Ослабив концентрацию, Кестрель обнаружила, что Сирей обращается к ней со своего ложа в глубине затененной кареты.
— Почему ты не отвечаешь, Кесс? Ты рассердилась на меня?
— Нет. Я думаю о брате.
— А, твой брат. Ты всегда думаешь о нем.
— Если бы ты узнала моего брата, то тоже бы его полюбила.
— Не думаю, — мрачно заметила Сирей. — Мне никто не нравится, за исключением Ланки. А это не в счет. Ну, и еще тебя.
Однако внезапно принцессе пришла в голову новая мысль.
— Твой брат похож на тебя?
— Не знаю, похож ли. Я-то чувствую, будто он — часть меня.
— Он такого же роста, как ты?
— Немножко выше.
— А еще?
— Что ты хочешь знать?
— Ну, например, цвет волос?
— Темный, как и у меня. У него бледное лицо. Он спокойный. Часто выглядит печальным. Бо может понимать чувства других людей, просто наблюдая за ними.
— Он собирается на ком-нибудь жениться?
— Вряд ли. Бо довольно одинокий человек.
— Как и я, — заявила Сирей.
Принцесса улеглась на пышную кровать и, покачиваясь в монотонном ритме кареты, позволила новой идее захватить ее. Кестрель была ее единственной подругой и единственным человеком, за исключением родителей, которого она любила. Бомен похож на Кесс, только он — мужчина. Почему бы ей не полюбить и его?
— Я думаю, что могу выйти замуж за твоего брата, — заявила принцесса.
Кестрель громко рассмеялась.
— А тебе не кажется, что следовало бы сначала спросить его?
— Зачем? Он захочет жениться на мне. Я ведь красивая.
— Ах, Сирей. Ты такая, такая…
— И какая же?
— Такая бесхитростная. Я не знаю, как еще выразить это.
— Ты хочешь сказать, что я глупая?
— Нет, не глупая. Только ты многого не понимаешь.
— Мама говорила, что мужчины хотят жениться на красивых женщинах. Она говорила: не важно, что ты глупа, главное, ты прекрасна.
— Бомен не похож на прочих мужчин.
— То есть ему не нужна красивая жена?
— Не думаю.
— Тогда зачем же быть красивой? — Сирей чуть не плакала, негодуя, что столько усилий потрачено впустую.
Кестрель ничего не ответила, и принцесса продолжала хныкать.
— Перестань, — сказала Кесс — Не стоит переживать из-за такой ерунды. Если бы тебе было больно, вот тогда…
— Хорошо, Кестрель. Не сердись на меня, или я… Нет, не буду.
— В любом случае ты не можешь выйти замуж за моего брата. Ты же собираешься выйти совсем за другого человека. Кем бы он ни был.
— Нет.
— Ты же говоришь, что должна.
— А ты сказала, что в моем положении никогда бы не вышла замуж.
— Но ведь я — не ты.
— Ах, Кесс, как бы я хотела, чтобы ты была мною! А я бы стала тобой. Ты же собираешься танцевать вместо меня, сама знаешь. Ты уже почти станешь мною, хоть на чуть-чуть. Подумай, как здорово быть такой красивой!
— Не хочу, — сказала Кестрель.
— Почему?
— Лучше я останусь собой.
— А если ты останешься собой и в то же время станешь красивой?
— Нет, — ответила Кестрель. — Если я стану очень красивой, то это буду уже не я. Кроме того, люди будут видеть только мою красоту и не замечать меня.
— Что за нелепая мысль! На самом деле все не так.
Они замолчали. Йодилле так часто приходилось слышать о том, как она прекрасна, что ей трудно было разделить себя и свою красоту. Придет день, и мужчина увидит ее без вуали. Что он подумает? Хорошо бы он увидел, как она красива, и в то же время разглядел и ее истинную сущность.
— Ах, Кесс, дорогая, — вздохнула принцесса. — Как все сложно на свете!
В тот же день Йодиллу вызвали в карету родителей, где мать собиралась обучить принцессу тонкостям брачной церемонии. Это позволило Кестрель поговорить с командиром гвардии Йохьян.
Девушка нашла Зохона муштрующим своих солдат. Он стоял на возвышении, изготовленном специально для этой цели и позволявшем ему видеть всех гвардейцев одновременно. Зохон наблюдал, как офицеры отрывистыми лающими выкриками отдают команды.
— Вперед! Сойтись! Лечь!
Кестрель ждала, одновременно наблюдая за солдатами. Длинные шеренги воинов в темно-лиловой форме образовывали замысловатые узоры, то смыкали ряды, то расходились. Казалось, что каждый из них перестал быть самим собой, сделавшись частицей огромного многотелого организма. Зохон создал превосходно работающую военную машину, и Кестрель с радостью наблюдала за движениями этого механизма. С тех пор как план созрел в голове Кесс, она думала о солдатах гвардии Йохьян как о собственной армии, призванной освободить ее народ.
Наконец Зохон заметил девушку. Желая быстрее услышать новости, командир сделал знак прекратить тщательно отработанные упражнения.
— Напра-во! Равняйсь! Отдать честь!
Войска отсалютовали командиру.
— Вольно!
Зохон направился к своей палатке, не глядя на Кестрель. Девушка помедлила несколько мгновений, затем последовала за ним.
Как только они оказались одни, Зохон устремил на нее горящий взгляд.
— Ну? Ты говорила с ней?
— Говорила, — ответила Кестрель.
— И что?
Кесс понизила голос.
— Йодилла очень боится.
— Боится! Продолжай.
— Она боится страны, называемой Доминат. Боится перечить отцу. И все же принцесса не хочет подвести свой народ.
— Конечно, не хочет. Только они слишком многого требуют от нее.
— Она считает, что должна исполнить свой долг, даже если…
— Даже если ее сердце не лежит к этому браку? — Зохон жаждал убедиться, что интуиция не обманула его.
— Да, — промолвила Кестрель.
— А я? Ты говорила с ней обо мне?
— Я была очень осторожна. Упомянула ваше имя в разговоре.
— И что она сказала?
— Ничего. Опустила глаза. Замолчала.
— Опустила глаза. Замолчала. — Зохон мерил широкими шагами пространство палатки, размышляя над словами Кестрель. — Опустила глаза. Замолчала. Что бы это значило? Понятно. Она не осмеливалась. А почему? Из-за силы чувств! Да, если все так, как ты говоришь, это значит, что принцесса даже не решается произнести мое имя!
Взволнованный этим выводом, Зохон повернулся к Кестрель, чтобы дать ей дальнейшие инструкции.
— Ты скажешь Йодилле, что разговаривала со мной. Скажешь, что я спасу ее от брака. Но я должен знать, что лежит у принцессы на сердце. Ты понимаешь меня?
— Да, — сказала Кестрель.
— Пусть она передаст через тебя письмо. Тогда я буду знать, как действовать.
— Хорошо.
— А теперь ступай! У меня есть кое-какие дела. Удача любит смелых!
Тем временем Йоди вместе с дочерью репетировала брачную церемонию. С тех пор как она сама сделала эти пять шагов, прошло много лет, и тем не менее Йоди четко помнила каждое мгновение.
— Моя мать проплакала весь день. Я тоже буду плакать, я знаю это. Итак, прежде всего запомни: шаги должны быть маленькими. Вот такими.
Йоди тяжело шагнула вперед.
— Каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед, жених тоже делает шаг. Ты же не хочешь столкнуться с ним лоб в лоб? Я видела свадьбы, где в комнате не хватало места для пяти шагов. А ты ведь знаешь, что это значит!
— Нет, мама. Что это значит?
— Что один из вас умрет на десять лет раньше другого. Каждый шаг означает десять лет совместной жизни. Итак, давай попробуем. Я буду за жениха.
Они встали друг напротив друга в большой комнате королевского экипажа.
— Руки перед собой, пальцы переплетены. Глаза в пол.
Сирей сделала, как велели.
— Он шагает вперед, затем ты. Так. Опять ты.
Сирей продвинулась вперед на шаг.
— Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
— А почему я не должна поднимать глаз?
— В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
— Ты ведь не подчиняешься папе.
— Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
— До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
— Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
— Но ты любила его?
— Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
— А если бы он не понравился тебе?
— Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
— Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
— Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
— Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
— Я всего лишь должна сказать «да»?
— Ты говоришь «да», дорогая. И ты — его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
— Ну, детка… Ничего-ничего.
— Мама, — сказала Йодилла мгновение спустя. — Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
— Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
— Кесс, дорогая, ты не спишь?
— Нет.
— Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
— Хотелось, — отвечала Кестрель. — Все время хотелось.
— Но ты никогда не осмеливалась?
— Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
— Ты вернулась домой?
— Да.
— А дома все осталось по-прежнему?
— Нет. Все изменилось.
— Это хорошо или плохо?
— Точно не знаю. — Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. — Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
— Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
— Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
— Кесс, — прозвучал голос Сирей из темноты. — Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.
Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.
— Может, тебе стоит поговорить с родителями?
— Они скажут, что выйти замуж — мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.
— Ну, ладно, — сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, — ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?
— Может быть. — Голос Сирей звучал тихо и печально. — Но я в это не верю.
Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.
— Мы ведь по-прежнему друзья, да?
— Конечно! И навсегда!
— Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.
— Тайный знак для чего?
— Чтобы напоминать друг другу, что мы — друзья.
— Ах! Как здорово! А что это за знак?
— Когда мы будем на людях, — сказала Кестрель, — и не сможем говорить, потому что ты — принцесса, а я — служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти — это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.
— Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?
— Точно такой же.
Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.
— Я делаю это сейчас. А ты?
— И я.
— Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.
— И у меня тоже.
— Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты — моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.
На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.
— Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?
Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.
Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.
Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.
Тем же утром Йодилла решила присутствовать на чтении знаков. С каждым проходящим днем принцессу все больше интересовали предсказания будущего. Кестрель отправилась с ней, держась в тени.
В сопровождении охранников появился Озох Мудрый. Предсказатель нес свой коврик, за ним следовал слуга. Однако Кестрель, так же как и собравшиеся придворные, заметила, что в руках у слуги нет клетки с цыпленком. Озох развернул коврик для предсказаний, присел на корточки перед ним и принялся в глубоком молчании изучать ткань, словно ничего особенного не произошло. Йоханна повертел головой и в конце концов обратился к жене громким шепотом:
— Я не вижу цыпленка.
— Тсс! — прошипел королевский предсказатель.
— Успокойся, Фу фи, — промолвила Йоди.
Озох застонал. С закрытыми глазами он раскачивался взад-вперед, тихо напевая.
— Он никогда раньше так не делал, — произнес Йоханна. Йоди в тревоге посмотрела на мужа. «Произойдет что-то ужасное», — решила она. Кестрель взглянула на великого визиря, который с нахмуренным лбом наблюдал за предсказателем, пытаясь понять, что тот задумал. Затем девушка покосилась на Зохона. На спокойном красивом лице воина не отражалось никаких чувств. Однако Кесс поняла: все происходящее здесь — дело рук командира гвардейцев.
— Хару! Хару! — напевал Озох.
Неожиданно предсказатель подпрыгнул, пал ниц, затем вновь уселся на корточки.
На коврике, вращаясь по кругу, появилось яйцо. Весь двор ахнул. Даже Зохон — и тот удивился.
— Чтобы увидеть будущее, — заявил Озох, — я должен проникнуть в прошлое! Священный цыпленок обратился в яйцо!
— Ах, Фу фи! — в страхе воскликнула Йоди. — Мы все вернемся назад!
— Это яйцо, — произнес предсказатель, — знак новой жизни, знак перемен к лучшему.
— К лучшему? Ты уверен? Бедный цыпленок!
— Давайте посмотрим дальше, мама-крошка.
Йоди успокоилась. Супруге правителя нравилось, когда ее так называли. Яйцо перестало вращаться.
— Узким концом яйцо указывает на Хару. Это рассвет новой эры любви. Знак, благословляющий предстоящую свадьбу!
Предсказатель поклонился Йодилле.
— Итак, все в порядке? — спросил Йоханна.
— И даже лучше, ваше величие. Священное яйцо указывает путь. Ваше великолепие может видеть это.
— Да, действительно вижу.
— Вы видите любовь, видите благополучие. Солдат, которые соединяются с семьями, прячут мечи и обращают свои счастливые сердца к тяжким повседневным трудам.
Кестрель увидела, что Зохон нахмурился и отвернулся.
— А еще я вижу завтрак, — произнес Йоханна и радостно рассмеялся собственной шутке.
После чего властитель выбрался из складного стула и вперевалку направился к карете.
Кестрель шла за Йодиллой к карете принцессы, когда появился Барзан и попросил у принцессы разрешения переговорить с ее служанкой. Йодилла удивилась.
— Вы хотите говорить с Кесс? О чем?
— По личному вопросу, сиятельная.
Сирей отвела Кестрель в сторону.
— Ты ведь не хочешь разговаривать с ним, правда, дорогая? Он только и думает о том, как бы выколоть твои глаза раскаленными вертелами. С тех пор как я нашла тебя, он все время собирается это сделать.
— Я уверена, визирь просто хочет поговорить со мной о тебе.
— Почему обо мне? Что ты скажешь ему?
— А что мне стоит ему сказать?
Эта мысль раньше не приходила в голову Сирей. Она задумалась.
— Ты можешь сказать ему, что мне не нравится тот, за кого меня выдают замуж, кем бы он ни был. И что я не выйду за него.
— А Барзан скажет, что твой будущий муж и не может тебе нравиться, раз ты его не знаешь.
— Ой, ты думаешь, действительно не может?
— Знаешь, а вдруг мне удастся выяснить, кто твой жених?
— Прекрасная идея. Какая же ты умная! Разузнай, кто это, а потом скажи, что он мне не нравится.
Йодилла вернулась в карету, а великий визирь заговорил с Кестрель.
— Конечно же, ты слышала, что сказал предсказатель, — промолвил Барзан тоном, который считал отеческим. — Рассвет новой эры любви.
— Слышала, — отвечала Кесс.
— Любовь разлита в воздухе. Священное яйцо указывает путь. — Великий визирь понизил голос. — И может, яйцо также указывает и на тебя.
— На меня?
— Кажется, у тебя есть воздыхатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29