– Я все равно люблю тебя, что бы ни случилось. Николай сжал ее в объятиях.
– Я не хочу потерять тебя!
Он поцеловал ее так страстно, как будто они расставались навеки.
Когда Николай получил фотографии, то подарил Жюльетт ту, на которой они были вместе. Она поместила ее в серебряную рамку и повесила над столиком в своей комнате. Снимок Жюльетт в развевающейся юбке и со шляпой в руках Николай положил в свой бумажник.
Глава 10
Новогодний бал в русском посольстве считался знаменательным событием. Дениза воспользовалась возможностью продемонстрировать в новой среде роскошный вечерний туалет, расшитый жемчугом. Как правило, богатые иностранки предпочитали ателье Борта, поэтому было очень важно представить туалеты от Ландель.
Поездка в Англию прошла благополучно. Зря Дениза беспокоилась и по поводу платья Жюльетт, которое девушка смоделировала сама. Танцуя с графом Карсавиным последнее танго, мадмуазель Кладель была великолепна в кремовом, нежнейшего оттенка платье с персиковым шелковым шлейфом.
Неожиданно музыка оборвалась. Все танцоры замерли. После паузы оркестр грянул триумфальную мелодию в честь нового, 1911 года. Во всем городе зазвонили колокола, загудели автомобильные рожки, в небо – даже выше Эйфелевой башни – взлетели фейерверки. В главном зале Посольства над головами гостей зажглась радуга огней. Дениза отыскала глазами Жюльетт. Та стояла рядом с Николаем, который сжимал ладонями ее руки и неотрывно смотрел в глаза – оазис для двух влюбленных среди шумного бала. Николай наклонил голову, и они поцеловались. Дениза ощутила приступ страха. Это – любовь. И все опасения в отношении будущего Жюльетт вспыхнули с новой силой. Нужно срочно что-то предпринимать, пока дело не зашло слишком далеко. Сейчас, конечно, не время и не место…
В течение почти трех недель Дениза не могла ничего придумать. Идею подал месье Пьер, когда сказал, что мадмуазель Кладель великолепно «чувствует шелк». И если бы ей удалось в совершенстве познать тонкости изготовления шелковых тканей, это принесло бы большую выгоду ателье.
– Прекрасно! – обрадовалась Дениза. – Я представлю ей такую возможность.
Оставшись одна, Дениза тут же вызвала секретаря и продиктовала письмо своим знакомым в Лионе.
* * *
Николаю удалось выкроить пару недель свободного времени, он снял собственную мастерскую и переехал в нее вместе со всеми инструментами и материалами, в том числе, и несколькими глыбами мрамора, приобретенными в разное время для будущих работ. Он, как и Роден, вначале делал скульптуру из глины, а затем отливал в бронзе, хотя нередко использовал и мрамор.
Когда Николай освоился в новой мастерской, его посетил сам мэтр. Роден давно выбрался из нищеты, о чем красноречиво свидетельствовал шелковый цилиндр, прекрасно сшитый костюм и розовые замшевые перчатки. Это был весьма плотный мужчина с внушительными бровями и густой седой бородой, в которой еще мелькали рыжеватые волоски. Очки в черной оправе венчали орлиный нос.
– Не прекращайте работу! – сказал он Николаю, когда тот приветственно взмахнул рукой. Роден небрежно отодвинул стул, поставленный для него ассистентом Николая, подошел к глыбе каррарского мрамора, над которой и работал граф Карсавин – только крошка летела из-под резца. Планировалась скульптура молодого человека, стоящего на одном колене, голова повернута назад. Натурщик уже занял соответствующее положение. Поза позволяла показать напряженные мышцы шеи, плеч и бедер. Роден одобрительно кивнул: в фигуре, рождающейся под резцом, казалось, пульсировала жизнь.
– Когда вы сможете избавиться от этого крючкотворства в посольстве, Карсавин? – Роден никогда не скрывал своего отрицательного отношения к тому, что талантливый скульптор вынужден заниматься какими-то посторонними делами. – Вы не хуже меня знаете, как быстротечно время. Любой дурак сможет выплясывать перед высокопоставленными посетителями и написать несколько глупых писем, но, как я уже не раз говорил, талант скульптора – божий дар, и вы не имеете права растрачивать его.
Лицо Николая застыло.
– Разве я сам не хочу быть свободным? Но ничего не изменилось с тех пор, когда мне было семнадцать, я страстно желал стать вашим учеником и ради этого готов был отдать все, что угодно.
Роден понимающе кивнул. Жаль, что талантливые руки этого русского часто должны держать не резец, а перо и бумагу. Никто лучше мэтра не знал, как болезненно разрываться между зовом таланта и обязательствами перед семьей, родиной. И сейчас было ясно, что его бывший ученик сильно истосковался по работе с мрамором.
– Обещайте мне, Карсавин, обещайте, если эти проклятые обязательства потребуют от вас оторваться от скульптуры, вы не пойдете искать утешение на дне бутылки, как уже было однажды. Вы тогда пошли по плохой стезе, связались не с той компанией. От этого страдало ваше творчество.
Николай передернул плечами.
– Никогда, мэтр. Я был тогда моложе. Мне самому это принесло больше бед, чем кому-либо. Вы были готовы вышвырнуть меня из мастерской… Я всегда буду благодарен вам, что подобного не случилось.
– Это было бы неразумно. А дома, в России, вы работали? Я не помню, задавал ли я вам такой вопрос, когда мы беседовали после вашего приезда в Париж.
– Я сделал несколько маленьких скульптур в бронзе.
– Хорошо. По крайней мере, стараетесь не терять навыки. И, надеюсь, что в России вы не утратите своего дара. Ваша родина подарила миру великую литературу, музыку, прекрасный балет, немало художников, среди них – монахи, писавшие иконы. И мир ждет великих скульпторов, рожденных на просторах России. Помните это.
Николай усмехнулся.
– Я помню.
Когда Роден ушел, Николай продолжал работать. Чуть позже ушел и натурщик.
Граф Карсавин остро ощущал отсутствие Жюльетт в Париже. Несколько дней назад она сообщила:
– Я должна познакомиться с тем, как делается шелк, – Жюльетт была рада представившейся возможности. – Поэтому еду в Лион.
– И надолго?
– На месяц. Может быть, на два.
– Так много! – в голосе Николая прозвучало отчаяние.
Жюльетт обвила руками его шею.
– Очень хочу всегда быть рядом с тобой, но эта поездка важна для меня. Я буду писать. А ты займешься работой в своей мастерской и совсем-совсем не успеешь соскучиться.
Он понимал, что девушка старается не выдать собственную боль от разлуки, и ответил ей тем же тоном.
– Значит, ты не хочешь, чтобы я приехал навестить тебя?
Жюльетт прижалась к нему.
– Если ты не приедешь, я умру!
Николай приехал, и провел в Лионе три холодных мартовских дня. Жюльетт была очень рада его видеть. Но месье и мадам Дегранже, друзья Денизы, у которых жила Жюльетт, весьма внимательно следили, чтобы девушку всегда сопровождала компаньонка. Дегранже были гостеприимными людьми, Николай с удовольствием принимал приглашения отужинать у них дома: это было единственной возможностью провести с Жюльетт весь вечер.
В доме также гостил зять супругов Дегранже – Марко Романелли, итальянец, имеющий собственное дело – он занимался дорогими тканями. Марко овдовел еще четыре года назад, когда умерла старшая дочь Дегранже, Франсуаза. Когда-то он познакомился с ней во время деловой поездки на одну из фабрик Лиона. И теперь Романелли нередко приезжал из Венеции и по делам, и навестить родителей покойной жены.
Жюльетт в первый же вечер представила его Николаю.
– Николай, тебе будет интересно познакомиться с одним человеком, – сказала она, когда Марко вошел в гостиную. – Синьор Романелли хорошо знает Фортуни и нередко продает ему неокрашенные ткани.
Мужчины пожали друг другу руки. Итальянец был так же высок, как и Николай, но более широк в плечах и груди, напоминая певца Ла Скала. Смуглый, с прямоугольным лицом и квадратным подбородком, в свои тридцать лет Романелли был в ладу с собой и со всем миром. Он хорошо говорил по-французски, что было очень кстати – Николай не знал итальянского.
– А почему именно неокрашенный шелк? – с интересом спросил Карсавин.
– Фортуни использует только собственные краски и наносит собственные узоры. Я импортирую также и окрашенные лионские шелка, но не для Фортуни. Неокрашенные шелка для него я закупаю в Японии, других он не использует. Мадмуазель Кладель сказала, что вы оба интересуетесь работами Фортуни.
– Я давно восхищаюсь световыми эффектами, которые он изобретает для театральных постановок, а совсем недавно начал восхищаться талантами Фортуни и в другой области, – Николай усмехнулся и глянул на Жюльетт, одетую в платье Фортуни, поверх которого, она, правда, накинула вечерний жакет, чтобы не шокировать хозяев дома. Но Николай хорошо знал, что это платье надето в честь его приезда. Ее лицо зарделось.
– Я рассказала синьору Романелли, как нашла раскроенные части этого платья и вновь сшила их.
Николай без труда догадался, что Жюльетт не могла распространяться по поводу попыток Денизы раскрыть секреты Фортуни.
– Замечательная находка!
– Согласен, – быстрая, почти мальчишеская улыбка осветила все лицо Романелли, вокруг карих глаз собрались морщинки. – Вы разрешаете рассказать эту историю Фортуни?
– Конечно, – улыбаясь, отозвалась Жюльетт. – Если вы считаете, что это может его позабавить.
– Убежден. И он наверняка захочет узнать, каково мое впечатление, – Марко сделал шаг назад, шутливо раскинул руки. – Я скажу – belissimo!
Николай согласно кивнул. Довольная Жюльетт дважды сделала оборот на каблучках, подражая манекенщицам. Все весело рассмеялись. Трио прекрасно нашло, чем занять себя до ужина.
Подошли и другие гости. К разочарованию Николая, за столом Жюльетт усадили рядом с Марко Романелли. Общая беседа носила довольно мрачный тон. Отставной французский генерал предсказывал печальное будущее: кайзер Германии реорганизует и значительно увеличивает армию. Николай тоже считал, что дело в Европе принимает критический оборот, но мысли Карсавина были настолько сосредоточены на Жюльетт, что он с трудом мог поддерживать общую беседу. Иногда девушка бросала на него нежный взгляд и награждала легкой улыбкой. Сердце Николая билось сильнее при виде ее жемчужной кожи, выгодно оттеняемой переливающимся плиссированным шелком.
Раздражение Николая возрастало, к тому же, на него, в свою очередь, поглядывали сестры-близнецы супругов Дегранже. Стараясь привлечь внимание русского, девушки хлопали ресницами и отпускали неумные замечания, отчего казались еще более глупыми, чем обычно юные дамы шестнадцати лет.
Изысканные блюда и вина не спасли положения, ужин показался Николаю весьма утомительным. Затем все прошли в салон, где подавали кофе. Здесь разговор оживился, развернулась дискуссия о политике, искусстве. К концу вечеринки все трое называли друг друга просто по имени.
На следующий день Марко отвел Николая на фабрику Дегранже. Жюльетт уже была там с самого утра. Она сидела за прядильной машиной и, казалось, не замечала стоящего вокруг шума. Увидев мужчин, девушка одарила Николая радостной улыбкой.
– Если мне удастся изготовить этот шелк, я сошью тебе из него галстук.
Вторую половину дня Николай провел с Марко. Они наняли экипаж и проехали по исторической части старого города, а также поднялись на возвышенность, чтобы полюбоваться окрестностями. Николай узнал, что Марко, младший сын в большой дружной семье (пять мальчиков и одна девочка) преуспевающего финансиста, родился в Милане. Отец умер, когда он был еще ребенком, мать не намного пережила супруга, и дети разлетелись в разные стороны света. Три брата Романелли эмигрировали в Америку, где успешно основали собственные дела, еще один из братьев получил должность армейского капитана, но был убит при трагических обстоятельствах.
Они сидели в баре отеля. Марко вновь наполнил стакан.
– А что касается моей сестры, она стала сестрой милосердия. Сейчас вместе с миссионерским госпиталем находится в Африке.
– А как ты решил заняться шелковыми тканями?
– Почти случайно. Я всегда мечтал стать врачом, но не получилось. Дело в том, что у моего дяди не было сыновей, хотя он дважды женился, поэтому, отец, в свое время, обещал дяде, что один из его мальчиков будет обучаться его бизнесу – производству шелков. К счастью, меня заинтересовало это дело. В возрасте двадцати пяти лет я уже стал управляющим фабрикой. А чуть позже мой овдовевший Дядя женился на женщине много моложе себя, – Марко выразительно пожал плечами. – Я нашел ее слишком привлекательной…
– И что же произошло дальше?
– Когда начались проблемы, я ушел с фабрики. Но еще до этого несколько раз встречал Фортуни и поставлял ему шелк для театральных костюмов. Позже Фортуни увлекся японскими неокрашенными шелками. После ухода с фабрики я решил заняться торговым бизнесом. Уехал в Венецию, там встретился с Фортуни, он подсказал, что один из торговцев уходит на покой и продает свое дело – импорт и экспорт дорогих тканей. Я навел справки и понял, что смогу значительно расширить бизнес, обладая некоторым капиталом и инициативой. Все это произошло лет шесть назад, и я рад, что мои надежды оправдались. Вот и все о моей карьере.
– И вы ни о чем не жалеете? – Николай отпил глоток вина.
– Сейчас – нет. Я встретил свою любимую жену, когда приезжал в Лион за шелком, и очень благодарен судьбе за это, хотя наш брак был недолгим…
– Простите, – искренне посочувствовал Николай. Этот человек был ему очень симпатичен.
– Мне часто ее не хватает. Почти каждый день я вспоминаю… – Марко потряс головой, как будто стараясь отогнать воспоминания. Затем глянул на гостя. – Допивайте вино! Мы же обещали встретить Жюльетт у ворот фабрики.
На второй день после того, как Марко договорился о поставках, все трое отправились на ферму, где сотни шелковичных червей прожорливо прогрызали дорогу в листьях шелковицы, чтобы затем опутать себя прочной нитью в плотный кокон. Коконы шелкопрядов использовались для изготовления лучших тканей в мире. Николаю все это показалось довольно интересным.
А вот на третий день экскурсия была менее приятной. Втроем они отправились в небольшую деревушку под Лионом на красильный завод, где Жюльетт должна была ознакомиться с окраской шелков и попытаться получить определенный оттенок. Марко помогал ей советами. Но запах на заводе был просто тошнотворным. Все с облегчением покинули его.
– Как быстро пролетело время, – печально сказала Жюльетт во время последнего ужина.
Николай договорился с Марко как-нибудь встретиться в Париже, поскольку синьор Романелли тоже покидал Лион.
– А ты? Как скоро ты вернешься? – спросил Николай девушку.
– Точно не знаю. Мне еще нужно научиться наносить узоры на ткань. Хотелось бы также попробовать новый метод переплетения нитей.
Когда пришло время прощания, Николай поцеловал Жюльетт таким долгим и страстным поцелуем, что мадам Дегранже в растерянности отвела глаза, а две ее дочери захихикали.
– Жюльетт, я буду скучать по тебе каждый день.
– Я думаю о тебе всегда, – она посмотрела на него с нескрываемой любовью в глазах. – Буду писать часто-часто.
Жюльетт сдержала слово, но пробыла в Лионе еще месяц.
* * *
Наконец-то пришла добрая весть: Жюльетт возвращается на следующей неделе. Пришло также сообщение из посольства: важные дипломатические обстоятельства требуют присутствия графа Карсавина. Поскольку роль, которую он играл в политике, была крайне незначительна, Николай крепко выругался вслух, чувствуя, что им овладевает ненависть к «важным обстоятельствам», отрывающим от более серьезной для него работы.
* * *
Николай ждал прибытия поезда. Жюльетт вышла из вагона, и они бросились друг другу в объятия. Николай приподнял девушку, крепко обхватив за талию, страстно поцеловал, глядя в глаза.
По дороге домой они все время разговаривали. Жюльетт хотелось знать, закончил ли Николай последнюю работу, которую назвал «Затаившийся человек». С сочувствием узнала, что его призвали на службу в посольство.
– Еще немного, и скульптура была бы закончена. Как только позволяет свободное время, я сразу же иду в мастерскую.
– Мне очень хочется увидеть твою новую работу и мастерскую в самое ближайшее время. А вот подарок из Лиона.
Николай развернул сверток: шелковый галстук!
– Замечательно! Но мне казалось, тогда ты ткала изумрудный шелк…
– Так и было. Но я заметила, что ты поморщился при виде этого цвета и решила сшить серый галстук, как ты любишь.
– Само совершенство! – Николай тут же сорвал с шеи галстук и повязал новый.
Жюльетт с гордостью поправила узел, Николай успел поцеловать руку, нежно расправляющую складки.
Дениза пришла домой пораньше. Жюльетт в это время весело болтала по телефону, восстанавливая старые знакомства. Увидев сестру, она тут же попрощалась с подружкой и бросилась в объятия Денизы. Баронесса де Ландель даже удивилась самой себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41