– Он по-приятельски хлопнул Адама по плечу.
– Пожалуй. – Адам невольно отступил на шаг. – Хотелось бы поговорить о Сэме.
Уин посерьезнел и задумчиво потер подбородок. Глаза его сузились.
– Читал, читал. Значит, Сэм приходится тебе дедом? Что ж, держись, парень. Позавидовать тебе трудно. – Он вновь улыбнулся. – Хотя и Сэму тоже не сладко.
– Сэму осталось меньше месяца, – сдержанно заметил Адам, уверенный, что из газет Леттнер знал и об этом.
На его плечо легла тяжелая рука и подтолкнула к двери.
– Заходи, сынок, поговорим. Пива выпьешь?
– Нет, спасибо.
Они прошли в узкую комнату, со стен и потолка которой свешивались рыболовные снасти. Деревянные полки гнулись под тяжестью припасов: банок с сардинами, сосисками, бобами и ветчиной, хлеба и пачек печенья – всего необходимого для пикника на свежем воздухе. В углу стоял огромный холодильный шкаф, за стеклянной дверцей поблескивали горлышки бутылок с прохладительными напитками.
– Садись. – Леттнер указал в другой угол, занятый кассовым аппаратом.
Адам опустился на шаткий стул. Хозяин открыл шкаф, покопался в ящике со льдом и достал него жестяной бочонок пива.
– Ты уверен, что не будешь?
– Может, чуть позже. – Адам бросил взгляд на часы: почти пять вечера.
Вставив в бочонок кран, Леттнер наполнил высокий стакан и первым же глотком едва ли не осушил его. Затем он со вкусом облизнул губы, грузно осел на обтянутое потрескавшейся кожей сиденье, без сомнения служившее когда-то водителю грузовика.
– Так старину Сэма все-таки решили уложить в могилу?
– Во всяком случае, кое-кто очень хочет этого.
– Каковы шансы?
– Не в его пользу. У нас остаются еще некоторые возможности, но время идет.
– Сэма никак не назовешь отъявленным подонком. – Прозвучавшую во фразе ноту сочувствия Леттнер смыл добрым глотком пива.
От толчков ленивых волн дубовые брусья пола чуть поскрипывали.
– Долго вы проработали в Миссисипи? – спросил Адам.
– Пять лет. Гувер направил меня туда после непонятного исчезновения трех борцов за гражданские права. Было это в 64-м. Создали специальную группу и начали расследование. После Крамера Клан уже не решался активничать.
– За что конкретно вы отвечали?
– Мистер Гувер поставил передо мной весьма специфическую задачу. Я должен был любой ценой проникнуть в Клан. Нам требовалось развалить организацию изнутри. Честно говоря, работа в Миссисипи шла крайне медленно. Тому имелись свои причины. Гувер ненавидел семейство Кеннеди, они отвечали взаимностью и давили на него как могли. Естественно, наш босс сопротивлялся. Но когда эта троица пропала, агентам пришлось побегать. Шестьдесят четвертый был в Миссисипи очень неспокойным годом.
– Тогда я как раз появился на свет.
– Да, газеты писали, в Клэнтоне. Адам кивнул.
– Сам-то я этого не знал. Родители всегда говорили, что я родился в Мемфисе.
Хлопнула дверь – в комнату вошел Рон. Окинув собеседников взглядом, он принялся внимательно изучать этикетки консервов. Всем своим видом парень давал понять: продолжайте, мне до вас нет дела.
– Что нужно? – рявкнул на него Леттнер.
Грязной рукой Рон снял с полки банку сосисок, показал хозяину. Уин согласно кивнул и локтем указал помощнику на дверь. Поглядывая в сторону пакетиков с картофельными чипсами, тот направился к выходу.
– Толку от такого работника совсем мало, – сказал Леттнер, когда они остались вдвоем. – Несколько раз я общался с Гарнером Гудмэном. Давно, правда, годы назад.
– Это мой шеф. Гудмэн назвал мне ваше имя и сказал, что вы не откажетесь от беседы.
– Беседы о чем? – Уин вновь наполнил стакан пивом.
– О взрыве офиса Марвина Крамера.
– Дело Крамера закрыто. Сейчас неясно только одно: судьба Сэма.
– Вы хотите, чтобы казнь состоялась?
До них донеслись звуки чьих-то шагов. Дверь распахнулась. На пороге стояли мужчина и мальчик. Леттнер поднялся, ногой задвинул бочонок под столик с кассовым аппаратом. Отец с сыном, подумал Адам. Минут десять посетители выбирали продукты, оживленно обсуждая, где лучше забрасывать спиннинг.
Достав из холодильника банку кока-колы, Адам вышел на улицу. У помпы он замедлил шаг, осмотрелся. Неподалеку от моста в лодке сидели двое подростков с удочками. Мелькнула мысль: “А ведь мне никогда в жизни не доводилось удить рыбу”. Отдыхать отец не умел, как, впрочем, не умел дорожить и своей работой. Чем же он занимался в свободное время?
С пакетами в руках по понтону прошли посетители. Через минуту рядом с помпой появился Леттнер.
– Форель ловишь? – В его глазах, обращенных на реку, горело восхищение.
– Даже не пробовал.
– А давай-ка!.. Мне нужно проверить одно местечко, милях в двух по течению. По всем признакам, рыбы там как в котле с ухой.
Он поднял с земли ящик со льдом, перенес его в лодку, запрыгнул сам, отчего легкое суденышко едва не перевернулось.
– Ну же! – Рука Леттнера легла на стартер мотора. Адам окинул взглядом отделявшую его от борта лодки полоску шириной чуть меньше метра.
– Не забудь про веревку!
Он распутал обмотанный вокруг деревянного шеста тончи тросик и прыгнул. Днище лодки тут же ушло из-под его ног. Потеряв на секунду равновесие, Адам едва не упал за борт. Добродушно посмеиваясь, Леттнер дернул рукоятку стартера. С понтона за ними наблюдал Рон, губы его кривились в довольной ухмылке. Адам смутился, однако изобразил веселье. Мотор ритмично застучал, нос лодки чуть поднялся и разрезал воду.
Вцепившись обеими руками в борта лодки, он посмотрел на своды проплывавшего над головой моста. Вскоре Кэлико-Рок остался позади. Река причудливо петляла среди зеленых холмов. Через несколько минут Адам освоился и даже достал из ящика со льдом бутылку пива. Леттнер за его спиной принялся что-то напевать. Шум мотора исключал всякую возможность беседы.
Они миновали небольшой катер с компанией одетых в яркие шорты горожан, затем флотилию надувных матрацев, на которых четырнадцати-пятнадцатилетние подростки загорали и курили травку. Адам помахал им рукой.
Наконец Леттнер сбросил обороты, направил лодку в узкий затон и выключил двигатель.
– Ловишь или пьешь пиво? – спросил он, глядя в воду.
– Последнее.
– Как хочешь.
Уин взмахнул спиннингом. Примерно минуту Адам терпеливо ждал, но поскольку бросок оказался безрезультатным, он равнодушно свесил за борт лодки ноги. Сидеть было неудобно.
– И часто вы выбираетесь на рыбалку?
– Каждый день. Это моя работа. Я ведь должен подсказать клиенту, где клюет.
– Приятное времяпрепровождение.
– Не жалуюсь.
– Что привело вас в Кэлико-Рок?
– В семьдесят пятом начало пошаливать сердце, и я ушел на покой. Бюро раскошелилось на приличную пенсию, но мне стало тошно сидеть без дела. Мы с женой отыскали это местечко, купили понтон, оборудование. Риск себя оправдал. Подай-ка мне бутылочку.
Грузило вновь плюхнулось в воду. Адам пересчитал бутылки с пивом: четырнадцать штук. Лодка медленно дрейфовала по течению. Одной рукой Леттнер держал спиннинг, другая лежала на руле; в коленях он сжимал бутылку.
Под пышной кроной раскидистого дерева лодка почти остановилась. Адам с наслаждением ощутил некоторую прохладу. Ловким движением Леттнер раз за разом посылал снасть в воду, но клева не было.
– Подонком Сэма не назовешь. – Фразу эту Адам уже слышал.
– Значит, вы не считаете, что его необходимо казнить?
– Вопрос не по адресу, сынок. Штат жаждет крови, отсюда и приговор. Люди говорят, что Кэйхолл виновен. Кого интересует мое мнение?
– Но оно у вас есть.
– А толку?
– Почему же Сэм не подонок?
– Долгая история.
– В ящике еще четырнадцать бутылок. Леттнер рассмеялся, сделал хороший глоток пива.
– Собственно говоря, Сэм нас не волновал. Он ничем особым не занимался, поначалу по крайней мере. Когда исчезли три человека, Бюро зашевелилось. Агенты щедро сорили деньгами, и довольно скоро в Клане полно было наших информаторов. По большей части люди эти гроша за душой не имели, так что найти стукача не составляло труда. Троицу никогда бы не обнаружили, если бы мы пытались сэкономить. Бюро истратило тысяч тридцать, по-моему, хотя сам я и доллара никому не передал. Трупы откопали в канаве, и находка здорово подняла наш авторитет. Произвели десятка два арестов, однако с обвинениями дело обстояло сложнее. Насилие продолжалось. Взрывы звучали так часто, что мы разрывались на части. Шла настоящая война. Обстановка накалялась, мистер Гувер свирепел, расходы Бюро росли. Все, сынок. Ничего более интересного я тебе не скажу.
– Почему?
– Потому что не могу.
– Но взрыв офиса Крамера Сэм готовил не в одиночку? Улыбнувшись, Леттнер положил спиннинг на колени.
– К шестьдесят шестому году мы уже располагали целой сетью информаторов. Агенты определяли, что некий человек состоит в Клане. Ему садились “на хвост” в открытую. Естественно, душа у него уходила в пятки. Наши люди заявлялись к нему на работу, беседовали с боссом, вели себя так, будто вот-вот начнут пальбу. Потом шли к его родителям, в шляпах, темных костюмах, со значками. Резкий нью-йоркский выговор нагонял на бедолаг страху, и они выкладывали все, что знали. Если парень посещал церковь, то мы провожали его на воскресную службу, а через день толковали со священником. Говорили, так, мол, и так, ваш прихожанин мистер Джонс является активным членом Клана, что вам об этом известно? Если у него были дети, мы сопровождали их в школу, садились за их спинами в кинозале, подглядывали за парочками в кустах. Одним словом, велось запугивание, и оно оказывалось достаточно эффективным. Через какое-то время парню в тихом месте предлагали деньги. Агенты обещали оставить его в покое. Почти всегда это срабатывало. К этому моменту нервы у человека сдавали, он готов был в объятия нам броситься. Многие даже плакали. Клянусь, сынок, видел собственными глазами. – Леттнер ухмыльнулся.
Адам поднес ко рту горлышко бутылки. Может, пиво все-таки развяжет его собеседнику язык?
– Как-то раз застали одного в постели с чернокожей любовницей. Обычное дело: сначала они жгут кресты, а потом лезут к чернушкам с нежностями. Не могу понять, что негритянки в них находили? Так вот, в лесу у него была охотничья хижина, гнездышко для плотских утех. Однажды, прямо в обеденный перерыв, они направились туда. Парень быстро сделал свое дело и, дурак, тут же вышел на крыльцо. Мы засняли его на пленку. Затем ворвались внутрь, сфотографировали даму и приступили к беседе. Оказался он, не поверишь, то ли дьяконом, то ли старостой церковной общины. Столп веры. Говорили с ним, как с нашкодившим щенком. Женщину отправили домой, а его взяли в оборот. Через пять минут святоша рыдал. Нам здорово повезло, в суде он дал очень ценные показания. Но впоследствии сел и сам.
– За что?
– Пока парень развлекался со своей подружкой, жена его тоже не теряла времени даром, просто липла к работавшему на их ферме чернокожему свинарю. Забеременела. Ребенок родился цвета кофе с молоком. Наш герой идет в больницу и двумя выстрелами из пистолета приканчивает обоих. Получил пятнадцать лет. – Недурно.
– Повторяю, обвинительные заключения выносились довольно редко, но запугали мы их так, что Клан стал вести себя совсем тихо. Доган со своим походом против евреев застал нас врасплох. Подобного никто не мог предположить. У нас не было ни зацепки.
– Почему?
– Этот подлец оказался весьма дальновидным. Понял, что информацию нам сливают его же собственные люди, и решил задействовать крошечную группу.
– Группу? То есть не в одиночку?
– Похоже, да.
– Значит, у Сэма был сообщник?
Фыркнув, Леттнер взялся за шнур стартера. Поскольку рыба не клевала, он надумал сменить место. Мотор взревел, кожаные мокасины Адама обдало брызгами. Солнце медленно опускалось за холмы. Потягивая пиво, Холл с интересом смотрел по сторонам.
У крутого утеса лодка вновь остановилась. Раз десять Уин забрасывал спиннинг, но без всякого успеха. Отчаявшись, он уселся на корточки и подверг Адама строгому допросу: переезд в Калифорнию, новые имена, самоубийство отца… Попутно Леттнер объяснил: пока Сэм сидел в камере тюрьмы, агенты ФБР навели справки о его семье. Им было известно, что сын Кэйхолла покинул город, но раз Эдди оказался безвредным насекомым, преследовать его не стали. Феды обратили внимание на братьев арестованного. Леттнера поразили молодость гостя и его полная неосведомленность о своих родственниках.
Адам задал несколько вопросов, однако ответы на них прозвучали уклончиво. В конце концов, искусству скрывать собственные мысли его собеседник учился двадцать пять лет своей жизни.
Третья, и последняя, попытка обеспечить на ужин рыбу была предпринята уже неподалеку от Кэлико-Рок. Глубокий омут сулил богатую добычу. Осушив пятую бутылку, Адам решился-таки поплевать на крючок. Под руководством терпеливого инструктора минут через пять новичок вытащил из воды огромную форель. На какое-то время Сэм, взрывы и горящие кресты были забыты. До захода солнца оба ловили рыбу и пили пиво.
* * *
Супруга Леттнера, Ирен, приветствовала нежданного гостя радушной улыбкой. По дороге домой Уин объяснил, что жена его давно привыкла к поздним заездам друзей. На пороге Ирен удовлетворенно приняла из рук мужа кукан с рыбой.
Жил Леттнер в просторном коттедже, стоявшем на берегу реки примерно в миле от города. С застекленной террасы (летом у воды роились мириады мошек) открывался великолепный вид. Опустившись в плетеные кресла-качалки, мужчины прихлебывали прохладное пиво, а Ирен готовила на кухне ужин.
Жареной форели Адам воздал должное. Рыба всегда кажется вкуснее, заметил Леттнер, когда выловишь ее сам. Он методично опустошил половину тарелки и переключился на виски. Адам лишь отрицательно покачал головой. Ему хотелось выпить воды, но чувство непривычной бравады заставляло его подливать в бокал пиво. Нельзя было показаться слабаком, хозяин наверняка бы вволю посмеялся над ним.
Ирен маленькими глотками пила белое вино и рассказывала о жизни в Миссисипи. Несколько раз ей угрожали. Перебравшиеся в Огайо дети сильно тревожились за родителей. Жаркое стояло времечко, то и дело повторяла Ирен, и в ее глазах отражался восторг. Чувствовалось, что она безмерно гордится своим супругом.
После ужина хозяйка удалилась. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, Адама боролся со сном. Извинившись, Леттнер поднялся и проследовал в туалет. На террасу он ступил вновь уже с двумя бокалами виски. Передал один гостю, сел. Минут пять оба молчали.
– Выходит, ты уверен, что у Сэма был помощник. – Уин не спрашивал, а утверждал.
– Один он бы не справился. – Адам с трудом ворочал языком, речь его замедлилась.
– Откуда такая убежденность? – В голосе Леттнера звучало невозмутимое спокойствие.
Холл осторожно опустил бокал. Мысль о спиртном вызывала отвращение.
– После взрыва дом Сэма обыскали, верно?
– Ты прав.
– Пока Сэм сидел в камере, вы получили ордер на обыск.
– Да, и я принимал в нем самое непосредственное участие. За три дня десять человек перерыли там все.
– Но ничего не нашли.
– Без комментариев.
– Ни динамита, ни взрывателей, ни бикфордова шнура Вообще ничего такого, с помощью чего можно было устроить взрыв. Верно?
– Верно. Ну и что?
– Сэм понятия не имел о взрывчатке, а уж опыта ее использования – тем более.
– Ошибка. Опыт, причем богатый, он демонстрировал неоднократно. Насколько я помню, взрыв у Крамера стал шестым. Бомбы грохотали в самых неожиданных местах, мы могли только локти кусать от бессилия. Тебя там не было, а я находился в гуще событий. Мы же запугали Клан, наводнили его информаторами. Примерно полгода была полная тишина, а потом вдруг, ни с того ни с сего, начались взрывы. Наши люди вслушивались в самые вздорные слухи, мы руки выкручивали своим осведомителям. Все впустую: они знали меньше, чем мы. Впечатление складывалось такое, будто на смену Клану пришли новые головорезы.
– Какую роль играл во всем этом Сэм?
– Его имя фигурировало в сообщениях агентов. Отец Кэйхолла и его брат, если память меня не обманывает, тоже числились в Клане. Однако особого усердия они не проявляли. Жили на севере штата, где обстановка оставалась спокойной. Кресты, конечно, горели и там, однако никаких взрывов, что позволяла себе банда Догана. Мы охотились за убийцами, нам не хватало времени заниматься рядовыми быками.
– Почему у Сэма появилась тяга к насилию?
– Этого я сказать не могу. В любом случае мальчиком из церковного хора Сэм не был. Убивать ему приходилось и раньше.
– Уверены?
– Ты меня слышал. В начале пятидесятых он застрелил одного из своих наемных работников, чернокожего. И ни дня не отсидел! Кажется, его даже не арестовали. Допускаю, что о Других убийствах мы просто не знали.
– Не верится.
– А ты спроси у него. Посмотрим, наберется ли Сэм духу, чтобы рассказать внуку о своих славных деяниях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Пожалуй. – Адам невольно отступил на шаг. – Хотелось бы поговорить о Сэме.
Уин посерьезнел и задумчиво потер подбородок. Глаза его сузились.
– Читал, читал. Значит, Сэм приходится тебе дедом? Что ж, держись, парень. Позавидовать тебе трудно. – Он вновь улыбнулся. – Хотя и Сэму тоже не сладко.
– Сэму осталось меньше месяца, – сдержанно заметил Адам, уверенный, что из газет Леттнер знал и об этом.
На его плечо легла тяжелая рука и подтолкнула к двери.
– Заходи, сынок, поговорим. Пива выпьешь?
– Нет, спасибо.
Они прошли в узкую комнату, со стен и потолка которой свешивались рыболовные снасти. Деревянные полки гнулись под тяжестью припасов: банок с сардинами, сосисками, бобами и ветчиной, хлеба и пачек печенья – всего необходимого для пикника на свежем воздухе. В углу стоял огромный холодильный шкаф, за стеклянной дверцей поблескивали горлышки бутылок с прохладительными напитками.
– Садись. – Леттнер указал в другой угол, занятый кассовым аппаратом.
Адам опустился на шаткий стул. Хозяин открыл шкаф, покопался в ящике со льдом и достал него жестяной бочонок пива.
– Ты уверен, что не будешь?
– Может, чуть позже. – Адам бросил взгляд на часы: почти пять вечера.
Вставив в бочонок кран, Леттнер наполнил высокий стакан и первым же глотком едва ли не осушил его. Затем он со вкусом облизнул губы, грузно осел на обтянутое потрескавшейся кожей сиденье, без сомнения служившее когда-то водителю грузовика.
– Так старину Сэма все-таки решили уложить в могилу?
– Во всяком случае, кое-кто очень хочет этого.
– Каковы шансы?
– Не в его пользу. У нас остаются еще некоторые возможности, но время идет.
– Сэма никак не назовешь отъявленным подонком. – Прозвучавшую во фразе ноту сочувствия Леттнер смыл добрым глотком пива.
От толчков ленивых волн дубовые брусья пола чуть поскрипывали.
– Долго вы проработали в Миссисипи? – спросил Адам.
– Пять лет. Гувер направил меня туда после непонятного исчезновения трех борцов за гражданские права. Было это в 64-м. Создали специальную группу и начали расследование. После Крамера Клан уже не решался активничать.
– За что конкретно вы отвечали?
– Мистер Гувер поставил передо мной весьма специфическую задачу. Я должен был любой ценой проникнуть в Клан. Нам требовалось развалить организацию изнутри. Честно говоря, работа в Миссисипи шла крайне медленно. Тому имелись свои причины. Гувер ненавидел семейство Кеннеди, они отвечали взаимностью и давили на него как могли. Естественно, наш босс сопротивлялся. Но когда эта троица пропала, агентам пришлось побегать. Шестьдесят четвертый был в Миссисипи очень неспокойным годом.
– Тогда я как раз появился на свет.
– Да, газеты писали, в Клэнтоне. Адам кивнул.
– Сам-то я этого не знал. Родители всегда говорили, что я родился в Мемфисе.
Хлопнула дверь – в комнату вошел Рон. Окинув собеседников взглядом, он принялся внимательно изучать этикетки консервов. Всем своим видом парень давал понять: продолжайте, мне до вас нет дела.
– Что нужно? – рявкнул на него Леттнер.
Грязной рукой Рон снял с полки банку сосисок, показал хозяину. Уин согласно кивнул и локтем указал помощнику на дверь. Поглядывая в сторону пакетиков с картофельными чипсами, тот направился к выходу.
– Толку от такого работника совсем мало, – сказал Леттнер, когда они остались вдвоем. – Несколько раз я общался с Гарнером Гудмэном. Давно, правда, годы назад.
– Это мой шеф. Гудмэн назвал мне ваше имя и сказал, что вы не откажетесь от беседы.
– Беседы о чем? – Уин вновь наполнил стакан пивом.
– О взрыве офиса Марвина Крамера.
– Дело Крамера закрыто. Сейчас неясно только одно: судьба Сэма.
– Вы хотите, чтобы казнь состоялась?
До них донеслись звуки чьих-то шагов. Дверь распахнулась. На пороге стояли мужчина и мальчик. Леттнер поднялся, ногой задвинул бочонок под столик с кассовым аппаратом. Отец с сыном, подумал Адам. Минут десять посетители выбирали продукты, оживленно обсуждая, где лучше забрасывать спиннинг.
Достав из холодильника банку кока-колы, Адам вышел на улицу. У помпы он замедлил шаг, осмотрелся. Неподалеку от моста в лодке сидели двое подростков с удочками. Мелькнула мысль: “А ведь мне никогда в жизни не доводилось удить рыбу”. Отдыхать отец не умел, как, впрочем, не умел дорожить и своей работой. Чем же он занимался в свободное время?
С пакетами в руках по понтону прошли посетители. Через минуту рядом с помпой появился Леттнер.
– Форель ловишь? – В его глазах, обращенных на реку, горело восхищение.
– Даже не пробовал.
– А давай-ка!.. Мне нужно проверить одно местечко, милях в двух по течению. По всем признакам, рыбы там как в котле с ухой.
Он поднял с земли ящик со льдом, перенес его в лодку, запрыгнул сам, отчего легкое суденышко едва не перевернулось.
– Ну же! – Рука Леттнера легла на стартер мотора. Адам окинул взглядом отделявшую его от борта лодки полоску шириной чуть меньше метра.
– Не забудь про веревку!
Он распутал обмотанный вокруг деревянного шеста тончи тросик и прыгнул. Днище лодки тут же ушло из-под его ног. Потеряв на секунду равновесие, Адам едва не упал за борт. Добродушно посмеиваясь, Леттнер дернул рукоятку стартера. С понтона за ними наблюдал Рон, губы его кривились в довольной ухмылке. Адам смутился, однако изобразил веселье. Мотор ритмично застучал, нос лодки чуть поднялся и разрезал воду.
Вцепившись обеими руками в борта лодки, он посмотрел на своды проплывавшего над головой моста. Вскоре Кэлико-Рок остался позади. Река причудливо петляла среди зеленых холмов. Через несколько минут Адам освоился и даже достал из ящика со льдом бутылку пива. Леттнер за его спиной принялся что-то напевать. Шум мотора исключал всякую возможность беседы.
Они миновали небольшой катер с компанией одетых в яркие шорты горожан, затем флотилию надувных матрацев, на которых четырнадцати-пятнадцатилетние подростки загорали и курили травку. Адам помахал им рукой.
Наконец Леттнер сбросил обороты, направил лодку в узкий затон и выключил двигатель.
– Ловишь или пьешь пиво? – спросил он, глядя в воду.
– Последнее.
– Как хочешь.
Уин взмахнул спиннингом. Примерно минуту Адам терпеливо ждал, но поскольку бросок оказался безрезультатным, он равнодушно свесил за борт лодки ноги. Сидеть было неудобно.
– И часто вы выбираетесь на рыбалку?
– Каждый день. Это моя работа. Я ведь должен подсказать клиенту, где клюет.
– Приятное времяпрепровождение.
– Не жалуюсь.
– Что привело вас в Кэлико-Рок?
– В семьдесят пятом начало пошаливать сердце, и я ушел на покой. Бюро раскошелилось на приличную пенсию, но мне стало тошно сидеть без дела. Мы с женой отыскали это местечко, купили понтон, оборудование. Риск себя оправдал. Подай-ка мне бутылочку.
Грузило вновь плюхнулось в воду. Адам пересчитал бутылки с пивом: четырнадцать штук. Лодка медленно дрейфовала по течению. Одной рукой Леттнер держал спиннинг, другая лежала на руле; в коленях он сжимал бутылку.
Под пышной кроной раскидистого дерева лодка почти остановилась. Адам с наслаждением ощутил некоторую прохладу. Ловким движением Леттнер раз за разом посылал снасть в воду, но клева не было.
– Подонком Сэма не назовешь. – Фразу эту Адам уже слышал.
– Значит, вы не считаете, что его необходимо казнить?
– Вопрос не по адресу, сынок. Штат жаждет крови, отсюда и приговор. Люди говорят, что Кэйхолл виновен. Кого интересует мое мнение?
– Но оно у вас есть.
– А толку?
– Почему же Сэм не подонок?
– Долгая история.
– В ящике еще четырнадцать бутылок. Леттнер рассмеялся, сделал хороший глоток пива.
– Собственно говоря, Сэм нас не волновал. Он ничем особым не занимался, поначалу по крайней мере. Когда исчезли три человека, Бюро зашевелилось. Агенты щедро сорили деньгами, и довольно скоро в Клане полно было наших информаторов. По большей части люди эти гроша за душой не имели, так что найти стукача не составляло труда. Троицу никогда бы не обнаружили, если бы мы пытались сэкономить. Бюро истратило тысяч тридцать, по-моему, хотя сам я и доллара никому не передал. Трупы откопали в канаве, и находка здорово подняла наш авторитет. Произвели десятка два арестов, однако с обвинениями дело обстояло сложнее. Насилие продолжалось. Взрывы звучали так часто, что мы разрывались на части. Шла настоящая война. Обстановка накалялась, мистер Гувер свирепел, расходы Бюро росли. Все, сынок. Ничего более интересного я тебе не скажу.
– Почему?
– Потому что не могу.
– Но взрыв офиса Крамера Сэм готовил не в одиночку? Улыбнувшись, Леттнер положил спиннинг на колени.
– К шестьдесят шестому году мы уже располагали целой сетью информаторов. Агенты определяли, что некий человек состоит в Клане. Ему садились “на хвост” в открытую. Естественно, душа у него уходила в пятки. Наши люди заявлялись к нему на работу, беседовали с боссом, вели себя так, будто вот-вот начнут пальбу. Потом шли к его родителям, в шляпах, темных костюмах, со значками. Резкий нью-йоркский выговор нагонял на бедолаг страху, и они выкладывали все, что знали. Если парень посещал церковь, то мы провожали его на воскресную службу, а через день толковали со священником. Говорили, так, мол, и так, ваш прихожанин мистер Джонс является активным членом Клана, что вам об этом известно? Если у него были дети, мы сопровождали их в школу, садились за их спинами в кинозале, подглядывали за парочками в кустах. Одним словом, велось запугивание, и оно оказывалось достаточно эффективным. Через какое-то время парню в тихом месте предлагали деньги. Агенты обещали оставить его в покое. Почти всегда это срабатывало. К этому моменту нервы у человека сдавали, он готов был в объятия нам броситься. Многие даже плакали. Клянусь, сынок, видел собственными глазами. – Леттнер ухмыльнулся.
Адам поднес ко рту горлышко бутылки. Может, пиво все-таки развяжет его собеседнику язык?
– Как-то раз застали одного в постели с чернокожей любовницей. Обычное дело: сначала они жгут кресты, а потом лезут к чернушкам с нежностями. Не могу понять, что негритянки в них находили? Так вот, в лесу у него была охотничья хижина, гнездышко для плотских утех. Однажды, прямо в обеденный перерыв, они направились туда. Парень быстро сделал свое дело и, дурак, тут же вышел на крыльцо. Мы засняли его на пленку. Затем ворвались внутрь, сфотографировали даму и приступили к беседе. Оказался он, не поверишь, то ли дьяконом, то ли старостой церковной общины. Столп веры. Говорили с ним, как с нашкодившим щенком. Женщину отправили домой, а его взяли в оборот. Через пять минут святоша рыдал. Нам здорово повезло, в суде он дал очень ценные показания. Но впоследствии сел и сам.
– За что?
– Пока парень развлекался со своей подружкой, жена его тоже не теряла времени даром, просто липла к работавшему на их ферме чернокожему свинарю. Забеременела. Ребенок родился цвета кофе с молоком. Наш герой идет в больницу и двумя выстрелами из пистолета приканчивает обоих. Получил пятнадцать лет. – Недурно.
– Повторяю, обвинительные заключения выносились довольно редко, но запугали мы их так, что Клан стал вести себя совсем тихо. Доган со своим походом против евреев застал нас врасплох. Подобного никто не мог предположить. У нас не было ни зацепки.
– Почему?
– Этот подлец оказался весьма дальновидным. Понял, что информацию нам сливают его же собственные люди, и решил задействовать крошечную группу.
– Группу? То есть не в одиночку?
– Похоже, да.
– Значит, у Сэма был сообщник?
Фыркнув, Леттнер взялся за шнур стартера. Поскольку рыба не клевала, он надумал сменить место. Мотор взревел, кожаные мокасины Адама обдало брызгами. Солнце медленно опускалось за холмы. Потягивая пиво, Холл с интересом смотрел по сторонам.
У крутого утеса лодка вновь остановилась. Раз десять Уин забрасывал спиннинг, но без всякого успеха. Отчаявшись, он уселся на корточки и подверг Адама строгому допросу: переезд в Калифорнию, новые имена, самоубийство отца… Попутно Леттнер объяснил: пока Сэм сидел в камере тюрьмы, агенты ФБР навели справки о его семье. Им было известно, что сын Кэйхолла покинул город, но раз Эдди оказался безвредным насекомым, преследовать его не стали. Феды обратили внимание на братьев арестованного. Леттнера поразили молодость гостя и его полная неосведомленность о своих родственниках.
Адам задал несколько вопросов, однако ответы на них прозвучали уклончиво. В конце концов, искусству скрывать собственные мысли его собеседник учился двадцать пять лет своей жизни.
Третья, и последняя, попытка обеспечить на ужин рыбу была предпринята уже неподалеку от Кэлико-Рок. Глубокий омут сулил богатую добычу. Осушив пятую бутылку, Адам решился-таки поплевать на крючок. Под руководством терпеливого инструктора минут через пять новичок вытащил из воды огромную форель. На какое-то время Сэм, взрывы и горящие кресты были забыты. До захода солнца оба ловили рыбу и пили пиво.
* * *
Супруга Леттнера, Ирен, приветствовала нежданного гостя радушной улыбкой. По дороге домой Уин объяснил, что жена его давно привыкла к поздним заездам друзей. На пороге Ирен удовлетворенно приняла из рук мужа кукан с рыбой.
Жил Леттнер в просторном коттедже, стоявшем на берегу реки примерно в миле от города. С застекленной террасы (летом у воды роились мириады мошек) открывался великолепный вид. Опустившись в плетеные кресла-качалки, мужчины прихлебывали прохладное пиво, а Ирен готовила на кухне ужин.
Жареной форели Адам воздал должное. Рыба всегда кажется вкуснее, заметил Леттнер, когда выловишь ее сам. Он методично опустошил половину тарелки и переключился на виски. Адам лишь отрицательно покачал головой. Ему хотелось выпить воды, но чувство непривычной бравады заставляло его подливать в бокал пиво. Нельзя было показаться слабаком, хозяин наверняка бы вволю посмеялся над ним.
Ирен маленькими глотками пила белое вино и рассказывала о жизни в Миссисипи. Несколько раз ей угрожали. Перебравшиеся в Огайо дети сильно тревожились за родителей. Жаркое стояло времечко, то и дело повторяла Ирен, и в ее глазах отражался восторг. Чувствовалось, что она безмерно гордится своим супругом.
После ужина хозяйка удалилась. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, Адама боролся со сном. Извинившись, Леттнер поднялся и проследовал в туалет. На террасу он ступил вновь уже с двумя бокалами виски. Передал один гостю, сел. Минут пять оба молчали.
– Выходит, ты уверен, что у Сэма был помощник. – Уин не спрашивал, а утверждал.
– Один он бы не справился. – Адам с трудом ворочал языком, речь его замедлилась.
– Откуда такая убежденность? – В голосе Леттнера звучало невозмутимое спокойствие.
Холл осторожно опустил бокал. Мысль о спиртном вызывала отвращение.
– После взрыва дом Сэма обыскали, верно?
– Ты прав.
– Пока Сэм сидел в камере, вы получили ордер на обыск.
– Да, и я принимал в нем самое непосредственное участие. За три дня десять человек перерыли там все.
– Но ничего не нашли.
– Без комментариев.
– Ни динамита, ни взрывателей, ни бикфордова шнура Вообще ничего такого, с помощью чего можно было устроить взрыв. Верно?
– Верно. Ну и что?
– Сэм понятия не имел о взрывчатке, а уж опыта ее использования – тем более.
– Ошибка. Опыт, причем богатый, он демонстрировал неоднократно. Насколько я помню, взрыв у Крамера стал шестым. Бомбы грохотали в самых неожиданных местах, мы могли только локти кусать от бессилия. Тебя там не было, а я находился в гуще событий. Мы же запугали Клан, наводнили его информаторами. Примерно полгода была полная тишина, а потом вдруг, ни с того ни с сего, начались взрывы. Наши люди вслушивались в самые вздорные слухи, мы руки выкручивали своим осведомителям. Все впустую: они знали меньше, чем мы. Впечатление складывалось такое, будто на смену Клану пришли новые головорезы.
– Какую роль играл во всем этом Сэм?
– Его имя фигурировало в сообщениях агентов. Отец Кэйхолла и его брат, если память меня не обманывает, тоже числились в Клане. Однако особого усердия они не проявляли. Жили на севере штата, где обстановка оставалась спокойной. Кресты, конечно, горели и там, однако никаких взрывов, что позволяла себе банда Догана. Мы охотились за убийцами, нам не хватало времени заниматься рядовыми быками.
– Почему у Сэма появилась тяга к насилию?
– Этого я сказать не могу. В любом случае мальчиком из церковного хора Сэм не был. Убивать ему приходилось и раньше.
– Уверены?
– Ты меня слышал. В начале пятидесятых он застрелил одного из своих наемных работников, чернокожего. И ни дня не отсидел! Кажется, его даже не арестовали. Допускаю, что о Других убийствах мы просто не знали.
– Не верится.
– А ты спроси у него. Посмотрим, наберется ли Сэм духу, чтобы рассказать внуку о своих славных деяниях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60