И была в этом какая-то скрытая решимость, которую он изо всех сил старался не показать.
А может быть, она придает этому слишком большое значение?
Деликатно откашлявшись, она сказала:
– Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
– Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
– Буду спать целый год.
Дженни пристально посмотрела на него.
– Похоже, вы потеряли веру в себя.
– Так оно и есть.
– Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
– Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
Он стиснул зубы, потом расслабился.
– Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
– Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
– Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
– Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
– Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
– Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
– Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
– Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
– Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
– Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
– Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
– И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
– Я не могу.
– Почему?
Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
– Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
– Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
– Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
– Чего вы хотите от меня?
– Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
– Но что вы хотите сказать?
– Я не желаю это даже произносить.
– Любовную интрижку?
Он с трудом удержался от улыбки.
– Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
– Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
– Думаете, я лгу? – спросила она.
– Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
– Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
– Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.
– Множеству мужчин, – беспечно заявила она. – Было с кем понежничать.
– Гм…
Она улыбнулась, обхватила колени руками и призналась:
– Ладно, признаю, что это наглая ложь.
– Что вы хотите? – спросил он так серьезно, что она растерялась.
– Я хочу… – Она облизнула пересохшие губы. – Может быть…
– Что?
– Может, еще один поцелуй?
Он опустил взгляд на ее губы и задержался там столь долго, что у Дженни взыграла кровь. Она была заворожена чувственностью его губ.
Его глаза потемнели, во взгляде появилось нечто загадочное. Зажегся огонь желания. Дженни, сама того не сознавая, наклонилась вперед, торопя события. Она услышала, как он резко втянул воздух, и почувствовала жар, исходящий от его кожи.
В этот момент Хантер взял себя в руки и отпрянул назад.
– Не знаю, что я делаю, Дженива, и уверен, что вы тоже не отдаете себе в этом отчета. Давайте-ка уедем поскорее отсюда, пока мы оба не натворили чего-нибудь такого, о чем пожалеем.
В ночном небе высыпали звезды, но было душно и пахло выхлопными газами. Трой обливался потом, и это его страшно бесило. Он терпеть не мог Хьюстон. Ненавидел влажность, и это отвратительное солнце, и неласковую землю. Он вырос в южной части Калифорнии, которую тоже на дух не принимал. Его родители с трудом сводили концы с концами, но отдавали его в частные школы, которые были им не по карману. Он помнил свою жалкую штопаную-перештопаную одежду. В его памяти всплывало насмешливое хихиканье девчонок со стройными загорелыми ногами и холодными улыбками. Ему хотелось наброситься на них, повалить в грязь и пинать их тощие задницы. А вместо этого он улыбался и пускал в ход свое обаяние, заставлял расплачиваться за унижения, хотя, в конце концов, они приходили в ярость и плевали ему в глаза.
Разве не так поступила с ним Вэл? В свои шестнадцать лет она была опытна не по годам. Ему было тогда пятнадцать. Он был молод, сексуально озабочен и успел побывать во многих постелях, чтобы знать, чего хочет. Вэл. Он хотел ее. Даже по прошествии многих лет он помнил, как от нее пахло и какова она на вкус. Она была ненасытна. Секс с ней был настоящей фантастикой. Но Вэл засматривалась и на других и вскоре положила глаз на одного игрока футбольной команды, который, по ее мнению, смог бы с большим успехом удовлетворить ее потребности. Он до сих пор помнил, как она хохотала, рассказывая ему о своем новом кобеле. Трой слушал молча, и в тот момент ему больше всего на свете хотелось дать ей кулаком в зубы, чтобы эта сучка перестала смеяться.
Два дня спустя он ждал вечером, когда она вернется домой. Он видел, как футболист высадил ее из машины, как его руки на прощание скользнули ей под юбку. Она игриво шлепнула его по руке и отскочила, а его спортивный пиджак остался у нее на плечах. Трой схватил Вэл, едва машина этого болвана, подмигнув задними огнями, скрылась за поворотом.
– Эй! – крикнула она.
Но Трой швырнул ее на землю. Она не испугалась. Немного посопротивлявшись молча, она вошла во вкус. Ее охватило желание, она говорила непристойности, грубо ласкала его. Он тоже завелся. Задрав ее юбки, он сорвал с нее штанишки и дал то, что она просила, о чем умоляла, но уж постарался сделать так, чтобы ей было больно. Она начала плакать, но это его не остановило. Он хотел наказать ее. Чтобы она поплатилась за все. Она продолжала плакать и умоляла его остановиться. Почувствовав, что близок кульминационный момент, он вышел из ее тела и исторг семя на спортивный пиджак ее дружка.
Больше она никогда над ним не смеялась.
Когда он впервые увидел Дженни Холлоуэй, ему показалось, что это Вэл. Те же блестящие волосы, та же улыбка. Сходство Дженни с его первой любовью помогло Трою избавиться, наконец, от воспоминаний о Вэл.
К тому же у Дженни были деньги. Много денег. Но ее поведение его раздражало. Она не желала жить в мире со своим папашей. Не хотела играть в эту игру. Она ничего не знала о сексе и не стремилась научиться. Он ударил ее просто от отчаяния, а когда увидел, как она потрясена происшедшим и обижена, как она, сама себе не веря, прикасается пальцами к своей окровавленной губе, он подумал: «Пропади ты пропадом, Вэл!» И ему стало хорошо.
Но потом на помощь плачущей принцессе примчался этот проклятый Аллен. Трой совсем не хотел расторгать брак, особенно, после того как узнал, что Аллену известны не все факты. Дженни, к счастью, струсила и не рассказала папеньке обо всех полученных травмах. Однако этот сукин сын о многом догадался. Он, несомненно, понимал, что держит Троя за горло, и, разумеется, умел привести человека в замешательство. Как же он ненавидел этого сукина сына!
Однако тот предложил много денег. Кучу денег за то, чтобы Трой исчез. Вот удача так удача! Трой в конечном счете все-таки вышел победителем.
И все бы шло хорошо, если бы эта плаксивая сучка Мишель Калгари не забеременела. Она хотела выйти за него замуж, и пока между ними длилась связь, Трой был образцовым любовником. Она была чертовски привлекательной. Он научил ее кое-каким действительно грязным штучкам, хотя она умоляла его остановиться. Ему вспомнилась ночь, когда она пыталась отползти от него, а он все продолжал снова и снова под аккомпанемент ее стонов. Даже сейчас при мысли об этом он ощущал эрекцию. Вот тогда ему и пришлось ударить ее – просто для того, чтобы прекратился этот ужасный вой. Она крикнула, что беременна. А он в ярости снова ударил ее.
Потом, конечно, он сожалел об этом. У нее все болело, и в течение нескольких дней она почти не могла двигаться. Когда случился выкидыш, она совсем затихла. Он знал, что она подумывает о том, чтобы рассказать обо всем брату. Тут ему пришлось пустить в ход все свое обаяние, но он видел, что она больше ему не верит. Она частенько ходила на крышу, чтобы подумать. Трой знал, чем кончаются эти женские «размышления». Всякий раз после этого ему указывали на дверь. Поэтому надо было остановить ее, и он это сделал. Он не хотел, чтобы все произошло таким образом. Не хотел падения с крыши.
Трой невольно содрогнулся. Дрожь началась с ног и прошла, словно волна, по всему телу. Черт возьми, ему было неприятно вспоминать об этом. Он просто приходил в ярость! Ведь он и впрямь любил ее. Почти так же, как Дженни. Но женщинам нельзя доверять. Они даже беременеют, чтобы взвалить ответственность на мужчину. Взгляните на Дженни. У нее теперь есть ребенок. Ему еще повезло, что он успел слинять до того, как она попыталась сделать то же, что Мишель.
Оставшиеся деньги он потратил в такой рекордно короткий срок, что сам себе удивился. Но во всем было виновато невезение. Неудачные вложения капитала. Однажды он выиграл двадцать тысяч долларов за карточным столом. Но деньги прошли, как вода, сквозь пальцы, и он еще оказался должен тридцать тысяч. Он почувствовал себя в полном дерьме. Жизнь была так несправедлива.
Когда у него остались две последние сотни, он вынужден был расстаться с арендованным на побережье коттеджем и пуститься на поиски новой женщины. Женщин вокруг было великое множество, но ни у одной не было такого банковского счета, какой ему требовался. Случалось, что замужние шлюхи готовы были заплатить ему приличные деньги, чтобы он их ублажал. Он брал деньги и трахал их, словно участвовал в марафоне. Им это нравилось. Но у них были мужья. Или, еще того хуже, братья вроде этого тупого братца Мишель, который был детективом сыскной полиции Лос-Анджелеса. После несчастного случая с Мишель он хотел отомстить, и Трою пришлось изрядно потрудиться, чтобы к его словам прислушались и остановили маньяка. При одной мысли о Хантере Калгари Троя охватывал ужас. Он беззвучно выругался и заставил взять себя в руки. Привычка к самоконтролю в течение многих лет не раз спасала его.
Ну, хотя бы на этом можно было поставить крест. Калгари получил по заслугам: его уволили из полиции. Но от человека, одержимого мыслью о мести, можно было ждать чего угодно. Поэтому Трой потихоньку убрался из Лос-Анджелеса и на некоторое время лег на дно в Тусоне. Но как только стало известно, что Калгари уехал работать в Нью-Мексико, Трой вернулся в Лос-Анджелес. Судьба вновь улыбнулась ему, когда он на второй вечер пребывания в Сансет-Стрип встретил Фредерику. Она была латиноамериканкой, то есть натурой страстной, к тому же имела особняк на Беверли-Хиллз и такие ежемесячные алименты, что мужчине оставалось лишь упасть на колени и разрыдаться от счастья. Ее проблемой были приступы депрессии. Она утрачивала интерес ко всему, даже не мылась и не ела. Трой не жил с ней вместе. Хитрая бестия не впускала его так глубоко в свой быт. Поэтому в такие моменты он оказывался погрязшим в долгах, и жалкого банковского счета Патриции не хватало, чтобы вытащить его из этой трясины на твердую землю.
В один из таких моментов он подумал о Дженни. Он и оглянуться не успел, как прошло пятнадцать лет. Он понятия не имел, где она сейчас, но, уж будьте уверены, знал, где живет ее папенька. Он долго караулил перед его особняком, пока, наконец не появился Аллен Холлоуэй собственной персоной, направлявшийся в ресторан к своей дочери. Трой был изумлен, узнав, что Дженни работает бухгалтером в каком-то жалком крошечном ресторанчике, хозяин которого, мерзкий грязный итальяшка, души в ней не чает и, несомненно, только и ждет удобного случая, чтобы забраться к ней в штанишки. Он чуть не расхохотался. «Не суетись, парень, – хотелось сказать Трою, – там холодно». Всем женщинам нравилось, когда их брали грубо, но Дженни становилась еще более холодной всякий раз, когда он пробовал с ней что-нибудь подобное.
Однако, увидев Дженни собственными глазами, он замер, не донеся стакана до рта. Когда они расстались, она была всего лишь довольно тощенькой юной девчонкой. Сейчас же перед ним была женщина в полном расцвете красоты. От его взгляда не укрылись ни ее соблазнительные груди, ни талия, ни бедра. Его планы сразу же изменились. Первоначально он намеревался закинуть старику удочку насчет кое-какой дополнительной суммы денег, но, увидев, как расцвела Дженни, он быстро изменил тактику и придумал весь этот вздор насчет заглаживания вины, исправления причиненного зла. Когда он знал ее, она была той еще Снежной королевой, хотя как-то умудрилась забеременеть. Может, с тех пор она чему-нибудь научилась? Возможно, и он смог бы кое-чему научить ее.
Необходимо проникнуть в ее жизнь. И немедленно. Пока она где-то развлекается. Наверное, с каким-то мужиком. Мысль об этом причиняла страдание, приводила в ярость. Он сам должен быть этим мужиком.
Проклятая собака вновь растянулась на пороге. Она выглядела довольно безобидной, но Троя не проведешь. Собаки – хитрые бестии. Он с ними никогда не ладил.
Словно услышав его мысли, пес поднял рыжевато-коричневую голову. И издал продолжительное низкое рычание. У Троя сами собой сжались кулаки. Так бы и задушил этого зверя. Нет, животным доверять нельзя. И он не настолько глуп, чтобы проникать в квартиру, преодолевая сопротивление животного такого размера.
И все же… это надо было сделать сегодня. Дженни скоро вернется. Очень скоро. Этот спортивный лагерь в воскресенье закрывается. Она будет дома к возвращению сына.
Собака поднялась на ноги и угрожающе зарычала. «Успокойся, Фидо», – сказал Трой, понимая, что это бесполезно. Собаки инстинктивно чувствовали его прогнившее, спрятанное от глаз нутро, как будто оно выделяло запах, который они чуяли.
Снова раздалось низкое ворчание. Следовало бы купить крысиного яда и начинить им фунт гамбургеров, но мертвая собака на пороге сразу же наведет на мысль, что вторжение в квартиру не было случайностью, а ему совсем не хотелось этого. Отвертка, лежащая в заднем кармане, поможет вскрыть замок. А потом останется толкнуть ногой дверь – и дело сделано.
Ему там ничего не нужно, кроме информации. Разве что вдруг окажутся наличные, хотя, если судить по весьма скромному жилищу Дженни, он в этом сомневался. У него мелькнула смутная мысль о том, как ему действовать дальше. Но его это не слишком беспокоило. Наверное, придется снова завоевать Дженни или что-то вроде этого. У Аллена Холлоуэя вот-вот случится сердечный приступ. Он достаточно хорошо знал этого человека, чтобы понимать, что тот давно утратил интерес к своей истощенной диетами женушке. Малышка Дженни была для него единственным светом в окошке. Забавно, как все обернулось. Почему бы этой шелудивой дворняге не убраться восвояси? Трой сердито взглянул на пса. Тот не двинулся с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
А может быть, она придает этому слишком большое значение?
Деликатно откашлявшись, она сказала:
– Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
– Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
– Буду спать целый год.
Дженни пристально посмотрела на него.
– Похоже, вы потеряли веру в себя.
– Так оно и есть.
– Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
– Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
Он стиснул зубы, потом расслабился.
– Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
– Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
– Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
– Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
– Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
– Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
– Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
– Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
– Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
– Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
– Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
– И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
– Я не могу.
– Почему?
Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
– Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
– Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
– Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
– Чего вы хотите от меня?
– Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
– Но что вы хотите сказать?
– Я не желаю это даже произносить.
– Любовную интрижку?
Он с трудом удержался от улыбки.
– Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
– Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
– Думаете, я лгу? – спросила она.
– Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
– Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
– Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.
– Множеству мужчин, – беспечно заявила она. – Было с кем понежничать.
– Гм…
Она улыбнулась, обхватила колени руками и призналась:
– Ладно, признаю, что это наглая ложь.
– Что вы хотите? – спросил он так серьезно, что она растерялась.
– Я хочу… – Она облизнула пересохшие губы. – Может быть…
– Что?
– Может, еще один поцелуй?
Он опустил взгляд на ее губы и задержался там столь долго, что у Дженни взыграла кровь. Она была заворожена чувственностью его губ.
Его глаза потемнели, во взгляде появилось нечто загадочное. Зажегся огонь желания. Дженни, сама того не сознавая, наклонилась вперед, торопя события. Она услышала, как он резко втянул воздух, и почувствовала жар, исходящий от его кожи.
В этот момент Хантер взял себя в руки и отпрянул назад.
– Не знаю, что я делаю, Дженива, и уверен, что вы тоже не отдаете себе в этом отчета. Давайте-ка уедем поскорее отсюда, пока мы оба не натворили чего-нибудь такого, о чем пожалеем.
В ночном небе высыпали звезды, но было душно и пахло выхлопными газами. Трой обливался потом, и это его страшно бесило. Он терпеть не мог Хьюстон. Ненавидел влажность, и это отвратительное солнце, и неласковую землю. Он вырос в южной части Калифорнии, которую тоже на дух не принимал. Его родители с трудом сводили концы с концами, но отдавали его в частные школы, которые были им не по карману. Он помнил свою жалкую штопаную-перештопаную одежду. В его памяти всплывало насмешливое хихиканье девчонок со стройными загорелыми ногами и холодными улыбками. Ему хотелось наброситься на них, повалить в грязь и пинать их тощие задницы. А вместо этого он улыбался и пускал в ход свое обаяние, заставлял расплачиваться за унижения, хотя, в конце концов, они приходили в ярость и плевали ему в глаза.
Разве не так поступила с ним Вэл? В свои шестнадцать лет она была опытна не по годам. Ему было тогда пятнадцать. Он был молод, сексуально озабочен и успел побывать во многих постелях, чтобы знать, чего хочет. Вэл. Он хотел ее. Даже по прошествии многих лет он помнил, как от нее пахло и какова она на вкус. Она была ненасытна. Секс с ней был настоящей фантастикой. Но Вэл засматривалась и на других и вскоре положила глаз на одного игрока футбольной команды, который, по ее мнению, смог бы с большим успехом удовлетворить ее потребности. Он до сих пор помнил, как она хохотала, рассказывая ему о своем новом кобеле. Трой слушал молча, и в тот момент ему больше всего на свете хотелось дать ей кулаком в зубы, чтобы эта сучка перестала смеяться.
Два дня спустя он ждал вечером, когда она вернется домой. Он видел, как футболист высадил ее из машины, как его руки на прощание скользнули ей под юбку. Она игриво шлепнула его по руке и отскочила, а его спортивный пиджак остался у нее на плечах. Трой схватил Вэл, едва машина этого болвана, подмигнув задними огнями, скрылась за поворотом.
– Эй! – крикнула она.
Но Трой швырнул ее на землю. Она не испугалась. Немного посопротивлявшись молча, она вошла во вкус. Ее охватило желание, она говорила непристойности, грубо ласкала его. Он тоже завелся. Задрав ее юбки, он сорвал с нее штанишки и дал то, что она просила, о чем умоляла, но уж постарался сделать так, чтобы ей было больно. Она начала плакать, но это его не остановило. Он хотел наказать ее. Чтобы она поплатилась за все. Она продолжала плакать и умоляла его остановиться. Почувствовав, что близок кульминационный момент, он вышел из ее тела и исторг семя на спортивный пиджак ее дружка.
Больше она никогда над ним не смеялась.
Когда он впервые увидел Дженни Холлоуэй, ему показалось, что это Вэл. Те же блестящие волосы, та же улыбка. Сходство Дженни с его первой любовью помогло Трою избавиться, наконец, от воспоминаний о Вэл.
К тому же у Дженни были деньги. Много денег. Но ее поведение его раздражало. Она не желала жить в мире со своим папашей. Не хотела играть в эту игру. Она ничего не знала о сексе и не стремилась научиться. Он ударил ее просто от отчаяния, а когда увидел, как она потрясена происшедшим и обижена, как она, сама себе не веря, прикасается пальцами к своей окровавленной губе, он подумал: «Пропади ты пропадом, Вэл!» И ему стало хорошо.
Но потом на помощь плачущей принцессе примчался этот проклятый Аллен. Трой совсем не хотел расторгать брак, особенно, после того как узнал, что Аллену известны не все факты. Дженни, к счастью, струсила и не рассказала папеньке обо всех полученных травмах. Однако этот сукин сын о многом догадался. Он, несомненно, понимал, что держит Троя за горло, и, разумеется, умел привести человека в замешательство. Как же он ненавидел этого сукина сына!
Однако тот предложил много денег. Кучу денег за то, чтобы Трой исчез. Вот удача так удача! Трой в конечном счете все-таки вышел победителем.
И все бы шло хорошо, если бы эта плаксивая сучка Мишель Калгари не забеременела. Она хотела выйти за него замуж, и пока между ними длилась связь, Трой был образцовым любовником. Она была чертовски привлекательной. Он научил ее кое-каким действительно грязным штучкам, хотя она умоляла его остановиться. Ему вспомнилась ночь, когда она пыталась отползти от него, а он все продолжал снова и снова под аккомпанемент ее стонов. Даже сейчас при мысли об этом он ощущал эрекцию. Вот тогда ему и пришлось ударить ее – просто для того, чтобы прекратился этот ужасный вой. Она крикнула, что беременна. А он в ярости снова ударил ее.
Потом, конечно, он сожалел об этом. У нее все болело, и в течение нескольких дней она почти не могла двигаться. Когда случился выкидыш, она совсем затихла. Он знал, что она подумывает о том, чтобы рассказать обо всем брату. Тут ему пришлось пустить в ход все свое обаяние, но он видел, что она больше ему не верит. Она частенько ходила на крышу, чтобы подумать. Трой знал, чем кончаются эти женские «размышления». Всякий раз после этого ему указывали на дверь. Поэтому надо было остановить ее, и он это сделал. Он не хотел, чтобы все произошло таким образом. Не хотел падения с крыши.
Трой невольно содрогнулся. Дрожь началась с ног и прошла, словно волна, по всему телу. Черт возьми, ему было неприятно вспоминать об этом. Он просто приходил в ярость! Ведь он и впрямь любил ее. Почти так же, как Дженни. Но женщинам нельзя доверять. Они даже беременеют, чтобы взвалить ответственность на мужчину. Взгляните на Дженни. У нее теперь есть ребенок. Ему еще повезло, что он успел слинять до того, как она попыталась сделать то же, что Мишель.
Оставшиеся деньги он потратил в такой рекордно короткий срок, что сам себе удивился. Но во всем было виновато невезение. Неудачные вложения капитала. Однажды он выиграл двадцать тысяч долларов за карточным столом. Но деньги прошли, как вода, сквозь пальцы, и он еще оказался должен тридцать тысяч. Он почувствовал себя в полном дерьме. Жизнь была так несправедлива.
Когда у него остались две последние сотни, он вынужден был расстаться с арендованным на побережье коттеджем и пуститься на поиски новой женщины. Женщин вокруг было великое множество, но ни у одной не было такого банковского счета, какой ему требовался. Случалось, что замужние шлюхи готовы были заплатить ему приличные деньги, чтобы он их ублажал. Он брал деньги и трахал их, словно участвовал в марафоне. Им это нравилось. Но у них были мужья. Или, еще того хуже, братья вроде этого тупого братца Мишель, который был детективом сыскной полиции Лос-Анджелеса. После несчастного случая с Мишель он хотел отомстить, и Трою пришлось изрядно потрудиться, чтобы к его словам прислушались и остановили маньяка. При одной мысли о Хантере Калгари Троя охватывал ужас. Он беззвучно выругался и заставил взять себя в руки. Привычка к самоконтролю в течение многих лет не раз спасала его.
Ну, хотя бы на этом можно было поставить крест. Калгари получил по заслугам: его уволили из полиции. Но от человека, одержимого мыслью о мести, можно было ждать чего угодно. Поэтому Трой потихоньку убрался из Лос-Анджелеса и на некоторое время лег на дно в Тусоне. Но как только стало известно, что Калгари уехал работать в Нью-Мексико, Трой вернулся в Лос-Анджелес. Судьба вновь улыбнулась ему, когда он на второй вечер пребывания в Сансет-Стрип встретил Фредерику. Она была латиноамериканкой, то есть натурой страстной, к тому же имела особняк на Беверли-Хиллз и такие ежемесячные алименты, что мужчине оставалось лишь упасть на колени и разрыдаться от счастья. Ее проблемой были приступы депрессии. Она утрачивала интерес ко всему, даже не мылась и не ела. Трой не жил с ней вместе. Хитрая бестия не впускала его так глубоко в свой быт. Поэтому в такие моменты он оказывался погрязшим в долгах, и жалкого банковского счета Патриции не хватало, чтобы вытащить его из этой трясины на твердую землю.
В один из таких моментов он подумал о Дженни. Он и оглянуться не успел, как прошло пятнадцать лет. Он понятия не имел, где она сейчас, но, уж будьте уверены, знал, где живет ее папенька. Он долго караулил перед его особняком, пока, наконец не появился Аллен Холлоуэй собственной персоной, направлявшийся в ресторан к своей дочери. Трой был изумлен, узнав, что Дженни работает бухгалтером в каком-то жалком крошечном ресторанчике, хозяин которого, мерзкий грязный итальяшка, души в ней не чает и, несомненно, только и ждет удобного случая, чтобы забраться к ней в штанишки. Он чуть не расхохотался. «Не суетись, парень, – хотелось сказать Трою, – там холодно». Всем женщинам нравилось, когда их брали грубо, но Дженни становилась еще более холодной всякий раз, когда он пробовал с ней что-нибудь подобное.
Однако, увидев Дженни собственными глазами, он замер, не донеся стакана до рта. Когда они расстались, она была всего лишь довольно тощенькой юной девчонкой. Сейчас же перед ним была женщина в полном расцвете красоты. От его взгляда не укрылись ни ее соблазнительные груди, ни талия, ни бедра. Его планы сразу же изменились. Первоначально он намеревался закинуть старику удочку насчет кое-какой дополнительной суммы денег, но, увидев, как расцвела Дженни, он быстро изменил тактику и придумал весь этот вздор насчет заглаживания вины, исправления причиненного зла. Когда он знал ее, она была той еще Снежной королевой, хотя как-то умудрилась забеременеть. Может, с тех пор она чему-нибудь научилась? Возможно, и он смог бы кое-чему научить ее.
Необходимо проникнуть в ее жизнь. И немедленно. Пока она где-то развлекается. Наверное, с каким-то мужиком. Мысль об этом причиняла страдание, приводила в ярость. Он сам должен быть этим мужиком.
Проклятая собака вновь растянулась на пороге. Она выглядела довольно безобидной, но Троя не проведешь. Собаки – хитрые бестии. Он с ними никогда не ладил.
Словно услышав его мысли, пес поднял рыжевато-коричневую голову. И издал продолжительное низкое рычание. У Троя сами собой сжались кулаки. Так бы и задушил этого зверя. Нет, животным доверять нельзя. И он не настолько глуп, чтобы проникать в квартиру, преодолевая сопротивление животного такого размера.
И все же… это надо было сделать сегодня. Дженни скоро вернется. Очень скоро. Этот спортивный лагерь в воскресенье закрывается. Она будет дома к возвращению сына.
Собака поднялась на ноги и угрожающе зарычала. «Успокойся, Фидо», – сказал Трой, понимая, что это бесполезно. Собаки инстинктивно чувствовали его прогнившее, спрятанное от глаз нутро, как будто оно выделяло запах, который они чуяли.
Снова раздалось низкое ворчание. Следовало бы купить крысиного яда и начинить им фунт гамбургеров, но мертвая собака на пороге сразу же наведет на мысль, что вторжение в квартиру не было случайностью, а ему совсем не хотелось этого. Отвертка, лежащая в заднем кармане, поможет вскрыть замок. А потом останется толкнуть ногой дверь – и дело сделано.
Ему там ничего не нужно, кроме информации. Разве что вдруг окажутся наличные, хотя, если судить по весьма скромному жилищу Дженни, он в этом сомневался. У него мелькнула смутная мысль о том, как ему действовать дальше. Но его это не слишком беспокоило. Наверное, придется снова завоевать Дженни или что-то вроде этого. У Аллена Холлоуэя вот-вот случится сердечный приступ. Он достаточно хорошо знал этого человека, чтобы понимать, что тот давно утратил интерес к своей истощенной диетами женушке. Малышка Дженни была для него единственным светом в окошке. Забавно, как все обернулось. Почему бы этой шелудивой дворняге не убраться восвояси? Трой сердито взглянул на пса. Тот не двинулся с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36