Боже, как холодна его кожа!– Что ты делаешь?Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:– Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране – грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение…– Ты лжешь! – Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. – Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.– Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. – Она вернулась к главному:– Где горячая вода?– Сейчас будет. – Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. – Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.– Черт возьми, он едва дышит.– Значит, еще есть надежда.Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.– Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.Гейдж даже не взглянул на нее.– Нет.– Делай, что я говорю.– Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.– Оставь меня наедине с ним, – как можно жестче повторила она, – или я пальцем о палец не ударю.Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.– Что ты сказала?Бринн облизала враз пересохшие губы.– Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.– Должен? – насмешливым эхом отозвался он. – Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.– Да, должен, – повторила она.Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.– Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.– Я не двинусь с места.Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.– Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает. Я и пальцем не шевельну. Ты этого добиваешься?Его огромные руки сжались и разжались, взгляд задержался на ее горле. Ей показалось, что сейчас он бросится через распростертое тело Малика душить ее.– Проклятье! – Гейдж встал и направился к выходу из палатки. – До рассвета можешь оставаться с ним.Он посмотрел на нее через плечо. Бринн с трудом овладела собой, пытаясь не поддаться неподдельному ужасу от его угрожающего тона.– Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.С этими словами он вышел из палатки.Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Бринн. Его присутствие рядом было подобно грозовой туче: не давало ей дышать. Теперь она займется лечением, не думая о самозащите.Буря. Именно таким был Гейдж Дюмонт. Вокруг нее, словно не было палатки, сверкали молнии и выл ветер. Бринн сама удивлялась тому радостному возбуждению, с которым ей удалось отразить напор норманна. Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то, как ей казалось, давным-давно, еще в раннем детстве, она носилась под дождем, испытывая счастье и перед буйством стихии. Но теперь, когда ей пришлось столько пережить за последние три года, ее единственной несбыточной мечтой стала надежда на покой в лесах Гвинтала.Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее пальцы уловили еле пульсирующую жилку.– Он ушел, – шепотом сообщила она. – Удивительно беспокойный у тебя друг, Малик. Думаю, нам без него будет лучше. Мы просто посидим и поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но у тебя еще много дел в этом мире…Ока положила руку почти на самую рану.– ..Ну, о чем теперь поговорим? Только не о кровавых сражениях. Я страдаю от таких рассказов не меньше, чем ты от своей раны. Хочешь послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро я вернусь туда, думаю, тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те места, по которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее… Она поудобнее устроилась возле него.– ..В лесах прохладно и тихо. Каждое дерево таит свои чудесные тайны… ночные цветы или диковинные птицы, которых ты никогда не слышал. В густой чаще вдруг услышишь тихое журчание ручья, сбегают чистейшие струйки его по скалистым утесам, переливаясь в солнечных лучах…
***
Порывы холодного пронизывающего ветра не смогли охладить гневный запал Гейджа. Он едва не придушил эту мерзавку, с трудом поборов страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать их, пока она не заскулит о пощаде.– Она выставила тебя? – услышал он голос лорда Ричарда.Гейдж раздраженно покосился на костер, у которого Ричард грелся, протянув руки к огню.– Я предполагал, что она и над тобой попытается покомандовать, – притворно посочувствовал Ричард. – Она никогда и никому не позволяла оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не будь Бринн подарком моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз, отец моей жены, был самым влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту женщину. Мне следовало…– Почему ты до сих пор здесь? – грубо прервал его Гейдж. Он и без того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого Иуду. – Я думал, ты давно убрался из лагеря.– Я так и сделал, но с полдороги вернулся в надежде оказаться тебе полезным, – улыбнулся Ричард. – Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе по душе мой подарок?– Если именно он не придется мне по душе, то ты пожалеешь, что остался, – сквозь зубы процедил Гейдж. – Мне не нравится, что какая-то рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю, если Малик умрет на ее руках.– Поэтому я и вернулся, – едва заметно скривился Ричард. – Уверен, эта женщина вылечит твоего друга, а если нет… – он поднял руку, Гейдж напрягся, – и Господь вдруг решил призвать сарацина к себе, я хотел бы убедиться, что ты понял, насколько она искусна в другом…– Искусна?– …в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она ведь очень привлекательна, не правда ли?– Нисколько. Я не помню, как она выглядит.Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания на ее внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой и, возможно, единственным спасителем Малика. И все-таки интерес к ней худосочного Иуды заставил и его напрячь память. С трудом возник облик высокой худой женщины в коричневой шали из грубой шерсти. Вспомнились золотисто-карие глаза, гордо, с достоинством и без испуга смотревшие на него. Гневная дрожь пробежала по его телу. Эта девка выставила его из палатки.– Она слишком дерзкая и непокорная, – высказал недовольство Гейдж.– Из-за своего низкого уэльского происхождения. Она вполне безобидна, – поторопился успокоить его Ричард. – А непокорность разжигает, особенно во время любовных забав… Такую нелегко приручить, но зато победа будет слаще.По лицу Ричарда расплылась похотливая улыбка, а голос опустился почти до неслышного шепота.– Она умеет трогать мужчин и любит, когда прикасаются к ней. Она поддается выделке подобно нежной оленьей коже и. я убедился сам, знает способы, как отвлечь мужчину от скуки в постели.– А что делала твоя жена, пока ты брал уроки у этой женщины?Ричард пожал плечами.– Я же не затаскивал Бринн в ту же самую кровать. Жена нужна, чтобы рожать детей, а такая женщина, как Бринн, чтобы покувыркаться в любовных играх. Завидую, тебе еще предстоит ее распробовать, а я остался ни с чем.Лорд вызывал у Гейджа отвращение. Не секрет, что женщины-рабыни нередко служили для любовных утех, но отношение Ричарда к свой жене показалось Гейджу омерзительным. У этого пленного нет ничего святого. Он способен на любую подлость. «Измена для него – смена хозяина», – такое чувство вызывал у него лорд. Он напоминал Гейджу Хасна, главного торговца на рынке рабов в Константинополе.– Мне не нужна рабыня в постели. Мне необходимо ее знахарское умение для спасения друга, – ответил Гейдж ледяным тоном, давая понять, что не желает говорить с Ричардом.– Да-да, конечно, – поспешно согласился лорд. – Я только подумал, что тебе будет интересно узнать о Бринн.«И заранее обезопасить собственную шкуру, если Малик умрет у нее на руках», – мысленно досказал за него Гейдж. Только сакс заблуждается: заменить потерянного друга не в состоянии ни одна женщина.– Считай, что ты уже вдоволь поговорил, и теперь тебе пора убираться отсюда.– Может, мне лучше остаться и… – Ричард умолк на полуслове, увидев выражение лица Гейджа. – Ну, если ты настаиваешь… – Он встал и улыбнулся. – И все-таки, милорд, я уверен, эта встреча у нас не последняя.Гейдж молча подсел к костру погреться. Ричард перестал для него существовать, уедет ли он или останется. Какая разница! Все его мысля заняли умирающий Малик и эта дьяволица, осмелившаяся прогнать его от постели друга.
***
Едва озарился восток и бледно-розовые тени нежными перьями протянулись по небу, причудливо ложась на землю, как Гейдж стремительно ворвался в палатку.Женщина, сидя у постели Малика, холодно бросила ему навстречу:– Ты зачем здесь?Боже, как она недоверчива! Но что, черт побери, она делала с Маликом, проводя с ним целую ночь и лишь временами торопливо пробегая из палатки к костру за водой и обратно со своими снадобьями.– Проклятие! – выругался Гейдж. – Я же предупредил, что ты наедине с ним останешься только до первой зари. – Он склонился над кроватью. – Как он?– Жив. – Бринн пятерней пригладила свои вьющиеся каштановые волосы. – Думаю, ему стало лучше.– Что-то непохоже. – Гейдж напряженно всматривался в лицо Малика. – Он очнулся?– Нет.– Говорил? Хотя бы в беспамятстве?– Нет.– Тогда с чего ты взяла, что ему лучше?– Я просто… чувствую его.Гейдж смотрел на нее недоверчиво.– Мне трудно объяснить тебе, почему и как. – В ответ на его скептическое выражение лица Бринн пожала плечами. – Мне наплевать, веришь ты мне или нет, но он вне опасности. До конца дня он очнется, и я дам ему укрепляющий отвар…Она зевнула и устало повела плечами.– А теперь мне надо поспать. – Она легла на полу у кровати Малика. – Думаю, и тебе не мешало бы отдохнуть. Ты выглядишь более усталым, чем твой друг, а у меня нет сил лечить сразу двух больных.– Ты не можешь спать, – нахмурился Гейдж. – А если ему понадобится твоя помощь?– Я не спала две ночи. Если я буду ему нужна, то я рядом. – Бринн положила свою руку на грудь Малика повыше раны, устроилась поудобнее и закрыла глаза. – Он выздоровеет. Ему сейчас никто не нужен – ни ты, ни я. Ступай.– Ты забываешь, что я хозяин этой палатки!– Тогда ложись где-нибудь и успокойся…«Заснула чертова знахарка», – с раздражением подумал Гейдж. Первый порыв толкнул его к Бринн, но внезапно что-то заставило его замереть на месте. Неужели на щеках Малика появился слабый румянец? С трудом верилось в чудо, но, похоже, небо даровало ему жизнь.Господи! В глазах Гейджа сверкнули слезы. Впервые с того момента, как он увидел сраженного мечом Малика, появилась трепещущая надежда, такая невидимая и непрочная нить жизни. Гейдж продолжал всматриваться в родные черты друга, пытаясь отыскать еще хоть один добрый знак.Ничего.Тогда он расстелил одеяло на полу поперек палатки и сел. Может, знахарка и почувствовала уверенность, что смерть отошла от Малика, но Гейдж не сдвинется с места, пока тот не проснется.
***
– Кто… – Шепот доносился с лежака.Бринн приоткрыла тяжелые веки.На нее не отрываясь смотрели огромные черные глаза.Быть может, такими они казались на изможденном страданием лице.Сна как не бывало. Сарацин вернулся в этот мир!– Кто… – снова прошелестел голос Малика.– Бринн, – в унисон ему ответила она. – Я – Бринн из Фалкаара.Он напряженно смотрел на нее.– Прости, – с трудом заговорил он снова, – но я не… помню… чтобы мы пришли сюда вместе с тобой.– Ш-ш. Тебе надо отдохнуть.– Он очнулся! – Гейдж Дюмонт стремительно навис над ней, как темная грозовая туча.– Гейдж? – вопросительно посмотрел на него Малик.– Да, вто я. – Гейдж опустился возле него на колени. – Как ты?– Все тело болит. – Малик попытался улыбнуться. – Слабый, как новорожденный младенец… Что же случилось со мной? – Малик снова перевел взгляд на Бринн. – Боюсь, я не сумел доставить удовольствие этой симпатичной милашке. Ты новенькая, или нет?– Она не шлюха, – облегченно рассмеялся Гейдж. Его друг остался прежним. – Вынужден огорчить тебя: из-за раны ты даже лишился мужской силы.– Рана, – попытался вспомнить Малик. Его лицо осветила догадка:– Сражение?– Битва, – кивнул Гейдж. – Страшная битва, где ты храбро сражался с саксами. – Его жесткое лицо осветила задорная мальчишеская улыбка. Он с любовью смотрел на Малика. Бринн невольно почувствовала горькую зависть, видя их глубокую и искреннюю привязанность друг к другу. У нее на всем белом свете не было ни одной родной души. Она почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. Ничего страшного, у нее есть Гвинтал, в его лесах она обретет покои, но когда она сможет туда вернуться?– Хватит разговаривать. Ты утомляешь его, – поднялась с пола Бринн. – Я иду готовить бульон.Быстро выскользнув из палатки, она добежала до лагерного костра и повесила на место котелка с горячей водой, висевшего всю ночь над огнем, другой. «Не отвлекайся. Постарайся не думать о смерти и страданиях тех, кто распростерт за тем холмом», – внушала себе Бринн. Рядом с Маликом ей удавалось победить тошноту и ужас смерти, но здесь ветер наносил трупный запах, слышались стоны раненых. Она закусила до крови губу: не расплакаться бы снова. Может, она сумеет уговорить норманна перевезти Малика подальше от этого гиблого места, но это позже, когда ему станет лучше. А пока надо терпеть.Вспомнилась Эдвина, как-то она там обходится без нее? Ричард понимает, что, пока его жена жива, Бринн его рабыня. Она придавила кончиками пальцев пульсирующие виски. Подумать только, еще вчера она жила в Редферне и лечила Эдвину, но грянул бой, и жизнь ее сорвалась с места, и теперь каждый день или даже час мог стать последним. Ее бросили сюда, в его проклятое место, где норманн считает ее своей рабыней. Что же будет с ней дальше?Но она не из тех, кто хнычет и кого можно заставить молча терпеть унижение. Но вдруг судьба улыбнется ей, а норманн поможет вернуться в благословенный Гвинтал? Ей совсем не нужен Редферн. Но ведь там Эдвина, к которой она глубоко привязалась, и ее долг – помочь бедняжке.Бринн постаралась отогнать бредовые мысли о Гвинтале. Это было бы слишком хорошо, чтобы сбыться. Надо жить одним днем, делать то, что можешь, а там будь что будет. Может, все само образуется.Малик с нескрываемым удивлением посмотрел вслед выскользнувшей из палатки Бринн.– Я прежде не слышал, чтобы женщина распоряжалась тобой. Кто она?Гейдж криво усмехнулся.– Моя рабыня.– Не может быть, – удивленно моргнул Малик. – Ей кто-нибудь говорил об этом? Сдается мне, она тебя считает своим рабом.– Очень скоро я положу этому конец. – Гейдж заботливо укрыл Малика покрывалом. «Господи, да святится имя твое, он будет жить! Все идет слишком хорошо, чтобы быть правдой». – Тебе не надо разговаривать. Ты еще очень слаб.– Она тоже так считает. – Малик по-прежнему неотрывно следил за входом в палатку. – Мне гораздо лучше, с каждой минутой я все больше хочу знать о ней все. Расскажи мне.– Да благословят тебя святые небеса, – вздохнул Гейдж. – Она была рабыней лорда Ричарда Редфернского. Мы взяли его в плен во время битвы, и он отдал нам эту женщину в обмен на свою свободу, уверяя, что она знахарка и очень хороший лекарь. И это оказалось правдой. Я бы ни за что не поручился, что ты переживешь ночь.– Она спасла меня?– Похоже на то.– Да-да, у моих ног сидел ангел, – горячо подтвердил Малик. – Я узнал его, когда увидел ее лицо. Оно все сияет.– Сияет?– Разве ты не видишь?– Она не улыбается. Она не умеет этого делать.– Не правда, – нахмурился Малик, – она улыбалась мне так тепло, будто солнечный луч коснулся моего тела и согрел его.– Ты бредишь.– Нет-нет. – Малик говорил убежденно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
***
Порывы холодного пронизывающего ветра не смогли охладить гневный запал Гейджа. Он едва не придушил эту мерзавку, с трудом поборов страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать их, пока она не заскулит о пощаде.– Она выставила тебя? – услышал он голос лорда Ричарда.Гейдж раздраженно покосился на костер, у которого Ричард грелся, протянув руки к огню.– Я предполагал, что она и над тобой попытается покомандовать, – притворно посочувствовал Ричард. – Она никогда и никому не позволяла оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не будь Бринн подарком моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз, отец моей жены, был самым влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту женщину. Мне следовало…– Почему ты до сих пор здесь? – грубо прервал его Гейдж. Он и без того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого Иуду. – Я думал, ты давно убрался из лагеря.– Я так и сделал, но с полдороги вернулся в надежде оказаться тебе полезным, – улыбнулся Ричард. – Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе по душе мой подарок?– Если именно он не придется мне по душе, то ты пожалеешь, что остался, – сквозь зубы процедил Гейдж. – Мне не нравится, что какая-то рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю, если Малик умрет на ее руках.– Поэтому я и вернулся, – едва заметно скривился Ричард. – Уверен, эта женщина вылечит твоего друга, а если нет… – он поднял руку, Гейдж напрягся, – и Господь вдруг решил призвать сарацина к себе, я хотел бы убедиться, что ты понял, насколько она искусна в другом…– Искусна?– …в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она ведь очень привлекательна, не правда ли?– Нисколько. Я не помню, как она выглядит.Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания на ее внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой и, возможно, единственным спасителем Малика. И все-таки интерес к ней худосочного Иуды заставил и его напрячь память. С трудом возник облик высокой худой женщины в коричневой шали из грубой шерсти. Вспомнились золотисто-карие глаза, гордо, с достоинством и без испуга смотревшие на него. Гневная дрожь пробежала по его телу. Эта девка выставила его из палатки.– Она слишком дерзкая и непокорная, – высказал недовольство Гейдж.– Из-за своего низкого уэльского происхождения. Она вполне безобидна, – поторопился успокоить его Ричард. – А непокорность разжигает, особенно во время любовных забав… Такую нелегко приручить, но зато победа будет слаще.По лицу Ричарда расплылась похотливая улыбка, а голос опустился почти до неслышного шепота.– Она умеет трогать мужчин и любит, когда прикасаются к ней. Она поддается выделке подобно нежной оленьей коже и. я убедился сам, знает способы, как отвлечь мужчину от скуки в постели.– А что делала твоя жена, пока ты брал уроки у этой женщины?Ричард пожал плечами.– Я же не затаскивал Бринн в ту же самую кровать. Жена нужна, чтобы рожать детей, а такая женщина, как Бринн, чтобы покувыркаться в любовных играх. Завидую, тебе еще предстоит ее распробовать, а я остался ни с чем.Лорд вызывал у Гейджа отвращение. Не секрет, что женщины-рабыни нередко служили для любовных утех, но отношение Ричарда к свой жене показалось Гейджу омерзительным. У этого пленного нет ничего святого. Он способен на любую подлость. «Измена для него – смена хозяина», – такое чувство вызывал у него лорд. Он напоминал Гейджу Хасна, главного торговца на рынке рабов в Константинополе.– Мне не нужна рабыня в постели. Мне необходимо ее знахарское умение для спасения друга, – ответил Гейдж ледяным тоном, давая понять, что не желает говорить с Ричардом.– Да-да, конечно, – поспешно согласился лорд. – Я только подумал, что тебе будет интересно узнать о Бринн.«И заранее обезопасить собственную шкуру, если Малик умрет у нее на руках», – мысленно досказал за него Гейдж. Только сакс заблуждается: заменить потерянного друга не в состоянии ни одна женщина.– Считай, что ты уже вдоволь поговорил, и теперь тебе пора убираться отсюда.– Может, мне лучше остаться и… – Ричард умолк на полуслове, увидев выражение лица Гейджа. – Ну, если ты настаиваешь… – Он встал и улыбнулся. – И все-таки, милорд, я уверен, эта встреча у нас не последняя.Гейдж молча подсел к костру погреться. Ричард перестал для него существовать, уедет ли он или останется. Какая разница! Все его мысля заняли умирающий Малик и эта дьяволица, осмелившаяся прогнать его от постели друга.
***
Едва озарился восток и бледно-розовые тени нежными перьями протянулись по небу, причудливо ложась на землю, как Гейдж стремительно ворвался в палатку.Женщина, сидя у постели Малика, холодно бросила ему навстречу:– Ты зачем здесь?Боже, как она недоверчива! Но что, черт побери, она делала с Маликом, проводя с ним целую ночь и лишь временами торопливо пробегая из палатки к костру за водой и обратно со своими снадобьями.– Проклятие! – выругался Гейдж. – Я же предупредил, что ты наедине с ним останешься только до первой зари. – Он склонился над кроватью. – Как он?– Жив. – Бринн пятерней пригладила свои вьющиеся каштановые волосы. – Думаю, ему стало лучше.– Что-то непохоже. – Гейдж напряженно всматривался в лицо Малика. – Он очнулся?– Нет.– Говорил? Хотя бы в беспамятстве?– Нет.– Тогда с чего ты взяла, что ему лучше?– Я просто… чувствую его.Гейдж смотрел на нее недоверчиво.– Мне трудно объяснить тебе, почему и как. – В ответ на его скептическое выражение лица Бринн пожала плечами. – Мне наплевать, веришь ты мне или нет, но он вне опасности. До конца дня он очнется, и я дам ему укрепляющий отвар…Она зевнула и устало повела плечами.– А теперь мне надо поспать. – Она легла на полу у кровати Малика. – Думаю, и тебе не мешало бы отдохнуть. Ты выглядишь более усталым, чем твой друг, а у меня нет сил лечить сразу двух больных.– Ты не можешь спать, – нахмурился Гейдж. – А если ему понадобится твоя помощь?– Я не спала две ночи. Если я буду ему нужна, то я рядом. – Бринн положила свою руку на грудь Малика повыше раны, устроилась поудобнее и закрыла глаза. – Он выздоровеет. Ему сейчас никто не нужен – ни ты, ни я. Ступай.– Ты забываешь, что я хозяин этой палатки!– Тогда ложись где-нибудь и успокойся…«Заснула чертова знахарка», – с раздражением подумал Гейдж. Первый порыв толкнул его к Бринн, но внезапно что-то заставило его замереть на месте. Неужели на щеках Малика появился слабый румянец? С трудом верилось в чудо, но, похоже, небо даровало ему жизнь.Господи! В глазах Гейджа сверкнули слезы. Впервые с того момента, как он увидел сраженного мечом Малика, появилась трепещущая надежда, такая невидимая и непрочная нить жизни. Гейдж продолжал всматриваться в родные черты друга, пытаясь отыскать еще хоть один добрый знак.Ничего.Тогда он расстелил одеяло на полу поперек палатки и сел. Может, знахарка и почувствовала уверенность, что смерть отошла от Малика, но Гейдж не сдвинется с места, пока тот не проснется.
***
– Кто… – Шепот доносился с лежака.Бринн приоткрыла тяжелые веки.На нее не отрываясь смотрели огромные черные глаза.Быть может, такими они казались на изможденном страданием лице.Сна как не бывало. Сарацин вернулся в этот мир!– Кто… – снова прошелестел голос Малика.– Бринн, – в унисон ему ответила она. – Я – Бринн из Фалкаара.Он напряженно смотрел на нее.– Прости, – с трудом заговорил он снова, – но я не… помню… чтобы мы пришли сюда вместе с тобой.– Ш-ш. Тебе надо отдохнуть.– Он очнулся! – Гейдж Дюмонт стремительно навис над ней, как темная грозовая туча.– Гейдж? – вопросительно посмотрел на него Малик.– Да, вто я. – Гейдж опустился возле него на колени. – Как ты?– Все тело болит. – Малик попытался улыбнуться. – Слабый, как новорожденный младенец… Что же случилось со мной? – Малик снова перевел взгляд на Бринн. – Боюсь, я не сумел доставить удовольствие этой симпатичной милашке. Ты новенькая, или нет?– Она не шлюха, – облегченно рассмеялся Гейдж. Его друг остался прежним. – Вынужден огорчить тебя: из-за раны ты даже лишился мужской силы.– Рана, – попытался вспомнить Малик. Его лицо осветила догадка:– Сражение?– Битва, – кивнул Гейдж. – Страшная битва, где ты храбро сражался с саксами. – Его жесткое лицо осветила задорная мальчишеская улыбка. Он с любовью смотрел на Малика. Бринн невольно почувствовала горькую зависть, видя их глубокую и искреннюю привязанность друг к другу. У нее на всем белом свете не было ни одной родной души. Она почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. Ничего страшного, у нее есть Гвинтал, в его лесах она обретет покои, но когда она сможет туда вернуться?– Хватит разговаривать. Ты утомляешь его, – поднялась с пола Бринн. – Я иду готовить бульон.Быстро выскользнув из палатки, она добежала до лагерного костра и повесила на место котелка с горячей водой, висевшего всю ночь над огнем, другой. «Не отвлекайся. Постарайся не думать о смерти и страданиях тех, кто распростерт за тем холмом», – внушала себе Бринн. Рядом с Маликом ей удавалось победить тошноту и ужас смерти, но здесь ветер наносил трупный запах, слышались стоны раненых. Она закусила до крови губу: не расплакаться бы снова. Может, она сумеет уговорить норманна перевезти Малика подальше от этого гиблого места, но это позже, когда ему станет лучше. А пока надо терпеть.Вспомнилась Эдвина, как-то она там обходится без нее? Ричард понимает, что, пока его жена жива, Бринн его рабыня. Она придавила кончиками пальцев пульсирующие виски. Подумать только, еще вчера она жила в Редферне и лечила Эдвину, но грянул бой, и жизнь ее сорвалась с места, и теперь каждый день или даже час мог стать последним. Ее бросили сюда, в его проклятое место, где норманн считает ее своей рабыней. Что же будет с ней дальше?Но она не из тех, кто хнычет и кого можно заставить молча терпеть унижение. Но вдруг судьба улыбнется ей, а норманн поможет вернуться в благословенный Гвинтал? Ей совсем не нужен Редферн. Но ведь там Эдвина, к которой она глубоко привязалась, и ее долг – помочь бедняжке.Бринн постаралась отогнать бредовые мысли о Гвинтале. Это было бы слишком хорошо, чтобы сбыться. Надо жить одним днем, делать то, что можешь, а там будь что будет. Может, все само образуется.Малик с нескрываемым удивлением посмотрел вслед выскользнувшей из палатки Бринн.– Я прежде не слышал, чтобы женщина распоряжалась тобой. Кто она?Гейдж криво усмехнулся.– Моя рабыня.– Не может быть, – удивленно моргнул Малик. – Ей кто-нибудь говорил об этом? Сдается мне, она тебя считает своим рабом.– Очень скоро я положу этому конец. – Гейдж заботливо укрыл Малика покрывалом. «Господи, да святится имя твое, он будет жить! Все идет слишком хорошо, чтобы быть правдой». – Тебе не надо разговаривать. Ты еще очень слаб.– Она тоже так считает. – Малик по-прежнему неотрывно следил за входом в палатку. – Мне гораздо лучше, с каждой минутой я все больше хочу знать о ней все. Расскажи мне.– Да благословят тебя святые небеса, – вздохнул Гейдж. – Она была рабыней лорда Ричарда Редфернского. Мы взяли его в плен во время битвы, и он отдал нам эту женщину в обмен на свою свободу, уверяя, что она знахарка и очень хороший лекарь. И это оказалось правдой. Я бы ни за что не поручился, что ты переживешь ночь.– Она спасла меня?– Похоже на то.– Да-да, у моих ног сидел ангел, – горячо подтвердил Малик. – Я узнал его, когда увидел ее лицо. Оно все сияет.– Сияет?– Разве ты не видишь?– Она не улыбается. Она не умеет этого делать.– Не правда, – нахмурился Малик, – она улыбалась мне так тепло, будто солнечный луч коснулся моего тела и согрел его.– Ты бредишь.– Нет-нет. – Малик говорил убежденно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34