Негодяй похолодел от ужаса, правда? – Рэнсом рассмеялся. – Он пошел на меня, а я поднял пушку и – БУМ! Вот так вот!
– Я бы с удовольствием пристрелил тебя, – сказал я.
– Не дури, все было отлично, – не замолкал Джон. – Видел огонь? Видел дым?
– Ты действительно хотел выстрелить? – Я несколько раз свернул направо-налево, готовясь услышать позади вой сирен.
– Конечно. Конечно, хотел. Этот старый мерзавец не верил, что я это сделаю. Я должен был его остановить, разве нет? Как еще я мог показать ему, что отвечаю за свои слова?
– Дать бы тебе хотя бы рукояткой по башке! – воскликнул я.
– Знаешь, кем был этот монстр раньше? Судя по виду, он привык разрывать людей пополам голыми руками.
– Он проработал двадцать пять лет на бумажной фабрике, – сказал я. – Когда уходил на пенсию, она подарили ему кресло-качалку.
Джон продолжал вертеть в руках револьвер, восхищаясь собственной храбростью.
Я снова повернул и увидел в нескольких кварталах впереди Тевтония-авеню.
– Как ты думаешь, почему он сказал, что наше настоящее место на Ливермор-авеню?
– Не обижайся, но это не самая высококлассная часть города.
Я не произнес больше ни слова, пока мы не оказались в Эли-плейс.
И меня заставило заговорить вовсе не прощение, а шок. Перед домом Джона стояла полицейская машина.
– Он записал твой номер, – сказал я.
– Черт! – выругался Джон. Он нагнулся, и я услышал, как пистолет упал под сиденье. – Не останавливайся.
Но было поздно. Дверца полицейской машины распахнулась, и оттуда показались сначала длинные ноги в синих форменных штанах а затем и все тело полицейского, который с трудом помещался в кабине. Сонни Беренджер стоял и ждал, пока мы остановимся возле него.
– Отрицай все, – сказал Джон. – Это наш единственный шанс.
Я вылез и кабины, сильно нервничая, так как прекрасно понимал, что Сонни не обманешь таким образом. Он стоял у патрульной машины, холодно глядя в нашу сторону.
– Привет, Сонни, – сказал я, и взгляд его сделался еще более тяжелым. Я вспомнил, что у Сонни есть весьма веские основания недолюбливать меня.
Он перевел глаза с меня на Джона и спросил:
– Где?
Джон, не сдержавшись, быстро оглянулся на «понтиак».
– У вас в машине?
– На все есть свои причины, – сказал Джон. – Не упадите, когда услышите нашу версию событий.
– Отдайте его, пожалуйста, мне. Сержант Хоган хочет получить его сегодня.
Джон уже пошел было к машине, но когда до него дошел смысл последней фразы Сонни, резко остановился.
– А я разве сказал, что это в машине?
– Что хочет получить сегодня сержант Хоган? – спросил я.
Сонни удивленно посмотрел на Джона, затем на меня.
– Старое дело. Не могли бы вы принести его мне, сэр, где бы оно ни находилось?
– А, – сказал Джон. – Ну да. Ты ведь видел его вчера вечером, да, Тим?
Сонни снова перевел взгляд на меня.
– Подождите здесь, – сказал я, направляясь к дому. Джон последовал за мной. Я ждал, пока он справится с замком. Сонни сложил руки на груди и каким-то непостижимым образом умудрился опереться о машину, не складываясь при этом пополам.
Как только мы вошли внутрь, Джон расхохотался. Я еще не видел его таким счастливым за время своего пребывания в Миллхейвене.
– После своей прочувствованной речи о том, что надо все отрицать, ты чуть было сам не отдал ему револьвер, – заметил я.
– Можешь мне поверить, в последний момент я бы что-нибудь придумал. – Мы стали подниматься по лестнице. – Жаль, что Хоган не подождал еще пару часов, прежде чем прислать за делом этого малышку Хью. Я хотел взглянуть на бумаги.
– Ты по-прежнему можешь это сделать, – сказал я. – Я сделал копию.
Джон поднялся со мной на третий этаж и постоял в дверях, пока я лазил под диван и доставал оттуда чемоданчик. Стерев ладонью пыль, я открыл чемоданчик, достал из него копию дела и передал ее Джону.
Он подмигнул мне.
– Пока я буду читать все это, почему бы тебе не съездить проведать Алана?
Сонни по-прежнему стоял, прислонившись к машине, когда я закрыл за собой дверь дома. Его неподвижность ясно давала понять, что я не заслуживаю даже того, чтобы Сонни пошевелился. Когда я протянул ему чемоданчик, Сонни выпрямился и взял его у меня, не сделав ни одного лишнего движения.
– Поблагодарите от меня Пола Фонтейна, хорошо?
Ничего не ответив, Сонни забрался в патрульную машину, положил чемоданчик на кресло рядом с собой и включил зажигание.
– В конечном счете, – сказал я, – вы оказали всем нам большую услугу, поговорив со мной в тот день.
Он посмотрел на меня так, словно я нахожусь на расстоянии в тысячу миль.
– Я считаю себя обязанным вам, – сказал я. – И постараюсь когда-нибудь расплатиться.
Лишь на одно короткое мгновение выражение глаз Сонни едва заметно изменилось. Затем машина рванула с места и вскоре исчезла за углом.
9
Стараясь говорить как можно тише, Элайза Морган проводила меня в гостиную.
– Я только что усадила его с ленчем перед телевизором. На четвертом канале пресс-шоу, а в перерывах показывают репортажи о марше протеста.
– Так вот куда подевались все репортеры.
– Хотите ленч? Грибной суп и сэндвич с куриным салатом. О, вот и он.
В коридоре уже грохотал бас Алана.
– Что, черт возьми, происходит?
– Я голоден, – сказал я Элайзе. – И с удовольствием позавтракаю.
Я последовал за Элайзой в гостиную. Алан сидел перед маленьким цветным телевизором на стойке с колесиками, держа на коленях поднос с едой, который чуть не опрокинул, когда обернулся на звук моих шагов.
– А, Тим, – сказал он. – Хорошо. Жаль было бы, если бы ты это пропустил.
Я присел рядом, стараясь не перевернуть его поднос, на котором вместе с плошкой супа и тарелкой с остатками сэндвича стояла вазочка с розовым бутоном. Поверх белоснежной сорочки и темно-красного галстука лежала белая салфетка. Алан наклонился к моему уху.
– Видел эту женщину? Элайзу. У тебя не может ничего с ней быть. Она – моя.
– Я рад, что она вам нравится.
– Шикарная женщина.
Я кивнул. Откинувшись на спинку, Алан посмотрел на свой суп. Джеффри Боу, Изабель Арчер, Джо Раддлер и три репортера, которых я не узнал, сидели за круглым столом перед Джимбо.
– ...Необыкновенно большое количество зверских убийств в городе такого размера, – ворковала Изабель. – И я удивлена, увидев выступление Ардена Васса на похоронах женщины, убийство которой могло бы считаться нераскрытым до сих пор, если бы не...
– Если бы не что! – завопил Джо Раддлер. – Не надо затыкать самой себе рот!
– ...если бы не удивительная готовность некоторых моих коллег верить всему, что им говорят, – закончила фразу Изабель.
Элайза Морган принесла мне точно такой же поднос, как у Алана, только без вазы с цветком. От супа поднимался аромат свежих грибов.
– Если захотите, там есть еще, – она села в кресло возле Алана.
Джимбо отчаянно пытался восстановить контроль над ситуацией в студии.
– Если вам не нравится здесь, мисс Арчер, – грохотал Джо Раддлер. – Попробуйте сделать карьеру в России, посмотрим, надолго ли вас хватит.
– Мне кажется, это интересно представить себе, Изабель, – сказал Джо Раддлер, но не стал развивать эту мысль.
– О, нам всем приятно представить это! – не унимался Раддлер.
– Мисс Арчер, – вмешался в разговор Джимбо – В условиях волнений в городе не кажется ли вам несколько безответственным продолжать критиковать....
– Безусловно! – вопил Раддлер.
– Мне кажется безответственным этого не делать, – ответила Изабель.
– Я застрелился бы на месте, если бы это помогло защитить хоть одного хорошего полицейского! – витийствовал Раддлер.
– Очень интересная мысль, – с улыбкой произнесла Изабель. – Даже если оставить на время разговор о двух нераскрытых убийствах «Голубой розы», остается еще убийство Фрэнка Уолдо, местного бизнесмена с весьма интересной репутацией.
– Мне кажется, вы отклоняетесь от темы, Изабель.
– Мы уберем их отсюда! Мы всегда так делаем!
– Мы всегда кого-нибудь убираем, – вставила Изабель, улыбнувшись облачку дыма, выпущенного Джеффри Боу.
– Кого? – спросил я. – О ком это они?
– Вы поели, Алан? – Элайза встала, чтобы убрать его поднос.
– О каком убийстве они говорят?
– Убили человека по фамилии Уолдо, – ответила Элайза, возвращаясь в комнату. – Я читала об этом в «Леджер» на одной из последних страниц.
– Его нашли на Ливермор-авеню? Перед баром под названием «Часы досуга»?
– Мне кажется, его тело обнаружили в аэропорту. Хотите посмотреть газету?
Я дошел сегодня утром только до статьи про пожар в Элм-хилл. И сказал, что с удовольствием просмотрю газету. Элайза снова вышла из комнаты и принесла мне сложенную пополам вторую секцию.
Расчлененный труп Фрэнсиса (Фрэнки) Уолдо, владельца и президента компании «Оптовая торговля мясом Айдахо», нашли в гараже «форда галакси», припаркованного на долгосрочной стоянке аэропорта Миллхейвена около трех часов утра. Служитель аэропорта заметил кровь, сочащуюся из багажника. Согласно сообщению полиции, Уолдо собирались в ближайшее время предъявить обвинение.
Интересно, что такое сказал этому человеку Билли Риц, от чего он выглядел таким счастливым, и что потом разладилось в их соглашении?
– О, Тим, ты, кажется, интересовался этими записями Эйприл? По поводу моста? Ну того, связанного с убийствами «Голубой розы».
– Они здесь? – спросил я.
Алан кивнул.
– Эйприл обычно работала в моей столовой. Думаю, Джон просто не разрешал ей работать дома. Но она всегда могла сказать ему, что идет навестить отца.
Я вспомнил покрытые пылью бумаги на столе в столовой Алана.
– Я просто забыл об этом, – продолжал старик. – А уборщица, которая сюда приходила, должно быть, решила, что это мои бумаги. Поэтому она подняла их, вытерла пыль и положила обратно. Элайза спросила меня вчера, что это за бумаги.
– Я принесу их вам, если хотите, – сказала Элайза. – Вам достаточно еды?
– Да, все было очень вкусно, – сказал я, передавая ей поднос.
Через несколько секунд Элайза вернулась с крафтовым конвертом в руках.
10
Рукопись была вовсе не хронологическим перечислением убийств «Голубой розы», как можно было предположить, зная о том, какие книги пишут обычно биржевые маклеры. Но в манускрипте Эйприл Рэнсом царило такое смешение различных жанров, что его никак нельзя было назвать одним словом.
«Проект моста» – действительно было название рукописи, а не просто удобное обозначение занятия Эйприл. Эйприл наверняка хотела сказать этим названием, что книга сама по себе является как бы мостом – между историческими изысканиями и журналистикой между событием и местом действия, между ею самой и мальчиком на картине под названием «Можжевеловый куст», между читателем и Уильямом Дэмроком. Она выбрала для книги эпиграф из Харга Крейна.
Хотя нити стелются по земле,
Тропинка, ведущая вверх, ведет к свету
Словно все нити сходятся к богу.
Эйприл начала работу с изучения моста на Горацио-стрит. В восемьсот семьдесят пятом году один гражданин пожаловался на страницах «Леджер» на то, что мост, соединяющий Горацио-стрит с западным берегом Миллхейвен-ривер, является переносчиком заразы и криминала в здоровые части города. Один из общественных лидеров отзывался об этом мосте как об «этом ужасе, заменившем старого доброго паромщика». Сразу же после своего создания мост стал местом ужасного преступления – изнасилования едущего в экипаже ребенка дикарем, скакавшим рядом на лошади. Мужчина перепрыгнул в экипаж, выхватил у кормилицы ребенка и снова вскочил на коня, бегущего рядом. Через два дня трупик ребенка обнаружили на импровизированном алтаре в подвале «Зеленой женщины». Преступника так и не нашли.
Эйприл раскопала даже старую историю о человеке с изорванными белыми крыльями, найденном бандой местных подростков, которые забили его камнями, передразнивая стоны несчастного. Я тоже натыкался когда-то на эту историю, но Эйприл сумела разыскать пересказ этой легенды в газетах и отнесла ее ко времени эпидемии гриппа, уничтожившей около трети ирландского населения, жившего когда-то вдоль моста. Одновременно она сообщала, что упоминания о человеке по имени М. Ангел, встречаются в полицейских отчетах за девятьсот одиннадцатый год – он умер, после того как его избили камнями, и был похоронен на старом поле для гольфа (через которое проходила теперь одна из секций шоссе, ведущего с востока на запад города).
Бар «Зеленая женщина», бывший раньше домиком паромщика также часто упоминался в отчетах полиции за конец девятнадцатого – начало двадцатого века, не считая пьяных драк, поножовщины и перестрелок, которые были в то время обычным явлением в заведениях подобного рода. «Зеленая женщина» считалась неформальным штабом «Фонарщиков» – одной из самых свирепых в городе банд. Говорили, что вожаками этой банды были люди, убившие в детстве М. Ангела. Они организовывали убийства и ограбления и, по слухам.
контролировали даже криминальную жизнь Милуоки и Чикаго. В четырнадцатом году бар сгорел дотла во время весьма подозрительного пожара, в котором погибли человек пять лидеров «Фонарщиков». Оставшиеся двое перешли к более мирным занятиям – купили себе дома на Истерн Шор-драйв и стали видными политическими деятелями Миллхейвена.
Именно со ступенек отстроенной заново «Зеленой женщины» уволенный с работы клерк стрелял и ранил Теодора Рузвельта, и психопат, стрелявший в Эйзенхауэра, но промахнувшийся, тоже выступил с пистолетом из глубины «Зеленой женщины».
Бог, к которому вели, по мнению Эйприл, все нити, яснее всего проявил свою волю через жизнь Уильяма Дэмрока, названного при рождении Карлосом Розарио. Ребенком его принесла к мосту на Горацио-стрит мать, которую настиг здесь ее убийца.
В течение нескольких недель после того, как обнаружили на берегу реки мертвую мать и живого ребенка, возродилась легенда о побитом камнями ангеле, видоизменившаяся, чтобы соответствовать обстоятельствам смерти Кармен Розарио. На этот раз ангел был не немощным стариком, а здоровым мужчиной с золотистыми волосами, развевавшимися на февральском ветру. И на этот раз убивали не его – убивал он.
Откуда Эйприл могла узнать о возвращении старой легенды? На следующее утро после обнаружения полузамерзшего младенца две городские церкви – методистская на Матиас-авеню и пресвитерианская – объявили о проповедях, называвшихся соответственно «Ангел смерти, погонщик мертвых» и «Возвращение Ариеля». Редакторская статья в «Леджер» советовала читателям газеты помнить, что у всех преступлений есть человеческие, а вовсе не сверхъестественные виновники.
Через три недели после смерти его матери, найденного ребенка передали в первый из серии сиротских домов и приютов, приведших его через пять лет к Хайнцу Штенмицу, недавно женившемуся молодому мяснику, открывшему магазин рядом со своим домом на Маффин-стрит в районе Миллхейвена, известном под названием Пигтаун.
В тот период своей жизни, писала Эйприл, Штенмиц был потрясающей фигурой, мужчиной с длинными белокурыми волосами и светлой бородой, напоминавшим немного Иисуса Христа. Тем более что по воскресеньям он вел службы в неформальной церкви. Много лет спустя, когда мясника судили за изнасилование малолетних мальчиков, это ставили ему в заслугу. Он обычно искал своих последователей в поездах и на автобусных остановках, при этом уделял особое внимание испуганным и обиженным судьбой иммигрантам из Центральной и Южной Америки, мучимым бедностью и плохим знанием английского языка.
11
Эйприл Рэнсом тонко подводила читателя к мысли, что это Хайнц Штенмиц убил мать Уильяма Дэмрока. Она верила, что это его развевающиеся по ветру волосы напомнили пьяным свидетелям происшествия легенду о побитом камнями ангеле.
Подняв глаза от рукописи, я увидел, что задремавший было Алан проснулся. Сложив руки на животе, он поднял подбородок – глаза его были ясными, в них сквозило любопытство.
– Тебе нравится? – спросил он.
– Очень необычно, – сказал я. – Жаль, что ей так и не пришлось закончить работу. Я не понимаю, как Эйприл удалось добыть эту информацию.
– Профессионализм. И, в конце концов, она ведь была моей дочерью.
– Очень хотелось бы прочитать эту работу целиком, – сказал я.
– Держи это у себя, сколько захочешь, – сказал Алан. – Я все равно не смогу это прочитать.
Слова Алана привели меня в состояние легкого шока. Он не мог прочитать манускрипт, а это означало, что Алан вообще не может больше читать. Я повернулся к телевизору, чтобы скрыть охватившее меня вдруг отчаяние. По телевизору показывали вид на Иллинойс-авеню. Люди стояли вдоль тротуаров в колоннах по двое, по трое, выкрикивая что-то вслед за человеком, вопящим в мегафон.
– О, Боже мой! – воскликнул я, поглядев на часы. – Мне надо повидаться с Джоном.
Я встал и собрался уходить.
– Я знал, что это будет здорово, – сказал мне вслед Алан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Я бы с удовольствием пристрелил тебя, – сказал я.
– Не дури, все было отлично, – не замолкал Джон. – Видел огонь? Видел дым?
– Ты действительно хотел выстрелить? – Я несколько раз свернул направо-налево, готовясь услышать позади вой сирен.
– Конечно. Конечно, хотел. Этот старый мерзавец не верил, что я это сделаю. Я должен был его остановить, разве нет? Как еще я мог показать ему, что отвечаю за свои слова?
– Дать бы тебе хотя бы рукояткой по башке! – воскликнул я.
– Знаешь, кем был этот монстр раньше? Судя по виду, он привык разрывать людей пополам голыми руками.
– Он проработал двадцать пять лет на бумажной фабрике, – сказал я. – Когда уходил на пенсию, она подарили ему кресло-качалку.
Джон продолжал вертеть в руках револьвер, восхищаясь собственной храбростью.
Я снова повернул и увидел в нескольких кварталах впереди Тевтония-авеню.
– Как ты думаешь, почему он сказал, что наше настоящее место на Ливермор-авеню?
– Не обижайся, но это не самая высококлассная часть города.
Я не произнес больше ни слова, пока мы не оказались в Эли-плейс.
И меня заставило заговорить вовсе не прощение, а шок. Перед домом Джона стояла полицейская машина.
– Он записал твой номер, – сказал я.
– Черт! – выругался Джон. Он нагнулся, и я услышал, как пистолет упал под сиденье. – Не останавливайся.
Но было поздно. Дверца полицейской машины распахнулась, и оттуда показались сначала длинные ноги в синих форменных штанах а затем и все тело полицейского, который с трудом помещался в кабине. Сонни Беренджер стоял и ждал, пока мы остановимся возле него.
– Отрицай все, – сказал Джон. – Это наш единственный шанс.
Я вылез и кабины, сильно нервничая, так как прекрасно понимал, что Сонни не обманешь таким образом. Он стоял у патрульной машины, холодно глядя в нашу сторону.
– Привет, Сонни, – сказал я, и взгляд его сделался еще более тяжелым. Я вспомнил, что у Сонни есть весьма веские основания недолюбливать меня.
Он перевел глаза с меня на Джона и спросил:
– Где?
Джон, не сдержавшись, быстро оглянулся на «понтиак».
– У вас в машине?
– На все есть свои причины, – сказал Джон. – Не упадите, когда услышите нашу версию событий.
– Отдайте его, пожалуйста, мне. Сержант Хоган хочет получить его сегодня.
Джон уже пошел было к машине, но когда до него дошел смысл последней фразы Сонни, резко остановился.
– А я разве сказал, что это в машине?
– Что хочет получить сегодня сержант Хоган? – спросил я.
Сонни удивленно посмотрел на Джона, затем на меня.
– Старое дело. Не могли бы вы принести его мне, сэр, где бы оно ни находилось?
– А, – сказал Джон. – Ну да. Ты ведь видел его вчера вечером, да, Тим?
Сонни снова перевел взгляд на меня.
– Подождите здесь, – сказал я, направляясь к дому. Джон последовал за мной. Я ждал, пока он справится с замком. Сонни сложил руки на груди и каким-то непостижимым образом умудрился опереться о машину, не складываясь при этом пополам.
Как только мы вошли внутрь, Джон расхохотался. Я еще не видел его таким счастливым за время своего пребывания в Миллхейвене.
– После своей прочувствованной речи о том, что надо все отрицать, ты чуть было сам не отдал ему револьвер, – заметил я.
– Можешь мне поверить, в последний момент я бы что-нибудь придумал. – Мы стали подниматься по лестнице. – Жаль, что Хоган не подождал еще пару часов, прежде чем прислать за делом этого малышку Хью. Я хотел взглянуть на бумаги.
– Ты по-прежнему можешь это сделать, – сказал я. – Я сделал копию.
Джон поднялся со мной на третий этаж и постоял в дверях, пока я лазил под диван и доставал оттуда чемоданчик. Стерев ладонью пыль, я открыл чемоданчик, достал из него копию дела и передал ее Джону.
Он подмигнул мне.
– Пока я буду читать все это, почему бы тебе не съездить проведать Алана?
Сонни по-прежнему стоял, прислонившись к машине, когда я закрыл за собой дверь дома. Его неподвижность ясно давала понять, что я не заслуживаю даже того, чтобы Сонни пошевелился. Когда я протянул ему чемоданчик, Сонни выпрямился и взял его у меня, не сделав ни одного лишнего движения.
– Поблагодарите от меня Пола Фонтейна, хорошо?
Ничего не ответив, Сонни забрался в патрульную машину, положил чемоданчик на кресло рядом с собой и включил зажигание.
– В конечном счете, – сказал я, – вы оказали всем нам большую услугу, поговорив со мной в тот день.
Он посмотрел на меня так, словно я нахожусь на расстоянии в тысячу миль.
– Я считаю себя обязанным вам, – сказал я. – И постараюсь когда-нибудь расплатиться.
Лишь на одно короткое мгновение выражение глаз Сонни едва заметно изменилось. Затем машина рванула с места и вскоре исчезла за углом.
9
Стараясь говорить как можно тише, Элайза Морган проводила меня в гостиную.
– Я только что усадила его с ленчем перед телевизором. На четвертом канале пресс-шоу, а в перерывах показывают репортажи о марше протеста.
– Так вот куда подевались все репортеры.
– Хотите ленч? Грибной суп и сэндвич с куриным салатом. О, вот и он.
В коридоре уже грохотал бас Алана.
– Что, черт возьми, происходит?
– Я голоден, – сказал я Элайзе. – И с удовольствием позавтракаю.
Я последовал за Элайзой в гостиную. Алан сидел перед маленьким цветным телевизором на стойке с колесиками, держа на коленях поднос с едой, который чуть не опрокинул, когда обернулся на звук моих шагов.
– А, Тим, – сказал он. – Хорошо. Жаль было бы, если бы ты это пропустил.
Я присел рядом, стараясь не перевернуть его поднос, на котором вместе с плошкой супа и тарелкой с остатками сэндвича стояла вазочка с розовым бутоном. Поверх белоснежной сорочки и темно-красного галстука лежала белая салфетка. Алан наклонился к моему уху.
– Видел эту женщину? Элайзу. У тебя не может ничего с ней быть. Она – моя.
– Я рад, что она вам нравится.
– Шикарная женщина.
Я кивнул. Откинувшись на спинку, Алан посмотрел на свой суп. Джеффри Боу, Изабель Арчер, Джо Раддлер и три репортера, которых я не узнал, сидели за круглым столом перед Джимбо.
– ...Необыкновенно большое количество зверских убийств в городе такого размера, – ворковала Изабель. – И я удивлена, увидев выступление Ардена Васса на похоронах женщины, убийство которой могло бы считаться нераскрытым до сих пор, если бы не...
– Если бы не что! – завопил Джо Раддлер. – Не надо затыкать самой себе рот!
– ...если бы не удивительная готовность некоторых моих коллег верить всему, что им говорят, – закончила фразу Изабель.
Элайза Морган принесла мне точно такой же поднос, как у Алана, только без вазы с цветком. От супа поднимался аромат свежих грибов.
– Если захотите, там есть еще, – она села в кресло возле Алана.
Джимбо отчаянно пытался восстановить контроль над ситуацией в студии.
– Если вам не нравится здесь, мисс Арчер, – грохотал Джо Раддлер. – Попробуйте сделать карьеру в России, посмотрим, надолго ли вас хватит.
– Мне кажется, это интересно представить себе, Изабель, – сказал Джо Раддлер, но не стал развивать эту мысль.
– О, нам всем приятно представить это! – не унимался Раддлер.
– Мисс Арчер, – вмешался в разговор Джимбо – В условиях волнений в городе не кажется ли вам несколько безответственным продолжать критиковать....
– Безусловно! – вопил Раддлер.
– Мне кажется безответственным этого не делать, – ответила Изабель.
– Я застрелился бы на месте, если бы это помогло защитить хоть одного хорошего полицейского! – витийствовал Раддлер.
– Очень интересная мысль, – с улыбкой произнесла Изабель. – Даже если оставить на время разговор о двух нераскрытых убийствах «Голубой розы», остается еще убийство Фрэнка Уолдо, местного бизнесмена с весьма интересной репутацией.
– Мне кажется, вы отклоняетесь от темы, Изабель.
– Мы уберем их отсюда! Мы всегда так делаем!
– Мы всегда кого-нибудь убираем, – вставила Изабель, улыбнувшись облачку дыма, выпущенного Джеффри Боу.
– Кого? – спросил я. – О ком это они?
– Вы поели, Алан? – Элайза встала, чтобы убрать его поднос.
– О каком убийстве они говорят?
– Убили человека по фамилии Уолдо, – ответила Элайза, возвращаясь в комнату. – Я читала об этом в «Леджер» на одной из последних страниц.
– Его нашли на Ливермор-авеню? Перед баром под названием «Часы досуга»?
– Мне кажется, его тело обнаружили в аэропорту. Хотите посмотреть газету?
Я дошел сегодня утром только до статьи про пожар в Элм-хилл. И сказал, что с удовольствием просмотрю газету. Элайза снова вышла из комнаты и принесла мне сложенную пополам вторую секцию.
Расчлененный труп Фрэнсиса (Фрэнки) Уолдо, владельца и президента компании «Оптовая торговля мясом Айдахо», нашли в гараже «форда галакси», припаркованного на долгосрочной стоянке аэропорта Миллхейвена около трех часов утра. Служитель аэропорта заметил кровь, сочащуюся из багажника. Согласно сообщению полиции, Уолдо собирались в ближайшее время предъявить обвинение.
Интересно, что такое сказал этому человеку Билли Риц, от чего он выглядел таким счастливым, и что потом разладилось в их соглашении?
– О, Тим, ты, кажется, интересовался этими записями Эйприл? По поводу моста? Ну того, связанного с убийствами «Голубой розы».
– Они здесь? – спросил я.
Алан кивнул.
– Эйприл обычно работала в моей столовой. Думаю, Джон просто не разрешал ей работать дома. Но она всегда могла сказать ему, что идет навестить отца.
Я вспомнил покрытые пылью бумаги на столе в столовой Алана.
– Я просто забыл об этом, – продолжал старик. – А уборщица, которая сюда приходила, должно быть, решила, что это мои бумаги. Поэтому она подняла их, вытерла пыль и положила обратно. Элайза спросила меня вчера, что это за бумаги.
– Я принесу их вам, если хотите, – сказала Элайза. – Вам достаточно еды?
– Да, все было очень вкусно, – сказал я, передавая ей поднос.
Через несколько секунд Элайза вернулась с крафтовым конвертом в руках.
10
Рукопись была вовсе не хронологическим перечислением убийств «Голубой розы», как можно было предположить, зная о том, какие книги пишут обычно биржевые маклеры. Но в манускрипте Эйприл Рэнсом царило такое смешение различных жанров, что его никак нельзя было назвать одним словом.
«Проект моста» – действительно было название рукописи, а не просто удобное обозначение занятия Эйприл. Эйприл наверняка хотела сказать этим названием, что книга сама по себе является как бы мостом – между историческими изысканиями и журналистикой между событием и местом действия, между ею самой и мальчиком на картине под названием «Можжевеловый куст», между читателем и Уильямом Дэмроком. Она выбрала для книги эпиграф из Харга Крейна.
Хотя нити стелются по земле,
Тропинка, ведущая вверх, ведет к свету
Словно все нити сходятся к богу.
Эйприл начала работу с изучения моста на Горацио-стрит. В восемьсот семьдесят пятом году один гражданин пожаловался на страницах «Леджер» на то, что мост, соединяющий Горацио-стрит с западным берегом Миллхейвен-ривер, является переносчиком заразы и криминала в здоровые части города. Один из общественных лидеров отзывался об этом мосте как об «этом ужасе, заменившем старого доброго паромщика». Сразу же после своего создания мост стал местом ужасного преступления – изнасилования едущего в экипаже ребенка дикарем, скакавшим рядом на лошади. Мужчина перепрыгнул в экипаж, выхватил у кормилицы ребенка и снова вскочил на коня, бегущего рядом. Через два дня трупик ребенка обнаружили на импровизированном алтаре в подвале «Зеленой женщины». Преступника так и не нашли.
Эйприл раскопала даже старую историю о человеке с изорванными белыми крыльями, найденном бандой местных подростков, которые забили его камнями, передразнивая стоны несчастного. Я тоже натыкался когда-то на эту историю, но Эйприл сумела разыскать пересказ этой легенды в газетах и отнесла ее ко времени эпидемии гриппа, уничтожившей около трети ирландского населения, жившего когда-то вдоль моста. Одновременно она сообщала, что упоминания о человеке по имени М. Ангел, встречаются в полицейских отчетах за девятьсот одиннадцатый год – он умер, после того как его избили камнями, и был похоронен на старом поле для гольфа (через которое проходила теперь одна из секций шоссе, ведущего с востока на запад города).
Бар «Зеленая женщина», бывший раньше домиком паромщика также часто упоминался в отчетах полиции за конец девятнадцатого – начало двадцатого века, не считая пьяных драк, поножовщины и перестрелок, которые были в то время обычным явлением в заведениях подобного рода. «Зеленая женщина» считалась неформальным штабом «Фонарщиков» – одной из самых свирепых в городе банд. Говорили, что вожаками этой банды были люди, убившие в детстве М. Ангела. Они организовывали убийства и ограбления и, по слухам.
контролировали даже криминальную жизнь Милуоки и Чикаго. В четырнадцатом году бар сгорел дотла во время весьма подозрительного пожара, в котором погибли человек пять лидеров «Фонарщиков». Оставшиеся двое перешли к более мирным занятиям – купили себе дома на Истерн Шор-драйв и стали видными политическими деятелями Миллхейвена.
Именно со ступенек отстроенной заново «Зеленой женщины» уволенный с работы клерк стрелял и ранил Теодора Рузвельта, и психопат, стрелявший в Эйзенхауэра, но промахнувшийся, тоже выступил с пистолетом из глубины «Зеленой женщины».
Бог, к которому вели, по мнению Эйприл, все нити, яснее всего проявил свою волю через жизнь Уильяма Дэмрока, названного при рождении Карлосом Розарио. Ребенком его принесла к мосту на Горацио-стрит мать, которую настиг здесь ее убийца.
В течение нескольких недель после того, как обнаружили на берегу реки мертвую мать и живого ребенка, возродилась легенда о побитом камнями ангеле, видоизменившаяся, чтобы соответствовать обстоятельствам смерти Кармен Розарио. На этот раз ангел был не немощным стариком, а здоровым мужчиной с золотистыми волосами, развевавшимися на февральском ветру. И на этот раз убивали не его – убивал он.
Откуда Эйприл могла узнать о возвращении старой легенды? На следующее утро после обнаружения полузамерзшего младенца две городские церкви – методистская на Матиас-авеню и пресвитерианская – объявили о проповедях, называвшихся соответственно «Ангел смерти, погонщик мертвых» и «Возвращение Ариеля». Редакторская статья в «Леджер» советовала читателям газеты помнить, что у всех преступлений есть человеческие, а вовсе не сверхъестественные виновники.
Через три недели после смерти его матери, найденного ребенка передали в первый из серии сиротских домов и приютов, приведших его через пять лет к Хайнцу Штенмицу, недавно женившемуся молодому мяснику, открывшему магазин рядом со своим домом на Маффин-стрит в районе Миллхейвена, известном под названием Пигтаун.
В тот период своей жизни, писала Эйприл, Штенмиц был потрясающей фигурой, мужчиной с длинными белокурыми волосами и светлой бородой, напоминавшим немного Иисуса Христа. Тем более что по воскресеньям он вел службы в неформальной церкви. Много лет спустя, когда мясника судили за изнасилование малолетних мальчиков, это ставили ему в заслугу. Он обычно искал своих последователей в поездах и на автобусных остановках, при этом уделял особое внимание испуганным и обиженным судьбой иммигрантам из Центральной и Южной Америки, мучимым бедностью и плохим знанием английского языка.
11
Эйприл Рэнсом тонко подводила читателя к мысли, что это Хайнц Штенмиц убил мать Уильяма Дэмрока. Она верила, что это его развевающиеся по ветру волосы напомнили пьяным свидетелям происшествия легенду о побитом камнями ангеле.
Подняв глаза от рукописи, я увидел, что задремавший было Алан проснулся. Сложив руки на животе, он поднял подбородок – глаза его были ясными, в них сквозило любопытство.
– Тебе нравится? – спросил он.
– Очень необычно, – сказал я. – Жаль, что ей так и не пришлось закончить работу. Я не понимаю, как Эйприл удалось добыть эту информацию.
– Профессионализм. И, в конце концов, она ведь была моей дочерью.
– Очень хотелось бы прочитать эту работу целиком, – сказал я.
– Держи это у себя, сколько захочешь, – сказал Алан. – Я все равно не смогу это прочитать.
Слова Алана привели меня в состояние легкого шока. Он не мог прочитать манускрипт, а это означало, что Алан вообще не может больше читать. Я повернулся к телевизору, чтобы скрыть охватившее меня вдруг отчаяние. По телевизору показывали вид на Иллинойс-авеню. Люди стояли вдоль тротуаров в колоннах по двое, по трое, выкрикивая что-то вслед за человеком, вопящим в мегафон.
– О, Боже мой! – воскликнул я, поглядев на часы. – Мне надо повидаться с Джоном.
Я встал и собрался уходить.
– Я знал, что это будет здорово, – сказал мне вслед Алан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79