Надо же, чтобы именно сейчас черт принес их сюда! Скорее всего, это была бригада по установке и вводу в эксплуатацию «пирамиды».Я впервые воочию увидел рагнитов. Ростом они были не меньше двух метров, с длинными руками и ногами, ступни слегка вывернуты внутрь, что создавало ложное впечатление неуклюжести и неповоротливости. Лица вполне человеческие, с раскосыми глазами, которые в сочетании с коричневой кожей делали их похожими на помесь китайцев с неграми. Одеты они были в облегающие комбинезоны из светопоглощающего материала, на котором не было видно складок, — просто движется кусок тьмы, напоминающий человеческий силуэт. На груди, как раз против сердца (оно у них тоже с левой стороны), сияло объемное голубое изображение синего шара, перечеркнутого сиреневой молнией. В этот шар хорошо целиться.Итак, восемь рагнитов. Один маячил в проходе глайдера, трое у «пирамиды», двое чуть в стороне, а еще двое держали за руки Дорнста. Разрядники враги держали наготове — видно, ждали еще гостей и решили оказать им горячий прием.Секунды растянулись, будто густая смола. Я прекрасно знал, что такое — угодить под удар разрядника, От человека остается груда обугленного мяса. И мне меньше всего хотелось, чтобы в эту груду превратился я.Действовали мы слаженно. Все возможные ситуации десятки раз прорабатывались на учениях, теперь настала пора применить навыки на практике. До Асгарда я бывал в десятках переделок, умел воевать и знал толк в этом деле, но бой команды суперов — это нечто совсем иное. Мы слились в единое целое. Каждый знал, что делает его товарищ и что должен делать он сам.Герт, шедший за мной, отпрыгнул в сторону, перекатился и сразу умудрился сбить антенну и цилиндр фиксатора, совершавшего круговые движения и посылавшего на базу информацию об окружающей обстановке. Наше счастье, что, когда мы появились, фиксатор был направлен не на нас.Я рванулся следом за Тертом, поднырнул под «клинок Тюхэ», и скала в том месте, где я должен был находиться, брызнула белыми искрами. Еще прыжок — мне удалось пройти между двумя «клинками». Герт срезал одного из рагнитов, державшего цитианина, а я одновременно разделался со вторым. Освобожденный Дорнст проворно шмыгнул в сторону и спрятался за обломком скалы, что с его стороны было весьма предусмотрительно — он сберег себе жизнь и расчистил нам сектор обстрела.Я врезал из разрядника еще по одному врагу, пытавшемуся сделать из меня пережаренный бифштекс, и нырнул за камни вслед за с Дорнстом. По ним-то и пришелся удар, но недостаточно мощный, чтобы испарить преграду. Рагнит в проходе глайдера вскинул разрядник, пытаясь разделаться с Антоном, выскользнувшим из пещеры, но выстрел Герта положил конец этим надеждам. Антон с ходу расстрелял противника, пытавшегося спрятаться за «пирамидой».Выстрелы посыпались один за другим, «клинки Тюхэ» сжимались теснее. Чтобы действовать эффективно, нужно постоянно находиться в движении и лавировать между «клинками». Постепенно их становилось меньше, поскольку рагниты один за другим выбывали из строя. Последний, укрывшийся за скалой, высунул нос лишь на долю секунды, но ее хватило, чтобы я, не медля, отправил бедолагу на тот свет. Весь бой занял считанные секунды, и теперь можно было расслабиться.Радость, впрочем, оказалась преждевременной. К своему ужасу, я увидел, что люк глайдера задвигается, еще несколько мгновений — и машина приподнялась над поверхностью. Один или несколько рагнитов находились в кабине, в которую мы в горячке боя не успели проникнуть, и теперь они обрушатся на нас всей мощью своей боевой машины. Мы еще можем успеть уйти в пещеру, но информация все равно попадет в форт Скоулстонт.Видя, как умеют воевать их новые противники, рагниты постараются так построить оборону, что нам вовек не пробить в ней бреши. Выстрелы разрядника для светопреломляющей брони глайдера представляют не большую угрозу, чем укус комара для слоновьей кожи.Время почти остановилось. Глайдер завис в трех метрах над землей и начал неторопливо разворачиваться. Шарик на носу машины начал наливаться зеленым огнем. Все, теперь мы даже не успеем нырнуть в пещеру. Хорошо, что нас здесь всего трое. Толстую скальную породу глайдер вряд ли пробьет. Маклин, Ковальский и Одзуки смогут попытаться довести дело до конца.Антон находился к глайдеру ближе всех. Он бросился вперед. Под брюхом машины подпрыгнул вверх, будто пытаясь уцепиться за гладкую броню. И неожиданно исчез.Потекли томительные секунды. А может, доли секунды. Мы с Гертом, воспользовавшись неразберихой, которая наверняка сейчас царила на борту глайдера, кинулись в пещеру. Обернувшись в проходе, я увидел, как боевая машина резко крутанулась вокруг своей оси, а затем опустилась и ее люк медленно отворился.Я прыгнул назад и тут же проник в открывшийся проход. Изнутри пол, потолок и стены глайдера представляли собой сплошной СТ-экран, создававший иллюзию, что неудобные широкие сиденья висят в воздухе. Впереди располагались пульт пилота и большое кресло, в котором сидел отрешившийся от всего Антон. Пилот валялся рядом с креслом, шея его была неестественно вывернута, и в открытых мертвых глазах не отражалось никаких чувств — умер он совершенно спокойным, даже, похоже, ничему не удивившись.— Антон! — крикнул я. — Надо сматывать отсюда удочки.— Подожди, я должен понять, как эта дурында работает.— Послушай, после обрыва связи другие глайдеры прибудут сюда через несколько минут. Даже если мы успеем смыться, они визуально зафиксируют нас.— Я держу это на контроле. Мы успеем, если ты не будешь мне мешать. — Антон погрузился в размышления. Прошла минута. Другая. Я начинал всерьез нервничать.— Ну пошли наконец! — крикнул от прохода Герт.— Подожди, дьявол тебя раздери!Антон набрал какую-то комбинацию на пульте.Я почувствовал, что он пытается влиять на поле бортового компьютера и одновременно запустить туда какую-то программу.— Вот теперь, правда, надо спешить, — кивнул он.Мы выбежали из глайдера. Поле битвы выглядело отвратительно. Запах горелого мяса, дымящиеся останки. Все враги мертвы, кроме одного, в котором еще теплилась жизнь.Герт на бегу подхватил его и взвалил на плечо. Я на миг задержался у входа в пещеру, глядя в голубое небо, в котором появились четыре белые точки. Антон за рукав втащил меня в черный зев пещеры.— С ума сошел? — крикнул он. — Еще секунда — и их оптика засекла бы тебя. Определить, что ты не цитианин, большого труда не составит. Теперь нужно быстрее двигать отсюда. Вниз, в глубь пещер.— Рагниты не погонятся за нами? — крикнул на ходу Герт Сарну.— Это не их мир… — заверещал цитианин. — Они здесь слепы… Они боятся пещер и ничего здесь не могут…— Мы же можем здесь все… — поддакнул Хальмс.— И они знают это… — закончил тираду Фахел. Мы забрались достаточно далеко и очутились в просторной пещере.— Все, оторвались, — устало произнес Герт. По стенам и по полу прошла дрожь.— Что это такое? — удивился я. Антон посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул:— Все верно. Пять минут.Он прислонился к стене, на миг отключился от внешних раздражителей, а потом произнес:— Еще два глайдера рагнитов выведены из строя.— С чего это? — осведомился Одзуки.— Я сумел запрограммировать компьютер на пиковый разгон энергосистем вплоть до самоуничтожения. Рвануло как раз тогда, когда прибыли спасатели. Один глайдер вдребезги, другой сильно поврежден. Взрыв, конечно, послабее ядерного, но вполне достаточный. ТЭФ-установки рагнитов немножко иные, чем земные. Они гораздо эффективнее и легче, но зато опасны при эксплуатации. Сейчас там воронка метров семи глубиной.— Неплохо, — улыбнулся Герт. — Ты герой дня, Антон. Если бы не твоя расторопность, рагнитам пришлось бы потрудиться, прежде чем им удалось бы соскрести нас с земли.— Что будем делать с пленным? — спросил Ковальский, указывая на рагнита, в плече которого зияла обугленная рана.Он неподвижно лежал на полу.Герт нагнулся над пленным. Командир сразу собрался, сосредоточился. Он провел руками над лицом раненого, присел, начал осмотр. По тому, как держался Герт, было заметно, что он экзотерапевт класса «экстра».Я видел, что коричневая аура рагнита была слабой и неустойчивой, она переливалась лиловыми и синими оттенками и старалась уплыть куда-то в сторону от его тела.— Не жилец, — заключил Герт. — Долго не протянет. От силы минут пять.— Нужно привести его в чувство, — сказал Ковальский. — Хотя бы на пару минут. Можно успеть выудить у него кое-какие сведения.— Он вряд ли поможет нам, — возразил Маклин.— Хоть что-нибудь, но узнаем. Даже если удастся хотя бы немножко разговорить его, — отмахнулся Ковальский.— Попытаюсь, — кивнул Герт и принялся за пленника, работая с его энергетикой, активизируя биоактивные точки. Я не верил, что рагнита, находящегося в таком состоянии, удастся привести в чувство. К моему удивлению, его аура стала ровнее. Смерть отступала. Но лишь на время. Скоро она вернется, и тогда уже рагниту ничто не поможет.Пленник глубоко вздохнул и приоткрыл щелки глаз. В них не было ни ненависти, ни злости. Ощущалась лишь беспросветная вязкая тьма, не привязанная ни к каким чувствам, и в этом было что-то жуткое. Так смотрит ядовитая змея. Или крокодил.Пещеру освещал прилепленный к стене световой шарик. Было хорошо видно, что кожа рагнита потемнела, на губах выступила алая кровь. Он попробовал приподняться. Мы помогли ему и прислонили спиной к стене. Герт присел рядом с ним и начал допрос.Язык рагнитов по выговору чем-то напоминал французский. Но он гораздо сложнее любого земного языка, имеет головоломные правила и умопомрачительные склонения со спряжениями. В нем имеется несколько десятков конструкций, которые используются для отражения в каждой фразе отношения говорящего к собеседнику. Одна и та же фраза может быть сказана в нескольких десятках вариантов, и в ней ты обязан выразить свои чувства — злость, подобострастие, презрение или куда более сложные эмоции.— Ты можешь говорить? — спросил Герт, выражая власть и вместе с тем уважение.— Я могу говорить, белолицый. Но не хочу говорить. — Рагнит избрал конструкцию пренебрежения, которую применяют к представителям самых низших рас и сословий.Ха, белолицый… Так (или похоже) называли американские индейцы европейцев, пришедших завоевывать их земли. Рагнит будто почувствовал страсть Герта ко всяким индейским историям и историческим аналогиям и решил подыграть ему.— Если ты поможешь нам, то мы сможем помочь тебе. Ты ранен, а мы многое умеем.— Мне уже ничто не поможет, — прозвучала конструкция стойкости к жизненным передрягам. — Я уже мертв. Но это не имеет значения, ибо вскоре я, погибший ради торжества Великой Силы, войду в благодатный Синий Поток, стану его частицей, сольюсь с его несокрушимой мощью, и это будет достойная награда за мое честное служение.— Не знаю, что такое Синий Поток, но вряд ли ты заслужил награду в иных мирах, — произнес Герт, применив конструкцию насмешки. — За пролитую тобой и твоими братьями кровь ты скорее заслужил не награду, но кару, и, упорствуя, делаешь ее еще страшней.— Ты можешь говорить сколько угодно, ибо слова, далекие от истины, пусты и не имеют смысла. — Он воспользовался конструкцией превосходства и снисходительности. — Ты не чувствуешь величия Истинной Силы, ты не знаешь, что нет ничего, способного противостоять ей и ее проводникам ни в этом мире, ни в иных мирах, скрытых от нас покровом смерти.Нет ничего, что служило бы преградой Братьям Силы Синего Шара. Не жалей меня, белолицый. Это мне надо жалеть тебя, презренное и ничтожное насекомое, — зазвенела конструкция торжества. Рагнит прикрыл глаза, показывая, что разговор окончен.— Фанатик, — произнес я по-русски. — Просто безмозглый фанатик. Я немало таких видел за годы работы в МОБС.— По-моему, ты не совсем прав, — задумчиво протянул Маклин. — Почему ты не допускаешь, что в его словах скрыта известная доля истины? У рагнитов достаточно высокоразвитая цивилизация, а вовсе не такая, чтобы безоговорочно доверять религиозным бредням.— Ну конечно, — усмехнулся я. — Разумеется, этот тип прав. Тогда, если никто и ничего не может противопоставить Братьям Силы Синего Шара, что мы здесь делаем?— Рагниты распространяются по Галактике, как чумные вирусы, — сказал Герт, вставая и отряхивая колени. — Пока они на самом деле не встретили достойной преграды на своем пути. Но, думаю, появится некий фактор, и они все-таки расквасят свои длинные носы о стену.— Какой фактор?— Это же очень просто. — Герт склонился над рагнитом и вновь сделал несколько движений над его головой. Пленник приоткрыл глаза.— Что ты хочешь? — прозвучала конструкция усталости и злости.— Если воины Силы так могучи и непобедимы, если вам нет преград, то скажи, почему твои собратья, а не мои лежат мертвыми? И почему я задаю вопросы тебе, а не наоборот?— Такова воля Силы. — Конструкция смирения.— Слова, враг мой, это всего лишь слова, которые, если не соответствуют истине, пусты и лишены смысла. — Конструкция презрения и иронии. — Сила вот в этих руках.— Да, вы великие воины. Хоть и коварно, из засады, а не лицом к лицу, но вы справились с отборными воинами Братства. — Конструкция невольного уважения.— Насчет засады ты врешь. Бились мы честно.— Ладно, я готов признать это. — Силы рагнита убывали, аура его снова стала неустойчивой и текучей. Пленник использовал сложную замысловатую конструкцию, чтобы выразить гордость, ненависть, вынужденное согласие. — Но будь вы хоть самые сильные воины на планетах миллиарда солнц…— Возможно, так оно и есть.— Сумей вы даже выгнать нас с этой планеты, все равно это ничего не изменит. На вас уже опустились крылья смерти. Огневое оружие и защитные поля, техника, боевые порядки — все это не имеет никакого значения. Этот мир наш, и никто не сумеет оспорить это. Даже ваши временные успехи обратятся против вас. Я вижу вашу погибель. Я знаю, что так и будет.— Что ты имеешь в виду? — спросил я, почувствовав, что рагнит проговорился и выложил нечто действительно важное, имеющее для нас огромное значение.Пленник с трудом повернул голову и посмотрел на меня. Будто рентгеном просветил и увидел во мне нечто, скрытое от иных взоров.— А вот и он. — Конструкция злорадства и победы. — Ему будет лучше, чем вам всем.— Почему?— Тебя выбрал Казагассс. Тебе не избежать встречи с ним, ибо ты отмечен. Неужели ты не чувствуешь, как шею твою все сильнее стискивают ласковые пальцы Казагассса? Неужели тебе не нравятся легкие объятия смерти? Смерть — отдохновение. Смерть — благо. Приближается час Казагассса!— Конструкция ликования, ненависти и жалости.— Я ухожу, — прохрипел рагнит. — Придет время, и вы будете завидовать тому, что я ушел легко. Грядет час Казагассса.Аура рагнита поблекла, затем последовала легкая вспышка — и некая серебристая субстанция устремилась в черный проход иного мира.Как он сказал — чувствую ли я на шее ласковые пальцы Казагассса? Он совсем близко, и свидание с ним (интересно, с кем?) — дело нескольких часов… ЛАБИРИНТ. 29 МАРТА 2138 ГОДА Пещера, в которой лежал труп рагнита, давно осталась позади. Мы вновь петляли в лабиринте, становившемся все запутаннее. Часа через три мне показалось, что мы окончательно заблудились. Здесь просто невозможно ориентироваться. В принципе, используя возможности уникальной памяти суперов, можно найти обратную дорогу, припомнив каждый поворот и изгиб пути. Но как здесь ориентируются цитиане? А они не забывали бодро сообщать, что все хорошо и мы идем к цели.Несколько раз мы натыкались на идеально круглые туннели, определенно являющиеся творением чьих-то рук (или щупалец — смотря кто их строил). Один раз увидели железяку, похожую на изъеденную временем и водой зубчатую передачу. Еще пару раз натыкались на наскальные рисунки.— До форта недалеко. Скоро выйдем, — сообщили цитиане.На привале цитиане вновь запалили костер и расселись вокруг него. На этот раз обошлось без напевов. Они методично жевали свои пищекубики, видать, без особого удовольствия. Впрочем, наш пищеэнерган тоже не отличался изысканным вкусом и крепко осточертел за последние дни.— Можно попробовать? — попросил Маклин.— Думаем, можно… — загалдели цитиане.— У нас схожий метаболизм…— Наша пища для вас не вредна…Маклин взял кубик, провел по нему анализатором, внимательно рассмотрел, затем зажал в ладони, пытаясь уловить исходящие от него токи опасности, но вроде не уловил. Только после этого он бросил кубик в рот и стал меланхолически его пережевывать. Потом сделал вывод:— Удивительная пакость. Смесь навоза и березовой коры. Но безвредно, и энергоемкость, похоже, будет побольше, чем у нашего пищеэнергана. Надо взять на радость нашим «головастикам» кусочек.— Обязательно, — кивнул Ковальский. — При исследовании можно узнать что-то интересное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34