Его слова застигли ее врасплох.
Розамунда взглянула на него, и ей стало трудно дышать. Неужели он не видит, что делает с ней? Конечно, нет. Ему неведомы муки любви, и не его в этом вина.
Не уподобляйся Чарльзу Трэси, свирепо приказала она себе, пытаясь проглотить комок в горле.
— Мой отец знает?
— Еще нет. Я подумал, что ты должна узнать первой.
Она кивнула, понимая, что бессмысленно спорить с Ричардом, если он принял решение.
— Куда ты поедешь?
— Тебе лучше не знать об этом.
Ей каким-то образом удалось сохранить беспечный тон.
— Мы уже говорили об этом. Тот же вопрос, тот же ответ. Заметь, на этот раз я не обиделась.
Слабо улыбнувшись, он сказал:
— Если я и обидел тебя, то лишь потому, что еще не знал тебя как следует. Теперь же я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Я считаю, что ты делаешь честь имени, которое носишь.
Розамунда была разочарована. Ричард стал похож на льстецов, толпами вьющихся возле нее, потому что она была дочерью герцога. Полно, да разве это говорит Ричард Мэйтленд?
Он был вежлив и обходителен, поэтому ей пришлось брать инициативу в свои руки.
— Значит, на этот раз мы действительно прощаемся, Ричард?
— Да.
Кто-то должен был уйти первым, но она не могла сдвинуться с места.
— Мне пора, — сказала она, надеясь… надеясь, что на этом все не закончится.
Ее надежда оправдалась. Он шагнул к ней.
— Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Сердце ее упало. В его голосе и манере не было и намека на любовное томление. Ее отец обычно напускал на себя такой же благодетельный вид, намереваясь прочитать ей нотацию во имя ее же блага.
Этого она вытерпеть уже не могла.
— Неужели? — холодно осведомилась она.
Он улыбнулся.
— Поговорить о принце Михаэле.
Его улыбка осталась без ответа.
— О чем именно?
— Не выходи за него замуж, Розамунда, — без обиняков начал он. — Он не для тебя. Я говорю тебе это ради твоего же блага. То же касается всех тех молокососов, что увивались вокруг тебя всю прошлую неделю. Зачем выходить замуж очертя голову? Дай себе немного времени. Я уверен, что однажды ты встретишь подходящего человека.
— Но каким образом, — вкрадчиво спросила она, обнажая в насмешливой улыбке безукоризненные зубы, — я узнаю, что этот человек мне подходит?
Ричард, скрестив руки на груди, задумчиво рассматривал ее. Щеки ее пылали, грудь тяжело вздымалась, в глазах полыхал пожар. Розамунда прислонилась к двери, так что он не мог уйти, не пройдя мимо нее. Он хотел лишь предостеречь ее, потому что насмотрелся на бесконечную череду щеголей, слетавшихся к ней, словно пчелы на мед. Он желал ей счастья. Почему она не хочет понять его мотивы?
Однако Ричард не собирался отступать.
— Это точно не принц Михаэль, — твердо сказал он. — Во-первых, роль принцессы будет так же удручать тебя, как и роль дочери герцога. Тебе нужен мужчина, который научит тебя самой распоряжаться своей жизнью и не бояться рисковать.
— Спасибо, — ответила она. — Но я собираюсь распоряжаться своей жизнью независимо от того, выйду я за принца Михаэля или нет.
— С ним ты никогда не будешь счастлива! Нет, я не отрицаю его достоинств. На балах ему нет равных, но брак мало напоминает бал. Он каждую ночь будет приходить в твою постель. Ты готова к этому?
Входя в беседку, Розамунда дрожала от холода. Сейчас ее бросило в жар. Она скинула шаль и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ах, это, — с гримасой произнесла она. — Мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что тому, чем мужчина и женщина занимаются в постели, уделяется чересчур много внимания. А вот мужчина, который хорошо танцует, — это ценное приобретение. Ты умеешь танцевать, Ричард?
— Нет!
— Жаль.
Его глаза потемнели.
— Говоря о своем жизненном опыте, ты имела в виду опыт, полученный со мной?
Она фыркнула.
— Ты же не считаешь себя единственным мужчиной, с которым я целовалась!
— Там, в хижине, ты утверждала именно это.
— Это было неделю назад, — парировала она. — С тех пор я наверстывала упущенное. — Ей доставил удовольствие его испепеляющий взгляд, и она решила подлить масла в огонь: — Честно говоря, я не понимаю, к чему поднимать столько шума. Один мужчина целуется точно так же, как и другой.
Колкость достигла цели. Он никогда не мнил себя величайшим любовником в мире, но, черт возьми, его поцелуи так легко не забываются. На его веку было достаточно женщин. Но он был уязвлен тем, что поцелуй Розамунды потряс его до глубины души. А его поцелуи, значит, не отличаются от других? С кем же она целовалась у него за спиной?
Мысль об этом показалась ему невыносимой.
Схватив за плечи, он порывисто привлек ее к себе. Ну, хорошо же! Он подарит ей поцелуй, который она никогда не забудет.
Розамунда почувствовала дрожь, охватившую его, и поняла, что она тому причиной. Он был разозлен, но и она была зла на него. Она любила его. Пусть он недостоин ее, но она его любила. А он свел ее любовь к примитивной похоти. Неужели все мужчины только об этом и думают?
— Нет, постой-ка…
Он не дал ей договорить, накрыв ее губы своими. Его страсть граничила с яростью, но она разожгла ярость и в ней. Розамунда ответила на поцелуй со всем пылом, на который была способна. Однако, когда они на миг оторвались друг от друга и их взгляды встретились, она почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Она шумно вздохнула, и он в ответ глухо застонал.
Он вновь поцеловал ее, но на этот раз уже не ярость распалила ее кровь и заставила сердце биться сильнее. Все ее тело дрожало от желания. Она вдруг поняла, что до этого момента не отдавала себе отчет в том, что это такое — близость между мужчиной и женщиной. В ней не было ничего приятного или легкого. Это была безумная смесь жара, сладкой боли и желания.
Ричард почувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, и его самообладание изменило ему. Только один поцелуй, сказал он себе и тут же понял, что лжет. Он покрывал поцелуями каждую частичку ее тела, не скрытую платьем, а руки ласкали ее плечи и грудь, словно ставя на них печать в знак того, что она принадлежит ему.
Внезапно звук ее имени донесся до затуманенного сознания Ричарда. Он поднял голову и прислушался. Ее снова позвали. Он узнал голос.
— Принц Михаэль, — сердито пробормотал он.
— Что? — Розамунда еще не совсем пришла в себя. Она положила руки ему на грудь, чтобы удержаться на ногах.
— Принц Михаэль, — повторил он. — Он ищет тебя.
Мысль о принце Михаэле отрезвила Ричарда. Он быстро разгладил одежду на Розамунде, — она все еще была слишком ошеломлена случившимся, — затем привел в порядок свою собственную и отступил на шаг.
— Страсть — вот с чем ты расстанешься, если выйдешь замуж за Михаэля, — сказал он. — Ты женщина из плоти и крови. Так не позволяй себе довольствоваться ролью бесчувственной куклы.
С этими словами он повернулся и вышел из беседки.
Ноги едва держали ее, но она смогла добрести до ближайшей скамьи. Она села, глядя невидящими глазами в темноту ночи, трогая пылающие губы и прижимая ладони к груди, в которой все еще пылал костер. Она ощущала странное томление, сладкую боль в лоне. Неужели причина в его поцелуях?
Розамунда уже собралась уходить, когда появился Ричард.
— Я забыл поздравить тебя с днем рождения и преподнести подарок, — сказал он.
Она машинально протянула руку, в которую он вложил какой-то предмет.
— Это единственная вещь, уцелевшая после пожара. Я носил ее с детства как талисман. — И он вновь исчез в темноте.
Розамунда разжала ладонь и посмотрела на подарок — это была старинная шахматная фигура, потрескавшаяся от времени, резной король из эбенового дерева. Его выражение показалось ей зловещим.
Она не знала, плакать ей или смеяться.
* * *
Ричард уже подошел к дому, когда услышал крики и звуки борьбы. Он завернул за угол и замедлил шаг. Шатер сорвался со своих креплений и, казалось, вот-вот улетит. Главный садовник громко отдавал команды людям, пытавшимся удержать шатер на месте.
На помощь садовникам были брошены домашние слуги, вот тут-то разгорелась ссора. Домашние и уличные слуги не питали друг к другу нежных чувств и не преминули разругаться в пух и прах. Ричард подумал, что, если главный садовник не предпримет решительных действий, стычка может перерасти в бунт. Кто им был нужен, так это Харпер. Но Харпер следил за экипажами гостей и занимал кучеров, пока их хозяева веселились на балу.
Ричард не горел желанием вернуться к своим обязанностям в доме и сомневался, что его хватятся, поэтому направился к себе в каморку. Дорожка должна была хорошо освещаться, но половина фонарей догорели или были задуты ветром. Однако конюшня была освещена.
В парке мелькали и другие огни — на каретах, стоящих на подъездных аллеях, а по ту сторону озера гремели колеса уезжающих экипажей.
Если бал закончился, Розамунда должна быть в доме, чтобы прощаться с гостями. И объявить о своей помолвке. Вот почему принц Михаэль искал ее.
Что ж, Ричард надеялся, что преподал ей урок.
Его губы скривились в безрадостной улыбке. Это она преподала ему урок, причинив невыносимую боль. Он всегда считал себя рациональным человеком, но последние полчаса вел себя как неопытный юнец. Предостерегая Розамунду от поспешного брака, он думал не о ее счастье. Он думал о себе. Раз она не может принадлежать ему, пусть не достанется никому. Но, конечно, он и не хотел, чтобы она умерла старой девой.
Все это очень ему не нравилось.
Стиснув зубы, он шел по парку, пиная на пути мокрые листья. Уже почти на пороге своей двери он услышал звук, который не спутал бы ни с каким другим. Звук выстрела, и раздался он в той стороне, откуда он только что пришел.
Ричард развернулся и побежал обратно. По дороге он пытался убедить себя в том, что это главный садовник выстрелил вхолостую из ружья, чтобы утихомирить разбуянившихся слуг. Однако опыт не позволял ему принять первое простое объяснение, пришедшее на ум. Если в окрестностях рыскает убийца, то его самая вероятная мишень — это он.
Тяжело дыша, он добежал до шатра. Никто не заметил его приближения. Сбившись в кучку, слуги молча взирали на толпу гостей, выбежавших из зимнего сада на террасу.
— Что случилось? — спросил он у одного из садовников.
— Кого-то застрелили в беседке, — ответил он. — Кажется, леди Розамунду.
Ричард застыл. В этот момент он увидел их: принца Михаэля в щегольском белом мундире, несшего на руках темноволосую девушку. Розамунда!
Сердце его готово было вырваться из груди, сознание сковал страх. Не понимая, что делает, он рванулся вперед.
20
Ричард успел сделать лишь несколько шагов, когда из темноты метнулась тень и бросилась к нему. От сильного толчка он попятился и, прежде чем смог обрести равновесие, услышал, как кто-то разъяренным шепотом приказал ему не быть глупцом. Это был Харпер.
— Я должен увидеть ее! — Ричард, казалось, совсем обезумел, он попытался вырваться, но Харпер крепко держал его. Он увлек его в гущу деревьев, подальше от толпы.
— Может быть, это ловушка, — заявил Харпер. — Ты об этом подумал? Может, они устроили провокацию, чтобы выманить тебя из норы. И потом, тебя к ней все равно не пустят. Ты что, собираешься пойти в дом и потребовать, чтобы тебя провели к девушке? Скорее они скрутят тебя и сдадут констеблю и магистрату. Так что спрячь подальше пистолет, пока ты не привлек к себе внимания.
Ричард даже не сознавал, что держит в руке пистолет. Он машинально сунул его за пазуху. В Особом отделе его считали человеком со стальными нервами. Он никогда не поддавался панике и не терял головы. Похоже, он потерял ее сейчас.
— Насколько серьезно она ранена? — спросил он.
— Рана не смертельна, если ты этим интересуешься. Послали за доктором, а это хороший знак.
Ричард кивнул, хотя слова Харпера не ослабили его страхов. Он не находил себе места от тревоги, и если бы захотел проникнуть в дом, то ничто не остановило бы его. Но ему пришлось бы наставить на ее родственников пистолет, а он не мог представить себя входящим в комнату Розамунды, держа всех на прицеле.
Харпер сказал:
— Я говорю правду. Ее рана не опасна.
— Как это случилось?
— Знаю лишь, что кто-то выстрелил в нее в беседке или около нее. Но поиски мерзавца в этой толпе — пустая затея.
Мысли Ричарда потекли по новому руслу. Помолчав немного, он сказал:
— Ты прав, это все равно что искать иголку в стоге сена.
По подсчетам Ричарда, в парке находилось около сорока садовников. На террасе было примерно столько же гостей и домашних слуг, перешедших обратно в оранжерею. Мимо них с Харпером беспрестанно проносились кареты, спеша забрать своих пассажиров у парадного крыльца. Задача найти напавшего на Розамунду была безнадежной, если только не поможет случай.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Харпер.
Ричард медленно выдохнул.
— Во-первых, опроси садовников, узнай, что им известно. Выясни, не пропал ли кто из них. Если не поможет, организуй обыск. Если кто-либо начнет возражать, говори, что действуешь по приказу герцога. Сообщи мне, как только что-нибудь разузнаешь. Я сделаю то же самое.
— Дело говоришь, — одобрительно заметил Хар-пер, радуясь, что его шеф стал больше похож на самого себя. — А ты где будешь?
— Я собираюсь начать с беседки. Подожди несколько минут и выходи за мной.
* * *
Беседка была пуста. Никто не охранял ее, чтобы сберечь следы, которые, возможно, оставил преступник. Ричард поднял выше принесенный с собой фонарь, освещая внутреннее убранство. Беседка была задумана как гостиная на открытом воздухе с прекрасным видом на реку. Она напоминала маленький греческий храм с колоннами у входа.
Все было так, как он запомнил: стол, стулья и несколько пальм в горшках у высоких окон. Он вспомнил, что Розамунда сбросила шаль и кинула ее на спинку стула, но она могла снова надеть ее, или принц Михаэль завернул ее в шаль перед тем, как принести в дом. На мраморном полу не виднелось ни капли крови, только следы ее туфель и его ботинок и, возможно, ботинок принца.
Он нашел следы крови снаружи, на дорожке из гравия. Они были слабыми и едва различимы, их уже размыл дождь. Опустившись на колено, он снял перчатку и провел рукой по мокрому гравию, чувствуя, как его захлестывает гнев. Ричард заставил взять себя в руки. Гнев не поможет найти убийцу Розамунды. Он должен действовать так, словно расследует очередное дело. Нужно перестать то и дело возвращаться мысленно в дом и представлять худшее. Все силы нужно сосредоточить на поисках хладнокровного убийцы. Когда же он найдет его, тогда и только тогда он позволит гневу завладеть им.
Ричард осмотрел прилегающую к беседке территорию и не нашел ничего, что могло бы ему помочь в расследовании. Затоптанная земля и оборванные ветки деревьев могли остаться после толпы гостей, явившихся поглазеть на место преступления. Однако он не сдавался. Сойдя с тропинки, он попытался проникнуть в мысли человека, выстрелившего в Розамунду. Первый вопрос, который пришел ему в голову, — для кого предназначалась пуля, для принца Михаэля или Розамунды? Второй вопрос — как убийца предполагал скрыться, сделав черное дело? Обычно садовники обходят парк, чтобы не допустить посторонних в герцогские владения. Услышав выстрел, они должны были быстро сбежаться к беседке. Однако в этот вечер все силы садовников были брошены на спасение шатра, который грозил унести ветер. Знал ли убийца об этом? Или, планируя злодеяние, он надеялся на удачу?
Возможно. Однако Ричард чувствовал, что здесь кроется трезвый расчет ясного и холодного ума, готового ухватиться за любую представившуюся возможность. Негодяй не мог полагаться на то, что застанет принца Михаэля и Розамунду в беседке. Скорее всего, он следил за ними.
Принц Михаэль заметен издалека в своем белом парадном мундире. Кроме того, он громко звал Розамунду по имени. Но какой смысл было ее убивать? Или его? У Розамунды нет врагов, а принц — всего лишь третий или четвертый претендент на титул. Вот если бы мишенью убийцы стал он, Ричард Мэйтленд, то все встало бы на свои места.
Размышляя о том, что ему надлежит делать дальше, Ричард увидел огни, мелькающие среди деревьев. Приближался Харпер со своими людьми. Они выполняли неблагодарную работу: шел дождь, и ветер усиливался с каждой минутой. Надвигалась буря, из тех, что вырывают с корнем деревья и срывают дымовые трубы на крышах.
Состояние природы было созвучно тому, что творилось сейчас в душе Ричарда. Когда он найдет мерзавца, посмевшего причинить зло Розамунде, он сотрет его с лица земли.
Мысли его вновь и вновь возвращались к тому, что происходит в эти минуты в доме. Но он приказал себе не думать об этом. Все равно, ему никогда не позволят увидеться с ней.
Из Твикенхэм-хаус было лишь два выхода: по реке и через главные ворота, круглосуточно охранявшиеся привратниками. Подумав минуту, он принял решение и двинулся по направлению к речному берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Розамунда взглянула на него, и ей стало трудно дышать. Неужели он не видит, что делает с ней? Конечно, нет. Ему неведомы муки любви, и не его в этом вина.
Не уподобляйся Чарльзу Трэси, свирепо приказала она себе, пытаясь проглотить комок в горле.
— Мой отец знает?
— Еще нет. Я подумал, что ты должна узнать первой.
Она кивнула, понимая, что бессмысленно спорить с Ричардом, если он принял решение.
— Куда ты поедешь?
— Тебе лучше не знать об этом.
Ей каким-то образом удалось сохранить беспечный тон.
— Мы уже говорили об этом. Тот же вопрос, тот же ответ. Заметь, на этот раз я не обиделась.
Слабо улыбнувшись, он сказал:
— Если я и обидел тебя, то лишь потому, что еще не знал тебя как следует. Теперь же я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Я считаю, что ты делаешь честь имени, которое носишь.
Розамунда была разочарована. Ричард стал похож на льстецов, толпами вьющихся возле нее, потому что она была дочерью герцога. Полно, да разве это говорит Ричард Мэйтленд?
Он был вежлив и обходителен, поэтому ей пришлось брать инициативу в свои руки.
— Значит, на этот раз мы действительно прощаемся, Ричард?
— Да.
Кто-то должен был уйти первым, но она не могла сдвинуться с места.
— Мне пора, — сказала она, надеясь… надеясь, что на этом все не закончится.
Ее надежда оправдалась. Он шагнул к ней.
— Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Сердце ее упало. В его голосе и манере не было и намека на любовное томление. Ее отец обычно напускал на себя такой же благодетельный вид, намереваясь прочитать ей нотацию во имя ее же блага.
Этого она вытерпеть уже не могла.
— Неужели? — холодно осведомилась она.
Он улыбнулся.
— Поговорить о принце Михаэле.
Его улыбка осталась без ответа.
— О чем именно?
— Не выходи за него замуж, Розамунда, — без обиняков начал он. — Он не для тебя. Я говорю тебе это ради твоего же блага. То же касается всех тех молокососов, что увивались вокруг тебя всю прошлую неделю. Зачем выходить замуж очертя голову? Дай себе немного времени. Я уверен, что однажды ты встретишь подходящего человека.
— Но каким образом, — вкрадчиво спросила она, обнажая в насмешливой улыбке безукоризненные зубы, — я узнаю, что этот человек мне подходит?
Ричард, скрестив руки на груди, задумчиво рассматривал ее. Щеки ее пылали, грудь тяжело вздымалась, в глазах полыхал пожар. Розамунда прислонилась к двери, так что он не мог уйти, не пройдя мимо нее. Он хотел лишь предостеречь ее, потому что насмотрелся на бесконечную череду щеголей, слетавшихся к ней, словно пчелы на мед. Он желал ей счастья. Почему она не хочет понять его мотивы?
Однако Ричард не собирался отступать.
— Это точно не принц Михаэль, — твердо сказал он. — Во-первых, роль принцессы будет так же удручать тебя, как и роль дочери герцога. Тебе нужен мужчина, который научит тебя самой распоряжаться своей жизнью и не бояться рисковать.
— Спасибо, — ответила она. — Но я собираюсь распоряжаться своей жизнью независимо от того, выйду я за принца Михаэля или нет.
— С ним ты никогда не будешь счастлива! Нет, я не отрицаю его достоинств. На балах ему нет равных, но брак мало напоминает бал. Он каждую ночь будет приходить в твою постель. Ты готова к этому?
Входя в беседку, Розамунда дрожала от холода. Сейчас ее бросило в жар. Она скинула шаль и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ах, это, — с гримасой произнесла она. — Мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что тому, чем мужчина и женщина занимаются в постели, уделяется чересчур много внимания. А вот мужчина, который хорошо танцует, — это ценное приобретение. Ты умеешь танцевать, Ричард?
— Нет!
— Жаль.
Его глаза потемнели.
— Говоря о своем жизненном опыте, ты имела в виду опыт, полученный со мной?
Она фыркнула.
— Ты же не считаешь себя единственным мужчиной, с которым я целовалась!
— Там, в хижине, ты утверждала именно это.
— Это было неделю назад, — парировала она. — С тех пор я наверстывала упущенное. — Ей доставил удовольствие его испепеляющий взгляд, и она решила подлить масла в огонь: — Честно говоря, я не понимаю, к чему поднимать столько шума. Один мужчина целуется точно так же, как и другой.
Колкость достигла цели. Он никогда не мнил себя величайшим любовником в мире, но, черт возьми, его поцелуи так легко не забываются. На его веку было достаточно женщин. Но он был уязвлен тем, что поцелуй Розамунды потряс его до глубины души. А его поцелуи, значит, не отличаются от других? С кем же она целовалась у него за спиной?
Мысль об этом показалась ему невыносимой.
Схватив за плечи, он порывисто привлек ее к себе. Ну, хорошо же! Он подарит ей поцелуй, который она никогда не забудет.
Розамунда почувствовала дрожь, охватившую его, и поняла, что она тому причиной. Он был разозлен, но и она была зла на него. Она любила его. Пусть он недостоин ее, но она его любила. А он свел ее любовь к примитивной похоти. Неужели все мужчины только об этом и думают?
— Нет, постой-ка…
Он не дал ей договорить, накрыв ее губы своими. Его страсть граничила с яростью, но она разожгла ярость и в ней. Розамунда ответила на поцелуй со всем пылом, на который была способна. Однако, когда они на миг оторвались друг от друга и их взгляды встретились, она почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Она шумно вздохнула, и он в ответ глухо застонал.
Он вновь поцеловал ее, но на этот раз уже не ярость распалила ее кровь и заставила сердце биться сильнее. Все ее тело дрожало от желания. Она вдруг поняла, что до этого момента не отдавала себе отчет в том, что это такое — близость между мужчиной и женщиной. В ней не было ничего приятного или легкого. Это была безумная смесь жара, сладкой боли и желания.
Ричард почувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, и его самообладание изменило ему. Только один поцелуй, сказал он себе и тут же понял, что лжет. Он покрывал поцелуями каждую частичку ее тела, не скрытую платьем, а руки ласкали ее плечи и грудь, словно ставя на них печать в знак того, что она принадлежит ему.
Внезапно звук ее имени донесся до затуманенного сознания Ричарда. Он поднял голову и прислушался. Ее снова позвали. Он узнал голос.
— Принц Михаэль, — сердито пробормотал он.
— Что? — Розамунда еще не совсем пришла в себя. Она положила руки ему на грудь, чтобы удержаться на ногах.
— Принц Михаэль, — повторил он. — Он ищет тебя.
Мысль о принце Михаэле отрезвила Ричарда. Он быстро разгладил одежду на Розамунде, — она все еще была слишком ошеломлена случившимся, — затем привел в порядок свою собственную и отступил на шаг.
— Страсть — вот с чем ты расстанешься, если выйдешь замуж за Михаэля, — сказал он. — Ты женщина из плоти и крови. Так не позволяй себе довольствоваться ролью бесчувственной куклы.
С этими словами он повернулся и вышел из беседки.
Ноги едва держали ее, но она смогла добрести до ближайшей скамьи. Она села, глядя невидящими глазами в темноту ночи, трогая пылающие губы и прижимая ладони к груди, в которой все еще пылал костер. Она ощущала странное томление, сладкую боль в лоне. Неужели причина в его поцелуях?
Розамунда уже собралась уходить, когда появился Ричард.
— Я забыл поздравить тебя с днем рождения и преподнести подарок, — сказал он.
Она машинально протянула руку, в которую он вложил какой-то предмет.
— Это единственная вещь, уцелевшая после пожара. Я носил ее с детства как талисман. — И он вновь исчез в темноте.
Розамунда разжала ладонь и посмотрела на подарок — это была старинная шахматная фигура, потрескавшаяся от времени, резной король из эбенового дерева. Его выражение показалось ей зловещим.
Она не знала, плакать ей или смеяться.
* * *
Ричард уже подошел к дому, когда услышал крики и звуки борьбы. Он завернул за угол и замедлил шаг. Шатер сорвался со своих креплений и, казалось, вот-вот улетит. Главный садовник громко отдавал команды людям, пытавшимся удержать шатер на месте.
На помощь садовникам были брошены домашние слуги, вот тут-то разгорелась ссора. Домашние и уличные слуги не питали друг к другу нежных чувств и не преминули разругаться в пух и прах. Ричард подумал, что, если главный садовник не предпримет решительных действий, стычка может перерасти в бунт. Кто им был нужен, так это Харпер. Но Харпер следил за экипажами гостей и занимал кучеров, пока их хозяева веселились на балу.
Ричард не горел желанием вернуться к своим обязанностям в доме и сомневался, что его хватятся, поэтому направился к себе в каморку. Дорожка должна была хорошо освещаться, но половина фонарей догорели или были задуты ветром. Однако конюшня была освещена.
В парке мелькали и другие огни — на каретах, стоящих на подъездных аллеях, а по ту сторону озера гремели колеса уезжающих экипажей.
Если бал закончился, Розамунда должна быть в доме, чтобы прощаться с гостями. И объявить о своей помолвке. Вот почему принц Михаэль искал ее.
Что ж, Ричард надеялся, что преподал ей урок.
Его губы скривились в безрадостной улыбке. Это она преподала ему урок, причинив невыносимую боль. Он всегда считал себя рациональным человеком, но последние полчаса вел себя как неопытный юнец. Предостерегая Розамунду от поспешного брака, он думал не о ее счастье. Он думал о себе. Раз она не может принадлежать ему, пусть не достанется никому. Но, конечно, он и не хотел, чтобы она умерла старой девой.
Все это очень ему не нравилось.
Стиснув зубы, он шел по парку, пиная на пути мокрые листья. Уже почти на пороге своей двери он услышал звук, который не спутал бы ни с каким другим. Звук выстрела, и раздался он в той стороне, откуда он только что пришел.
Ричард развернулся и побежал обратно. По дороге он пытался убедить себя в том, что это главный садовник выстрелил вхолостую из ружья, чтобы утихомирить разбуянившихся слуг. Однако опыт не позволял ему принять первое простое объяснение, пришедшее на ум. Если в окрестностях рыскает убийца, то его самая вероятная мишень — это он.
Тяжело дыша, он добежал до шатра. Никто не заметил его приближения. Сбившись в кучку, слуги молча взирали на толпу гостей, выбежавших из зимнего сада на террасу.
— Что случилось? — спросил он у одного из садовников.
— Кого-то застрелили в беседке, — ответил он. — Кажется, леди Розамунду.
Ричард застыл. В этот момент он увидел их: принца Михаэля в щегольском белом мундире, несшего на руках темноволосую девушку. Розамунда!
Сердце его готово было вырваться из груди, сознание сковал страх. Не понимая, что делает, он рванулся вперед.
20
Ричард успел сделать лишь несколько шагов, когда из темноты метнулась тень и бросилась к нему. От сильного толчка он попятился и, прежде чем смог обрести равновесие, услышал, как кто-то разъяренным шепотом приказал ему не быть глупцом. Это был Харпер.
— Я должен увидеть ее! — Ричард, казалось, совсем обезумел, он попытался вырваться, но Харпер крепко держал его. Он увлек его в гущу деревьев, подальше от толпы.
— Может быть, это ловушка, — заявил Харпер. — Ты об этом подумал? Может, они устроили провокацию, чтобы выманить тебя из норы. И потом, тебя к ней все равно не пустят. Ты что, собираешься пойти в дом и потребовать, чтобы тебя провели к девушке? Скорее они скрутят тебя и сдадут констеблю и магистрату. Так что спрячь подальше пистолет, пока ты не привлек к себе внимания.
Ричард даже не сознавал, что держит в руке пистолет. Он машинально сунул его за пазуху. В Особом отделе его считали человеком со стальными нервами. Он никогда не поддавался панике и не терял головы. Похоже, он потерял ее сейчас.
— Насколько серьезно она ранена? — спросил он.
— Рана не смертельна, если ты этим интересуешься. Послали за доктором, а это хороший знак.
Ричард кивнул, хотя слова Харпера не ослабили его страхов. Он не находил себе места от тревоги, и если бы захотел проникнуть в дом, то ничто не остановило бы его. Но ему пришлось бы наставить на ее родственников пистолет, а он не мог представить себя входящим в комнату Розамунды, держа всех на прицеле.
Харпер сказал:
— Я говорю правду. Ее рана не опасна.
— Как это случилось?
— Знаю лишь, что кто-то выстрелил в нее в беседке или около нее. Но поиски мерзавца в этой толпе — пустая затея.
Мысли Ричарда потекли по новому руслу. Помолчав немного, он сказал:
— Ты прав, это все равно что искать иголку в стоге сена.
По подсчетам Ричарда, в парке находилось около сорока садовников. На террасе было примерно столько же гостей и домашних слуг, перешедших обратно в оранжерею. Мимо них с Харпером беспрестанно проносились кареты, спеша забрать своих пассажиров у парадного крыльца. Задача найти напавшего на Розамунду была безнадежной, если только не поможет случай.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Харпер.
Ричард медленно выдохнул.
— Во-первых, опроси садовников, узнай, что им известно. Выясни, не пропал ли кто из них. Если не поможет, организуй обыск. Если кто-либо начнет возражать, говори, что действуешь по приказу герцога. Сообщи мне, как только что-нибудь разузнаешь. Я сделаю то же самое.
— Дело говоришь, — одобрительно заметил Хар-пер, радуясь, что его шеф стал больше похож на самого себя. — А ты где будешь?
— Я собираюсь начать с беседки. Подожди несколько минут и выходи за мной.
* * *
Беседка была пуста. Никто не охранял ее, чтобы сберечь следы, которые, возможно, оставил преступник. Ричард поднял выше принесенный с собой фонарь, освещая внутреннее убранство. Беседка была задумана как гостиная на открытом воздухе с прекрасным видом на реку. Она напоминала маленький греческий храм с колоннами у входа.
Все было так, как он запомнил: стол, стулья и несколько пальм в горшках у высоких окон. Он вспомнил, что Розамунда сбросила шаль и кинула ее на спинку стула, но она могла снова надеть ее, или принц Михаэль завернул ее в шаль перед тем, как принести в дом. На мраморном полу не виднелось ни капли крови, только следы ее туфель и его ботинок и, возможно, ботинок принца.
Он нашел следы крови снаружи, на дорожке из гравия. Они были слабыми и едва различимы, их уже размыл дождь. Опустившись на колено, он снял перчатку и провел рукой по мокрому гравию, чувствуя, как его захлестывает гнев. Ричард заставил взять себя в руки. Гнев не поможет найти убийцу Розамунды. Он должен действовать так, словно расследует очередное дело. Нужно перестать то и дело возвращаться мысленно в дом и представлять худшее. Все силы нужно сосредоточить на поисках хладнокровного убийцы. Когда же он найдет его, тогда и только тогда он позволит гневу завладеть им.
Ричард осмотрел прилегающую к беседке территорию и не нашел ничего, что могло бы ему помочь в расследовании. Затоптанная земля и оборванные ветки деревьев могли остаться после толпы гостей, явившихся поглазеть на место преступления. Однако он не сдавался. Сойдя с тропинки, он попытался проникнуть в мысли человека, выстрелившего в Розамунду. Первый вопрос, который пришел ему в голову, — для кого предназначалась пуля, для принца Михаэля или Розамунды? Второй вопрос — как убийца предполагал скрыться, сделав черное дело? Обычно садовники обходят парк, чтобы не допустить посторонних в герцогские владения. Услышав выстрел, они должны были быстро сбежаться к беседке. Однако в этот вечер все силы садовников были брошены на спасение шатра, который грозил унести ветер. Знал ли убийца об этом? Или, планируя злодеяние, он надеялся на удачу?
Возможно. Однако Ричард чувствовал, что здесь кроется трезвый расчет ясного и холодного ума, готового ухватиться за любую представившуюся возможность. Негодяй не мог полагаться на то, что застанет принца Михаэля и Розамунду в беседке. Скорее всего, он следил за ними.
Принц Михаэль заметен издалека в своем белом парадном мундире. Кроме того, он громко звал Розамунду по имени. Но какой смысл было ее убивать? Или его? У Розамунды нет врагов, а принц — всего лишь третий или четвертый претендент на титул. Вот если бы мишенью убийцы стал он, Ричард Мэйтленд, то все встало бы на свои места.
Размышляя о том, что ему надлежит делать дальше, Ричард увидел огни, мелькающие среди деревьев. Приближался Харпер со своими людьми. Они выполняли неблагодарную работу: шел дождь, и ветер усиливался с каждой минутой. Надвигалась буря, из тех, что вырывают с корнем деревья и срывают дымовые трубы на крышах.
Состояние природы было созвучно тому, что творилось сейчас в душе Ричарда. Когда он найдет мерзавца, посмевшего причинить зло Розамунде, он сотрет его с лица земли.
Мысли его вновь и вновь возвращались к тому, что происходит в эти минуты в доме. Но он приказал себе не думать об этом. Все равно, ему никогда не позволят увидеться с ней.
Из Твикенхэм-хаус было лишь два выхода: по реке и через главные ворота, круглосуточно охранявшиеся привратниками. Подумав минуту, он принял решение и двинулся по направлению к речному берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35