, как ее привезли сюда, они редко виделись, но при каждой встрече он оставался подчеркнуто вежливым и внимательным. Во дворе замка Редферн при свете факелов у него был грозный и неприступный вид. Теперь, без доспехов и прикрывавшего его седовласую голову железного шлема, он казался простым и человечным. Лефонту было немногим больше тридцати, суровое выражение его худого лица казалось естественным для этого высокого костистого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Простите, что нарушаю ваш покой, милорд, – робко произнес Делмас, останавливаясь в дверях и не решаясь войти в зал. – Но я хотел бы поговорить с вами о моей жене.Ричард недовольно оторвался от кубка с элем. Господи, разве мало он натерпелся в последнее время, чтобы выслушивать еще и этого скулящего паршивого зайца! Битых два дня не отстает от него, сразу с тех пор, как он вернулся в Редферн.– Пошел вон, иначе я поджарю тебя на вертеле, как поросенка.Делмас вздрогнул, но ни на шаг не отступил.– Вы должны вернуть ее мне.– Должен? – Ричард хлебнул большой глоток эля. – Я… должен? – с угрозой повторил он, поднимаясь с кресла.– Нехорошо разлучать мужа и жену, милорд.– Правда? – Ричард неуверенной походкой пересек зал. Жаль, что он так накачался элем и теперь не сможет проучить эту нахальную свинью. – Ты смеешь учить меня, что хорошо, а что плохо?!– Я только… – Делмас облизал пересохшие губы. – Что вы, милорд! Вы, как всегда, правы, самое лучшее для вашей свободы – подарить Бринн норманну, просто мне кажется… Она должна вернуться ко мне, – решительно проговорил он.– Молодая жена – слишком жаркий огонь для такого старика, как ты, – колко заметил Ричард. – Такой лакомый кусочек лучше приберечь для норманна.– А как же ваша госпожа? – нерешительно прибегнул к последнему доводу Делмас, – Эдвина не сможет обходиться без Бринн.Резким ударом Ричард свалил его на пол.– Моя жена – моя забота, паршивый заяц.Святые угодники, как ему опротивели осуждающие взгляды ничтожной челяди! Даже Алиса посмела противиться ему, когда он решил затащить ее к себе в постель, оторвав от забот об Эдвине. Ничего, он проучил дрянную девчонку, а теперь заставит уважать себя и эту трясущуюся крысу.– Твоя, значит! – Он ударил Делмаса плашмя по шее. – Заткнись, иначе…– Простите меня, милорд. – Делмас поспешно отполз на безопасное расстояние. – Я только подумал, что здесь для вас будет больше пользы от Бринн. Может, вы захотите от нее еще чего-нибудь…Он поднялся на ноги и полными отчаяния и ужаса глазами смотрел, как Ричард в ярости снова направляется к нему. Делмас глубоко вздохнул и решился:– Я просто хотел сберечь для вас клад. Норманны и так уж почти до нитки обобрали нас.– Клад? – замер на полпути Ричард. – Ты его о чем?– Моя жена знает, где спрятаны сокровища.– Гнусное вранье!– Нет-нет, чистая правда, – на всякий случай он отступил на шаг. – Мне не удалось выпытать у нее, где лежит его богатство, но вы сумеете разговорить ее. Подумайте, милорд, Вильгельму достанется всего лишь Редферн. Если вы возьмете клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на свое прежнее состояние.Даже если этот раб врет, то все равно вопросы не помешают.– Где клад?– В Гвинтале.Название ничего не говорило Ричарду.– В Уэльсе?Делмас в нерешительности помялся.– Не уверен, что именно там.– Так ты ничего не знаешь? Только болтаешь!– Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить ее рассказать о Гвинтале.– Тогда откуда тебе известно о кладе?– Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Ее отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.– Остров! – недоверчиво поморщился Ричард. – Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?– Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.– Может быть.Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему еще на шаг.– Вот видите, – подобострастно прошепелявил он, – нам непременно нужно вернуть Бринн.Нам. Неужели этот слизняк и в самом деле думает, что он поделится с ним, попади к нему клад? Впрочем, разумнее не подавать виду, что ему очень захотелось поверить Делмасу, ведь тот знал не только ту уэльскую деревню, но и по-прежнему оставался мужем Бринн, а значит, мог применить к ней свою власть. Ричард подошел к своему креслу. Поступь его стала тверже, должно быть, сногсшибательная новость о кладе отрезвила его. Боже, проясни его ум, чтобы отличить правду от выдумки!Клад. Не слишком ли простой выход из его плачевного положения? Впрочем, тут же мысленно возразил он себе, разве не заслужил он хоть толику везения после столь ужасных ударов судьбы? Никчемная женщина, доставшаяся ему в жены, король, неспособный защитить земли своих рыцарей от проклятых норманнов. Может, теперь для Ричарда наступила пора успешных действий.Не без садистского удовольствия разглядывал он кислую мину Делмаса. Мерзкая скотина. Как же низко ему, лорду, пришлось опуститься, что он готов иметь дело с этим мерзавцем! Ричард откинулся на спинку кресла и изобразил на лице подобие улыбки.– Если ты не врешь, то я попытаюсь забрать у норманна твою жену обратно.– Истинная правда, клянусь вам!– Твои клятвы гроша ломаного не стоят. Ты обманом хочешь вернуть ее назад.Переминаясь, Делмас достал что-то из-за пояса.– Вот доказательство. Когда я встретил ее, рубин на цепочке висел на ее шее, и она схватилась со мной, как молодая волчица, не желая его отдавать.Небольшой великолепный рубин на ладони Делмаса кроваво поблескивал при свете свечей.– Мелковат немного, – осторожно отозвался Ричард, боясь показать свой внезапно вспыхнувший интерес, – но прозрачный и прекрасного чистого цвета. Откуда такое сокровище у простой деревенской девчонки?Ричард взял камень и поднес его поближе к свету. Рубин оказался превосходным. Древние ценили его выше алмаза за мистическое свойство – рождать влечение к великому. Однако только благородного человека он ведет к победам и подвигам. Значит, и Ричарда могут ожидать подвиги во имя собственной славы.– Действительно, откуда? – вслух повторил он и вытянулся в кресле. – Но я хотел бы узнать побольше обо всем, прежде чем решить, что привело тебя к откровенности – желание позабавиться с Бринн в постели или отыскать клад. Расскажи-ка мне поподробнее о Гвинтале и о своей встрече с Бринн из Фалкаара.
***
– А где же этот Гвинтал? – спросил Малик.Бринн замерла над его раной, перестав ее перевязывать.– О чем ты? – Голос ее звучал спокойно.– Гвинтал. Ты ведь родилась там?– Да. – Она зачерпнула из горшка немного целебного бальзама. – Но я не помню, чтобы говорила тебе о нем.– Она ничего не рассказывала тебе, – вступил в разговор Гейдж Дюмонт, сидя на своей подстилке. – Иначе бы я помнил.– Может, тебя в это время не было. – Малик нахмурился, пытаясь вспомнить.– Я почти не отходил от тебя после первой ночи, – отозвался Гейдж, непонятно почему ревнуя Малика к Бринн, вернее, к тому, что друг о ней знает больше.«Истинная правда», – подумала Бринн. Постоянное волевое присутствие Гейджа довлело над ней с тех пор, как Малик пришел в себя. Он прослеживал каждый ее шаг, контролируя каждый ее жест, подбадривая друга. Временами ей казалось, что именно его жесткая воля помогла Малику выбраться из тьмы небытия.Малик по-прежнему не мог ничего понять.– В лесах прохладно и тихо… Ночные цветы или диковинные птицы, – бормотал он.Это были ее собственные слова, сказанные той первой ночью, когда она пыталась достучаться до его сознания.– Разве я выдумываю, Бринн? – спросил Малик.– Конечно, нет, – улыбнулась она. – Я рассказывала тебе о Гвинтале и не думала, что ты запомнишь мои снова.– А я и не запоминал, – зевнул Малик. – Твои слова сами пришли ко мне.– Но ты же уверяла, что Малик не просыпался той ночью, – осторожно начал Гейдж Дюмонт. – Или ты солгала мне?– Я сказала правду. – Бринн смазала бальзамом холст и снова принялась бинтовать рану. – Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как его удалось е Маликом.– Не слишком ли смело сказано? – недоверчиво заметил норманн. – Не высоко ли ты занеслась?Бринн смерила его взглядом.– Я делаю все как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сам. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.– Ты очень умная, – поспешил вступить в разговор Малик, – и Гейдж его признает. Гвинтал, сдается мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.– Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.– Тихого? – В вопросе Гейджа сквозила насмешка. – Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.– Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.– С трудом в это верится.– Это дело твое.Гейдж Дюмонт, определенно, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Он никогда не примет и не поймет Гвинтал, Только в общении с Маликом оставляла его обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своем пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого? Наверняка это будет пострашнее, чем кромешная тьма.– Если Гвинтал такое прекрасное место, как ты уверяешь, то почему ты оказалась среди этих дикарей?– Не слишком умно задавать подобные вопросы той, которую ты называешь своей рабыней. У меня не было выбора. Меня привезли сюда. – Она закончила бинтовать рану. – Ну вот, теперь раненая грудь выглядит получше, Малик. Началось заживление.– Чешется, – пожаловался Малик.– Так и должно быть, только не расчесывай ее. – Бринн встала с пола. – Теперь немного поспи, а я согрею воду и вымою тебя. – И вышла из палатки.Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, она только теперь поняла, как же устала от присутствия Гейджа Дюмонта, от его проницательных ярко-голубых глаз, наблюдавших за ней слишком холодно и настороженно, подмечая слишком многое.– Чем могу служить, мадемуазель?К Бринн на лошади подъехал Поль Лефонт. С того дня, как ее привезли сюда, они редко виделись, но при каждой встрече он оставался подчеркнуто вежливым и внимательным. Во дворе замка Редферн при свете факелов у него был грозный и неприступный вид. Теперь, без доспехов и прикрывавшего его седовласую голову железного шлема, он казался простым и человечным. Лефонту было немногим больше тридцати, суровое выражение его худого лица казалось естественным для этого высокого костистого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34