Внизу он видит другие воздушные шары, парящие, словно на картине Гойи…Он опускается вниз все медленнее и медленнее… Воздух сгущается, словно вода. Он вспоминает о том, что давление воды способно раздавить водолазный колокол, это одна из проблем, которая возникает при изучении океанских глубин, где живут все эти странные рыбы.Он опускается в какую-то вязкую, густую среду, которая оставалась никем не потревоженной на протяжении многих миллионов лет. Она липнет к телу, душит его. Он делает глубокий вдох… Чего-то в этом воздухе не хватает… не кислорода, но чего-то столь же важного, какого-то необходимого для жизни элемента нет в этом застоявшемся прорезиненном воздухе… Здесь невозможна никакая жизнь, решает Ким.Наконец его ноги касаются земли. Тони уже вбивает алюминиевый крюк в землю при помощи небольшой кувалды…– Мне кажется, что разумно было бы поддуть прямо сейчас баллоны газом для подъема на тот случай, если нам придется сматываться в спешке…– Здесь нет ни малейшего ветерка… даже лист с дерева упал бы здесь строго вертикально.Опавших листьев здесь, впрочем, нет. Только какие-то бесформенные шишковатые кусты от шести до восьми футов, на которых висят покрытые пушком фиолетовые плоды.– Во всем этом есть что-то отвратительное, – говорит Ким.Воздушные шары поставлены на прикол и надуты дополнительным газом. Тони показывает Киму и Шиндлеру, как стравливать газ, чтобы заставить шары приземлиться, когда они выберутся из кратера. Они оставляют на себе ремни, чтобы в случае чего им нужно было только пристегнуться… Ким смотрит на три розовых воздушных шара. Очень похоже на трех коней у коновязи. Ким вспоминает своего коня в яблоках. Ни с того ни с сего скакун вдруг спятил и набросился на него, прижав уши, оскалив зубы и роя землю копытами… Ким перекатился на бок и уложил скотину, перебив ей артерию выстрелом в шею. Кровь обрызгала его с ног до головы, а животное, упав на колени, смотрело на него безумными глазами. Еще один выстрел в висок, конь повалился на бок, три раза взбрыкнул и сдох.Тони рассматривает стены кратера в бинокль. Шиндлер в то же время изучает местную флору, которая нетренированному глазу Кима кажется удивительно однообразной… Растения скучились в основном вдоль берега ручья. Стебли покрыты тонкими фиолетовыми отростками, выделяющими кристаллическую смолу. Течение в ручье медленное. Не видно ни малейшего следа рыб, лягушек или водомерок.Шиндлер берет пробы…– Совершенно неизвестные виды… И что удивительнее всего – только такие – или, по крайней мере, почти только такие – здесь и растут… Обыкновенно в подобных долинах, пусть даже и очень труднодоступных, всегда довольно разнообразная растительность… семена роняют птицы или заносят вместе с экскрементами…– Птицами?– Ну да… птицами… – Шиндлер нервно оглядывается по сторонам… Вокруг ни единой птицы, ни единого зверя или насекомого, только медленно текущая вода и шишковатые растения…– Словно водоросли, – говорит Ким.– Ну, в общем-то…Шиндлер устанавливает треногу и начинает фотографировать…– Эй, парни! – восклицает Тони. – Там что-то движется… – Он показывает на стены кратера. – Вон там!Шиндлер наводит на указанную точку фотоаппарат с телескопическим объективом… Он видит что-то вроде краснозадой обезьянки высотою не более восемнадцати дюймов… похожая на эмбриона, практически прозрачная, сквозь мягкую просвечивающую розовую плоть можно рассмотреть черные внутренности… он видит, что у твари чуть пониже пупка прикреплен какой-то отросток… гммм, он припоминает египетские барельефы, на которых видны эрегированные пенисы, расположенные необычно высоко – чуть-чуть пониже пупка… но то, что он видит, – больше похоже на какой-то пузырь или небольшой воздушный шар, парящий перед обезьянкой… Щелк-щелк… Они начинают осторожно приближаться к стене… Обезьянка, которая, судя по всему, собирала корм, втягивает пузырь обратно в тело и быстро взлетает вверх по скале.– Боже мой, да их тут сотни! – Щелк-щелк…– Боже мой, откуда эта ВОНЬ? – Тони оценивающе принюхивается.– Гнилая кровь… Мне этот запах знаком по Бельзену… Мы ворвались в лагерь, пытаясь взять в плен военных преступников из числа высших чинов СС… они успели ускользнуть… Эсэсовцы расстреляли всех заключенных, окровавленные трупы были сложены штабелями в три ряда… многих закололи штыками или ножом… Они лежали там уже три дня… Этот запах ни с чем не спутаешь… сперва он может показаться даже приятным. Начинаешь гадать, что это за цветок так благоухает… А вздохнешь поглубже, и тебя сразу вывернет наизнанку… Запах отвратительный, липкий, прямо-таки застревает в горле… Но не резкий, не такой, как от тухлятины… Он медленно вползает в легкие… Солдаты в противогазах выносили трупы, а затем долго драили полы карболкой, но запах вывести так и не удалось… Да, этот запах запоминается на всю жизнь. Источник здесь, где-то неподалеку…И тут они услышали его… Они услышали голос этого запаха… громкий, вкрадчивый шепот, который обволакивает тебя, словно помои… воркование древнего зла, которое булькает и копошится в гортани, беседа между странными существами и их розовыми придатками.На стенах кратера они видят колонию, которая существует уже бесчисленные годы… Здесь обезьяны находят приют, обозревая окрестности мертвыми глазами глубоководных рыб…Щелк-щелк-щелк-щелк… Воспоминания вспыхивают одно за другим в голове Кима. Нью-йоркский Музей естественной истории… жизненный цикл и препарированные экземпляры одной глубоководной рыбы, обитающей в глубинах, куда не проникает солнечный свет. (Она называется удильщик, или Lopiphormus, эта рыба. Ее самка примерно в пятьдесят раз больше самца.) При совокуплении самец оказывается присоединенным к телу самки и медленно поглощается ею, пока снаружи не остаются только половые железы… Он вспомнил тошнотворный ужас, нахлынувший на него… это намного хуже, чем пауки или скорпионы, которые просто пожирают партнера на месте случки… Теперь ему становится ясен их жизненный цикл… Пузырь – это самка, постепенно всасывающая самца… Пузыри, по сути, дела, бессмертны, поскольку они просто переходят от одного самца к другому…– Не следует ли нам попытаться изловить экземплярчик? – с сомнением спрашивает Шиндлер.– Нет, к черту! – восклицает Ким. – Лучше убраться отсюда на хер, да поскорее!– Хорошо… Только дайте отснять до конца пленку… – Щелк-щелк-щелк.– Отправляемся с десятисекундными интервалами… Ким, ты идешь первым.Ким не спорит. Все происходит, как в одном из тех снов о полетах, где ты взмываешь в небо, как ракета…Глядя вниз на этот стоячий пруд, наполненный гнилой кровью, он не испытывает ни малейшего желания проникнуть глубже в его тайны.«Je n'en veux rien savoir…» Я не хочу об этом ничего знать (франц.).
Теперь он уже находится за пределами кратера, парит на высоте тридцати футов над землей. Увидев под собой «Жужелицу», он открывает кран, стравливает газ, и воздушный шар опускается.Как только его ноги касаются земли, он скидывает с себя ремни, открывает клапан до упора и быстро отходит в сторону. Шар стремительно взмывает футов на пятнадцать в воздух, а затем падает обратно на землю бесформенной кучей, напоминающей один из тех отвратительных обезьяньих пузырей.Они снова собираются все вместе, воздушные шары сдуты…– Мне кажется, это дерьмо лучше оставить прямо здесь, – говорит Ким, показывая на шары… – Одному Богу известно, чем они могли там пропитаться. К нашей одежде это тоже относится, ее нужно будет сжечь всю, как только мы доберемся до базы…На обратном пути Ким слышит у них над головой стук вертолетных лопастей…– Ну сунься туда, сунься туда, сунься, только попробуй… – напевает Ким.Дорога долгая, жаркая и пыльная, поэтому, чтобы позабыть о неудобствах и скуке, Ким слагает стихи: У правителей в сердце печаль,Сыплет пепел на плешь Главный Жрец -Раскололась закона скрижаль,По которой судил нас Мертвец. И над Ленгли Город в штате Виргиния, где находится штаб-квартира ЦРУ.
звучит вдов немолкнущий вой,В храмах Йеля Йельский университет (в Нью-Хейвсне, штат Коннектикут) – кузница правящей элиты США.
телец опрокинут златой:Мощь засранцев склонилась пред сталью клинка.Тают белые рати, как в марте снега. Городок Ганимед превратился в крупное поселение, где обитают пятнадцать тысяч техников, ученых и вояк, с оснащенными кондиционерами сборными домиками, баром, кинотеатром и несколькими ресторанами. Чернокожий солдат из военной полиции проверяет документы и направляет их к станции дезинфекции.Через час, отдраив себя под душем с карболовым мылом и надев чистое полевое обмундирование, Ким наконец ощущает себя относительно чистым, но отвратительный запах пузырчатых обезьян то и дело все же щекочет ему ноздри. После трех крепких порций джина с тоником и трубки с гашишем он начинает чувствовать себя значительно лучше.Они подкрепляются в пиццерии рядом с аэропортом. Ким уныло рассматривает похожую на кусок резины пиццу.– Я позвал тебя сюда вовсе не ради местной кухни, дорогуша, – говорит Тони, глядя на наручные часы.Вертолет заходит на посадку: с ним явно что-то не так, его болтает из стороны в сторону.– Такое ощущение, словно пилот перебрал, – говорит кто-то за соседним столиком…– Ты почти угадал, – бормочет Тони. Пожарные машины и «скорые» собираются на поле, завывают сирены.– Полюбуйся! – Тони достает фотоаппарат с бинокулярным объективом, и Ким делает то же самое.Двери вертолета открываются, и оттуда вываливаются трое…Щелк-щелк… Бригада врачей «скорой помощи» бросается к ним и тут же в ужасе убегает восвояси… Щелк-щелк… Лица сумасшедших, нечеловеческие лица, чудовищно вздутые шеи, покрытые пустулами… Щелк-щелк…Они что-то пытаются сказать, словно куклы, управляемые чревовещателем, и Ким видит, как нечто булькает и копошится у них в невероятно разбухших гортанях, отхаркивая наружу слова. Кровавая слюна свисает у них с подбородков длинными струйками… – Щелк-щелк…– Давай-ка побыстрее сваливать отсюда… – говорит Тони.Он швыряет банкноту на столик, и они бегут по направлению к автостоянке… Прежде чем они успевают добежать до машины, из репродукторов гремит голос:– Всему персоналу… Чрезвычайное положение… Гражданским лицам запрещается передвижение по улицам…– Ну, ради бога, заводись… Рев мотора.– …как в транспорте, так и пешком… Если вы находитесь в помещении, оставайтесь на месте…Охранник протягивает цепь через выезд со стоянки и пристегивает ее замком…– Лица, находящиеся на открытом пространстве, должны немедленно проследовать в ближайшее убежище…– ЭЙ, ВЫ… СТОЯТЬ! – Охранник протягивает руку за своей сорокапяткой.Тони жмет на газ, сбивает охранника и рвет цепь. Концы порванной цепи ударяют по корпусу автомобиля со звуком, похожим на винтовочный выстрел. Тони резко поворачивает направо, покрышки визжат.– Повторяю… Улицы закрыты для всего персонала, не имеющего спецпропусков… Нарушители будут расстреливаться на месте…Сирены, лучи прожекторов… Тони пригибается, когда очередь из автомата разбивает ветровое стекло… Он съезжает с дороги и направляет машину вверх по крутому склону, распугав стадо мирно пасшихся коз… Скрип тормозов сзади: полицейская машина поворачивает следом за ними, луч прожектора шарит по склону.Машина перепрыгивает через ирригационную канаву, поднимая брызги, и сворачивает налево на грунтовую дорогу. Звуки погони стихают у них за спиной.– А сейчас мы сменим машину.Впереди появляется повозка. Они влезают в нее, и Тони отдает распоряжения кучеру на каком-то незнакомом Киму языке…– Он – малаец, – объясняет Тони, откидываясь на спинку сиденья и закуривая манильскую сигару.Следом за повозкой увязывается мальчишка-попрошайка, и Ким кидает ему монетку. Они едут где-то около часа… Ночной воздух наполнен ароматами и овевает их жарким дуновением. Ким слышит стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек.По пути они проезжают мимо глинобитных хижин с соломенными крышами.И вот впереди показался привязанный к мачте дирижабль… Капитан машет им рукой:, – Ну-ка, ребятки, забирайтесь на борт… Мы уже завелись и готовы к отплытию…Двое слуг-малайцев помогают им поднять вещи по трапу и отнести их в роскошные каюты…– Ты же понимаешь Большую Картину, старина…Мы шаг за шагом возвращаемся назад во времени, словно фильм, который перематывается в обратном направлении, нарушая при этом непреложные законы Вселенной и прочую херь в том же духе…– И вовремя.На ужин подали бифштексы из мяса кулана…– Эти животные практически вымерли, понимаешь… – говорит Тони в промежутке между одним куском и другим.– А подать нам американского журавля! – курлычет Ким.– И омлет из яиц дронта!Капитан от всей души смеется и подкручивает усы. Ким со вкусом растягивается на диване, смакуя марочное бургундское, словно пятнадцатилетний школьник на каникулах.Тони награждает его укоризненным взглядом.– Итак, это я возвращаюсь назад во времени, верно?– Да, только не превышай скорости.– Я обожаю дирижабли. Такое ощущение, словно летишь верхом на огромном набухшем члене.– О да, очень точно подмечено! – Капитан пронзает его взглядом, одновременно проницательным и бессмысленным.– А я бы хотел на десерт торт-безе с мороженым, – твердо заявляет Ким.– Удивительно, но именно его я и хотел вам предложить… а еще у нас имеется вполне приличное шампанское… такое, сладковатое, да вы сами знаете…– Reserve Heidsieck?Когда Ким отправил последний кусок торта в рот и малаец в очередной раз наполнил бокалы шампанским, Капитан спросил, нахмурив брови:– И чем же вы, парни, там занимались?– Ну, Ким, как бы ты ответил на этот вопрос? Отвечай, как было положено в старые времена в частных английских школах.– Ты хотел сказать «как если бы я продавал сценарий голливудскому продюсеру»? Одним предложением – о чем этот фильм, который войдет в историю? Потому что, если отвечать, как английский школьник, то можно ограничиться заявлением типа «Это слишком отвратительная тема, сэр!»Тот же самый персонаж через сорок лет, говорящий в стиле Старой Тетушки:– Никакая сила, ни божеская, ни человеческая, никогда не заставит меня поведать о том, что я увидела в этой проклятой долине… Существуют тайны, узнав которые, смертный уже не в силах сохранить рассудок. В начале времен произошло нечто столь ужасное и невыразимое, что последствия до сих пор преследуют нас через дни, годы и века, через лабиринт времени… таясь за миллионами безликих масок, скрывающих бездонный ужас… Мы возводим города, ведем войны, играем в игры, предпринимаем все возможное, чтобы забыть ужас, лежащий в истоке нашего существования…– Ты не сможешь продать фильм, если начнешь с утверждения, что его ни в коем случае нельзя никому показывать. Вероятно, тайны, узнав которые смертный уже не в силах сохранить рассудок, действительно существуют, уважаемый мистер, только Голливуд этим не проймешь.– Мы видели рождение человеческой речи, начало и конец Слова. Мы видели возникновение чумы, которая будет опустошать людские города наподобие яростного лесного пожара.Омерзительная Говорильная Болезнь, известная также под названием Чревоточина или Трепак… Ее так назвали из-за первого симптома: речь больного становится похожей на те звуки, которые издают манекены, используемые в представлениях чревовещателей. Буквально за несколько часов кровь сворачивается и сгнивает прямо в венах. Горло раздувается до размеров арбуза, и смерть наступает обыкновенно вследствие асфиксии. С самого начала заболевания у больного возникает нарушение умственных способностей… Он забывает обо всех человеческих приличиях, а также об уважении к своим собратьям. Зная, что он обречен, больной получает неописуемое удовольствие, инфицируя других.
Перед нами переполненный ресторан, двое посетителей беседуют у стойки бара…– Что ты думаешь по поводу этого слияния, Би Джи?– Полная фигня, – чревовещает Би Джи. Молчание, подобное удару грома.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!Хозяева ресторана с криками бегут к выходу. Это самая заразная болезнь, которая когда-либо существовала на планете. Перед нами переполненная людьми электричка…– Билеты, пожалуйста, – чревовещает кондуктор.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!Кто-то дергает стоп-кран, но прежде чем поезд успевает остановиться, чревовещают уже все пассажиры в вагоне.Певец в стиле кантри-энд-вестерн застывает на сцене, подобно манекену.– Останься на ночь и еще чуть-чуть подольше… – В голосе его слышится легкий призвук чревовещания. Слушатели беспокойно ерзают в креслах.– Сними свой плащ, швырни его небрежно… Сомнений больше нет.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!– Ну почему ты не останешься подольше…Тела лежат в проходах в три слоя, общее число погибших – 123 человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Теперь он уже находится за пределами кратера, парит на высоте тридцати футов над землей. Увидев под собой «Жужелицу», он открывает кран, стравливает газ, и воздушный шар опускается.Как только его ноги касаются земли, он скидывает с себя ремни, открывает клапан до упора и быстро отходит в сторону. Шар стремительно взмывает футов на пятнадцать в воздух, а затем падает обратно на землю бесформенной кучей, напоминающей один из тех отвратительных обезьяньих пузырей.Они снова собираются все вместе, воздушные шары сдуты…– Мне кажется, это дерьмо лучше оставить прямо здесь, – говорит Ким, показывая на шары… – Одному Богу известно, чем они могли там пропитаться. К нашей одежде это тоже относится, ее нужно будет сжечь всю, как только мы доберемся до базы…На обратном пути Ким слышит у них над головой стук вертолетных лопастей…– Ну сунься туда, сунься туда, сунься, только попробуй… – напевает Ким.Дорога долгая, жаркая и пыльная, поэтому, чтобы позабыть о неудобствах и скуке, Ким слагает стихи: У правителей в сердце печаль,Сыплет пепел на плешь Главный Жрец -Раскололась закона скрижаль,По которой судил нас Мертвец. И над Ленгли Город в штате Виргиния, где находится штаб-квартира ЦРУ.
звучит вдов немолкнущий вой,В храмах Йеля Йельский университет (в Нью-Хейвсне, штат Коннектикут) – кузница правящей элиты США.
телец опрокинут златой:Мощь засранцев склонилась пред сталью клинка.Тают белые рати, как в марте снега. Городок Ганимед превратился в крупное поселение, где обитают пятнадцать тысяч техников, ученых и вояк, с оснащенными кондиционерами сборными домиками, баром, кинотеатром и несколькими ресторанами. Чернокожий солдат из военной полиции проверяет документы и направляет их к станции дезинфекции.Через час, отдраив себя под душем с карболовым мылом и надев чистое полевое обмундирование, Ким наконец ощущает себя относительно чистым, но отвратительный запах пузырчатых обезьян то и дело все же щекочет ему ноздри. После трех крепких порций джина с тоником и трубки с гашишем он начинает чувствовать себя значительно лучше.Они подкрепляются в пиццерии рядом с аэропортом. Ким уныло рассматривает похожую на кусок резины пиццу.– Я позвал тебя сюда вовсе не ради местной кухни, дорогуша, – говорит Тони, глядя на наручные часы.Вертолет заходит на посадку: с ним явно что-то не так, его болтает из стороны в сторону.– Такое ощущение, словно пилот перебрал, – говорит кто-то за соседним столиком…– Ты почти угадал, – бормочет Тони. Пожарные машины и «скорые» собираются на поле, завывают сирены.– Полюбуйся! – Тони достает фотоаппарат с бинокулярным объективом, и Ким делает то же самое.Двери вертолета открываются, и оттуда вываливаются трое…Щелк-щелк… Бригада врачей «скорой помощи» бросается к ним и тут же в ужасе убегает восвояси… Щелк-щелк… Лица сумасшедших, нечеловеческие лица, чудовищно вздутые шеи, покрытые пустулами… Щелк-щелк…Они что-то пытаются сказать, словно куклы, управляемые чревовещателем, и Ким видит, как нечто булькает и копошится у них в невероятно разбухших гортанях, отхаркивая наружу слова. Кровавая слюна свисает у них с подбородков длинными струйками… – Щелк-щелк…– Давай-ка побыстрее сваливать отсюда… – говорит Тони.Он швыряет банкноту на столик, и они бегут по направлению к автостоянке… Прежде чем они успевают добежать до машины, из репродукторов гремит голос:– Всему персоналу… Чрезвычайное положение… Гражданским лицам запрещается передвижение по улицам…– Ну, ради бога, заводись… Рев мотора.– …как в транспорте, так и пешком… Если вы находитесь в помещении, оставайтесь на месте…Охранник протягивает цепь через выезд со стоянки и пристегивает ее замком…– Лица, находящиеся на открытом пространстве, должны немедленно проследовать в ближайшее убежище…– ЭЙ, ВЫ… СТОЯТЬ! – Охранник протягивает руку за своей сорокапяткой.Тони жмет на газ, сбивает охранника и рвет цепь. Концы порванной цепи ударяют по корпусу автомобиля со звуком, похожим на винтовочный выстрел. Тони резко поворачивает направо, покрышки визжат.– Повторяю… Улицы закрыты для всего персонала, не имеющего спецпропусков… Нарушители будут расстреливаться на месте…Сирены, лучи прожекторов… Тони пригибается, когда очередь из автомата разбивает ветровое стекло… Он съезжает с дороги и направляет машину вверх по крутому склону, распугав стадо мирно пасшихся коз… Скрип тормозов сзади: полицейская машина поворачивает следом за ними, луч прожектора шарит по склону.Машина перепрыгивает через ирригационную канаву, поднимая брызги, и сворачивает налево на грунтовую дорогу. Звуки погони стихают у них за спиной.– А сейчас мы сменим машину.Впереди появляется повозка. Они влезают в нее, и Тони отдает распоряжения кучеру на каком-то незнакомом Киму языке…– Он – малаец, – объясняет Тони, откидываясь на спинку сиденья и закуривая манильскую сигару.Следом за повозкой увязывается мальчишка-попрошайка, и Ким кидает ему монетку. Они едут где-то около часа… Ночной воздух наполнен ароматами и овевает их жарким дуновением. Ким слышит стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек.По пути они проезжают мимо глинобитных хижин с соломенными крышами.И вот впереди показался привязанный к мачте дирижабль… Капитан машет им рукой:, – Ну-ка, ребятки, забирайтесь на борт… Мы уже завелись и готовы к отплытию…Двое слуг-малайцев помогают им поднять вещи по трапу и отнести их в роскошные каюты…– Ты же понимаешь Большую Картину, старина…Мы шаг за шагом возвращаемся назад во времени, словно фильм, который перематывается в обратном направлении, нарушая при этом непреложные законы Вселенной и прочую херь в том же духе…– И вовремя.На ужин подали бифштексы из мяса кулана…– Эти животные практически вымерли, понимаешь… – говорит Тони в промежутке между одним куском и другим.– А подать нам американского журавля! – курлычет Ким.– И омлет из яиц дронта!Капитан от всей души смеется и подкручивает усы. Ким со вкусом растягивается на диване, смакуя марочное бургундское, словно пятнадцатилетний школьник на каникулах.Тони награждает его укоризненным взглядом.– Итак, это я возвращаюсь назад во времени, верно?– Да, только не превышай скорости.– Я обожаю дирижабли. Такое ощущение, словно летишь верхом на огромном набухшем члене.– О да, очень точно подмечено! – Капитан пронзает его взглядом, одновременно проницательным и бессмысленным.– А я бы хотел на десерт торт-безе с мороженым, – твердо заявляет Ким.– Удивительно, но именно его я и хотел вам предложить… а еще у нас имеется вполне приличное шампанское… такое, сладковатое, да вы сами знаете…– Reserve Heidsieck?Когда Ким отправил последний кусок торта в рот и малаец в очередной раз наполнил бокалы шампанским, Капитан спросил, нахмурив брови:– И чем же вы, парни, там занимались?– Ну, Ким, как бы ты ответил на этот вопрос? Отвечай, как было положено в старые времена в частных английских школах.– Ты хотел сказать «как если бы я продавал сценарий голливудскому продюсеру»? Одним предложением – о чем этот фильм, который войдет в историю? Потому что, если отвечать, как английский школьник, то можно ограничиться заявлением типа «Это слишком отвратительная тема, сэр!»Тот же самый персонаж через сорок лет, говорящий в стиле Старой Тетушки:– Никакая сила, ни божеская, ни человеческая, никогда не заставит меня поведать о том, что я увидела в этой проклятой долине… Существуют тайны, узнав которые, смертный уже не в силах сохранить рассудок. В начале времен произошло нечто столь ужасное и невыразимое, что последствия до сих пор преследуют нас через дни, годы и века, через лабиринт времени… таясь за миллионами безликих масок, скрывающих бездонный ужас… Мы возводим города, ведем войны, играем в игры, предпринимаем все возможное, чтобы забыть ужас, лежащий в истоке нашего существования…– Ты не сможешь продать фильм, если начнешь с утверждения, что его ни в коем случае нельзя никому показывать. Вероятно, тайны, узнав которые смертный уже не в силах сохранить рассудок, действительно существуют, уважаемый мистер, только Голливуд этим не проймешь.– Мы видели рождение человеческой речи, начало и конец Слова. Мы видели возникновение чумы, которая будет опустошать людские города наподобие яростного лесного пожара.Омерзительная Говорильная Болезнь, известная также под названием Чревоточина или Трепак… Ее так назвали из-за первого симптома: речь больного становится похожей на те звуки, которые издают манекены, используемые в представлениях чревовещателей. Буквально за несколько часов кровь сворачивается и сгнивает прямо в венах. Горло раздувается до размеров арбуза, и смерть наступает обыкновенно вследствие асфиксии. С самого начала заболевания у больного возникает нарушение умственных способностей… Он забывает обо всех человеческих приличиях, а также об уважении к своим собратьям. Зная, что он обречен, больной получает неописуемое удовольствие, инфицируя других.
Перед нами переполненный ресторан, двое посетителей беседуют у стойки бара…– Что ты думаешь по поводу этого слияния, Би Джи?– Полная фигня, – чревовещает Би Джи. Молчание, подобное удару грома.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!Хозяева ресторана с криками бегут к выходу. Это самая заразная болезнь, которая когда-либо существовала на планете. Перед нами переполненная людьми электричка…– Билеты, пожалуйста, – чревовещает кондуктор.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!Кто-то дергает стоп-кран, но прежде чем поезд успевает остановиться, чревовещают уже все пассажиры в вагоне.Певец в стиле кантри-энд-вестерн застывает на сцене, подобно манекену.– Останься на ночь и еще чуть-чуть подольше… – В голосе его слышится легкий призвук чревовещания. Слушатели беспокойно ерзают в креслах.– Сними свой плащ, швырни его небрежно… Сомнений больше нет.– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!– Ну почему ты не останешься подольше…Тела лежат в проходах в три слоя, общее число погибших – 123 человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32