Дыхание не прослушивается?.. В общем, когда тебе взбредет в голову такое, в
сегда найдешь достаточно доводов, чтобы подкрепить сомнения. И вот чудит
ся мне, что этот парень там, в морге, пришел в себя, сполз со стола и тычется
из угла в угол в поисках двери. Не выдержал я пошел проверить. Лежит мой по
койник, окоченел уже. По мере накопления опыта тревога будет становиться
все обоснованней и потому все реже, но полностью от нее никогда не избави
ться.
Он, как всегда, был прав. Действительно, немотивированные страхи стали ре
же. Но с тех пор как заболела ее мать…
Ц Милосердие, Ц с неприкрытой горечью произнесла Галина. Ц Что такое
милосердие?
Ц Милосердие… Ц Сергей задумался, потом легко поднялся и сказал, напра
вляясь к двери: Ц Одну минуту, я возьму словарь. Ц Он тут же вернулся, быс
тро нашел нужное слово. Ц «Милосердие Ц это готовность из сострадания
оказать помощь тому, кто в ней нуждается».
Ц А как, если не нуждается? Ц спросила она.
Ц Не понимаю.
Ц Ну, возьмем, к примеру, того же мифического Христа, распятого, изнемога
ющего от боли, обреченного… Если бы к нему приставить современного врача
… Даже после смерти можно снять с креста и оживить. Только это называлось
бы не воскрешением, а реанимацией… И так как он обречен, его снова пригвоз
дили бы, и все началось бы сначала. При теперешней технике и медикаментах
эту пытку на Голгофе можно было бы долго тянуть.
Ц К чему ты это? Ц насторожился Сергей.
Ц Чтобы спросить: если так вот поступать Ц что это будет? Милосердие ил
и жестокость?
Ц Ты о ком?
Ц О Богуше!
Ц А-а… Ц с облегчением протянул Сергей. Ц Ну, как он там?
Ц Ему легче. А я думаю, не лучше ли вместо антибиотиков и других лекарств
впрыснуть ему три ампулы одновременно.
«Нет, она думает сейчас не о Богуше, Ц опять встревожился Сергей. Ц Богу
ша она приплела сюда, чтобы меня успокоить».
Ц Мы ведь говорили о страданиях, Ц сказал он. Ц А Богуш-то не страдает. Т
ы же сама говорила, что он не страдает. Что он живой труп.
Ц Другие страдают. Он действительно живой труп. А вот его мать… Я по себе
чувствую, если бы я его не знала… Помнишь, ты как-то говорил: если хочешь, чт
обы читатель страдал вместе с героем, чтобы заплакал, когда тот гибнет, за
ставь его полюбить этого человека, сродниться с ним. А я с Богушем училась
вместе. Одно время он ухаживал за мной. Помню, как-то он поднес мне огромны
й букет сирени. У них во дворе росла чудесная персидская сирень. Вот он и н
аломал целую охапку. А я Ц такая дура! Ц поблагодарила его с насмешливо
й церемонностью, потом стала раздавать подругам, каждой по веточке, пока
все не раздала. Себе ни одной не оставила.
Ц Оказывается, ты можешь быть не только ласковой и нежной, но и жестокой,
Ц сказал Сергей, радуясь, что разговор ушел в сторону.
Ц Он был славный парень, постоянно погруженный в какие-то свои заботы, у
влекался физикой, до глубокой ночи засиживался в лаборатории, монтирова
л радиоприемники и еще какие-то аппараты. Он еще в седьмом классе знал, чт
о будет инженером и что пойдет в институт связи. Мне кажется, что только од
ин он и знал, что станет делать, когда вырастет. И надо же, чтобы такое именн
о с ним.
Ц И все-таки он живет, Ц сказал, закуривая, Сергей.
Ц Да нет же. У него умер мозг. У него погибло то, что делает человека челове
ком. Погибло то, что рождает мысль, радости, печали. Даже червь, понимаешь, ч
ервь и тот воспринимает свет и тень, тепло и холод, сопротивляется, когда е
му делают больно, а Миша… Он Ц как растение. Остап Филиппович говорит, чт
о надо бы руки и ноги переломать нашим реаниматорам за то, что они сотвори
ли. А они гордятся. Конечно, по-своему они правы. Ведь у него шесть раз остан
авливалось сердце, и они снова «запускали» его. Седьмой месяц днем и ночь
ю дежурят около него, ни на минуту не оставляют.
Ц То, что они делают, в какой-то мере подвижничество, Ц заметил Сергей.
Ц Скажи, если бы нечто подобное кто-нибудь сотворил во время инквизиции
, сожгли бы его на костре?
Ц Безусловно, Ц сказал Сергей. Ц Как еретика.
Ц Вот видишь, только за то, что вернули с того света, сожгли бы. Хотя таким,
как Миша Богуш, сейчас все равно Ц жить или умереть. Только родные и близ
кие страдают. И конечно же Остап Филиппович прав: таким, как Богуш, надо да
ть возможность окончательно умереть хотя бы для того, чтобы избавить от
страданий мать, близких, друзей.
Ц Это было бы преступлением.
Ц Да, конечно, Ц согласилась Галина. Ц По закону он живой. И никто не име
ет права отнимать у него этой жизни. За такое судили бы, как за убийство.
Ц И правильно.
Ц Нет, Ц горячо возразила Галина, и на бледных щеках ее вспыхнул румяне
ц, а усталые глаза вдруг загорелись лихорадочным огнем. Ц Нет, человека д
елает человеком не работа сердца и желудка, а мозг, разум. А у Миши его уже н
ет и никогда не будет.
Сергей подошел к подзеркальнику, погасил в пепельнице сигарету, потом по
дсел к Галине. Обнял. Произнес ласково:
Ц Не нужно об этом.
Ц О чем? Ц спросила она не то удивленно, не то с испугом.
Ц О том, о чем ты думаешь сейчас. Мне кажется, понятие милосердия значите
льно шире, чем это толкуется в словаре. Оно включает в себя не только состр
адание к другому, но и терпимость и умение владеть собой. Не только любовь
, но и веру и надежду.
Ц Веру? Во что? Ц не поворачивая головы, спросила Галина. Ц Надежду? На ч
то?
Ц На чудо. Да, надежду на чудо и веру в то, что оно может произойти.
Ц Чудес не бывает.
Ц Бывают, Галочка.
Ц Нет, Ц покачала она головой. Ц Чудес не бывает. А вот жестокость под м
аской милосердия Ц это бывает. Ц Она резко повернулась к нему, и он опят
ь увидел ее глаза, полные лихорадочного огня. Ц Помнишь твой случай на бо
лоте? Помнишь? То, что Вартан сделал тогда, было милосердием. Милосердием с
большой буквы.
Ц Милосердие всегда приносит человеку гордость и удовлетворение. А Вар
тан… Он этим выстрелом там, на болоте, и себя обрек на гибель.
Ц И все же то, что он сделал тогда, Ц милосердие. Нет ничего ужаснее обреч
енности. Чем скорее покончить с нею, тем лучше. И Вартан поступил правильн
о. Я, конечно, не смогла бы. И потом презирала бы себя всю жизнь… А он смог.
Ц Тогда была война, Галочка.
Ц Обреченность Ц всегда обреченность. И страдания Ц тоже всегда стра
дания. И если хочешь, то, что Вартан сделал тогда, на трясине, Ц подвиг.
Ц Глупости, Ц уже резко произнес Сергей.
Ц Нет, Ц покачала она головой. Ц Помнишь, у Галины Николаевой Ц «Смерт
ь командарма»?
Она стала читать на память так, как умела читать только она, без надрыва, н
о так выразительно и проникновенно, что у Сергея мурашки пошли меж лопат
ок.
«Кто-то схватил Екатерину Ивановну за ногу. «Доктор, сделайте милость»,
Ц попросил ее человек с развороченным животом. И она сделала милость. Он
а сделала то, что запрещается законом и этикой. Она ввела ему…»
Ц Этика не то слово, Ц сказал Сергей. Ц Я бы написал так: «И она сделала т
о, что запрещали Закон и Совесть».
Ц Это одно и то же. И там, и здесь нравственная ответственность за свой по
ступок.
Ц Знаешь, о чем я думаю? Ц спросил он.
Ц О чем?
Ц Тебе надо уехать. Хотя бы на несколько дней.
Ц Мне?.. Сейчас?..
Ц Нет, право же, лучше тебе на какое-то время оторваться от всего этого. Не
знаю почему, но мне… страшно за тебя.
Ц Напрасно. Если бы я была на месте этой Екатерины Ивановны там, на обреч
енном пароходе, я бы ничего не сделала. Ткнулась бы носом в угол и ревела. И
погибла бы вместе со всеми. Погибнуть так вот, по-глупому, я бы, пожалуй, смо
гла. Почему ты смотришь на меня так?
Ц Я люблю тебя, глупенькая!
Ц И поэтому ты хочешь меня выпроводить?
Ц Да.
Ц Не будем об этом.
Ц Хорошо, не будем, Ц согласился он. Ц Будем завтракать. Сейчас я пригот
овлю тебе поесть. Хочешь яичницу? Глазунью. На шпиге. Пальчики оближешь.
Она посмотрела на часы и встала.
Ц Нет, я сама приготовлю.
Она пошла в ванную, стала умываться. Он открыл холодильник, достал яйца и к
вадрат толстого присоленного сала. Когда она вошла в кухню, он стоял, заду
мавшись, у газовой плиты.
Ц Ты о чем? Ц спросила она.
Ц Думаю вот, как нарезать сало Ц кубиками или ломтиками?
Ц А ну-ка убирайся отсюда, Ц сказала она с напускной строгостью. Ц Ты, н
аверное, полагаешь, я без ума от того, что ты научился хозяйничать. Я тебя о
т этого быстро отучу.
Ц Господи, да я ведь только об этом и мечтаю, Ц рассмеялся он.
Ц Иди к себе. Когда все будет готово, я позову тебя.
Ц Хорошо, Ц согласился он и отправился в кабинет, положил перед собой р
укопись, вооружился ручкой и стал читать. Через минуту заметил, что читае
т автоматически, ничего не понимая, что мысли его Ц совсем о другом.
«Надо обязательно, и сегодня же, поговорить с Андреем Григорьевичем, Ц п
одумал он, Ц и рассказать ему все. И о том, что она молилась… Нет, этого, пож
алуй, даже ему рассказывать не нужно».

25

Мост через Вербовую в десяти километрах к востоку от города. Дорога к нем
у идет по узким живописным улицам пригорода. Она то уходит вниз, то подним
ается в гору, то приближается к реке почти вплотную, то отдаляется Ц петл
яет. Мост Ц высокий, двухъярусный. На нижнем ярусе Ц железнодорожная ли
ния, верхний Ц для автотранспорта.
На рассвете был туман. Сейчас он рассеялся и только отдельные хлопья его
зацепились за верхушки камышей и висят, легкие, готовые оторваться и мед
ленно растаять в розоватом свете восходящего солнца.
Мост тянется почти полтора километра, затем переходит в насыпь. По насып
и железная дорога и автострада идут рядом. Потом железнодорожная колея п
оворачивает влево, а шоссе вправо. Уходят назад зеленые плавни, потом и ку
чугуры Ц огромные песчаные сугробы, поросшие сосняком. Солнце, несмотр
я на ранний час, как только поднялось, тут же стало слепить глаза. Бунчужны
й опустил щиток. И сразу же все предстало в ином свете. Аспидно-серое шосс
е лежало широкой лентой и походило на переполненный канал. Вода в нем Ц в
ровень с берегами. И чудится, что не автомашина, а легкий катер мчится по э
той водной глади. Летней порой в степи нередко уже утром возникают мираж
и: то озеро покажется, забранное вдоль берегов густым лесом, то встанет вд
руг перед глазами белый город, который по мере приближения к нему начина
ет тускнеть, медленно таять и наконец исчезает, уступая место пустынной
степи. Вспугнутая машиной поднялась и, тяжело взмахивая крыльями, подала
сь в сторону большая дрофа. Серый заяц выскочил на дорогу и тут же юркнул в
сторону, скрылся в мелком кустарнике на обочине.
Тарас Игнатьевич любил вот так сидеть за рулем, не торопясь вести сильну
ю послушную машину по степной дороге. Яков Михайлович обещал быть к деся
ти. Значит, останется время, чтобы все посмотреть с Константином Иннокен
тьевичем, продумать. Жаль, не удалось всю площадь под насаждения подгото
вить Ц только там, где коттеджи, не больше двух гектаров. А всего их пятна
дцать. И каждый гектар Ц это ведь семьдесят Ц восемьдесят тысяч деревь
ев да кустарников. Много почвы для такого парка нужно. А где ее взять Ц по
чву, да еще столько? Правда, есть у меня одна задумка. Если выгорит… Интере
сно, как пошли тополя, пересаженные зимой? Как выдержала дамба осенние и з
имние штормы? Не покажется ли товарищам из министерства и ЦК профсоюзов
слишком дорогим весь комплекс дома отдыха? Ничего, уломаем. Мы с Ватажков
ым ведь все давно согласовали. Яков Михайлович умеет добиваться всего, ч
то задумал. Если б не он, и жилмассива для корабелов не было бы. Как же это по
лучилось у меня тогда в то утро?
А было так.
В то утро мотор его машины закапризничал вдруг. Тарас Игнатьевич решил, ч
то доберется троллейбусом. Вообще-то стоило снять трубку и позвонить, ка
к вороная «Волга» будет здесь, но Тарасу Игнатьевичу захотелось добрать
ся до завода троллейбусом, как добираются все заводские. Молодой рабочий
, который сидел впереди, узнал Бунчужного и уступил место, отошел в сторон
ку. Тарас Игнатьевич поблагодарил его кивком и сел. Троллейбус двигался
такими рывками, что даже сидя приходилось держаться за стойку. Тарасу Иг
натьевичу хорошо были видны и молодой водитель, видимо ученик, и сидящий
рядом его наставник. Тарас Игнатьевич, глядя на водителя, думал, что нехор
ошо это Ц учиться на таком переполненном троллейбусе. Потом его вниман
ие привлек к себе разговор сидящих позади.
Ц В наше время, Ц рассуждал солидный баритон, Ц поставить завод Ц пле
вое дело. Включили в план, спустили директиву кому следует Ц и пошла писа
ть губерния.
«Почему «губерния»? Ц недружелюбно подумал о баритоне Тарас Игнатьеви
ч. Ц Почему «губерния»?» Он оглянулся. Баритон принадлежал еще молодому,
упитанному, розовощекому человеку, до краев наполненному апломбом. В рук
ах у него была развернутая газета. Он уперся в нее небольшими, заплывшими
жирком глазами.
Ц Что лежит в основе нашей экономики? Ц спросил баритон. «Неужели знает
?» Ц подумал Бунчужный. Баритон выдержал паузу и ответил сам, назидатель
но вскинув при этом палец: Ц План. Нужно, чтобы стройка попала в план, а там
уже все пойдет как с горки на салазках.
«Обывателю всегда и все понятно, Ц подумал Тарас Игнатьевич. Ц Баржу пр
остую не взялся бы построить, а государственные проблемы решает запрост
о. Такие лезут в экономику и в политику. Ишь ты, построить завод ему Ц плев
ое дело. Он даже и представления не имеет, что для этого нужно. А нужно ведь
много. И подъездные пути к городу перестраивать, дома ставить, школы, детс
кие садики, ясли, магазины, больницы… Городской транспорт». Он задумался
о городском транспорте и тут же позабыл о баритоне с розовыми щечками. Он
посмотрел в окно. Справа привокзальный район. Здесь было много новых дом
ов. В том числе и судостроительного. Кажется, совсем недавно тут жили одни
корабелы, а сейчас только третья часть наберется. Нет, их уволили не из-за
плохой работы, и только единицы оставили завод в связи с выходом на пенси
ю. Большинство ушло потому, что добираться, особенно в часы «пик», отсюда н
а Крамольный остров Ц мука мученическая. Нелепость какая-то: одни уходя
т потому, что не могут дождаться квартиры, другие потому, что получили ее,
но далеко от завода.
Проблема городского транспорта уже давно не давала ему покоя. Приобрели
полторы сотни автобусов, чтобы привозить и увозить рабочих, договорилис
ь в горисполкоме, чтобы в часы «пик» подавали больше троллейбусов и трам
ваев, Ц а воз и ныне там.
Тарас Игнатьевич на завод опоздал и досадовал по этому поводу. Константи
н Иннокентьевич ждал его. После доклада о своих делах он сообщил, что Нико
лай Романчук ушел с работы. Тарас Игнатьевич нахмурился.
Николай Романчук Ц такой судосборщик, больше пятнадцати лет на заводе
Ц и ушел? Когда узнал о причине ухода, досада стала еще горче. Долго ожида
л квартиру этот Романчук. Наконец получил. Хорошую. Трехкомнатную. Но рад
ость его была омрачена необходимостью каждое утро добираться на работу
в переполненном трамвае, а до него минут пятнадцать в тоже забитом автоб
усе. Полгода он держался. Теперь вот не выдержал, ушел.
Ц Куда этот Романчук перекантовался?
Ц На авторемонтный. Это совсем рядом с домом, пять минут ходьбы.
Ц Правильно сделал, Ц буркнул Бунчужный и, повернувшись к Ширину, спрос
ил в упор: Ц А ты на его месте не ушел бы?
Ц Что вы, Тарас Игнатьевич.
Ц Маху я дал: нужно мне было на твое место этого Романчука поставить. Тол
ковый мужик. Ц После короткой паузы спросил: Ц Как ты полагаешь, если бы
он получил квартиру не за тридевять земель, а рядом с заводом, перекантов
ался бы на авторемонтный?
Ц Это ему нужно прежде с ума сойти.
Ц Вот и я так думаю. Давай-ка, что у тебя там. Ц Он быстро посмотрел бумаги
, подписал.
Когда Ширин ушел, Тарас Игнатьевич походил по своему кабинету, потом ост
ановился против карты Крамольного острова, долго смотрел на нее. В полде
нь его видели неторопливо шагающим вдоль шоссе в сторону моста Космонав
тов. Дошел до лодочного причала. Свернул к нему.
Это был хороший причал, неподалеку от завода. На пологом берегу озера Хус
тынки. Добротный причал получился, на шестьсот лодок. Последний пирс пос
тавлен совсем недавно. Доски еще и потемнеть не успели. И пахнет здесь уди
вительно хорошо Ц свежеструганой сосной, осокой и разомлевшими от жары
луговыми травами. Тарас Игнатьевич присел на край мостика. Впереди лежа
ло широкое, глубокое в эту пору дня озеро. Противоположный берег Ц в легк
ой дымке зноя. Густые заросли там смутно вырисовывались. И осокори за ним
и стоят будто в тумане. «Сколько же это понадобится песка, чтобы тут намыт
ь строительную площадку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38