Ты достаточно долго узурпировал нашу даму.— Как вам будет угодно, сэр. — Поднося руку Октавии к губам, граф не скрывал насмешки. — До свидания, мадам. Увидимся в следующий раз.— В следующий раз, — ласково согласилась она. Граф Уиндхэм без дальнейших промедлений откланялся, а на Октавию обрушился поток напыщенных комплиментов и плоских шуток. Принц и его свита наперебой соревновались друг с другом.Домой Октавия вернулась к полудню. От принужденных улыбок во время бесконечной прогулки с державным кавалером ее губы одеревенели.— Гриффин, мистер Морган дома?— Да, миледи.Дворецкий всем своим видом показывал, как трудно ему сдержаться. Октавия сняла перчатки и вздохом дала понять, что он может излить душу.— А Фрэнк?Гриффин вобрал в себя воздух.— Не могу сказать точно, мадам. После завтрака он не явился на урок к мистеру Моргану, и я поймал его за руку, когда он брал серебро. Только не успел с ним разобраться, мадам, потому что он вырвался и убежал. И с тех пор я его не видел.— Ты хочешь сказать, что он воровал серебро? — не веря собственным ушам, перепросила Октавия. Впрочем… почему это должно ее удивлять?— Он клал в карман две чайные ложки; я поймал его с поличным. К тому же в последнее время стали пропадать вещи у слуг.— Боже! — недовольно нахмурилась девушка. — Я переговорю с лордом Уорвиком. Если Фрэнк объявится, то приведи его сразу же ко мне.Все еще хмурясь, она поднялась к отцу. Фрэнк неизбежно должен был красть. Маленький невоспитанный звереныш — им руководит лишь инстинкт выживания. Разница между ним, Октавией и Рупертом лишь в том, что Фрэнк не знает другого мира, а они выбрали преступление сознательно, и лишь для того, чтобы покинуть преступный путь.— Доброе утро, папа. Гриффин мне сказал, что Фрэнк не пришел на урок.— Не пришел. Вообще ему не очень нравится дисциплина, — безмятежно ответил Оливер, целуя дочь. — Слишком много думает о том, где бы достать поесть, и это отвлекает от учебы.— Но его здесь кормят. — Октавия села на низкий табурет рядом с отцом. — Он это прекрасно знает.— Знать и доверять не одно и то же. Я сомневаюсь, чтобы из этого парня тебе удалось сделать образцового гражданина.— Ты говоришь точно как Гриффин.Отец улыбнулся и ласково погладил Октавию по голове.— А где в последние дни пропадает твой муж? Мне недостает его общества.— Какие-то дела в Сити, — уклончиво ответила девушка. — Я и сама его почти не вижу.Оливер с готовностью переменил тему разговора и стал весело болтать о пустяках, но стоило дочери закрыть за собой дверь, как вся его живость прошла, и он в раздумьях опустился в кресло. Что-то происходило между Октавией и Рупертом Уорвиком. Ни один из них не говорил, даже не намекал на неприятности, но холодности друг к другу они скрыть не могли. Старик чувствовал, что дочь несчастна. Но каждый раз, когда его подмывало задать ей вопрос, пересиливала боязнь услышать неприятный ответ. Пусть все идет как идет, а там будет видно.Оливер беспокойно подошел к окну. Со стороны конюшни к дому приближался Руперт — на плечах дорожный плащ с капюшоном, в руках хлыст. Оливер Морган не мог разглядеть выражения его лица, но что-то в нем встревожило старика. Руперт поднялся по ступеням, перед ним распахнули дверь, и он исчез из виду.Внизу Руперт отдал Гриффину плащ, и в этот момент на лестнице появилась Октавия.— У нас неприятности с Фрэнком, — начала она без всякого предисловия.— Опять? — Руперт недовольно поднял бровь.— — Он вор, милорд, — кратко, но с явным удовольствием пояснил Гриффин.Руперт жестом попросил Октавию последовать за ним в библиотеку.— Что же украдено? — спросил он, когда дверь за ними закрылась.— Какие-то вещи у слуг. А сегодня он пытался стащить две серебряные ложки, но Гриффин его поймал.— Это ставит нас перед интересной дилеммой: какую позицию занять — высокоморальную или низменную, практическую ?— Последнюю, — не раздумывая заявила Октавия. — Конечно, если мы когда-нибудь его еще увидим. Меня не удивит, если Фрэнк не вернется.— Возможно, — согласился Руперт. — Он может побояться вернуться.— Глупо было надеяться, что мы дадим ему другую жизнь, — огорченно проговорила девушка. — Грязь так просто не отмоешь.Руперт видел, что Октавия расстроена, но понимал, что ее бесполезно утешать: они оба слишком хорошо знали изнанку города.— В среду, — внезапно объявила она. — Я встречаюсь с ним в два часа в среду в наемном экипаже. В пустоши будем к трем — среди белого дня. Это не опасно?— Прикажи кучеру ехать другой дорогой, не такой оживленной — на Уайлдкрофт. Испытаем счастье там.— А куда ты направишься после того, как все будет кончено?— В домик. Отсижусь, пока не утихнет шумиха. А ты разыграй перед извозчиком и Уиндхэмом истеричную жертву грабителя. А потом возвращайтесь в город. Дашь показания сыщикам — конечно, очень туманные. От испуга деталей ты не запомнила.— Естественно.А что потом?Но Октавия знала ответ, поэтому вопрос остался незаданным. Каждый из них пойдет своей дорогой. Пребывание в чистилище благополучно закончится. Она поправила желтые розы в вазе.— Октавия?— Да?— Ты можешь меня простить?Слова рвались наружу, но он никак не мог их выговорить, не знал, как попросить прощения. Его ожесточила жизнь, которую заставили вести безбожно поступившие с ним люди. Прощения должны были просить у него, а не он. Его ранили, и если теперь ранил он, то только из-за собственных ран. Но как объяснить все это, Руперт не знал, по крайней мере — замкнувшейся в себе Октавии. Не умел оправдать позорное предательство, которым обидел свободолюбивый дух и которое совершил так же легко и просто, словно сорвал травинку.Октавия подняла глаза. В Руперте всколыхнулось почти необоримое желание обнять ее, прижаться губами к ее губам и сладостным поцелуем прогнать горечь.Но Октавия стояла за невидимой стеной, а Руперт не знал, как разрушить эту стену.— Ничего. Не важно.Она отвернулась, и Руперт не заметил разочарования, мелькнувшего в ее глазах.— Мне нужно обсудить с кухаркой обед на завтрашний день. — Октавия направилась к выходу. — Ты не забыл, что сегодня мы обедаем с Монфортами?— Нет. Но прежде мне необходимо съездить в «Королевский дуб», кое-что оговорить с Беном. — Он отворил перед Октавией дверь и, когда она проходила мимо, почувствовал тонкий и такой знакомый аромат духов.На него вновь нахлынули воспоминания, и он безотчетно нежно погладил ее обнаженный локоть. На секунду Октавия задержалась, подняла на него глаза — и потемневшие от горя золотистые зрачки разорвали Руперту душу.— Дорогая. — Но в ту же секунду между ними снова упала завеса. Октавия отстранилась, проскользнула в дверь, и та тихо за ней закрылась.С минуту девушка постояла в коридоре, стараясь прийти в себя. Как она хотела, чтобы он обнял ее, поборол ее упорное нежелание простить. Ей хотелось все объяснить, по-женски пожаловаться. Но она все больше отдалялась от Руперта, а он без борьбы принял ее уход. В отчаянии Октавия направилась к лестнице.Руперт выехал в Патни. Теперь он хотел только одного — довершить начатое дело. Когда все будет кончено, они разойдутся, и он перестанет мучиться мыслью, что все могло быть иначе.Входная дверь в таверну «Королевский дуб» оказалась открытой. Столовая была заполнена людьми. За стойкой стояла Бесси и с обычной мрачноватой проворностью разливала пиво. Бен сидел у потухшего очага и о чем-то болтал с приятелями. Над ними вились клубы сизого табачного дыма.Табита внесла оловянный поднос с кружками и первой заметила Руперта:— Ба, да это же Лорд Ник.Раздался хор приветственных возгласов:— Эй, Ник, присоединяйся к нам!От очага поднялся Бен и пододвинул стул.— Что будешь пить, Ник? — Бесси сняла с полки оловянную кружку и вытерла ее передником.— Будь добра, пинту пива. — И Руперт уселся на стул, зажав между коленей хлыст.Он оглянулся вокруг: Морриса среди присутствующих не было. Несмотря на то что Бен ему доверял, Руперт так до конца и не поверил в его надежность. Он знал, как легко купить шпиона.— В этот раз вы не привезли с собой мисс, — заметила Бесси.— Не привез, — согласился Руперт и, сделав большой глоток, смахнул пену с губ тыльной стороной ладони. — Славно. Я так хочу пить, что проглотил бы целый океан.— Да нет, это не здесь, — продолжая прерванный разговор, успокоил собеседников один из курильщиков. — Я слышал, лорд Джордж собирает людей на следующей неделе. Кажется, на поле Святого Георга.— А потом они пойдут маршем на парламент, — добавил со знанием дела один из его приятелей. — Присоединишься?— Может быть, а может быть, и нет.Бен повел головой в сторону двери. Руперт кивнул и осушил кружку. Оба поднялись и вышли из столовой, где все жарче и жарче разгорались споры сторонников и противников лорда Джорджа Гордона.Не сговариваясь, они направились в сторону конюшни.— У тебя новый конюх? — заметил Руперт, щуря от яркого солнца глаза.— Да. Фредди понадобился отцу. Теперь помогает ему в поле. А я на замену взял на лето вот этого Бобби.Руперт открыл глаза и принялся меланхолично рассматривать парня, который изо всех сил надраивал тяжеловоза.— Пойдем прогуляемся. Бен последовал за ним.— Так ты хочешь выйти на дорогу по личному делу?— В среду, — подтвердил Руперт. — Но на ту, что ведет к Уайлдкрофту — там не так людно.Бен кивнул, сорвал травинку, машинально пожевал стебелек.— Есть там один участок — петляет между деревьями. Пожалуй, подойдет.— Знаю. На этот раз времени понадобится больше, чем обычно: жертву придется раздевать до исподнего. — Взгляд Руперта не предвещал ничего хорошего.— Тебе понадобится человек, чтобы постоять на стреме, — заявил Бен. — Пойду-ка я с тобой, присмотрю за дорогой, пока ты обстряпываешь свои делишки.— Нет, Бен, тебя я впутывать не собираюсь. Приготовь домик — это все, что от тебя требуется.— Что плохого, если рядом окажется лишняя пара глаз? — не отступал Бен.— Я всегда работаю один.— А мисс? Ее ты берешь с собой? — проворчал хозяин таверны.Руперт немного помолчал.— Будь что будет, старый товарищ. Тобой я рисковать не могу. Подумай, сколько людей от тебя зависят. Что станется с «Королевским дубом», если тебя вздернут на площади Тайберн?Бен что-то нехотя проворчал, но в знак согласия все же пожал плечами.— В среду в какое время?— Часа в три. Сперва я заеду сюда.— Хорошо. Твои пистолеты я держу в полном порядке. Возьмешь Люцифера?— Нет, на этот раз Питера.— Значит, намечается что-то в самом деле необычное, — заметил Бен. Руперт только улыбнулся и хлопнул товарища по плечу.Они повернули обратно, прошли вдоль стены по лужайке и оказались в конюшенном дворе, где новый конюх, насвистывая сквозь зубы, любовно скоблил могучую холку коня.— Пообедаешь? — пригласил Руперта Бен. — Бес-си тебя ждет.— Нет, спасибо, нужно возвращаться. Скажи Бесси, если все будет чисто, приеду вечером в среду, тогда и накормит от души.Хозяин таверны мрачновато улыбнулся и окликнул конюха:— Бобби, приведи джентльмену лошадь.Парень оставил тяжеловоза, бросился в конюшню и через несколько минут вывел Люцифера.— Пожалуйста, сэр.— Спасибо, приятель. — Руперт вскочил в седло и бросил конюху шестипенсовик. Потом наклонился и крепко пожал Бену руку. — До скорого, дружище!— До скорого! Будь Осторожен. — Бен подождал, пока конь со всадником не выехали со двора, и вернулся в таверну.Парень немного постоял, пробуя шестипенсовик на зуб, потом подбежал к тяжеловозу и отвел его в конюшню. Через пять минут он уже несся по сонным улочкам Патни. Выражение его лица и то, как он спешил, говорили о том, что он выполняет важное поручение. Глава 20 — Ты все хорошо поняла? — Руперт стоял в спальне Октавии, опершись о подоконник руками.— Да, мне все абсолютно ясно. — Она поднялась повыше на подушках и отхлебнула горячего шоколаду. Руперт уже две недели не был в ее спальне, и Октавия чувствовала себя неловко, почти смущенно в одном пеньюаре. — Ты собираешься на дневной прием у короля?— Надо показаться. Хочу, чтобы все узнали, что я на день или два уезжаю из города.— Будешь в «Королевском дубе»? — поинтересовалась Октавия, наливая из серебряного кувшинчика в чашку темную ароматную жидкость. На самом деле ей больше не хотелось шоколада, но нужно было чем-то занять руки.— Нет, если добуду кольцо, предстоит кое-что проделать. Повидать кое-каких людей.Например, семейных юристов и старого доктора Харгривса, который принял в этом мире и его, и Филиппа. Когда Каллум Уиндхэм объявит брату о своем существовании, нужно, чтобы у того не оставалось ни малейших шансов. Нельзя позволить Филиппу улизнуть.— Значит, тебе я здесь больше не нужна? Я имею в виду после того, как добудешь кольцо. Делать мне будет нечего. — Чашка звякнула о блюдце, шоколад перелился через край.— Если пожелаешь уехать сегодня вечером — воля твоя, — отозвался Руперт с видимым спокойствием. — Но в любом случае дай мне знать, как тебя найти. Я должен вернуть тебе деньги и дом.— Хорошо, — тихо согласилась Октавия. — Мне кажется, свою часть нашего договора ты почти выполнил.— Еще пара недель, и все будет кончено. — Руперт оттолкнулся от подоконника. — Куда ты отправишься отсюда?— Не знаю. — Девушка откусила заусенец на указательном пальце. — Еще не решила.— А что скажешь отцу?Она пожала плечами. Волосы Октавии упали на лицо и скрыли его выражение.Руперт наклонился и нежно взял девушку за подбородок, откинул в сторону кудри. Она подняла на него удивленный и какой-то беспомощный взгляд. Но ничего не сказала, не сделала ни малейшей попытки ответить на его прикосновение.— До свидания, Октавия. — Руперт поцеловал ее в губы. Аромат кожи любимой всколыхнул память, голова пошла кругом. Но девушка осталась недвижимой, губы не ответили на поцелуй.Руперт медленно выпрямился.— До свидания. — И он отвел взгляд от золотистых глаз, стараясь навсегда позабыть прекрасный облик своей мадонны.— Да хранит тебя Бог. — Она произнесла это настолько тихо, что Руперт не услышал слов.Слезы капали на поднос, в чашку, соленой влагой разбавляя сладкий шоколад. Октавия сидела не двигаясь, молча отдаваясь своему горю.Наконец она откинула одеяло и встала. Все кончено. Осталось сыграть последний акт спектакля.
В два часа к дому Уиндхэма подкатил наемный экипаж. Граф быстро сбежал по ступеням, забрался в карету и захлопнул за собой дверцу. Плотные кожаные шторы закрывали окна, и случайным прохожим экипаж представлялся пустым.— Добрый день, милорд. — Из темного угла раздался голос Октавии. Не ответив, Филипп дернул ее к себе и поцеловал так, что зубы болезненно вжались в ее губы. — Какая пылкость, сэр! — перевела дыхание Октавия, когда он наконец оторвался от ее рта.— Ты меня сводишь с ума. — Филипп откинулся на спинку сиденья. — Черт побери, взял бы тебя прямо сейчас. — Серые прищуренные глаза хищно сверкали в темноте, рот искривился, и весь он напоминал ястреба.— Здесь нам могут помешать, хоть мы и укрыты от любопытных глаз. — Она нервно облизала пересохшие губы.— Так и быть. Но запомни, сегодня ты наконец узнаешь, что это такое, когда тобой по-настоящему обладают.Октавия, сдержала дрожь отвращения, надеясь, что полумрак кареты скроет ее презрительную усмешку.— Надеюсь, милорд, вы останетесь довольны.— Где находится дом?— В маленькой деревушке под названием Уайлдкрофт, на самом краю пустоши Патни. Филипп нахмурился:— Путь неблизкий для второй половины дня.— Смотря какой день, — многообещающе улыбнулась Октавия. — Думаю, что сегодняшний покажется таким, ради которого стоит совершить путешествие.Все время, пока карета ехала по Вестминстерскому мосту, потом через маленькие деревушки на южном берегу, Октавии удавалось поддерживать любовную болтовню. В какой-то момент она отодвинула кожаные занавески и выглянула из окна. Они проезжали Вандсворт. Впереди Патни. Октавия опустила шторы. Неизвестно, что лучше — знать или нет, когда на тебя нападут?Сумрак в карете позволял скрывать тревогу на лице. Страх и возбуждение заставляли кровь играть в жилах, и Октавия чувствовала легкое головокружение.Внезапно Филипп подался вперед и расшторил окно.— Душно, а в этой Богом забытой глуши нас никто не увидит. — Он смахнул пот со лба.Ну вот, нет больше полумрака. Октавия отвернулась к окну, надеясь, что легкий ветерок приведет ее в чувство.Лошади бежали вверх по холму по направлению к пустоши Патни. Внезапно извозчик наклонился со своего насеста к окну:— По дороге на Уайлдкрофт, миледи?— Да. Дом покажу, когда въедем в деревню.Кучер что-то невнятно пробурчал и щелкнул кнутом. Карета перевалила вершину холма и стала спускаться вниз. В каком месте будет поджидать ее Руперт?Поворот. Октавия снова выглянула из окна. Экипаж катил по грязной дороге, намного уже той, что шла через пустошь. Впереди замаячили деревья. Не там ли?Октавия молчала, перебрав все возможные темы для разговора. Филиппа, похоже, это устраивало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37