Он мне звонил вчера после обеда и предупредил, что остается там ночевать. Сказал, что приедет сегодня часам к двенадцати ночи. Он меня никогда не посвящает в свои планы, чтобы я ничего не знала заранее, – добавила она. – А сам наверняка с самого начала собирался ночевать там.
Кит молча кивнул, вспомнив записку Бакстера, из которой ясно следовало, что тот вернется только в понедельник.
– А ты уверена, что за тобой не следили? – спросил он.
– Полицейских машин я не встретила ни одной, ни городских, ни окружных, а все их машины без опознавательных знаков я знаю. И потом, здесь, за домом, нас не видно, а я уже скоро поеду.
– Ну что ж, – сказал он. – Надо объяснять, что произошло в Вашингтоне?
– Нет. Незачем, – ответила она. – Когда я уже ехала от Терри, то по дороге услышала по радио об урагане. Просто я тогда поддалась настроению, потом подумала, не повернуть ли мне назад, но решила, что Клифф уже должен быть дома, а нам ведь с тобой, как я понимаю, хорошо бы иметь несколько часов форы. А потом он позвонил, – добавила она, – и сообщил, что остается ночевать там. Я его просто убить была готова… Потом почти всю ночь думала о тебе, о том, как у нас все могло бы вчера получиться, и ревела, пока не заснула.
– Пока еще не поздно.
Она пристально посмотрела на него, потом проговорила:
– Терри мне передала, что ты завтра уезжаешь.
– Ты ведь сама об этом попросила.
– А ты привык всегда делать то, о чем я прошу? С каких это пор?
– Раньше я выполнял примерно половину всех твоих просьб, – улыбнулся Кит. – Не так уж и мало.
– Зависит от того, какую именно половину.
– А ты спуску не даешь.
– Где там, я бесхарактерная. В этом-то и причина всех моих проблем.
– Я знаю в Вашингтоне одно место, где женщин учат быть уверенными в себе и напористыми. Все мои тамошние знакомые прошли эти курсы. Достану тебе учебник.
– Бедняга Кит. И много они тебе крови попортили, эти твои знакомые?
– У нас что, семейная ссора?
– Пока нет. – Немного помолчав, она добавила: – Ну хорошо, расскажи мне, зачем ты ездил в Вашингтон.
– Ладно, слушай. В четверг ко мне сюда, прямо сюда, на ферму, приезжал Чарли Эйдер, мой бывший начальник, и передал, что меня приглашают назад на работу. Я ответил ему: «Нет, я тут влюбился по уши в одну соседскую девчонку». Он мне говорит: «Ладно, прихватывай ее с собой». Я ему объясняю, что твой скудоумный муж возражает против твоих поездок с бывшими любовниками…
– Так значит, ты ездил по делу? – спросила она, подавив улыбку.
– Да. А ты думала зачем? Устроить себе выходной в Вашингтоне перед тем, как сбегать туда вместе с тобой?
– Я не знаю зачем… ну… как тебе сказать… я просто… – Она посмотрела прямо на Кита. – Так это не было связано ни с какой женщиной?
– Ах, вот оно в чем дело… понимаю… нет, не было связано. Что, у нас приступы ревности?
– Ты же знаешь, я ревную. Но только тебя.
– Ну, значит, тогда я тем более правильно сделал, что отказался от их предложения. Знаешь, чего от меня хотели? Чтобы я летал по всему миру и соблазнял женщин – глав государств.
– Не смейся надо мной. У меня было такое чувство, словно все рухнуло. Не знаю, что со мной случилось. Я никогда не переживала ничего подобного… разве что один только раз. Много лет назад, я тогда была без памяти влюблена в одного парня.
– Он был тебе верен?
– Как щенок.
– А как он был в постели?
– Лучший парень во всем Огайо.
– И кто же из вас кого бросил?
– Мы с ним так и не разобрались.
– Грустная история.
Энни кивнула, потом спросила:
– Так значит, тебя приглашают назад?
– Да, и мне пришлось лично туда поехать, чтобы ответить им «нет»…
– Кит, если ты хочешь снова вернуться в Вашингтон, я не буду стоять у тебя на дороге…
– Я не хочу…
– Послушай. Ты можешь вернуться в Вашингтон, и если потом мы решим быть вместе и ты захочешь, чтобы я к тебе приехала, и если я захочу туда приехать, то я и приеду.
– Тебе там не понравится. Поверь мне.
– А может, понравится.
– Энни, раз я предлагаю тебе бросить все, к чему ты привыкла, с чем прожила всю жизнь, то и сам я должен поступить так же, сделать то же самое. Я ни о чем из того, с чем расстаюсь, не сожалею и надеюсь, что и ты тоже.
– Нет, Кит, послушай меня. Твоя жизнь тоже когда-то проходила здесь и могла бы начаться тут снова. Но из-за меня ты не можешь сейчас оставаться здесь, и потому я не хочу брать на себя ответственность и препятствовать твоему возвращению в Вашингтон.
– По-моему, мы уже каждый поиграли в благородство, так что довольно. Хорошо? Давай станем оба эгоистами, потому что мне кажется, каждый из нас хочет одного и того же.
– Возможно. Мне пора ехать.
– А где ты сейчас предположительно должна быть?
– Нигде. Просто он может вернуться домой в любой момент. Он всегда так поступает. А если соблаговолит предупредить меня, во сколько приедет, то обязательно появится на несколько часов раньше, как будто ожидает застать меня в постели с молочником или еще с кем.
– С фермером, например? Поехали к тебе домой и предоставим ему возможность беспокоиться не зря.
Энни опять подавила улыбку и ответила:
– Я заехала только чтобы повидаться с тобой перед твоим отъездом, а еще хотела познакомить тебя с Денизой.
– С кем?
Она подозвала собаку, которая подбежала, облизала Энни руку, потом обнюхала Кита и положила передние лапы ему на колено. Кит присел и немного повозился с собакой, очень дружелюбной и похожей на жесткошерстного терьера.
Энни стояла, молча наблюдая за ними, потом спросила:
– Помнишь?
Кит вопросительно уставился на нее: он явно ничего не помнил.
– Это уже Дениза IV, – проговорила Энни.
И тут Кит вспомнил: летом 1963 года он подарил ей щенка дворняжки, и в честь героини модной тогда песенки Рэнди и Рэйнбоу они назвали щенка Денизой. Кит поднялся и удивленно посмотрел на Энни:
– Это?..
– Это правнучка Денизы. Сама Дениза умерла где-то в 1973 году, но я оставила одного из ее щенков и назвала ее Денизой II, а потом уже у нее самой был помет, ну и так далее… я… мне казалось, что так сохраняется какая-то связь… все это, конечно, сентиментально и глупо, наверное… ну, ты же знаешь, каковы мы, провинциалки… – Энни посмотрела на Кита, на собаку, трепавшую шнурки его ботинок, и проговорила: – Собачья жизнь коротка, но… они не придумывают себе трудностей.
Кит стоял, задумчиво разглядывая собаку: до него только теперь начало доходить, какие невероятные любовь, верность, надежда и память скрывались за этим фактом, таились за ним столько лет.
– Даже не верится…
– А что еще мне оставалось делать? – Энни попыталась улыбнуться. – Если бы Клифф дознался… у него есть свои собаки, но Дениза – моя, и она его просто ненавидит. Честно говоря, его все собаки ненавидят . Та, старая Дениза однажды даже укусила его. – Энни рассмеялась.
– Собаки обычно хорошо разбираются в людях.
– Он меня как-то спросил, – улыбнулась Энни, – откуда у меня Дениза, и я ему ответила, что мне ее подарил мой ангел-хранитель.
Кит кивнул, ничего не сказав. Собака сорвалась с места и бросилась к амбару, очевидно, что-то почуяв. Кит смотрел ей вслед, и его захлестывал такой поток воспоминаний, что от волнения он не решался произнести ни слова.
Ему припомнился тот день, когда он в самый первый раз обратил в школе внимание на Энни Прентис, вспомнилось то лето, когда между ними начался роман, – их долгие совместные прогулки, сидение на крыльце ее дома вместе со всей семьей, поездки в город, мороженое с лимонадом, которое они там покупали, кино, где они сидели, держа друг друга за руки. Вспомнился запах ее волос, нежность ее кожи, их первый поцелуй. Желание чуть не свело его тогда с ума, но шансы на то, что им удастся заняться где-нибудь сексом, были в те времена практически равны нулю. Но однажды вечером, когда он приехал к Энни, а все ее домашние куда-то уехали, они сидели с ней вдвоем на крыльце, и за добрые полчаса Энни не произнесла почти ни слова. Сперва его это даже раздражало – ему казалось, что она витает мыслями где-то далеко, – но потом каким-то образом, он так до сих пор и не понял, как именно, но без единого слова, прикосновения, без единого откровенного взгляда она дала ему понять, что хочет переспать с ним. Насколько он помнил, эта мысль тогда так напугала его, что вначале он чуть было не уехал домой. Но он удержался и только сказал ей тогда: «Пойдем к тебе в комнату». После той ночи весь мир вокруг него и вся его жизнь стали совершенно иными.
Вспомнил он и внезапно пришедшее к нему тогда спустя несколько дней решение подарить ей щенка, которого он взял у одного из своих приятелей: у того как раз ощенилась собака. Кит еще не знал тогда, что в подобных случаях принято дарить цветы; с тех пор и его подарки женщинам, и то, что ой получал от женщин взамен, стали намного существеннее. Но тот щенок был самым первым его подарком девушке, а такого подарка, какой сделала тогда ему Энни, Кит уже больше не получал никогда в жизни.
– Ты мне никогда не писала о Денизе, – проговорил он.
– Я… мне никак не удавалось придумать, как написать тебе о ней и не создать при этом впечатления, будто я тут постоянно реву и тоскую по тебе… – На улице быстро темнело; Энни глубоко вздохнула и бросила на Кита быстрый взгляд. – Так что… эти собаки каждый день напоминали мне о тебе. – Она улыбнулась. – Ты не обиделся?
– Да нет, у меня просто нет слов.
– Я чересчур сентиментальна, в этом-то и моя беда… Могу тебе еще один секрет выдать: в доме у сестры стоит целый чемодан, набитый воспоминаниями о Ките Лондри… его письмами, фотографиями, дневниками, которые остались еще с колледжа и школы… его подарками, поздравительными открытками, там даже есть игрушечный мишка… У меня были и некоторые другие вещи, и я по глупости после замужества взяла их с собой… он обнаружил эту коробку – нет, писем и фотографий там не было, так, всякие мелкие подарки, сувениры, которые ты мне покупал, – по-видимому, понял, что эти вещи у меня не от подружек, и все выбросил. Я ему тогда ничего не сказала, – добавила она, – хотела быть лояльной женой. Но именно тогда я поняла, а может быть, и раньше, что вышла не за того. – Энни помолчала, потом проговорила: – Ну что ж, мне надо ехать.
– Твои вещи где, у сестры?
– Да… – Энни вопросительно посмотрела на него. – Я не хотела везти их обратно, боялась, вдруг он уже будет дома. А что?
– Вот и хорошо. Поехали.
– Куда?
– К твоей сестре. Мы уезжаем. Прямо сейчас.
– Нет, Кит…
– Сейчас, Энни. Не завтра, не через неделю и не через год. Прямо сейчас. Твоя сестра любит собак? Она еще даже не знает, что уже обзавелась собачкой. – Кит обнял Энни и поцеловал ее.
– Нет, Кит, – отстранилась она, – как это… мы что, в самом деле уедем? Прямо сейчас?
– Буквально через минуту. Оставляй свой «линкольн» здесь. Мой багаж уже сложен в машине. Зови собаку и садись в «блейзер». – Кит забежал в дом, схватил ключи от машины, выключил свет. Потом вырвал из лежавшего на кухне блокнота листок, написал на нем: «Клифф, пошел ты на…» и расписался.
Вышел на улицу, подошел к «блейзеру» и попросил у Энни ключи от ее «линкольна».
– Не хочешь оставить ему записку? – спросил Кит.
– Нет, – ответила она, протягивая ему ключи и бросив взгляд на бумажку в его руке, – он мне записок не оставляет.
– Ну, ладно. – Кит уселся в ее машину, подогнал ее к амбару, вышел, раздвинул ворота и загнал «линкольн» внутрь. Потом оставил на месте водителя адресованную Клиффу коротенькую, все объясняющую записку, закрыл амбар и вернулся к «блейзеру». Он вернул Энни ее ключи и запустил мотор. Когда они уже выезжали со двора, Энни спросила его:
– Ты что, оставил ему записку в моей машине?
– Да. Конечно, это все глупость и ребячество.
– И что в записке?
– Так, пара слов. Не поздравление с днем рождения.
Энни улыбнулась, но ничего не сказала.
Он выехал на шоссе; Энни сидела рядом, Дениза сзади, вещи лежали в багажнике.
Кит повернул на юг, в сторону округа Чэтэм. Какое-то время они оба молчали, потом Энни проговорила:
– Даже не верится, что мы и в самом деле уезжаем.
Кит искоса поглядел на нее: она сидела прямо, уставившись перед собой в окно, и вид у нее был не то ошеломленный, не то испуганный.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Кит. Она молча кивнула, потом посмотрела на него:
– Нет, мы и в самом деле уезжаем?
– Да, бесповоротно.
Она снова кивнула, потом стянула с себя два кольца – обручальное и подаренное ей при помолвке – и вышвырнула их в окно.
– Бесповоротно! – Энни наклонилась к Киту и поцеловала его в щеку. – Я люблю тебя!
Кит почувствовал, что его лицо стало мокрым от ее слез.
– Как мне тебя не хватало все эти годы! – воскликнул он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Когда Энни и Кит подъехали к красному кирпичному викторианскому дому, время только-только перевалило за половину восьмого вечера. Энни и Терри практически одновременно выскочили навстречу друг другу: одна из «блейзера», другая из боковой двери дома. С радостными восклицаниями и криками – разобрать ни одного слова Кит так и не смог – они бросились навстречу друг другу, обнялись, расцеловались и запрыгали по двору, как школьницы. Некоторое время они вообще не обращали на Кита никакого внимания – хотя он и полагал, что имеет самое непосредственное отношение к причине их радости, – но потом Терри подбежала к нему, обняла и воскликнула:
– Нет, посмотрите, кто вернулся!
– На этот раз нам все-таки удалось встретиться.
– Кит, я знала , что у вас получится!
Энни стояла рядом, обняв его одной рукой, и у Кита возникло такое ощущение, как будто он позирует для фотографии, изображающей охотника с его добычей.
– Мы уезжаем в… – начала Энни, обращаясь к сестре. – Куда мы едем, дорогой? – повернулась она к Киту.
– В Нью-Йорк, – ответил он. На самом деле они направлялись в другое место, но, с точки зрения Кита, секретная операция побега еще далеко не завершилась, напротив, она пока только начиналась, и им предстояло еще суметь улизнуть с вражеской территории.
– А потом мы поедем в Рим, – добавила Энни. – Правильно?
– Правильно.
Дениза, до сих пор сидевшая в «блейзере», вдруг залаяла, и Энни сказала сестре:
– Мы так спешно собирались… все в самую последнюю минуту… ты не подержишь немного Денизу у себя?
– С удовольствием. У нас не было собаки с тех самых пор, как дети разъехались.
Энни открыла дверцу, собака выскочила из машины и принялась носиться по двору так, словно это место было ей хорошо знакомо.
Боковая дверь дома снова открылась, и на улицу вышел Ларри, муж Терри. Он оказался даже выше, чем Кит его запомнил, – в нем было больше шести футов – к тому же за прошедшие годы он прибавил в весе и потерял часть волос, но все равно смотрелся еще весьма внушительно: с первого взгляда становилось ясно, что в этом человеке – сила, с которой нельзя не считаться. Он поздоровался со свояченицей, потом потряс руку Киту и проговорил:
– Рад снова вас видеть.
– И я вас тоже.
Ларри был крепким и молчаливым парнем; насколько Кит помнил, он, как и почти все мужчины в этих краях, не любил лишних слов. Фактически он почти не разговаривал. Киту припомнилось, как когда-то, много лет назад – сколько пива с тех пор выпито! – они как-то оказались с Ларри Ингрэмом в одном доме на вечеринке, в Спенсервиле, и единственная фраза, какую Ларри тогда время от времени повторял, была: «Возьму-ка я еще баночку пива», – больше он тогда практически ничего не говорил. Ларри не имел также обыкновения задавать вопросы, поэтому Кит сам сказал ему:
– Мы с Энни уезжаем.
Ларри молча кивнул.
– Не думаю, что из-за этого у вас могут возникнуть какие-нибудь проблемы в отношениях с Клиффом Бакстером, разве что только если он узнает, что мы с Энни заезжали к вам.
Ларри молча пожал плечами.
– Но мне почему-то кажется, что в любом случае вы с ним сумеете разобраться.
– Угу.
– Я так и думал.
– Ты можешь немного у нас посидеть? – спросила у Энни сестра.
Энни вопросительно посмотрела на Кита, и тот ответил:
– Нет, нам надо ехать.
– Ну что ж… – Взгляды Энни и Кита встретились, и ему показалось, что ей бы очень хотелось услышать что-нибудь успокаивающее, вселяющее уверенность.
– Все будет в порядке, – проговорил Кит, обращаясь одновременно и к Энни, и к Терри. – Нам же через округ Спенсер ехать не придется.
– Это хорошо, – кивнула Терри.
Кит обратил внимание, что Ларри куда-то исчез; но тут он снова появился из боковой двери с чемоданом и дорожной сумкой в руках и, не говоря ни слова, положил вещи в багажник «блейзера».
Энни поблагодарила его, потом повернулась к Киту:
– Я привезла сюда все в больших полиэтиленовых пакетах, но Терри одолжила мне чемодан и сумку.
– И это все? – спросил Кит.
– Все. Я езжу налегке.
– По-моему, мне начинает нравиться с тобой путешествовать.
– Если что понадобится, всегда можно купить по дороге, – улыбнувшись, проговорила Энни.
– Это верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Кит молча кивнул, вспомнив записку Бакстера, из которой ясно следовало, что тот вернется только в понедельник.
– А ты уверена, что за тобой не следили? – спросил он.
– Полицейских машин я не встретила ни одной, ни городских, ни окружных, а все их машины без опознавательных знаков я знаю. И потом, здесь, за домом, нас не видно, а я уже скоро поеду.
– Ну что ж, – сказал он. – Надо объяснять, что произошло в Вашингтоне?
– Нет. Незачем, – ответила она. – Когда я уже ехала от Терри, то по дороге услышала по радио об урагане. Просто я тогда поддалась настроению, потом подумала, не повернуть ли мне назад, но решила, что Клифф уже должен быть дома, а нам ведь с тобой, как я понимаю, хорошо бы иметь несколько часов форы. А потом он позвонил, – добавила она, – и сообщил, что остается ночевать там. Я его просто убить была готова… Потом почти всю ночь думала о тебе, о том, как у нас все могло бы вчера получиться, и ревела, пока не заснула.
– Пока еще не поздно.
Она пристально посмотрела на него, потом проговорила:
– Терри мне передала, что ты завтра уезжаешь.
– Ты ведь сама об этом попросила.
– А ты привык всегда делать то, о чем я прошу? С каких это пор?
– Раньше я выполнял примерно половину всех твоих просьб, – улыбнулся Кит. – Не так уж и мало.
– Зависит от того, какую именно половину.
– А ты спуску не даешь.
– Где там, я бесхарактерная. В этом-то и причина всех моих проблем.
– Я знаю в Вашингтоне одно место, где женщин учат быть уверенными в себе и напористыми. Все мои тамошние знакомые прошли эти курсы. Достану тебе учебник.
– Бедняга Кит. И много они тебе крови попортили, эти твои знакомые?
– У нас что, семейная ссора?
– Пока нет. – Немного помолчав, она добавила: – Ну хорошо, расскажи мне, зачем ты ездил в Вашингтон.
– Ладно, слушай. В четверг ко мне сюда, прямо сюда, на ферму, приезжал Чарли Эйдер, мой бывший начальник, и передал, что меня приглашают назад на работу. Я ответил ему: «Нет, я тут влюбился по уши в одну соседскую девчонку». Он мне говорит: «Ладно, прихватывай ее с собой». Я ему объясняю, что твой скудоумный муж возражает против твоих поездок с бывшими любовниками…
– Так значит, ты ездил по делу? – спросила она, подавив улыбку.
– Да. А ты думала зачем? Устроить себе выходной в Вашингтоне перед тем, как сбегать туда вместе с тобой?
– Я не знаю зачем… ну… как тебе сказать… я просто… – Она посмотрела прямо на Кита. – Так это не было связано ни с какой женщиной?
– Ах, вот оно в чем дело… понимаю… нет, не было связано. Что, у нас приступы ревности?
– Ты же знаешь, я ревную. Но только тебя.
– Ну, значит, тогда я тем более правильно сделал, что отказался от их предложения. Знаешь, чего от меня хотели? Чтобы я летал по всему миру и соблазнял женщин – глав государств.
– Не смейся надо мной. У меня было такое чувство, словно все рухнуло. Не знаю, что со мной случилось. Я никогда не переживала ничего подобного… разве что один только раз. Много лет назад, я тогда была без памяти влюблена в одного парня.
– Он был тебе верен?
– Как щенок.
– А как он был в постели?
– Лучший парень во всем Огайо.
– И кто же из вас кого бросил?
– Мы с ним так и не разобрались.
– Грустная история.
Энни кивнула, потом спросила:
– Так значит, тебя приглашают назад?
– Да, и мне пришлось лично туда поехать, чтобы ответить им «нет»…
– Кит, если ты хочешь снова вернуться в Вашингтон, я не буду стоять у тебя на дороге…
– Я не хочу…
– Послушай. Ты можешь вернуться в Вашингтон, и если потом мы решим быть вместе и ты захочешь, чтобы я к тебе приехала, и если я захочу туда приехать, то я и приеду.
– Тебе там не понравится. Поверь мне.
– А может, понравится.
– Энни, раз я предлагаю тебе бросить все, к чему ты привыкла, с чем прожила всю жизнь, то и сам я должен поступить так же, сделать то же самое. Я ни о чем из того, с чем расстаюсь, не сожалею и надеюсь, что и ты тоже.
– Нет, Кит, послушай меня. Твоя жизнь тоже когда-то проходила здесь и могла бы начаться тут снова. Но из-за меня ты не можешь сейчас оставаться здесь, и потому я не хочу брать на себя ответственность и препятствовать твоему возвращению в Вашингтон.
– По-моему, мы уже каждый поиграли в благородство, так что довольно. Хорошо? Давай станем оба эгоистами, потому что мне кажется, каждый из нас хочет одного и того же.
– Возможно. Мне пора ехать.
– А где ты сейчас предположительно должна быть?
– Нигде. Просто он может вернуться домой в любой момент. Он всегда так поступает. А если соблаговолит предупредить меня, во сколько приедет, то обязательно появится на несколько часов раньше, как будто ожидает застать меня в постели с молочником или еще с кем.
– С фермером, например? Поехали к тебе домой и предоставим ему возможность беспокоиться не зря.
Энни опять подавила улыбку и ответила:
– Я заехала только чтобы повидаться с тобой перед твоим отъездом, а еще хотела познакомить тебя с Денизой.
– С кем?
Она подозвала собаку, которая подбежала, облизала Энни руку, потом обнюхала Кита и положила передние лапы ему на колено. Кит присел и немного повозился с собакой, очень дружелюбной и похожей на жесткошерстного терьера.
Энни стояла, молча наблюдая за ними, потом спросила:
– Помнишь?
Кит вопросительно уставился на нее: он явно ничего не помнил.
– Это уже Дениза IV, – проговорила Энни.
И тут Кит вспомнил: летом 1963 года он подарил ей щенка дворняжки, и в честь героини модной тогда песенки Рэнди и Рэйнбоу они назвали щенка Денизой. Кит поднялся и удивленно посмотрел на Энни:
– Это?..
– Это правнучка Денизы. Сама Дениза умерла где-то в 1973 году, но я оставила одного из ее щенков и назвала ее Денизой II, а потом уже у нее самой был помет, ну и так далее… я… мне казалось, что так сохраняется какая-то связь… все это, конечно, сентиментально и глупо, наверное… ну, ты же знаешь, каковы мы, провинциалки… – Энни посмотрела на Кита, на собаку, трепавшую шнурки его ботинок, и проговорила: – Собачья жизнь коротка, но… они не придумывают себе трудностей.
Кит стоял, задумчиво разглядывая собаку: до него только теперь начало доходить, какие невероятные любовь, верность, надежда и память скрывались за этим фактом, таились за ним столько лет.
– Даже не верится…
– А что еще мне оставалось делать? – Энни попыталась улыбнуться. – Если бы Клифф дознался… у него есть свои собаки, но Дениза – моя, и она его просто ненавидит. Честно говоря, его все собаки ненавидят . Та, старая Дениза однажды даже укусила его. – Энни рассмеялась.
– Собаки обычно хорошо разбираются в людях.
– Он меня как-то спросил, – улыбнулась Энни, – откуда у меня Дениза, и я ему ответила, что мне ее подарил мой ангел-хранитель.
Кит кивнул, ничего не сказав. Собака сорвалась с места и бросилась к амбару, очевидно, что-то почуяв. Кит смотрел ей вслед, и его захлестывал такой поток воспоминаний, что от волнения он не решался произнести ни слова.
Ему припомнился тот день, когда он в самый первый раз обратил в школе внимание на Энни Прентис, вспомнилось то лето, когда между ними начался роман, – их долгие совместные прогулки, сидение на крыльце ее дома вместе со всей семьей, поездки в город, мороженое с лимонадом, которое они там покупали, кино, где они сидели, держа друг друга за руки. Вспомнился запах ее волос, нежность ее кожи, их первый поцелуй. Желание чуть не свело его тогда с ума, но шансы на то, что им удастся заняться где-нибудь сексом, были в те времена практически равны нулю. Но однажды вечером, когда он приехал к Энни, а все ее домашние куда-то уехали, они сидели с ней вдвоем на крыльце, и за добрые полчаса Энни не произнесла почти ни слова. Сперва его это даже раздражало – ему казалось, что она витает мыслями где-то далеко, – но потом каким-то образом, он так до сих пор и не понял, как именно, но без единого слова, прикосновения, без единого откровенного взгляда она дала ему понять, что хочет переспать с ним. Насколько он помнил, эта мысль тогда так напугала его, что вначале он чуть было не уехал домой. Но он удержался и только сказал ей тогда: «Пойдем к тебе в комнату». После той ночи весь мир вокруг него и вся его жизнь стали совершенно иными.
Вспомнил он и внезапно пришедшее к нему тогда спустя несколько дней решение подарить ей щенка, которого он взял у одного из своих приятелей: у того как раз ощенилась собака. Кит еще не знал тогда, что в подобных случаях принято дарить цветы; с тех пор и его подарки женщинам, и то, что ой получал от женщин взамен, стали намного существеннее. Но тот щенок был самым первым его подарком девушке, а такого подарка, какой сделала тогда ему Энни, Кит уже больше не получал никогда в жизни.
– Ты мне никогда не писала о Денизе, – проговорил он.
– Я… мне никак не удавалось придумать, как написать тебе о ней и не создать при этом впечатления, будто я тут постоянно реву и тоскую по тебе… – На улице быстро темнело; Энни глубоко вздохнула и бросила на Кита быстрый взгляд. – Так что… эти собаки каждый день напоминали мне о тебе. – Она улыбнулась. – Ты не обиделся?
– Да нет, у меня просто нет слов.
– Я чересчур сентиментальна, в этом-то и моя беда… Могу тебе еще один секрет выдать: в доме у сестры стоит целый чемодан, набитый воспоминаниями о Ките Лондри… его письмами, фотографиями, дневниками, которые остались еще с колледжа и школы… его подарками, поздравительными открытками, там даже есть игрушечный мишка… У меня были и некоторые другие вещи, и я по глупости после замужества взяла их с собой… он обнаружил эту коробку – нет, писем и фотографий там не было, так, всякие мелкие подарки, сувениры, которые ты мне покупал, – по-видимому, понял, что эти вещи у меня не от подружек, и все выбросил. Я ему тогда ничего не сказала, – добавила она, – хотела быть лояльной женой. Но именно тогда я поняла, а может быть, и раньше, что вышла не за того. – Энни помолчала, потом проговорила: – Ну что ж, мне надо ехать.
– Твои вещи где, у сестры?
– Да… – Энни вопросительно посмотрела на него. – Я не хотела везти их обратно, боялась, вдруг он уже будет дома. А что?
– Вот и хорошо. Поехали.
– Куда?
– К твоей сестре. Мы уезжаем. Прямо сейчас.
– Нет, Кит…
– Сейчас, Энни. Не завтра, не через неделю и не через год. Прямо сейчас. Твоя сестра любит собак? Она еще даже не знает, что уже обзавелась собачкой. – Кит обнял Энни и поцеловал ее.
– Нет, Кит, – отстранилась она, – как это… мы что, в самом деле уедем? Прямо сейчас?
– Буквально через минуту. Оставляй свой «линкольн» здесь. Мой багаж уже сложен в машине. Зови собаку и садись в «блейзер». – Кит забежал в дом, схватил ключи от машины, выключил свет. Потом вырвал из лежавшего на кухне блокнота листок, написал на нем: «Клифф, пошел ты на…» и расписался.
Вышел на улицу, подошел к «блейзеру» и попросил у Энни ключи от ее «линкольна».
– Не хочешь оставить ему записку? – спросил Кит.
– Нет, – ответила она, протягивая ему ключи и бросив взгляд на бумажку в его руке, – он мне записок не оставляет.
– Ну, ладно. – Кит уселся в ее машину, подогнал ее к амбару, вышел, раздвинул ворота и загнал «линкольн» внутрь. Потом оставил на месте водителя адресованную Клиффу коротенькую, все объясняющую записку, закрыл амбар и вернулся к «блейзеру». Он вернул Энни ее ключи и запустил мотор. Когда они уже выезжали со двора, Энни спросила его:
– Ты что, оставил ему записку в моей машине?
– Да. Конечно, это все глупость и ребячество.
– И что в записке?
– Так, пара слов. Не поздравление с днем рождения.
Энни улыбнулась, но ничего не сказала.
Он выехал на шоссе; Энни сидела рядом, Дениза сзади, вещи лежали в багажнике.
Кит повернул на юг, в сторону округа Чэтэм. Какое-то время они оба молчали, потом Энни проговорила:
– Даже не верится, что мы и в самом деле уезжаем.
Кит искоса поглядел на нее: она сидела прямо, уставившись перед собой в окно, и вид у нее был не то ошеломленный, не то испуганный.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Кит. Она молча кивнула, потом посмотрела на него:
– Нет, мы и в самом деле уезжаем?
– Да, бесповоротно.
Она снова кивнула, потом стянула с себя два кольца – обручальное и подаренное ей при помолвке – и вышвырнула их в окно.
– Бесповоротно! – Энни наклонилась к Киту и поцеловала его в щеку. – Я люблю тебя!
Кит почувствовал, что его лицо стало мокрым от ее слез.
– Как мне тебя не хватало все эти годы! – воскликнул он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Когда Энни и Кит подъехали к красному кирпичному викторианскому дому, время только-только перевалило за половину восьмого вечера. Энни и Терри практически одновременно выскочили навстречу друг другу: одна из «блейзера», другая из боковой двери дома. С радостными восклицаниями и криками – разобрать ни одного слова Кит так и не смог – они бросились навстречу друг другу, обнялись, расцеловались и запрыгали по двору, как школьницы. Некоторое время они вообще не обращали на Кита никакого внимания – хотя он и полагал, что имеет самое непосредственное отношение к причине их радости, – но потом Терри подбежала к нему, обняла и воскликнула:
– Нет, посмотрите, кто вернулся!
– На этот раз нам все-таки удалось встретиться.
– Кит, я знала , что у вас получится!
Энни стояла рядом, обняв его одной рукой, и у Кита возникло такое ощущение, как будто он позирует для фотографии, изображающей охотника с его добычей.
– Мы уезжаем в… – начала Энни, обращаясь к сестре. – Куда мы едем, дорогой? – повернулась она к Киту.
– В Нью-Йорк, – ответил он. На самом деле они направлялись в другое место, но, с точки зрения Кита, секретная операция побега еще далеко не завершилась, напротив, она пока только начиналась, и им предстояло еще суметь улизнуть с вражеской территории.
– А потом мы поедем в Рим, – добавила Энни. – Правильно?
– Правильно.
Дениза, до сих пор сидевшая в «блейзере», вдруг залаяла, и Энни сказала сестре:
– Мы так спешно собирались… все в самую последнюю минуту… ты не подержишь немного Денизу у себя?
– С удовольствием. У нас не было собаки с тех самых пор, как дети разъехались.
Энни открыла дверцу, собака выскочила из машины и принялась носиться по двору так, словно это место было ей хорошо знакомо.
Боковая дверь дома снова открылась, и на улицу вышел Ларри, муж Терри. Он оказался даже выше, чем Кит его запомнил, – в нем было больше шести футов – к тому же за прошедшие годы он прибавил в весе и потерял часть волос, но все равно смотрелся еще весьма внушительно: с первого взгляда становилось ясно, что в этом человеке – сила, с которой нельзя не считаться. Он поздоровался со свояченицей, потом потряс руку Киту и проговорил:
– Рад снова вас видеть.
– И я вас тоже.
Ларри был крепким и молчаливым парнем; насколько Кит помнил, он, как и почти все мужчины в этих краях, не любил лишних слов. Фактически он почти не разговаривал. Киту припомнилось, как когда-то, много лет назад – сколько пива с тех пор выпито! – они как-то оказались с Ларри Ингрэмом в одном доме на вечеринке, в Спенсервиле, и единственная фраза, какую Ларри тогда время от времени повторял, была: «Возьму-ка я еще баночку пива», – больше он тогда практически ничего не говорил. Ларри не имел также обыкновения задавать вопросы, поэтому Кит сам сказал ему:
– Мы с Энни уезжаем.
Ларри молча кивнул.
– Не думаю, что из-за этого у вас могут возникнуть какие-нибудь проблемы в отношениях с Клиффом Бакстером, разве что только если он узнает, что мы с Энни заезжали к вам.
Ларри молча пожал плечами.
– Но мне почему-то кажется, что в любом случае вы с ним сумеете разобраться.
– Угу.
– Я так и думал.
– Ты можешь немного у нас посидеть? – спросила у Энни сестра.
Энни вопросительно посмотрела на Кита, и тот ответил:
– Нет, нам надо ехать.
– Ну что ж… – Взгляды Энни и Кита встретились, и ему показалось, что ей бы очень хотелось услышать что-нибудь успокаивающее, вселяющее уверенность.
– Все будет в порядке, – проговорил Кит, обращаясь одновременно и к Энни, и к Терри. – Нам же через округ Спенсер ехать не придется.
– Это хорошо, – кивнула Терри.
Кит обратил внимание, что Ларри куда-то исчез; но тут он снова появился из боковой двери с чемоданом и дорожной сумкой в руках и, не говоря ни слова, положил вещи в багажник «блейзера».
Энни поблагодарила его, потом повернулась к Киту:
– Я привезла сюда все в больших полиэтиленовых пакетах, но Терри одолжила мне чемодан и сумку.
– И это все? – спросил Кит.
– Все. Я езжу налегке.
– По-моему, мне начинает нравиться с тобой путешествовать.
– Если что понадобится, всегда можно купить по дороге, – улыбнувшись, проговорила Энни.
– Это верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32