И опять все было очень красиво и вкусно, и снова у барменов не находилось ни минуты покоя.
Тиффани Брандон не замедлила явиться и выглядела потрясающе в платье, у которого не было спины и почти не было переда. Ее знаменитый бюст явственно доказывал, что он не поддельный. Она оживленно беседовала с сопровождавшим ее юным Адонисом. Казалось, платье вот-вот на ней лопнет; а он выглядел так, словно его зашили в брюки. Линн с усмешкой подумала, что произойдет, если кто-то из них захочет присесть.
Дамион разговаривал поочередно со многими репортерами. Линн улыбалась налево и направо и отвечала на град вопросов – за последние десять месяцев она приобрела в этом немалый навык. Через час мысли у нее начали блуждать. Ведущий критик из «Нью-Йорк таймс» задал Дамиону проникновенный вопрос о будущей пьесе. И Линн рассеянно подумала, что агентство по рекламе славно потрудилось, собрав здесь нужных людей. Когда она завтра утром приедет на работу, нужно не забыть и поблагодарить их по телефону.
Ощутив внезапно, что у нее раскалывается голова, она захотела выпить воды. После чего вспомнила, что с утра ничего не ела. Может, ей съесть какое-нибудь пирожное? С другой стороны, может оказаться, что эти шедевры кулинарного искусства, такие потрясающие на вид, не настоящие, а пластмассовые. Возможно, поэтому к ним особо никто и не притрагивается. Гости больше налегали на спиртное. От такой нелепой мысли она улыбнулась, затем подняла глаза и увидела, что Дамион и репортеры выжидающе на нее смотрят.
Ей пришлось попросить репортера повторить вопрос, и после этого она старалась не отвлекаться. Потом Дамион отвел ее в другой зал, где пары кружились в танце. После его просьбы, сопровождавшейся неотразимой улыбкой, ансамбль заиграл старомодный вальс, и вскоре, как и в прошлый раз, вокруг них собралась восторженная толпа. Громовые аплодисменты одобрили их финальный эффектный поворот.
Они потанцевали еще, потом Дамион прижал ее к себе.
– Уедем отсюда, малышка. Ко мне домой. Я хочу остаться с тобой наедине.
Не оставалось никаких сомнений, что внезапный тугой комок в животе вызван нервной неопределенностью, а не восторженным предвкушением. Линн взглянула в горящие желанием голубые глаза мужчины, по которому сохла десять месяцев, и сказала себе, что скорее всего ошибается. Видимо, слишком устала, чтобы понять собственные чувства. Как много недель она тосковала по этой минуте. И наверняка у нее могут задрожать колени, как в тот раз, когда Адам ее обнял…
Линн прогнала предательскую мысль, не желая над ней задумываться, и опять заглянула в глубину глаз Дамиона. И напомнила себе, что ни разу даже не целовалась с ним. Что она может знать о своих истинных чувствах, когда пока еще даже их не испробовала?
Она быстро прикинула, что в своей квартире сумеет лучше контролировать ситуацию.
– А почему бы не вернуться ко мне домой? – спросила Линн. Слова прозвучали еле слышно, словно их принес издалека ветер. Она улыбнулась, как будто пыталась отогнать от себя сомнения в их правильности. – Гарантирую, что ты попробуешь самый вкусный ирландский кофе, какой когда-либо пил в своей жизни.
– Заманчивое предложение, – прошептал Дамион голосом, выражавшим целую гамму чувств. – Пойду скажу шоферу, чтобы подал машину, а ты одевайся.
Во время короткой поездки Дамион не делал попыток обнять ее, но как только она закрыла входную дверь, он прижал ее к себе, сбросив с ее плеч пальто.
– Наконец-то мы одни, – прошептал он.
Линн улыбнулась, затем поняла, что он не шутит, произнося эту банальную фразу.
– Да, одни, – весело отозвалась она, выскользнула из его рук и поспешила на крохотную кухню. – Дамион… может, ты присядешь на диван, пока я приготовлю кофе?
Он откинул знаменитую прядь волос со знаменитых бровей.
– Я лучше посмотрю на тебя, – проворковал он. – У тебя такие ловкие руки, Линн. Такие умелые, но при этом необыкновенно женственные.
Она почувствовала, как он подходит к ней сзади, и ее ловкие, но необыкновенно женственные руки тут же уронили коробку, которую держали. Кофейные зерна рассыпались по столу, упали на пол. С гримасой недовольства Дамион смотрел, как они катятся ему под ноги, не делая ни малейшей попытки их собрать.
– Прости, – сказала она, прикусив губу, чтобы сдержать неуместный смех. – Вот какая я неуклюжая!
– Ничего, – добродушно ответил Дамион. – Нет нужды извиняться. Я понял, отчего ты нервничаешь, Линн, но это совершенно напрасно. У тебя не должно быть для этого никаких причин.
К несчастью, она могла бы назвать с десяток причин – сразу же, не задумываясь.
– Боюсь, Дамион, что мне придется попросить тебя выйти из кухни, – сказала Линн. – Совок для мусора у меня лежит в том шкафу, что за твоей спиной, и мне придется сначала ликвидировать беспорядок, прежде чем готовить кофе.
Дамион пристально посмотрел ей в глаза, и его черты сложились в чувственное выражение, которое всегда появлялось на экране крупным планом в заключительных кадрах телесериала.
– Какая необходимость убирать всё это сейчас, лапочка. – Голос его понизился до чувственного шепота. – Да и вообще, нужен ли нам кофе?
– Ах, мне он нужен, Дамион! – поспешно пробормотала она, после чего кашлянула и слегка отодвинула руку от его требовательных пальцев. – Я просто не человек без порции крепкого кофе. Ты разве не заметил, что у нас с Бетти все время стоит готовый кофейник?
Решительным жестом он положил палец ей на губы.
– Ладно, малышка, сейчас я докажу тебе, что ты можешь прекрасно обойтись и без него. Зачем тебе кофе, когда рядом с тобой я?
Еще не договорив этой фразы, Дамион стал снимать пиджак. Она прерывисто вздохнула, когда он небрежно швырнул его в нишу с обеденным столом, потянулся к черному галстуку-бабочке, освободился от него натренированным движением. Его руки принялись быстро расстегивать пуговицы накрахмаленной рубашки.
– Подожди! – отчаянно крикнула Линн, когда расстегнулась третья пуговица. – Куда ты так торопишься, Дамион! Не нужно раздеваться!
Он рассмеялся и снял запонки.
– Почему же, скажи на милость, моя сладкая?
– Я… ну… жду важный звонок от родителей. Они могут позвонить с минуты на минуту.
Дамион повернулся, увидел висевший на стене телефон и хозяйским жестом снял трубку.
– Разве это проблема, лапушка? – Он решительно двинулся на нее, а Линн нырнула ему под протянутые руки, перепрыгнула через рассыпанные на полу кофейные зерна и поспешила на середину комнаты, которая показалась ей более безопасным местом, чем кухня.
Дамион надвигался на нее, а она все отступала. Когда ноги ее коснулись дивана, Линн набрала в грудь воздух и выставила перед собой руки, как бы защищаясь.
– Прости, Дамион, – сказала она. – Мне не следовало приглашать тебя к себе домой. Ты удивительный актер, и я восхищена тобой. Правда, я завидую твоему таланту. Но мне не хочется ложиться с тобой в постель. Сейчас. Да и вообще. – Линн удивлялась собственной смелости.
Он весело рассмеялся.
– Лапочка, ты такая милая, но зачем тебе разыгрывать такую недотрогу? Я хочу тебя, малышка. И тебе нет нужды суетиться и стараться представить себя в более соблазнительном виде.
– Я вовсе не стараюсь это сделать, Дамион. И вовсе не изображаю из себя недотрогу. Мне сейчас вовсе не до игры. Мне очень лестно, что ты хочешь переспать со мной. Но я уверена, что все это зря. Мы так хорошо работаем вместе. Давай не портить наши потрясающие отношения, превращая их в обычную постельную интрижку.
Всех этих слов Линн могла бы и не говорить, поскольку они произвели на него совершенно обратный эффект.
– Я обожаю робких женщин, – произнес Дамион и решительно двинулся на нее.
– Я вовсе не робкая, – возразила она, поднырнула под его руку и подбежала к кофейному столику. – Дамион, Бога ради, я не хочу ложиться с тобой в постель!
Подавив неожиданный приступ смеха, охвативший ее при мысли о том, как нелепо они, должно быть, выглядят со стороны, она продолжала уворачиваться от Дамиона. Однако потенциально ничего забавного не было. Линн сомневалась, что хоть одна женщина отказывала Дамиону за последние годы, и не знала, как он поведет себя, когда обнаружит, что она говорит все всерьез.
Молниеносным броском он поймал ее и обнял.
– Линн, малышка, хватит играть в игры. Где твоя спальня?
– У меня ее нет. Я сплю на диване. То есть диван раскладывается и превращается в постель. – Она понимала, что несет глупости, но не могла остановиться. – Вообще-то это очень удобно. И мне не нужна отдельная спальня.
– Ну, тогда чего же мы ждем, малышка?
Действительно, чего?
– О Боже, я совсем забыла, – воскликнула Линн, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь похожее на правду. – Ко мне должны приехать с минуты на минуту.
Дамион опустил руки и с недоверием уставился на нее.
– К тебе кто-то должен приехать, и ты до сих пор не сказала об этом? Кто же это может быть, скажи на милость?
Вопрос был очень правильный. Кто мог к ней приехать, когда время уже приближалось к полуночи?
– Адам! – выпалила она. – Адам Хантер. Ты помнишь его. – Ложь лилась с ее губ без всякого напряжения. – Он хочет, чтобы я подписала важные бумаги, и я попросила его заехать ко мне после приема.
В этот самый момент зажужжал домофон, и она едва не растянулась на полу, споткнувшись о собственные туфли на каблуках, сброшенные во время игры в кошки-мышки с Дамионом. Оставалось только надеяться, что звонок не ошибочный. Ей захотелось пригласить к себе наверх буквально кого угодно. Тяжело дыша, она прислонилась к стене и нажала на кнопку переговорного устройства.
– Алло, – с нетерпением сказала она.
– Линн? Это Адам. Ты одна? – прозвучал хорошо знакомый голос.
– Адам! – Она почувствовала такое облегчение, что даже не удивилась, услышав его голос, не поразилась тому, что ее ложь нашла неожиданное подтверждение. – Я не одна, – ответила она. – У меня Дамион.
– Мне нужно подняться и повидать тебя, Линн, – сказал он. – Я пытался дозвониться до тебя весь вечер, но ты не отвечала на звонки, а потом почему-то было все время занято. Мне срочно требуется обсудить с тобой один крайне важный вопрос.
В этот момент ей было все равно, о чем пойдет речь, пусть даже о перспективах развития транспорта в Нью-Йорке в третьем тысячелетии.
– Поднимайся, – сказала Линн, пытаясь не выдать своей радости. – Дамион все равно уже собирается уезжать.
Она отпустила кнопку, прервав связь, потом медленно повернулась. Дамион стоял посреди комнаты и смотрел на нее. На этот раз глаза его не поражали красотой; они просто пронзительно уставились на нее.
– Это Адам Хантер, – сказала она, нервно стискивая руки. – Ты помнишь, я ведь говорила, что он должен заехать сегодня?
Дамион стал застегивать рубашку.
– Да, – сказал он. – Я понял, что ты разговариваешь с Адамом Хантером.
Она подошла к столу, нашла его запонки и молча протянула их ему.
– Благодарю, – ответил он и положил их в карман.
– Прости, Дамион. Так все неудачно складывается.
– Я не уверен, что ты жалеешь об этом.
Их разговор был прерван звонком. Когда она открыла дверь, вошел Адам и резко остановился, увидев, что Дамион надевает пиджак.
Глаза Адама сверкнули, он сухо кивнул Дамиону.
– Приветствую, мистер Таннер. Вы уходите? – Слова эти, хотя и вежливые, вопросом не прозвучали.
– Да, ухожу.
– Я уверен, что вы не станете возражать, если я поздороваюсь со своей невестой. Я весь день с ней не виделся.
Адам, вероятно, почувствовал, как пораженно встрепенулась Линн, потому что сжал ее руку, как бы предостерегая. Затем, не давая времени Дамиону что-нибудь ответить, резко повернул ее к себе, взял за подбородок и нежно приподнял ее лицо.
– Привет, дорогая, – пробормотал он.
– П-привет, – промямлила она.
– Я скучал без тебя, Линн. – Он произнес эти слова с резким вздохом, как человек, который едва владеет своими чувствами. – Уже во время ленча я не знал, как дождусь вечера.
В этот момент ее больше всего занимали колени, охваченные дрожью, так что она не нашлась, что сказать. Линн напомнила себе, что он всего лишь играет, но это не помогло остановить бешено участившийся пульс. Невольно закрыв глаза, она почувствовала, как его рука гладит ей щеку, как чуткие пальцы прошлись по подбородку и опустились на шею. Линн прижалась к его руке и ощутила кожей его дыхание. Сердце застучало еще сильней, колени тоже задрожали в унисон сердцу, когда она ждала его поцелуя.
Его губы были теплыми и невероятно нежными. На мгновение она поверила, что сейчас Адам поцелует ее с истосковавшейся жадностью, и ее тело приготовилось ответить, покориться его страсти. Но он разжал руки так же быстро. Затем поднял голову и на секунду прижался лбом к ее лбу, похлопал ее по плечу и направился к полке, где она хранила бокалы и бутылки. Стоя ко всем спиной, налил себе содовой.
Постепенно дыхание Линн вернулось к норме. Весь эпизод продолжался несколько секунд. Дамиону их поцелуй скорее всего показался слишком коротким, как самое обычное приветствие. Для Адама он был видимо не более, чем ход в игре, которую они оба вели. Но для нее он стал потрясшим ее откровением насчет истинного состояния ее чувств.
Нетерпеливым, почти злым жестом Линн отбросила с лица кудряшки, запоздало поняв, что Дамион и Адам уже обменялись вежливыми пожеланиями доброй ночи и что теперь Дамион подходит к ней.
Она улыбнулась ему как могла весело.
– Прости, что пришлось так резко оборвать наш вечер, Дамион, но я уверена, что ты все понимаешь. – Она кивнула на Адама. – Мне надо подписать бумаги, и вообще…
– Да, кажется, я все понимаю. – Дамион набросил на шею белый шелковый шарф и перекинул через руку пальто. – Доброй ночи, Линн, – сказал он и взял в ладони ее руку. – Увидимся завтра утром.
– Да, я приеду к восьми. Мне еще нужно разобраться с почтой. Спасибо за чудесный вечер, Дамион.
– Мне он действительно очень понравился. Как я уже сказал тебе, ты прекрасно танцуешь и вообще замечательная спутница. Поистине приятно находиться рядом с женщиной, которая не думает ежеминутно, как ей получше встать перед камерой и принять выигрышную позу.
– Может, тебе стоит почаще это делать, – мягко предложила она.
– Может, я так и сделаю. Доброй ночи, Линн.
7
Она закрыла за ним входную дверь и на миг прислонилась к ней, испытывая облегчение, и уж потом вернулась назад в комнату. Адам сидел на диване, потягивая содовую. Висевшая над головой лампа бросала резкие тени на его лицо. Однако, судя по тому, что она видела, он не напоминал человека, только что сделавшего потрясшее его открытие в отношении женщины, которую только что поцеловал. И вообще он казался целиком погруженным в свои проблемы, словно мысленно пересматривал сложное финансовое обоснование одного из своих проектов.
Сосредоточенное выражение лица Адама сменилось дружеской улыбкой, когда она села в кресло рядом с диваном.
– Прости, что завернул к тебе в такой поздний час, – сказал он. – Надеюсь, что не испортил ничего в твоих взаимоотношениях с Дамионом.
– Нет-нет, никаких проблем. – Линн смяла в горсть бежевые кружева, затем снова разгладила. – Хотя я не понимаю, почему ты сказал Дамиону, что мы помолвлены. Одно дело разжигать его интерес небольшой ревностью, а другое говорить, что мы собираемся пожениться. Это просто смешно, Адам. Помимо всего прочего он не тот человек, который захочет флиртовать с невестой другого мужчины. С подружкой другого мужчины – да, но не с женщиной, собирающейся замуж.
– Прости, Линн. Дело в том, что я говорил и действовал спонтанно. Наверное, я чересчур увлекся. Никогда прежде не понимал, что означает это выражение, и вот, пожалуйста.
Она расслышала в его словах тень насмешки над собой, хоть и не могла понять ее причины.
– Ты говоришь как добродетельная викторианская девица, лепечущая оправдания на следующее утро поле потери невинности, – сказала Линн, пытаясь поддержать его шутливый тон.
Тугая линия его губ расслабилась, они сложились в мимолетную улыбку.
– Видишь ли, за последние несколько дней я начал задумываться, не просмотрел ли своего истинного призвания. Не кажется ли тебе, что сцена потеряла второго Лоуренса Оливье, когда я решил стать бухгалтером? Мне и впрямь понравилось играть роль твоего любовника. Ты заметила, как хорошо мне удается скрытая страсть?
Она подняла глаза, пораженная его вопросом, и обнаружила, что его взгляд устремлен на ее рот и полыхает неприкрытым пламенем физического желания. Долгий, волнующий миг их взгляды не могли оторваться друг от друга, потом Адам ненадолго закрыл глаза. А когда открыл снова, она не увидела в них ничего, кроме дружеской иронии.
– Неужели я не произвел на тебя впечатление? – весело поинтересовался он. – Могу поклясться, что ты никогда не подозревала во мне такие актерские способности.
Линн вздохнула.
– Нет, не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Тиффани Брандон не замедлила явиться и выглядела потрясающе в платье, у которого не было спины и почти не было переда. Ее знаменитый бюст явственно доказывал, что он не поддельный. Она оживленно беседовала с сопровождавшим ее юным Адонисом. Казалось, платье вот-вот на ней лопнет; а он выглядел так, словно его зашили в брюки. Линн с усмешкой подумала, что произойдет, если кто-то из них захочет присесть.
Дамион разговаривал поочередно со многими репортерами. Линн улыбалась налево и направо и отвечала на град вопросов – за последние десять месяцев она приобрела в этом немалый навык. Через час мысли у нее начали блуждать. Ведущий критик из «Нью-Йорк таймс» задал Дамиону проникновенный вопрос о будущей пьесе. И Линн рассеянно подумала, что агентство по рекламе славно потрудилось, собрав здесь нужных людей. Когда она завтра утром приедет на работу, нужно не забыть и поблагодарить их по телефону.
Ощутив внезапно, что у нее раскалывается голова, она захотела выпить воды. После чего вспомнила, что с утра ничего не ела. Может, ей съесть какое-нибудь пирожное? С другой стороны, может оказаться, что эти шедевры кулинарного искусства, такие потрясающие на вид, не настоящие, а пластмассовые. Возможно, поэтому к ним особо никто и не притрагивается. Гости больше налегали на спиртное. От такой нелепой мысли она улыбнулась, затем подняла глаза и увидела, что Дамион и репортеры выжидающе на нее смотрят.
Ей пришлось попросить репортера повторить вопрос, и после этого она старалась не отвлекаться. Потом Дамион отвел ее в другой зал, где пары кружились в танце. После его просьбы, сопровождавшейся неотразимой улыбкой, ансамбль заиграл старомодный вальс, и вскоре, как и в прошлый раз, вокруг них собралась восторженная толпа. Громовые аплодисменты одобрили их финальный эффектный поворот.
Они потанцевали еще, потом Дамион прижал ее к себе.
– Уедем отсюда, малышка. Ко мне домой. Я хочу остаться с тобой наедине.
Не оставалось никаких сомнений, что внезапный тугой комок в животе вызван нервной неопределенностью, а не восторженным предвкушением. Линн взглянула в горящие желанием голубые глаза мужчины, по которому сохла десять месяцев, и сказала себе, что скорее всего ошибается. Видимо, слишком устала, чтобы понять собственные чувства. Как много недель она тосковала по этой минуте. И наверняка у нее могут задрожать колени, как в тот раз, когда Адам ее обнял…
Линн прогнала предательскую мысль, не желая над ней задумываться, и опять заглянула в глубину глаз Дамиона. И напомнила себе, что ни разу даже не целовалась с ним. Что она может знать о своих истинных чувствах, когда пока еще даже их не испробовала?
Она быстро прикинула, что в своей квартире сумеет лучше контролировать ситуацию.
– А почему бы не вернуться ко мне домой? – спросила Линн. Слова прозвучали еле слышно, словно их принес издалека ветер. Она улыбнулась, как будто пыталась отогнать от себя сомнения в их правильности. – Гарантирую, что ты попробуешь самый вкусный ирландский кофе, какой когда-либо пил в своей жизни.
– Заманчивое предложение, – прошептал Дамион голосом, выражавшим целую гамму чувств. – Пойду скажу шоферу, чтобы подал машину, а ты одевайся.
Во время короткой поездки Дамион не делал попыток обнять ее, но как только она закрыла входную дверь, он прижал ее к себе, сбросив с ее плеч пальто.
– Наконец-то мы одни, – прошептал он.
Линн улыбнулась, затем поняла, что он не шутит, произнося эту банальную фразу.
– Да, одни, – весело отозвалась она, выскользнула из его рук и поспешила на крохотную кухню. – Дамион… может, ты присядешь на диван, пока я приготовлю кофе?
Он откинул знаменитую прядь волос со знаменитых бровей.
– Я лучше посмотрю на тебя, – проворковал он. – У тебя такие ловкие руки, Линн. Такие умелые, но при этом необыкновенно женственные.
Она почувствовала, как он подходит к ней сзади, и ее ловкие, но необыкновенно женственные руки тут же уронили коробку, которую держали. Кофейные зерна рассыпались по столу, упали на пол. С гримасой недовольства Дамион смотрел, как они катятся ему под ноги, не делая ни малейшей попытки их собрать.
– Прости, – сказала она, прикусив губу, чтобы сдержать неуместный смех. – Вот какая я неуклюжая!
– Ничего, – добродушно ответил Дамион. – Нет нужды извиняться. Я понял, отчего ты нервничаешь, Линн, но это совершенно напрасно. У тебя не должно быть для этого никаких причин.
К несчастью, она могла бы назвать с десяток причин – сразу же, не задумываясь.
– Боюсь, Дамион, что мне придется попросить тебя выйти из кухни, – сказала Линн. – Совок для мусора у меня лежит в том шкафу, что за твоей спиной, и мне придется сначала ликвидировать беспорядок, прежде чем готовить кофе.
Дамион пристально посмотрел ей в глаза, и его черты сложились в чувственное выражение, которое всегда появлялось на экране крупным планом в заключительных кадрах телесериала.
– Какая необходимость убирать всё это сейчас, лапочка. – Голос его понизился до чувственного шепота. – Да и вообще, нужен ли нам кофе?
– Ах, мне он нужен, Дамион! – поспешно пробормотала она, после чего кашлянула и слегка отодвинула руку от его требовательных пальцев. – Я просто не человек без порции крепкого кофе. Ты разве не заметил, что у нас с Бетти все время стоит готовый кофейник?
Решительным жестом он положил палец ей на губы.
– Ладно, малышка, сейчас я докажу тебе, что ты можешь прекрасно обойтись и без него. Зачем тебе кофе, когда рядом с тобой я?
Еще не договорив этой фразы, Дамион стал снимать пиджак. Она прерывисто вздохнула, когда он небрежно швырнул его в нишу с обеденным столом, потянулся к черному галстуку-бабочке, освободился от него натренированным движением. Его руки принялись быстро расстегивать пуговицы накрахмаленной рубашки.
– Подожди! – отчаянно крикнула Линн, когда расстегнулась третья пуговица. – Куда ты так торопишься, Дамион! Не нужно раздеваться!
Он рассмеялся и снял запонки.
– Почему же, скажи на милость, моя сладкая?
– Я… ну… жду важный звонок от родителей. Они могут позвонить с минуты на минуту.
Дамион повернулся, увидел висевший на стене телефон и хозяйским жестом снял трубку.
– Разве это проблема, лапушка? – Он решительно двинулся на нее, а Линн нырнула ему под протянутые руки, перепрыгнула через рассыпанные на полу кофейные зерна и поспешила на середину комнаты, которая показалась ей более безопасным местом, чем кухня.
Дамион надвигался на нее, а она все отступала. Когда ноги ее коснулись дивана, Линн набрала в грудь воздух и выставила перед собой руки, как бы защищаясь.
– Прости, Дамион, – сказала она. – Мне не следовало приглашать тебя к себе домой. Ты удивительный актер, и я восхищена тобой. Правда, я завидую твоему таланту. Но мне не хочется ложиться с тобой в постель. Сейчас. Да и вообще. – Линн удивлялась собственной смелости.
Он весело рассмеялся.
– Лапочка, ты такая милая, но зачем тебе разыгрывать такую недотрогу? Я хочу тебя, малышка. И тебе нет нужды суетиться и стараться представить себя в более соблазнительном виде.
– Я вовсе не стараюсь это сделать, Дамион. И вовсе не изображаю из себя недотрогу. Мне сейчас вовсе не до игры. Мне очень лестно, что ты хочешь переспать со мной. Но я уверена, что все это зря. Мы так хорошо работаем вместе. Давай не портить наши потрясающие отношения, превращая их в обычную постельную интрижку.
Всех этих слов Линн могла бы и не говорить, поскольку они произвели на него совершенно обратный эффект.
– Я обожаю робких женщин, – произнес Дамион и решительно двинулся на нее.
– Я вовсе не робкая, – возразила она, поднырнула под его руку и подбежала к кофейному столику. – Дамион, Бога ради, я не хочу ложиться с тобой в постель!
Подавив неожиданный приступ смеха, охвативший ее при мысли о том, как нелепо они, должно быть, выглядят со стороны, она продолжала уворачиваться от Дамиона. Однако потенциально ничего забавного не было. Линн сомневалась, что хоть одна женщина отказывала Дамиону за последние годы, и не знала, как он поведет себя, когда обнаружит, что она говорит все всерьез.
Молниеносным броском он поймал ее и обнял.
– Линн, малышка, хватит играть в игры. Где твоя спальня?
– У меня ее нет. Я сплю на диване. То есть диван раскладывается и превращается в постель. – Она понимала, что несет глупости, но не могла остановиться. – Вообще-то это очень удобно. И мне не нужна отдельная спальня.
– Ну, тогда чего же мы ждем, малышка?
Действительно, чего?
– О Боже, я совсем забыла, – воскликнула Линн, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь похожее на правду. – Ко мне должны приехать с минуты на минуту.
Дамион опустил руки и с недоверием уставился на нее.
– К тебе кто-то должен приехать, и ты до сих пор не сказала об этом? Кто же это может быть, скажи на милость?
Вопрос был очень правильный. Кто мог к ней приехать, когда время уже приближалось к полуночи?
– Адам! – выпалила она. – Адам Хантер. Ты помнишь его. – Ложь лилась с ее губ без всякого напряжения. – Он хочет, чтобы я подписала важные бумаги, и я попросила его заехать ко мне после приема.
В этот самый момент зажужжал домофон, и она едва не растянулась на полу, споткнувшись о собственные туфли на каблуках, сброшенные во время игры в кошки-мышки с Дамионом. Оставалось только надеяться, что звонок не ошибочный. Ей захотелось пригласить к себе наверх буквально кого угодно. Тяжело дыша, она прислонилась к стене и нажала на кнопку переговорного устройства.
– Алло, – с нетерпением сказала она.
– Линн? Это Адам. Ты одна? – прозвучал хорошо знакомый голос.
– Адам! – Она почувствовала такое облегчение, что даже не удивилась, услышав его голос, не поразилась тому, что ее ложь нашла неожиданное подтверждение. – Я не одна, – ответила она. – У меня Дамион.
– Мне нужно подняться и повидать тебя, Линн, – сказал он. – Я пытался дозвониться до тебя весь вечер, но ты не отвечала на звонки, а потом почему-то было все время занято. Мне срочно требуется обсудить с тобой один крайне важный вопрос.
В этот момент ей было все равно, о чем пойдет речь, пусть даже о перспективах развития транспорта в Нью-Йорке в третьем тысячелетии.
– Поднимайся, – сказала Линн, пытаясь не выдать своей радости. – Дамион все равно уже собирается уезжать.
Она отпустила кнопку, прервав связь, потом медленно повернулась. Дамион стоял посреди комнаты и смотрел на нее. На этот раз глаза его не поражали красотой; они просто пронзительно уставились на нее.
– Это Адам Хантер, – сказала она, нервно стискивая руки. – Ты помнишь, я ведь говорила, что он должен заехать сегодня?
Дамион стал застегивать рубашку.
– Да, – сказал он. – Я понял, что ты разговариваешь с Адамом Хантером.
Она подошла к столу, нашла его запонки и молча протянула их ему.
– Благодарю, – ответил он и положил их в карман.
– Прости, Дамион. Так все неудачно складывается.
– Я не уверен, что ты жалеешь об этом.
Их разговор был прерван звонком. Когда она открыла дверь, вошел Адам и резко остановился, увидев, что Дамион надевает пиджак.
Глаза Адама сверкнули, он сухо кивнул Дамиону.
– Приветствую, мистер Таннер. Вы уходите? – Слова эти, хотя и вежливые, вопросом не прозвучали.
– Да, ухожу.
– Я уверен, что вы не станете возражать, если я поздороваюсь со своей невестой. Я весь день с ней не виделся.
Адам, вероятно, почувствовал, как пораженно встрепенулась Линн, потому что сжал ее руку, как бы предостерегая. Затем, не давая времени Дамиону что-нибудь ответить, резко повернул ее к себе, взял за подбородок и нежно приподнял ее лицо.
– Привет, дорогая, – пробормотал он.
– П-привет, – промямлила она.
– Я скучал без тебя, Линн. – Он произнес эти слова с резким вздохом, как человек, который едва владеет своими чувствами. – Уже во время ленча я не знал, как дождусь вечера.
В этот момент ее больше всего занимали колени, охваченные дрожью, так что она не нашлась, что сказать. Линн напомнила себе, что он всего лишь играет, но это не помогло остановить бешено участившийся пульс. Невольно закрыв глаза, она почувствовала, как его рука гладит ей щеку, как чуткие пальцы прошлись по подбородку и опустились на шею. Линн прижалась к его руке и ощутила кожей его дыхание. Сердце застучало еще сильней, колени тоже задрожали в унисон сердцу, когда она ждала его поцелуя.
Его губы были теплыми и невероятно нежными. На мгновение она поверила, что сейчас Адам поцелует ее с истосковавшейся жадностью, и ее тело приготовилось ответить, покориться его страсти. Но он разжал руки так же быстро. Затем поднял голову и на секунду прижался лбом к ее лбу, похлопал ее по плечу и направился к полке, где она хранила бокалы и бутылки. Стоя ко всем спиной, налил себе содовой.
Постепенно дыхание Линн вернулось к норме. Весь эпизод продолжался несколько секунд. Дамиону их поцелуй скорее всего показался слишком коротким, как самое обычное приветствие. Для Адама он был видимо не более, чем ход в игре, которую они оба вели. Но для нее он стал потрясшим ее откровением насчет истинного состояния ее чувств.
Нетерпеливым, почти злым жестом Линн отбросила с лица кудряшки, запоздало поняв, что Дамион и Адам уже обменялись вежливыми пожеланиями доброй ночи и что теперь Дамион подходит к ней.
Она улыбнулась ему как могла весело.
– Прости, что пришлось так резко оборвать наш вечер, Дамион, но я уверена, что ты все понимаешь. – Она кивнула на Адама. – Мне надо подписать бумаги, и вообще…
– Да, кажется, я все понимаю. – Дамион набросил на шею белый шелковый шарф и перекинул через руку пальто. – Доброй ночи, Линн, – сказал он и взял в ладони ее руку. – Увидимся завтра утром.
– Да, я приеду к восьми. Мне еще нужно разобраться с почтой. Спасибо за чудесный вечер, Дамион.
– Мне он действительно очень понравился. Как я уже сказал тебе, ты прекрасно танцуешь и вообще замечательная спутница. Поистине приятно находиться рядом с женщиной, которая не думает ежеминутно, как ей получше встать перед камерой и принять выигрышную позу.
– Может, тебе стоит почаще это делать, – мягко предложила она.
– Может, я так и сделаю. Доброй ночи, Линн.
7
Она закрыла за ним входную дверь и на миг прислонилась к ней, испытывая облегчение, и уж потом вернулась назад в комнату. Адам сидел на диване, потягивая содовую. Висевшая над головой лампа бросала резкие тени на его лицо. Однако, судя по тому, что она видела, он не напоминал человека, только что сделавшего потрясшее его открытие в отношении женщины, которую только что поцеловал. И вообще он казался целиком погруженным в свои проблемы, словно мысленно пересматривал сложное финансовое обоснование одного из своих проектов.
Сосредоточенное выражение лица Адама сменилось дружеской улыбкой, когда она села в кресло рядом с диваном.
– Прости, что завернул к тебе в такой поздний час, – сказал он. – Надеюсь, что не испортил ничего в твоих взаимоотношениях с Дамионом.
– Нет-нет, никаких проблем. – Линн смяла в горсть бежевые кружева, затем снова разгладила. – Хотя я не понимаю, почему ты сказал Дамиону, что мы помолвлены. Одно дело разжигать его интерес небольшой ревностью, а другое говорить, что мы собираемся пожениться. Это просто смешно, Адам. Помимо всего прочего он не тот человек, который захочет флиртовать с невестой другого мужчины. С подружкой другого мужчины – да, но не с женщиной, собирающейся замуж.
– Прости, Линн. Дело в том, что я говорил и действовал спонтанно. Наверное, я чересчур увлекся. Никогда прежде не понимал, что означает это выражение, и вот, пожалуйста.
Она расслышала в его словах тень насмешки над собой, хоть и не могла понять ее причины.
– Ты говоришь как добродетельная викторианская девица, лепечущая оправдания на следующее утро поле потери невинности, – сказала Линн, пытаясь поддержать его шутливый тон.
Тугая линия его губ расслабилась, они сложились в мимолетную улыбку.
– Видишь ли, за последние несколько дней я начал задумываться, не просмотрел ли своего истинного призвания. Не кажется ли тебе, что сцена потеряла второго Лоуренса Оливье, когда я решил стать бухгалтером? Мне и впрямь понравилось играть роль твоего любовника. Ты заметила, как хорошо мне удается скрытая страсть?
Она подняла глаза, пораженная его вопросом, и обнаружила, что его взгляд устремлен на ее рот и полыхает неприкрытым пламенем физического желания. Долгий, волнующий миг их взгляды не могли оторваться друг от друга, потом Адам ненадолго закрыл глаза. А когда открыл снова, она не увидела в них ничего, кроме дружеской иронии.
– Неужели я не произвел на тебя впечатление? – весело поинтересовался он. – Могу поклясться, что ты никогда не подозревала во мне такие актерские способности.
Линн вздохнула.
– Нет, не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18