В Испании он был связан с партизанами, за его голову назначили награду… и все же он всегда умудрялся хоть на шаг опережать своих врагов. То же будет и на этот раз, вот увидишь!
Эбби попыталась улыбнуться, правда, без особого успеха.
— Именно это Ричард мне как-то сказал о тебе.
— Эбби, Ричарда не схватят. Клянусь чем угодно, он вывернется и на этот раз!
— Но куда же он денется? Что станет делать? И… где сейчас Харпер?
— Не знаю. Однако ты можешь быть уверена, что Ричард все обдумал задолго до того, как выбрался из Ньюгейта. Где-то в Беркшире у него есть дом. Ричард получил его по наследству, не знаю уж, от кого. Вполне вероятно, что он направится туда.
— Впервые слышу об этом доме! Я всегда была уверена, что у Ричарда есть только квартира на Джермин-стрит. Ну, и где же находится этот дом?
— Этого я точно не знаю. Ричард никогда не упоминал о нем. Просто мне однажды удалось подслушать его разговор с поверенным. Обнаружив мое присутствие, он плотно прикрыл дверь кабинета. Думаю, что он направится именно туда, а Харпер вскоре присоединится к нему.
— Интересно, — с некоторой обидой сказала Эбби, — что такого загадочного в этом беркширском доме, что Ричард не мог рассказать о нем даже нам? В конце концов, у него не так уж много друзей, только мы да Харпер.
— Есть еще Джейсон Рэдли и его жена.
— Да, но с ними Ричард знаком не так уж давно, и как бы то ни было, они все равно сейчас путешествуют по Франции, верно?
— Да, насколько мне известно. Зато я точно знаю, что Джейсон примчался бы сюда, как на крыльях, если бы только Ричард дал ему знать о том, что произошло.
— Почему же тогда он этого не сделал? — сердито спросила Эбби.
— Потому, — сказал Хью, — что Ричард по природе своей волк-одиночка. Ему не так-то легко обзавестись друзьями. Он такой, как я, Эбби. — Хью привлек к себе жену и легко поцеловал ее в губы. — Такой, каким был я, покуда не встретил тебя.
Он ожидал, что Эбби в ответ улыбнется, но она лишь зябко поежилась.
— Вот почему все это так ужасно, — тихо сказала она. — Такое могло случиться и с тобой, да с кем угодно! Но неужели власти не могли понять, что человек, занимающий такой пост, как Ричард, ни за что не стал бы убивать эту бедную девушку?!
— Слишком уж хитроумно был составлен заговор… к тому же у Ричарда нет врага хуже, чем он сам. Он всегда держится отчужденно, особняком. Он ухитрился настроить против себя следователей. Он даже и не подумал обратиться за помощью к нам, друзьям, только предупредил нас, чтобы мы ни во что не вмешивались.
— Что же, — с чувством произнесла Эбби, — благодарение богу, что друзья его не послушались! И все же мне так жаль, что мы больше ничего не можем для него сделать…
— Я знаю, любовь моя. Знаю.
— Хью, он так одинок…
— Да, моя дорогая.
— Кому я сочувствую, так это его родителям. Они живут так далеко и не знают, что происходит.
Хью погладил ее по плечу.
— Да, родная моя.
— Если б только Ричард был женат…
— Не думаю, Эбби, что он когда-нибудь женится. Он чересчур сдержан и слишком привык к одиночеству.
— Все могло бы измениться, если бы он встретил женщину, которая ему нужна.
— Побойся бога, Эбби! Сейчас об этом думать рановато. Вначале Ричард должен отделаться от женщины, которая ему совсем не нужна.
Эбби сдвинула брови.
— Ну да, конечно, он же все обдумал заранее!.. И где в его планах место для леди Розамунды? А?
Хью усмехнулся.
— Да, этого обстоятельства Ричард никак не мог предвидеть. Впрочем, леди Розамунда недолго будет ему обузой. Бьюсь об заклад, что при первом же удобном случае Ричард бросит ее в каком-нибудь захудалом трактире и благополучно исчезнет.
— Знаешь, — строго сказала Эбби, — если бы я соглашалась биться об заклад всякий раз, когда тебе вздумается предлагать идиотское пари, я сейчас была бы уже самой богатой женщиной в Англии… Почему ты улыбаешься?
— Да вот думаю: Ричард и леди Розамунда… Они несовместимы, как огонь и вода. Ричард терпеть не может аристократов и охотно отправил бы в ад все высокородное сословие, а леди Розамунда вот-вот станет принцессой Кольнбургской. Она — воплощение всего, чего Ричард не переносит: горда, избалованна, высокомерна…
Хью осекся, увидев, что Эбби качает головой.
— Ты не считаешь ее высокомерной? — спросил он.
— Нет, не считаю. И избалованной, кстати, тоже.
— Эбби, она же дочь герцога. Эти люди существуют в ином мире, нежели мы, простые смертные.
— Именно об этом я и говорю! — Эбби решительно уселась на кровать, похлопала рукой по тюфяку, приглашая мужа присоединиться к ней. Когда он присел рядом, она продолжила: — Леди Розамунда, конечно же, никогда со мной об этом не говорила, но я часто наблюдала за ней на разных балах и собраниях, и мне показалось, что она… ужасно одинока. Ей не дозволяют общаться с обычными людьми, только с людьми ее круга. Она всегда вежлива, всегда улыбается, но порой на лице у нее появляется такое выражение… не знаю, как бы это выразить!.. словно она пленница, а те, кто ее окружает, не друзья, а тюремщики.
Хью засмеялся было, но оборвал смех, увидев лицо Эбби.
— Что ж, — сказал он неуверенно, — все возможно…
— Ты же сам всегда говорил, что я хорошо разбираюсь в людях!
— Нет. Я всегда говорил, что ты готова думать о людях только самое хорошее. И если бы не эта твоя склонность, мы бы никогда не поженились. Я по-прежнему был бы волком-одиночкой.
— Вот! — ухватилась Эбби за его слова. — А кто мог знать, что ты — волк-одиночка? Только не я! Почем мне было это угадать, если вокруг тебя так и увивались легкомысленные красотки, а ты, надо сказать, весьма охотно откликался на их авансы!..
— Эбби, но ведь это дело прошлое!
— Я вспомнила об этом только для того, чтобы пояснить свою мысль. Ты сказал, что Ричард и леди Розамунда — огонь и вода, а мне кажется, что они очень даже похожи. Хотела бы я знать, сколько у нее настоящих друзей, наверняка не больше, чем у Ричарда!.. — Эбби смолкла, поглощенная новой мыслью. — Хью!
— Что, сердце мое?
— Я так надеюсь, что Ричард не напугал бедняжку до полусмерти. Я хочу сказать, мы оба знаем, что он человек чести, но иногда он может быть по-настоящему безжалостным…
— Не тревожься, Эбби. Ричард отнюдь не дурак. У него и так довольно неприятностей, чтобы еще пробуждать высокородный гнев отца и братьев леди Розамунды. Эти трое куда опасней всех отделов Тайной службы, вместе взятых. Ричард это хорошо знает, а потому я уверен, что леди Розамунда очень скоро вернется в лоно семьи, не понеся почти никакого ущерба, разве что немножко напуганная…
— Бедный Ромси! — негромко проговорила Эбби. — Воображаю, каково ему сейчас приходится! Он ведь не знает Ричарда так, как знаем его мы. Наверняка он опасается наихудшего… — Она резко вскинула голову. — Хью, ты думаешь, они нас найдут?
— Наверняка, Эбби. Правда, вряд ли это будут люди из Особого отдела — им запрещено вести следствие по делу своего сослуживца. Скорее уж это будут агенты из другого отдела.
— Хью, я не Тайную службу имела в виду. Я говорю о Ромси и его сыновьях.
— Боже милостивый! — Хью на миг погрузился в мрачное раздумье, потом сказал: — Нет, до этого не дойдет. Они нас не тронут, если леди Розамунда скоро вернется домой. А я уверен, что Ричард отпустит ее при первой же возможности.
— Безусловно, — кивнула Эбби, — он так и сделает.
И в этот миг у входной двери постучали. Хью и Эбби разом замерли.
— Может быть, это Ричард? — прошептала Эбби. — Или Харпер?
— С парадного входа? Сомнительно. Погоди-ка…
Хью поспешно натянул сюртук и вышел из спальни. Неведомый посетитель явно терял терпение — стук становился все громче и чаще. И когда Хью наконец распахнул входную дверь, то увидел не Ричарда и не Харпера.
— Лорд Каспар!.. — воскликнул он, опешив, но тут же пришел в себя. — Ну и ну! Правду говорят — помяни черта… Что ж, входите, ваша светлость, входите!
9
Розамунда просыпалась медленно. Вдохнув запах свежесваренного кофе, она озадаченно нахмурилась. Странно! Как это Нэн ошиблась? Она ведь никогда не пьет по утрам кофе, а только шоколад, слегка подслащенный медом. И почему горят свечи? Нэн должна была бы раздернуть занавеси, чтобы в комнату лился солнечный свет… Розамунда повернула голову к окну — только-только светает… Светает?! Да ведь она никогда не встает раньше десяти!
«Мэйтленд!» — вдруг вспомнила Розамунда и едва не застонала.
Он сидел за столом, хладнокровно попивая кофе, и вид у него был, как никогда, здоровый и бодрый. «А ведь это моих рук дело, — подумала Розамунда. — Это я перевязала ему рану, остановила кровотечение, и вот теперь он окреп и готов на все».
И что это на нее тогда нашло?
— Твой кофе стынет, — сказал Мэйтленд.
Розамунда так и подскочила.
— Что? — отрывисто переспросила она.
— Твой кофе. — Мэйтленд указал на чашку, стоявшую на столе. — Вставай, Розамунда. Мне нужно кое-что тебе сказать. Понимаешь, я придумал, как избавиться от… то есть как вернуть тебя домой, не рискуя собственной головой.
Розамунда в упор, мрачно воззрилась на него. Что это — уловка? Можно ли ему доверять? А впрочем… разве у нее есть выбор?
Она не стала тратить время на то, чтобы приводить в порядок волосы и одежду, а лишь проворно натянула сюртук Харпера. Покуда она пила кофе, Мэйтленд изложил ей свой замысел.
— Все очень просто, — сказал он. — Я найму почтовую карету и скажу кучерам, чтобы они отвезли тебя домой, в Твикенхэм.
Нынче утром Мэйтленд явно был в хорошем настроении. И уж конечно, Розамунда прекрасно поняла то, что он не договорил: я придумал, как избавиться от… От нее, конечно! Розамунда боялась поверить ему, боялась оказаться в ловушке… не может быть, чтобы Мэйтленд не задумал какого-то коварства!
Откинувшись в кресле, он окинул Розамунду испытующим взглядом.
— Я-то думал, что ты станешь прыгать от радости…
— Хм-м… — задумчиво отозвалась Розамунда. — Меня больше всего беспокоит то, как именно ты собираешься отправить меня домой, не рискуя собственной головой. — Она обхватила ладонями чашку и, осторожно подбирая слова, продолжала: — Что помешает мне, едва только ты исчезнешь из виду, приказать кучерам ехать к ближайшему полицейскому участку? Ты не успеешь и глазом моргнуть, как по пятам за тобой будет гнаться целая армия. Не то чтобы я намерена так поступить, — прибавила она поспешно, — я только стараюсь взглянуть на дело с твоей точки зрения…
— Я свяжу тебя и заткну рот. — Розамунда невольно ахнула, и Мэйтленд сразу нахмурился. — Послушай, Розамунда, мне нужно время, чтобы уйти, а кучера вряд ли обнаружат твое состояние прежде, чем доедут до конечной станции. Это даст мне два часа форы, а больше мне и не нужно.
Значит, все это правда. Мэйтленд и в самом деле намерен отпустить ее. Правду говоря, Розамунда не так уж возражала против его мер предосторожности. С точки зрения Мэйтленда, это было в высшей степени разумно… а с нею могло случиться и что-нибудь похуже веревок и кляпа.
Розамунда хотела поблагодарить Мэйтленда… сказать, что не причинит ему никаких хлопот и, даже когда вернется домой, не расскажет полиции, где его искать. Хотела сказать, что верит в его невиновность и, когда окажется на свободе, сделает все, что в ее силах, чтобы очистить его от обвинений. Хотела, и тем не менее промолчала, потому что хорошо знала: Мэйтленд ей не поверит.
Он поднялся из-за стола.
— Даю тебе пять минут на сборы, но не вздумай хитрить, ясно?
Розамунда не шелохнулась, слушая, как за ним захлопнулась дверь. Мысль не подчиниться приказу Мэйтленда мелькнула-таки у нее в голове, но лишь потому, что сам Мэйтленд заговорил об этом. Розамунда не желала его предавать, ведь тогда его наверняка повесят, а она вопреки всему поверила, что он невиновен.
Только это еще не значит, что Мэйтленд ей по душе.
Как он там сказал — пять минут?! И Розамунда первым делом бросилась в чулан с «удобствами».
* * *
В конюшне, где Мэйтленд хотел взять напрокат карету, его ожидало первое разочарование.
— Да вы б поторопились, господин хороший, — заявил хозяин конюшни, он же главный форейтор. — Не слыхали разве? Кто-то там похитил герцогскую дочку, и полиция выставила кордоны на всех мостах. Никого из Лондона не выпускают, никого не впускают, пока полиция не разрешит.
Такой оборот событий сводил на нет замысел Ричарда отправить Розамунду в Твикенхэм. Ее карету задержат на Вестминстерском мосту, а это слишком близко отсюда, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности. Не успеешь оглянуться, а полицейские уже бросятся по следу, словно рой рассерженных ос. Менять свои планы Ричард не мог, иначе он просто не сумеет встретиться с Харпером. Что ж, придется отправить Розамунду куда-нибудь в другое место…
В Брайтон, например. Через несколько часов карета наверняка остановится — нужно будет напоить лошадей, — и тогда кучера обнаружат связанную девушку. К тому времени гнаться за ним будет уже поздно. Да, Брайтон вполне подойдет.
— Мне нужна карета, — сказал он вслух. — Срочно. Займись этим.
И, чтобы смягчить свой резкий тон, подбросил в воздух серебряный шиллинг, который форейтор тотчас и поймал — с ловкостью, нажитой долгими годами практики.
— А если карета будет готова к тому времени, когда я приду сюда с братом, — прибавил Ричард, — получишь еще один шиллинг.
Форейтор расплылся в широкой ухмылке.
— Так точно, сэр!
Ричард повернулся, собираясь уйти, и едва не столкнулся с парнишкой, который опрометью вбежал в конюшню.
Он ухватил парнишку за плечо, придержал, и тот, задыхаясь, выпалил:
— Мистер Бличер, полиция! Сам видел! Полным-полно полицейских, приплыли в лодках! Вроде как нашли под причалом что-то такое, лодку, что ли, и теперь рыщут повсюду, шарят, ищут кого-то!
Ричард сохранил невозмутимый вид, хотя внутри у него все оборвалось при этом известии.
— Полиция? — с притворным любопытством переспросил он. — Здесь, в Кеннингтоне?
Парнишка с готовностью кивнул:
— Ага!
Форейтор сплюнул на пол.
— Вечно эти полицейские повсюду суют свой нос! — проворчал он с чувством. И прибавил, обращаясь к парнишке: — Ну-ка, Дэнни, берись за работу, да не забивай себе голову полицейскими штучками! Старина Бличер уж как-нибудь сам с ними разберется.
Ричард на миг задумался, а затем небрежным тоном сказал:
— Быть может, нам с братом стоит подождать немного, прежде чем продолжать путешествие…
— Это с чего бы?
— Полиция… — Ричард смолк, намеренно не стал продолжать.
Он не ошибся в своем собеседнике.
— Вот что, сударь, — сказал форейтор, — человек вы, я вижу, порядочный и почтенный. Что до всего этого сброда… — он снова сплюнул на утоптанный земляной пол, — так они ж в глаза не видели настоящей службы. Обрядились в красные мундиры — и довольны, а сами голову от задницы не отличат.
«Боже милостивый, — подумал Ричард, — да неужто мне повезло наткнуться на второго Харпера?!»
Он снова взглянул на форейтора, на сей раз уже пристальней, и увидел уже не коренастого толстячка в грязном кожаном фартуке, с загрубевшими от черной работы руками. Сейчас Ричард разглядел на морщинистом лице кирпичный загар от палящего солнца Испании; перед ним был подлинный ветеран, человек, который заслужил наивысшее уважение.
Он протянул форейтору правую руку.
— Какого полка? — спросил он.
Бличер глянул на протянутую руку собеседника и, прежде чем обменяться рукопожатием, тщательно вытер свою руку о штаны. Помимо воли он расправил плечи, выпрямился, глаза бодро блеснули.
— Девяносто пятый стрелковый! — по-военному четко отрапортовал он.
— Прекрасный полк! — искренне сказал Ричард. — Что ж… удачи вам, сержант Бличер!
Ветеран с достоинством кивнул.
— Так точно, сэр, — отставной сержант Бличер! И вам удачи, сэр!
Выйдя из конюшни, Ричард поглядел на реку. Уже почти рассвело, однако красных полицейских мундиров нигде видно не было. Тем не менее медлить нельзя… но вот куда податься? Сейчас для них закрыта не только дорога на Твикенхэм, раз полиция уже в Кеннингтоне, отпадает и Брайтон. Остается лишь один путь к отступлению, тот самый, что Ричард выбрал, чтобы скрыться самому.
Он подумал о Розамунде и витиевато выругался. Что же теперь ей сказать? Что полиция вот-вот нападет на их след, а потому он вынужден изменить свои планы? О, Ричард уже сейчас мог представить, как это на нее подействует! Она выйдет из себя, взбунтуется, и ему придется бросить ее здесь, в Кеннингтоне… и тогда полиция уж наверняка нападет на его след.
«Нет, — решил Ричард, — оставлять Розамунду здесь нельзя». Он сообщит ей об изменении в его планах позднее… когда они уже будут далеко от Кеннингтона. Или, может быть, чуть раньше, когда они уже сядут в карету. Розамунде, конечно, такой поворот не понравится… но она же умница, она поймет. В конце концов он заставит ее понять.
С этой невеселой мыслью Ричард поплелся назад в трактир.
* * *
Когда Мэйтленд вошел в комнату, Розамунда в полной готовности дожидалась его прихода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Эбби попыталась улыбнуться, правда, без особого успеха.
— Именно это Ричард мне как-то сказал о тебе.
— Эбби, Ричарда не схватят. Клянусь чем угодно, он вывернется и на этот раз!
— Но куда же он денется? Что станет делать? И… где сейчас Харпер?
— Не знаю. Однако ты можешь быть уверена, что Ричард все обдумал задолго до того, как выбрался из Ньюгейта. Где-то в Беркшире у него есть дом. Ричард получил его по наследству, не знаю уж, от кого. Вполне вероятно, что он направится туда.
— Впервые слышу об этом доме! Я всегда была уверена, что у Ричарда есть только квартира на Джермин-стрит. Ну, и где же находится этот дом?
— Этого я точно не знаю. Ричард никогда не упоминал о нем. Просто мне однажды удалось подслушать его разговор с поверенным. Обнаружив мое присутствие, он плотно прикрыл дверь кабинета. Думаю, что он направится именно туда, а Харпер вскоре присоединится к нему.
— Интересно, — с некоторой обидой сказала Эбби, — что такого загадочного в этом беркширском доме, что Ричард не мог рассказать о нем даже нам? В конце концов, у него не так уж много друзей, только мы да Харпер.
— Есть еще Джейсон Рэдли и его жена.
— Да, но с ними Ричард знаком не так уж давно, и как бы то ни было, они все равно сейчас путешествуют по Франции, верно?
— Да, насколько мне известно. Зато я точно знаю, что Джейсон примчался бы сюда, как на крыльях, если бы только Ричард дал ему знать о том, что произошло.
— Почему же тогда он этого не сделал? — сердито спросила Эбби.
— Потому, — сказал Хью, — что Ричард по природе своей волк-одиночка. Ему не так-то легко обзавестись друзьями. Он такой, как я, Эбби. — Хью привлек к себе жену и легко поцеловал ее в губы. — Такой, каким был я, покуда не встретил тебя.
Он ожидал, что Эбби в ответ улыбнется, но она лишь зябко поежилась.
— Вот почему все это так ужасно, — тихо сказала она. — Такое могло случиться и с тобой, да с кем угодно! Но неужели власти не могли понять, что человек, занимающий такой пост, как Ричард, ни за что не стал бы убивать эту бедную девушку?!
— Слишком уж хитроумно был составлен заговор… к тому же у Ричарда нет врага хуже, чем он сам. Он всегда держится отчужденно, особняком. Он ухитрился настроить против себя следователей. Он даже и не подумал обратиться за помощью к нам, друзьям, только предупредил нас, чтобы мы ни во что не вмешивались.
— Что же, — с чувством произнесла Эбби, — благодарение богу, что друзья его не послушались! И все же мне так жаль, что мы больше ничего не можем для него сделать…
— Я знаю, любовь моя. Знаю.
— Хью, он так одинок…
— Да, моя дорогая.
— Кому я сочувствую, так это его родителям. Они живут так далеко и не знают, что происходит.
Хью погладил ее по плечу.
— Да, родная моя.
— Если б только Ричард был женат…
— Не думаю, Эбби, что он когда-нибудь женится. Он чересчур сдержан и слишком привык к одиночеству.
— Все могло бы измениться, если бы он встретил женщину, которая ему нужна.
— Побойся бога, Эбби! Сейчас об этом думать рановато. Вначале Ричард должен отделаться от женщины, которая ему совсем не нужна.
Эбби сдвинула брови.
— Ну да, конечно, он же все обдумал заранее!.. И где в его планах место для леди Розамунды? А?
Хью усмехнулся.
— Да, этого обстоятельства Ричард никак не мог предвидеть. Впрочем, леди Розамунда недолго будет ему обузой. Бьюсь об заклад, что при первом же удобном случае Ричард бросит ее в каком-нибудь захудалом трактире и благополучно исчезнет.
— Знаешь, — строго сказала Эбби, — если бы я соглашалась биться об заклад всякий раз, когда тебе вздумается предлагать идиотское пари, я сейчас была бы уже самой богатой женщиной в Англии… Почему ты улыбаешься?
— Да вот думаю: Ричард и леди Розамунда… Они несовместимы, как огонь и вода. Ричард терпеть не может аристократов и охотно отправил бы в ад все высокородное сословие, а леди Розамунда вот-вот станет принцессой Кольнбургской. Она — воплощение всего, чего Ричард не переносит: горда, избалованна, высокомерна…
Хью осекся, увидев, что Эбби качает головой.
— Ты не считаешь ее высокомерной? — спросил он.
— Нет, не считаю. И избалованной, кстати, тоже.
— Эбби, она же дочь герцога. Эти люди существуют в ином мире, нежели мы, простые смертные.
— Именно об этом я и говорю! — Эбби решительно уселась на кровать, похлопала рукой по тюфяку, приглашая мужа присоединиться к ней. Когда он присел рядом, она продолжила: — Леди Розамунда, конечно же, никогда со мной об этом не говорила, но я часто наблюдала за ней на разных балах и собраниях, и мне показалось, что она… ужасно одинока. Ей не дозволяют общаться с обычными людьми, только с людьми ее круга. Она всегда вежлива, всегда улыбается, но порой на лице у нее появляется такое выражение… не знаю, как бы это выразить!.. словно она пленница, а те, кто ее окружает, не друзья, а тюремщики.
Хью засмеялся было, но оборвал смех, увидев лицо Эбби.
— Что ж, — сказал он неуверенно, — все возможно…
— Ты же сам всегда говорил, что я хорошо разбираюсь в людях!
— Нет. Я всегда говорил, что ты готова думать о людях только самое хорошее. И если бы не эта твоя склонность, мы бы никогда не поженились. Я по-прежнему был бы волком-одиночкой.
— Вот! — ухватилась Эбби за его слова. — А кто мог знать, что ты — волк-одиночка? Только не я! Почем мне было это угадать, если вокруг тебя так и увивались легкомысленные красотки, а ты, надо сказать, весьма охотно откликался на их авансы!..
— Эбби, но ведь это дело прошлое!
— Я вспомнила об этом только для того, чтобы пояснить свою мысль. Ты сказал, что Ричард и леди Розамунда — огонь и вода, а мне кажется, что они очень даже похожи. Хотела бы я знать, сколько у нее настоящих друзей, наверняка не больше, чем у Ричарда!.. — Эбби смолкла, поглощенная новой мыслью. — Хью!
— Что, сердце мое?
— Я так надеюсь, что Ричард не напугал бедняжку до полусмерти. Я хочу сказать, мы оба знаем, что он человек чести, но иногда он может быть по-настоящему безжалостным…
— Не тревожься, Эбби. Ричард отнюдь не дурак. У него и так довольно неприятностей, чтобы еще пробуждать высокородный гнев отца и братьев леди Розамунды. Эти трое куда опасней всех отделов Тайной службы, вместе взятых. Ричард это хорошо знает, а потому я уверен, что леди Розамунда очень скоро вернется в лоно семьи, не понеся почти никакого ущерба, разве что немножко напуганная…
— Бедный Ромси! — негромко проговорила Эбби. — Воображаю, каково ему сейчас приходится! Он ведь не знает Ричарда так, как знаем его мы. Наверняка он опасается наихудшего… — Она резко вскинула голову. — Хью, ты думаешь, они нас найдут?
— Наверняка, Эбби. Правда, вряд ли это будут люди из Особого отдела — им запрещено вести следствие по делу своего сослуживца. Скорее уж это будут агенты из другого отдела.
— Хью, я не Тайную службу имела в виду. Я говорю о Ромси и его сыновьях.
— Боже милостивый! — Хью на миг погрузился в мрачное раздумье, потом сказал: — Нет, до этого не дойдет. Они нас не тронут, если леди Розамунда скоро вернется домой. А я уверен, что Ричард отпустит ее при первой же возможности.
— Безусловно, — кивнула Эбби, — он так и сделает.
И в этот миг у входной двери постучали. Хью и Эбби разом замерли.
— Может быть, это Ричард? — прошептала Эбби. — Или Харпер?
— С парадного входа? Сомнительно. Погоди-ка…
Хью поспешно натянул сюртук и вышел из спальни. Неведомый посетитель явно терял терпение — стук становился все громче и чаще. И когда Хью наконец распахнул входную дверь, то увидел не Ричарда и не Харпера.
— Лорд Каспар!.. — воскликнул он, опешив, но тут же пришел в себя. — Ну и ну! Правду говорят — помяни черта… Что ж, входите, ваша светлость, входите!
9
Розамунда просыпалась медленно. Вдохнув запах свежесваренного кофе, она озадаченно нахмурилась. Странно! Как это Нэн ошиблась? Она ведь никогда не пьет по утрам кофе, а только шоколад, слегка подслащенный медом. И почему горят свечи? Нэн должна была бы раздернуть занавеси, чтобы в комнату лился солнечный свет… Розамунда повернула голову к окну — только-только светает… Светает?! Да ведь она никогда не встает раньше десяти!
«Мэйтленд!» — вдруг вспомнила Розамунда и едва не застонала.
Он сидел за столом, хладнокровно попивая кофе, и вид у него был, как никогда, здоровый и бодрый. «А ведь это моих рук дело, — подумала Розамунда. — Это я перевязала ему рану, остановила кровотечение, и вот теперь он окреп и готов на все».
И что это на нее тогда нашло?
— Твой кофе стынет, — сказал Мэйтленд.
Розамунда так и подскочила.
— Что? — отрывисто переспросила она.
— Твой кофе. — Мэйтленд указал на чашку, стоявшую на столе. — Вставай, Розамунда. Мне нужно кое-что тебе сказать. Понимаешь, я придумал, как избавиться от… то есть как вернуть тебя домой, не рискуя собственной головой.
Розамунда в упор, мрачно воззрилась на него. Что это — уловка? Можно ли ему доверять? А впрочем… разве у нее есть выбор?
Она не стала тратить время на то, чтобы приводить в порядок волосы и одежду, а лишь проворно натянула сюртук Харпера. Покуда она пила кофе, Мэйтленд изложил ей свой замысел.
— Все очень просто, — сказал он. — Я найму почтовую карету и скажу кучерам, чтобы они отвезли тебя домой, в Твикенхэм.
Нынче утром Мэйтленд явно был в хорошем настроении. И уж конечно, Розамунда прекрасно поняла то, что он не договорил: я придумал, как избавиться от… От нее, конечно! Розамунда боялась поверить ему, боялась оказаться в ловушке… не может быть, чтобы Мэйтленд не задумал какого-то коварства!
Откинувшись в кресле, он окинул Розамунду испытующим взглядом.
— Я-то думал, что ты станешь прыгать от радости…
— Хм-м… — задумчиво отозвалась Розамунда. — Меня больше всего беспокоит то, как именно ты собираешься отправить меня домой, не рискуя собственной головой. — Она обхватила ладонями чашку и, осторожно подбирая слова, продолжала: — Что помешает мне, едва только ты исчезнешь из виду, приказать кучерам ехать к ближайшему полицейскому участку? Ты не успеешь и глазом моргнуть, как по пятам за тобой будет гнаться целая армия. Не то чтобы я намерена так поступить, — прибавила она поспешно, — я только стараюсь взглянуть на дело с твоей точки зрения…
— Я свяжу тебя и заткну рот. — Розамунда невольно ахнула, и Мэйтленд сразу нахмурился. — Послушай, Розамунда, мне нужно время, чтобы уйти, а кучера вряд ли обнаружат твое состояние прежде, чем доедут до конечной станции. Это даст мне два часа форы, а больше мне и не нужно.
Значит, все это правда. Мэйтленд и в самом деле намерен отпустить ее. Правду говоря, Розамунда не так уж возражала против его мер предосторожности. С точки зрения Мэйтленда, это было в высшей степени разумно… а с нею могло случиться и что-нибудь похуже веревок и кляпа.
Розамунда хотела поблагодарить Мэйтленда… сказать, что не причинит ему никаких хлопот и, даже когда вернется домой, не расскажет полиции, где его искать. Хотела сказать, что верит в его невиновность и, когда окажется на свободе, сделает все, что в ее силах, чтобы очистить его от обвинений. Хотела, и тем не менее промолчала, потому что хорошо знала: Мэйтленд ей не поверит.
Он поднялся из-за стола.
— Даю тебе пять минут на сборы, но не вздумай хитрить, ясно?
Розамунда не шелохнулась, слушая, как за ним захлопнулась дверь. Мысль не подчиниться приказу Мэйтленда мелькнула-таки у нее в голове, но лишь потому, что сам Мэйтленд заговорил об этом. Розамунда не желала его предавать, ведь тогда его наверняка повесят, а она вопреки всему поверила, что он невиновен.
Только это еще не значит, что Мэйтленд ей по душе.
Как он там сказал — пять минут?! И Розамунда первым делом бросилась в чулан с «удобствами».
* * *
В конюшне, где Мэйтленд хотел взять напрокат карету, его ожидало первое разочарование.
— Да вы б поторопились, господин хороший, — заявил хозяин конюшни, он же главный форейтор. — Не слыхали разве? Кто-то там похитил герцогскую дочку, и полиция выставила кордоны на всех мостах. Никого из Лондона не выпускают, никого не впускают, пока полиция не разрешит.
Такой оборот событий сводил на нет замысел Ричарда отправить Розамунду в Твикенхэм. Ее карету задержат на Вестминстерском мосту, а это слишком близко отсюда, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности. Не успеешь оглянуться, а полицейские уже бросятся по следу, словно рой рассерженных ос. Менять свои планы Ричард не мог, иначе он просто не сумеет встретиться с Харпером. Что ж, придется отправить Розамунду куда-нибудь в другое место…
В Брайтон, например. Через несколько часов карета наверняка остановится — нужно будет напоить лошадей, — и тогда кучера обнаружат связанную девушку. К тому времени гнаться за ним будет уже поздно. Да, Брайтон вполне подойдет.
— Мне нужна карета, — сказал он вслух. — Срочно. Займись этим.
И, чтобы смягчить свой резкий тон, подбросил в воздух серебряный шиллинг, который форейтор тотчас и поймал — с ловкостью, нажитой долгими годами практики.
— А если карета будет готова к тому времени, когда я приду сюда с братом, — прибавил Ричард, — получишь еще один шиллинг.
Форейтор расплылся в широкой ухмылке.
— Так точно, сэр!
Ричард повернулся, собираясь уйти, и едва не столкнулся с парнишкой, который опрометью вбежал в конюшню.
Он ухватил парнишку за плечо, придержал, и тот, задыхаясь, выпалил:
— Мистер Бличер, полиция! Сам видел! Полным-полно полицейских, приплыли в лодках! Вроде как нашли под причалом что-то такое, лодку, что ли, и теперь рыщут повсюду, шарят, ищут кого-то!
Ричард сохранил невозмутимый вид, хотя внутри у него все оборвалось при этом известии.
— Полиция? — с притворным любопытством переспросил он. — Здесь, в Кеннингтоне?
Парнишка с готовностью кивнул:
— Ага!
Форейтор сплюнул на пол.
— Вечно эти полицейские повсюду суют свой нос! — проворчал он с чувством. И прибавил, обращаясь к парнишке: — Ну-ка, Дэнни, берись за работу, да не забивай себе голову полицейскими штучками! Старина Бличер уж как-нибудь сам с ними разберется.
Ричард на миг задумался, а затем небрежным тоном сказал:
— Быть может, нам с братом стоит подождать немного, прежде чем продолжать путешествие…
— Это с чего бы?
— Полиция… — Ричард смолк, намеренно не стал продолжать.
Он не ошибся в своем собеседнике.
— Вот что, сударь, — сказал форейтор, — человек вы, я вижу, порядочный и почтенный. Что до всего этого сброда… — он снова сплюнул на утоптанный земляной пол, — так они ж в глаза не видели настоящей службы. Обрядились в красные мундиры — и довольны, а сами голову от задницы не отличат.
«Боже милостивый, — подумал Ричард, — да неужто мне повезло наткнуться на второго Харпера?!»
Он снова взглянул на форейтора, на сей раз уже пристальней, и увидел уже не коренастого толстячка в грязном кожаном фартуке, с загрубевшими от черной работы руками. Сейчас Ричард разглядел на морщинистом лице кирпичный загар от палящего солнца Испании; перед ним был подлинный ветеран, человек, который заслужил наивысшее уважение.
Он протянул форейтору правую руку.
— Какого полка? — спросил он.
Бличер глянул на протянутую руку собеседника и, прежде чем обменяться рукопожатием, тщательно вытер свою руку о штаны. Помимо воли он расправил плечи, выпрямился, глаза бодро блеснули.
— Девяносто пятый стрелковый! — по-военному четко отрапортовал он.
— Прекрасный полк! — искренне сказал Ричард. — Что ж… удачи вам, сержант Бличер!
Ветеран с достоинством кивнул.
— Так точно, сэр, — отставной сержант Бличер! И вам удачи, сэр!
Выйдя из конюшни, Ричард поглядел на реку. Уже почти рассвело, однако красных полицейских мундиров нигде видно не было. Тем не менее медлить нельзя… но вот куда податься? Сейчас для них закрыта не только дорога на Твикенхэм, раз полиция уже в Кеннингтоне, отпадает и Брайтон. Остается лишь один путь к отступлению, тот самый, что Ричард выбрал, чтобы скрыться самому.
Он подумал о Розамунде и витиевато выругался. Что же теперь ей сказать? Что полиция вот-вот нападет на их след, а потому он вынужден изменить свои планы? О, Ричард уже сейчас мог представить, как это на нее подействует! Она выйдет из себя, взбунтуется, и ему придется бросить ее здесь, в Кеннингтоне… и тогда полиция уж наверняка нападет на его след.
«Нет, — решил Ричард, — оставлять Розамунду здесь нельзя». Он сообщит ей об изменении в его планах позднее… когда они уже будут далеко от Кеннингтона. Или, может быть, чуть раньше, когда они уже сядут в карету. Розамунде, конечно, такой поворот не понравится… но она же умница, она поймет. В конце концов он заставит ее понять.
С этой невеселой мыслью Ричард поплелся назад в трактир.
* * *
Когда Мэйтленд вошел в комнату, Розамунда в полной готовности дожидалась его прихода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35