Двадцать один? Двадцать два?— Двадцать два. Старая дева, — невесело рассмеялась она.— Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. — Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. — Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.— У вас, я вижу, немало знакомых, — едко заметила она вместо ответа. — Даже слишком много для разбойника с большой дороги.Руперт усмехнулся:— Здесь, мисс Морган, я такой же разбойник, как вы карманница.Он натянул вожжи у деревянной будочки, в которой продавали горячий шоколад в кружках и жареные каштаны. Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу мальчишки, готовые заняться лошадьми конькобежцев, выписывавших на льду под музыку маленького цыганского оркестра сложные фигуры.Руперт выпрыгнул из коляски.— Позвольте, мисс Морган.Он ловко прикрепил коньки к подошвам ее ботинок и перенес девушку к самой кромке льда:— Скажите, когда будете крепко стоять на ногах. Октавия подождала минуту, привыкая к конькам, затем вместо ответа весело рассмеялась и, высвободившись из его объятий, заскользила на одной ноге к середине озера. Закружилась, помахала ему рукой.Девушка напоминала Руперту выпущенную из клетки птичку: она носилась по озеру, и, когда пролетала мимо, он слышал ее переливчатый смех.— Как здорово! — Глаза Октавии сияли, а щеки раскраснелись от мороза.Прилив желания неожиданно захлестнул Руперта. В этот миг он хотел ее так, как никогда раньше не хотел ни одну женщину, хотел именно такой — смеющейся, радующейся физическим ощущениям.Октавия заметила в его лице перемену, и смех моментально замер. Выражение ее лица было все так же открыто, глаза по-прежнему блестели, но блеск стал другим — похожим на блеск его собственных глаз. Почти безнадежно она оглянулась на многолюдный каток, словно внезапно почувствовала приступ голода, который невозможно немедленно утолить.— Поехали вперед, подальше от толпы. — Голос Руперта будто оборвал образовавшуюся между ними невидимую связь. — Не хочу, чтобы меня перебивали. — Он взял ее за руку и увлек туда, где было меньше катающихся.Октавия уже понимала, что согласится на любое предложение — что бы он ей ни сказал. Ее, как обломок кораблекрушения, подхватил мощный прилив, и она, не в силах сама выбирать путь, летела туда, куда несла ее волна. Октавия знала одно: всеми силами нужно оторваться от призрачного настоящего и мрачного будущего, которое это настоящее сулит. Либо ухватиться за предложенную судьбой возможность, либо утонуть в безнадежности.— Итак? — Она сделала оборот на три четверти и оказалась с Рупертом лицом к лицу. — Каково ваше предложение?— Брак, — просто ответил он. — Небольшой обман, который позволит вам отомстить людям, погубившим вашего отца, а мне разделаться со своим собственным врагом.Октавия не поверила своим ушам. Она предполагала все что угодно, но только не это.— Что вы подразумеваете под небольшим обманом?— Я не предлагаю сочетаться настоящим браком, — ответил он так, будто это само собой разумелось. — Просто в обществе мы будем представляться молодоженами. У меня хватит средств, чтобы оплатить всю затею: приобрести хороший дом, карету, нанять слуг… А потом мы осуществим нашу месть.Его лицо изменилось, в глазах появилась уже знакомая холодная отрешенность, словно в один миг он надел маску.— А кому… кому собираетесь мстить вы?— Одному человеку… Человеку, повинному в мелком недоразумении, в результате которого я оказался на большой дороге. — Голос Руперта звучал отрывисто. — Больше пока вам знать не требуется. Вам придется очистить его карманы. Но то, что нужно украсть, он хранит очень бережно, и поэтому вы познакомитесь с ним достаточно близко. Если надо, даже соблазните его… Не думаю, что это вызовет какие-то трудности. Он из тех людей, которые не устоят перед возможностью попользоваться тем, что принадлежит другим, а его тщеславие таково, что внимание привлекательной женщины лишит его всякой осторожности.В голосе Руперта Октавия различила такую злобу, что у нее застыла кровь в жилах.— Я должна его соблазнить? — Она изо всех сил старалась понять, что стоит за его предложением. — Вы уложите меня в постель с этим человеком?— Да, если это будет необходимо, — сказал он с холодной убежденностью. — Где-то на теле он постоянно носит миниатюрное колечко, настолько маленькое, что подойдет только ребенку. Вот это-то кольцо вы и украдете.— Но откуда вы знаете, что он постоянно носит кольцо на себе? — Октавия посмотрела на него в замешательстве.Знал, потому что Руперт так носил свое, и был убежден, что Филипп тоже следует традиции Уиндхэмов — суеверию, если угодно, согласно которому с кольцом нельзя расстаться до тех пор, пока не наденешь его на палец сыну или не ляжешь с ним в землю.— Уверен, — ровным голосом отозвался он. А потом, когда он получит кольцо, на сцену выступит воскресший Каллум Уиндхэм, законный граф Уиндхэмский. Филипп будет уничтожен.— И вы заставите меня лечь в постель с этим человеком? — медленно переспросила Октавия, хватаясь за предмет хоть сколько-нибудь понятный в их странном разговоре.Зрачки его глаз сузились.— В обмен на это я обязуюсь раздавить тех людей, что обокрали вашего отца, и вернуть вам состояние.— Но как вы это сделаете?— Объясню позже, когда расставим декорации на сцене. Но будьте уверены, я сдержу свое слово. После того как наш маленький спектакль подойдет к концу, вы с отцом получите обратно и деньги, и дом.Октавия решительно ничего не понимала. Как лорд Руперт сможет выполнить свое обещание? А она сама? Сознательно лгать незнакомцу и в конечном счете его соблазнить?— А этот… этот брак? — Октавия безнадежно потянула за другой кончик.— Расстанемся, когда в нем отпадет нужда, — просто ответил он. — Вы получите свое, я — свое, а для того чтобы не было пересудов, придумаем какую-нибудь историю.— Вы хотите, чтобы в вашей пьесе я сыграла роль шлюхи, — бесцветным голосом заметила Октавия. Внезапно ей стал очевидным хотя бы этот простой факт. Грабитель с большой дороги пытался купить ее как проститутку, но не для собственного развлечения, а хуже — в качестве орудия осуществления своих планов.— Знаете, дорогая, в нашем мире любовные связи — обычная вещь, — пожал плечами лорд Руперт. — Я прошу о том, что до вас совершило бессчетное число женщин и столько же совершит после вас. Ваш разум и чувства совершенно здесь ни при чем.А что станется с отцом? Есть ли для него место во всем этом плане? Судя по всему, ее будущий компаньон об Оливере Моргане вовсе не думал. Но сейчас это казалось не важным и Октавии.Девушка отвернулась, чтобы скрыть противоречивые чувства, отражавшиеся на ее лице.— А что будет с нами? С нашим фиктивным браком? Тоже не потребуется ни разума, ни чувств?С минуту лорд Руперт молчал, потом сухо произнес:— Не знаю.Октавия промолчала, и он продолжал спокойным, практичным тоном:— Если вы предпочтете лишь играть роль моей жены, я стану уважать ваше желание.— А это то, что предпочли бы вы сами? — Она по-прежнему не смотрела на него.— Нет.Он нежно повернул ее к себе.— Вы ведь наслаждались той ночью, любимая, но клянусь: все, что было между нами, — ничто по сравнению с тем, что могло бы быть.Краска бросилась ей в лицо. Октавия почувствовала, что помимо собственной воли начинает таять от тепла его голоса и жара глаз.— Мы будем вместе и вместе отомстим своим врагам. Одурачим слепых идиотов, которые не видят дальше собственного носа. — Он внезапно рассмеялся. — Дадим им урок, мисс Морган?Октавия обернулась на конькобежцев, сытых, довольных, закутанных в меха, и вспомнила босоногих детей на льду замерзших сточных канав, женщин, прижимавших к груди бутылки из-под джина, и позабытых, жалобно плачущих младенцев.Да, благодаря Дирку Ригби и Гектору Лакроссу она знает, что такое изнанка роскошной лондонской жизни — страшный мир, в котором они с отцом должны провести всю оставшуюся жизнь.Да, это безумие — согласиться на предложение лорда Руперта. Но если бы его планы удались!Но сможет ли она хладнокровно соблазнить незнакомого мужчину? Во имя общей цели? Октавия уже давно рассталась с излишней щепетильностью: в последние три года она была для нее непозволительной роскошью. К тому же теперь она была уже не девушка. А для женщины, которая постоянно рискует головой, шаря по карманам, чтобы заработать на жизнь, соблазнить мужчину ради денег — пустяк. Петля не грозит… Если только не поймают, когда станет воровать кольцо… Октавия невольно вздрогнула. В плане лорда Руперта не было толпы, в которой можно укрыться.Но ее не застукают — она для этого слишком опытна. Быстрая и ловкая. Нет, не поймают. А когда все останется позади… позади — тогда будущее станет тем, чем должно было стать для нее.Руперт читал отражавшиеся на ее лице мысли так же ясно, как будто смотрел в раскрытую книгу. Ему не нужно было слышать ответ — он его знал.— Вы знаете имена тех людей, что обокрали вашего отца? — спросил он через минуту.— Людей? — презрительно переспросила Октавия. — Не людей, а свиней.Он склонил голову в знак того, что принимает ее поправку.— Вы знаете, как зовут тех свиней?— Дирк Ригби и Гектор Лакросс. Вы с ними знакомы?— Кажется, приближенные принца Уэльского. Мы раскланиваемся, но можно познакомиться покороче. Они вас знают?Октавия покачала головой:— Меня не было, когда они познакомились с отцом. Он был на водах в Харроугейте, и эти двое показались ему такими приятными. — Девушка пожала плечами.— Хорошо. Удачно, что они вас не знают, — отрывисто заключил Руперт. — Поехали, вы замерзли. Вернемся к остальным. Я покажу вам вашу жертву.— А что станет с отцом, пока мы будем наводить в мире справедливость?— Скажите ему все, что хотите, и я поддержу вас, — беззаботно ответил Руперт.Октавия знала, что отец не станет задавать бестактных вопросов, потому что не захочет получить на них неловкий ответ, и примет перемены, по крайней мере сделает вид, с обычным безразличием.Итак, свершилось. Они заключили контракт, и ее жизнь вот-вот переменится. Эта странная сделка ничем не закреплена — даже торжественным обещанием выполнять все условия, — но Октавию это нисколько не смущало.Руперт взял ее за руку, и они покатили в другой конец озера, к нарядной толпе. Октавия исподтишка взглянула на своего спутника. Она почти ожидала увидеть дьявольскую усмешку или что-нибудь в этом роде, но ошиблась: его лицо было по-прежнему холодно и спокойно, лишь насмешливая улыбка вдруг скривила губы.— Вон там. Видите худощавого высокого джентльмена с красивыми вьющимися волосами в темно-красном бархатном плаще? Он называет себя графом Уиндхэмскмм.— Называет? — Октавия пристально посмотрела на своего кавалера. — Вы хотите сказать, что он им не является?— Не является. Но для успеха нашего представления вы будете признавать его титул.Какая за всем этим скрывается тайна? Октавия смотрела на человека, которого намеревалась соблазнить и обокрасть. Он скользил на коньках легко и уверенно, с подчеркнутой элегантностью. Из-под шляпы выбивались роскошные, ненапудренные золотистые кудри. Он был слишком далеко, чтобы Октавия смогла его хорошо разглядеть, однако она отметила грацию и уверенное изящество каждого движения.— Кто он вам?— Враг.Такое прямое и честное заявление не оставляло возможности для дальнейших расспросов, но девушка все же продолжала:— И вы мне не скажете, чем он вас обидел?— Вам нет необходимости это знать.Больше Октавия не проронила ни слова. Она смотрела на человека, который называл себя графом Уиндхэмским, и чувствовала странное стеснение в груди.Что это? Дурное предчувствие или нечто совсем иное? Сейчас она не смогла бы ответить на этот вопрос. Глава 7 — Пойдемте скрепим наш контракт.Спокойный голос Руперта вломился в сумбурную круговерть ее мыслей.— Я обещал вам обед. — Блеск его глаз привел Октавию в трепет.— Где? — еле слышно спросила девушка. — Где мы будем обедать?— Это зависит от вас, мисс Морган. — В глазах напротив появились золотистые искорки. — Мы можем пообедать в «Пьяцце», а потом я отвезу вас в Шордич.Но, — продолжил он мягко, — ваше платье вышло из моды. В «Пьяцце» собирается светское общество, а я знаю, как неприятно чувствовать себя плохо одетым. Придется не снимать плащ, а есть в плаще, согласитесь, странно.— Наверное, — тихо согласилась Октавия. Что он задумал? Кажется, у лорда Руперта, как всегда, есть план.— Нам нужно многое обсудить, — спокойно продолжал он. — Детали и прочие мелочи. Это проще сделать в каком-нибудь укромном уголке, а не в людном ресторане.— Думаю, что вы правы. — Октавия поняла, чего он хочет. — Что же вы предлагаете, милорд?Руперт задумчиво нахмурился, словно и впрямь перебирал в уме разные возможности.— Я бы остановился на «Королевском дубе», — наконец произнес он. — Там нас никто не потревожит.— Но оттуда трудно вернуться домой, — рассудительно возразила девушка. — Будет поздно ехать из Патни в Шордич, а вам придется еще возвращаться назад.— Вы правы. Это обязательно нужно принять во внимание.— Конечно, папа, может быть, проспит до самого утра, а если проснется, о нем позаботится миссис Форстер… Если бы я могла переночевать в «Королевском дубе»… — Она тоже говорила, словно размышляя. — Это, вероятно, выход, как вы считаете?— Вероятно. Вы этого хотите, мэм?— Если такое решение обогатит мой опыт, мы сразу убьем двух зайцев. — Скромно потупив глаза, Октавия острием конька выводила узоры на льду.— В этом я вам ручаюсь. Время мы проведем с толком.— А время, сэр, это самое главное, когда планируешь такое грандиозное дело.— Я с вами абсолютно согласен.Октавия подняла голову и встретилась с Рупертом взглядом: его глаза смеялись, но в глубине их разгорался золотистый огонь.— Что ж, тогда лучшего места, чем «Королевский дуб», нам не придумать.Лорд Руперт церемонно поклонился:— Удачный выбор, мэм.— И сделала я его сама. — Октавия заскользила за Рупертом к кромке льда. Руперт оглянулся на нее:— Успокойтесь, мэм, когда речь идет о серьезных решениях, я всегда стремлюсь добиться единодушия.— Я совершенно спокойна, сэр.Октавия села у края льда, чтобы отцепить коньки. Она прекрасно понимала, что ее видимое спокойствие не обмануло Руперта. Но это не смущало ее. Сейчас она думала лишь о предстоящем уроке, о том, что вновь обретет радость той ночи, но на этот раз ее ощущения не окажутся сном.Руперт подал ей руку. Сила затянутых в перчатку мужских пальцев привела девушку в такой трепет, что она даже пошатнулась, точно у нее подкосились ноги.Но тотчас взяла себя в руки и, кляня себя за слабость и расходившиеся нервы, пошла к коляске. Можно подумать, что она слабонервная девица, которой, чтобы не упасть в обморок, нужны обожженное перышко и нюхательная соль!Не дожидаясь, пока лорд Руперт предложит ей руку, забралась в экипаж, удобно устроилась на сиденье и, плотно запахнув плащ, принялась с интересом разглядывать катающихся.Сев рядом, Руперт, не говоря ни слова, искоса посмотрел на нее. Октавия знала, что он прекрасно понимает, что с ней происходит. Ей казалось, что он удивляется ее чувствам, но от этого ее неловкость усиливалась. Странные желания переполняли ее. А он? Он был совершенно спокоен, во всяком случае, внешне. Экипаж тронулся.Октавия плотно закуталась в плащ и отодвинулась к самому краю сиденья. Было бы не так стыдно, если бы ее спутник испытывал нечто подобное. Однако Руперт Уорвик слишком сдержан и холоден, слишком искушен в любовных делах, чтобы его захлестнуло непрошеное, бесконтрольное чувство. Октавия была в этом убеждена.— Если отодвинетесь еще на дюйм, то вывалитесь из коляски, — раздался спокойный голос. — Разве я занимаю так много места?— Нет… конечно, нет, — поспешно ответила Октавия. — Просто не хочу мешать… чтобы вам было легче управлять лошадьми… и вообще. — Она замялась, лицо горело огнем.— Очень разумно с вашей стороны! — Он перехватил вожжи правой рукой, а левой обнял девушку и подвинул ее к себе так близко, что ее щека коснулась его плеча. — Вот так гораздо лучше.— Но не очень прилично. — Октавия старалась держаться прямо.Лорд Руперт усмехнулся:— Может быть, и так…Октавия промолчала, решив, что пора переменить тему разговора.— Когда вы снимете для нашей инсценировки дом?— Я уже снял удобный меблированный дом на Довер-стрит.Ответ Руперта настолько поразил Октавию, что все мысли о предстоящих знойных часах сразу исчезли. Она дернулась в сторону, высвобождаясь из его объятий, и чуть не упала с сиденья.— Уже? Но откуда… как вы могли узнать, что я соглашусь?Руперт сосредоточился на управлении лошадьми.— Я оптимист.— Вы слишком много на себя берете, сэр!— Разве? — Он посмотрел на нее с откровенным удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37