Что, если судьба привела их к убийце? Она встретилась глазами с Тобиасом, и тот слегка покачал головой.Лавиния глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Он, конечно, прав. Невозможно представить себе, что они пришли с вопросами прямо к убийце. И потом, разве мало в Лондоне специалистов по работе с воском? Однако Эмелин без колебаний поставила миссис Воэн на первое место среди наиболее искусных.Словно читая мысли Лавинии, миссис Воэн посмотрела на нее понимающим взглядом.Лавинию опутала паутина липкого страха. Да что это с ней такое? В мыслях у нее полный разброд. Нельзя даже вообразить, что эта маленькая веселая женщина — убийца.— Мы пришли проконсультироваться с вами именно по этому вопросу, миссис Воэн, — сказала она.— Художественные детали? — Миссис Воэн просияла. — Как интригующе! Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как разговор о моем искусстве.Лавиния положила сверток на ближайший стол:— Мы будем вам очень признательны, если вы взглянете на эту восковую композицию и расскажете нам что-нибудь о художнике, создавшем ее.— Работа не подписана? — Миссис Воэн подошла к столу. — Как необычно!— Думаю, рассмотрев картину, вы поймете, почему художник не подписал ее, — предположил Тобиас.Лавиния развязала бечевку и развернула ткань, представив на обозрение миссис Воэн страшную сцену.— О Боже! — Миссис Воэн вытащила очки в серебряной оправе из кармана фартука и надела их. Она не отрывала взгляда от картины. — О Боже!Тревожные морщинки появились у нее на лбу. Миссис Воэн взяла картину и, подойдя к фортепьяно, поставила ее на его крышку. Лавиния последовала за ней. Она стояла позади миссис Воэн и смотрела, как свечи отбрасывают отблеск на миниатюрный бальный зал и мертвую женщину в бальном платье.— Скажите, это не сцена из пьесы или романа? — спросила миссис Воэн, не отрывая взгляда от восковой композиции.— Ваше предположение верно. — Тобиас встал рядом с Лавинией. — По нашему мнению, это угроза. Нам хотелось бы найти художника, создавшего данную композицию.— Конечно, — прошептала миссис Воэн. — Конечно. Я понимаю ваше желание так поступить. В этом маленьком произведении столько злобы. Столько гнева и ненависти. Картину прислали вам, миссис Лейк? Нет, это не так. Волосы золотистые, с серебристой проседью. Вы моложе, и волосы у вас совершенно рыжие, не так ли?Тобиас окинул Лавинию загадочным взглядом:— Ярко-рыжие.Она сердито посмотрела на него:— Незачем переходить на личности, сэр.— Всего лишь констатирую факты.«Нет, — подумала Лавиния. — Возможно, Тобиас из тех мужчин, которые не любят рыжеволосых женщин? Не исключено, что он даже верит во всю эту чепуху насчет их вспыльчивости и трудного характера».Миссис Воэн подняла голову:— Как картина попала к вам в руки?— Ее оставили у двери нашей знакомой, — сказал Тобиас.— Как странно! — Миссис Воэн задумалась. — Должна сказать, что картина сделана мастерски, несмотря на внушающую ужас сцену.— Вы когда-нибудь встречались с работами такого уровня? — спросила Лавиния.— Кроме моих собственных? Нет. — Миссис Воэн медленно сняла очки. — Не встречала. Я, как правило, посещаю галереи и выставки моих конкурентов, поэтому запомнила бы работы столь высокого качества.— Можно ли предположить, что художник не выставляет свои работы? — осведомился Тобиас. Миссис Воэн нахмурилась:— Я не стала бы предполагать ничего подобного, сэр. Художнику, наделенному таким талантом, чрезвычайно трудно не выставлять свои работы. Ему необходимо, чтобы его работы получали оценку.— К тому же в противном случае он не заработает на жизнь, — заметила Лавиния.Миссис Воэн решительно покачала головой:— Дело не в деньгах, миссис Лейк. Если художник богат, то деньги ему не нужны.Лавиния взглянула на ближайшую к ней поразительную восковую фигуру.— Понимаю.— Видите ли, специалистов по работе с воском не так уж много, — продолжила миссис Воэн. — Боюсь, этот вид творчества стремительно превращается из настоящего искусства в некое развлечение, адресованное главным образом кровожадным мальчишкам. Я виню в этом последние неприятные события во Франции. Все те посмертные маски, которые сделала мадам Тюссо после того, как поработала гильотина. Это познакомило публику с искусством, вызывающим нездоровое возбуждение.«Как будто от ее собственных работ не пробегает холодок по спине», — подумала Лавиния.— Большое спасибо за то, что высказали свое мнение. — Она взяла картину и снова стала заворачивать ее. — Я надеялась, что вы дадите нам какие-нибудь подсказки. Но, судя по всему, нам придется искать их в другом месте.Оживление миссис Воэн исчезло.— Надеюсь, вы будете осторожны.Холодный интерес вспыхнул в глазах Тобиаса.— Что вы хотите сказать, мадам?Миссис Воэн наблюдала, как Лавиния завязывает узел.— Кто бы ни создал эту картину, он явно стремился внушить ужас тому, кому она предназначена.Лавиния вспомнила жуткий страх в глазах миссис Доув.— Если такова была цель художника, то, уверяю вас, она увенчалась успехом.Миссис Воэн покачала головой:— Сожалею, что не могу назвать вам имя художника, создавшего картину. Но знаю точно: вам нужен человек, поглощенный желанием мести или, возможно, наказания. Насколько мне известно, только одно чувство бесповоротно превращается в ненависть.Лавиния замерла:— Какое же, миссис Воэн?— Любовь. — Миссис Воэн снова улыбнулась. Веселые искорки засверкали в ее глазах. — Это действительно самое опасное из всех чувств.Почти все высказывают сегодня решительные суждения о любви, отметила Лавиния. Глава 8 — Не знаю, как вам, мистер Марч, — заявила Лавиния, врываясь в свой кабинет, — а мне необходимо успокоить нервы. Миссис Воэн и ее коллекция восковых фигур оставили у меня чрезвычайно неприятное ощущение.Тобиас закрыл дверь и посмотрел на нее:— Это тот редкий случай, миссис Лейк, когда я с вами полностью согласен.— Едва ли горячий чай подействует в данном случае. Нужно более сильное средство.Лавиния пересекла комнату и открыла дубовый шкафчик, в котором стоял почти полный хрустальный графин с хересом.— Нам повезло. Думаю, я нашла лекарство от того, что нас беспокоит. Если вас не затруднит, сэр, займитесь камином, а я пока налью нам по бокалу.— Благодарю. — Тобиас прошел к камину и с трудом опустился на колено. Лицо его напряглось. Лавиния нахмурилась:— Вы повредили ногу, сэр?— Немного оступился. — Тобиас начал разводить огонь. — Нога успешно зажила, но в такие дни, как сегодня, я временами вспоминаю о своей ошибке.— Ошибке?— Прошу вас, не беспокойтесь, миссис Лейк. — Раздув огонь, Тобиас ухватился за каминную полку и тяжело поднялся на ноги. Когда он повернулся к Лавинии, выражение его лица было учтиво, но непроницаемо. — Ничего серьезного, уверяю вас.Лавиния поняла, что Марч не хочет ничего объяснять и состояние его ноги, безусловно, ее не касается. Более того, она не видела причин испытывать хотя бы малейшее сочувствие к Тобиасу Марчу. И тем не менее Лавинию охватила тревога.Он, должно быть, заметил что-то в ее глазах, потому что его взгляд стал сердитым и раздраженным.— Херес вполне справится с этой проблемой.— Незачем злиться на меня, сэр. — Лавиния налила херес во второй бокал. — Я просто проявила учтивость.— Между нами, мадам, не должно быть таких церемоний. Мы же партнеры, помните?Лавиния подала ему бокал.— А что, профессия частного сыска предусматривает, что партнеры не должны быть вежливы друг с другом?— Да. — Тобиас осушил добрую половину бокала одним глотком. — Я только что придумал это.— Ясно.Последовав его примеру, Лавиния сделала большой глоток и сразу почувствовала, как херес благотворно подействовал и на ее настроение, и на ее нрав. Если этот человек не хочет, чтобы с ним вежливо разговаривали, она не станет навязываться.Лавиния решительно прошла к стулу у камина и опустилась на него со вздохом облегчения. Жар огня избавил Лавинию от влажного озноба, охватившего ее после того, как они покинули дом миссис Воэн.Тобиас расположился в большом кресле напротив, не дожидаясь приглашения. Они сидели несколько минут, молча потягивая херес. Тобиас стал потирать левую ногу.Через несколько минут Лавиния проговорила:— Если вас сильно беспокоит боль в ноге, сэр, я могла бы облегчить ваше состояние гипнотическим лечением.— Даже и не думайте об этом! — отрезал он. — Не хочу вас обидеть, миссис Лейк, но я не позволю вам погрузить меня в транс.— Как угодно, сэр, но незачем грубить мне.Тобиас поморщился:— Простите меня, мадам, но я не верю в так называемую силу гипноза. Мои родители занимались наукой. Они согласились с результатами публичных исследований, проведенных докторами Франклином и Лавуазье. Все эти истории о погружении в лечебный транс с помощью взгляда или магнита — полнейший вздор. Демонстрации подобного рода более всего подходят для развлечения наивных и доверчивых людей.— Чушь! То расследование было проведено тридцать лет назад, и притом в Париже. На вашем месте я бы не очень доверяла ему. Вы убедитесь, что оно совершенно не уменьшило интерес публики к магнетизму.— Верно, и это доказывает, что публика в основной массе не так уж умна.«Если у меня есть здравый смысл, я закончу этот разговор немедленно», — подумала Лавиния. Но слишком велико было искушение побольше разузнать о Тобиасе.— Ваши родители занимались наукой?— Мой отец проводил исследования электричества, помимо всего прочего. А мать увлекалась химией.— Как интересно! Они продолжают ставить опыты?— Они оба погибли во время взрыва в лаборатории.— Как ужасно!— Как я понял из их последнего письма ко мне, им пришла в голову мысль объединить свои направления исследований. Они решили провести серию экспериментов с определенными быстро испаряющимися химическими веществами и электрическим прибором. Результат оказался катастрофическим.Лавиния вздрогнула:— Слава Богу, что вы не пострадали от взрыва.— Я был тогда в Оксфорде. Приехал домой, чтобы похоронить их.— Вы вернулись в Оксфорд после их смерти?— Это было невозможно. — Тобиас обхватил ладонями бокал. — Взрыв уничтожил дом, денег не осталось. Родители вложили все сбережения в свой последний великий эксперимент.Лавиния откинулась на спинку стула:— Все это очень трагично, сэр.— Это произошло очень давно. — Тобиас сделал еще один глоток хереса и опустил бокал. — А ваши родители?— Их пригласили в Америку выступить с демонстрацией гипноза. Они согласились. Их корабль затонул. Все пассажиры, находившиеся на его борту, погибли.— Сожалею о вашей утрате. — Он взглянул на Лавинию. — Вы говорили, что помогали родителям в их демонстрациях. Как же случилось, что вас не было на корабле?— Я тогда только что вышла замуж. Джентльмен, пригласивший моих родителей в Америку, не захотел покупать еще два билета. Да и Джону эта идея не очень нравилась. Видите ли, он был поэтом. Муж считал, что Америка не способствует серьезному метафизическому созерцанию.Тобиас кивнул:— В этом он, несомненно, был прав. Когда ваш муж умер?— Через полтора года после нашей свадьбы от лихорадки.— Примите мои соболезнования.— Благодарю вас.«Почти за десять лет, минувшие после смерти Джона, нежные воспоминания о нем стали походить на старый-старый сон», — подумала она.— Ваш муж когда-нибудь публиковал свои стихи? — спросил Тобиас.Лавиния вздохнула:— Нет, но они были гениальны.— Разумеется.— Как слишком часто бывает с настоящим поэтическим гением, он остался неоцененным.— Да, это обычное явление. — Тобиас помолчал. — А на какие средства вы существовали? Ваш муж имел какой-то источник дохода?— Пока мы были вместе, я поддерживала семью, зарабатывая гипнотическим лечением. После смерти Джона несколько лет я продолжала заниматься тем же.— Почему же перестали?Лавиния сделала глоток хереса и поставила бокал.— Произошел несчастный случай в небольшой деревушке на севере.— Что за несчастный случай?— Мне не хочется говорить об этом. Скажу лишь одно: я решила, что лучше избрать другую карьеру.— А когда Эмелин стала жить с вами?— Шесть лет назад, после того как ее родители попали в аварию. — «Пора менять тему», — подумала Лавиния. — Эмелин сказала, что, посмотрев работы миссис Воэн, мы поймем, почему она не получает много заказов на свои скульптуры. Теперь, кажется, я догадываюсь, что она имела в виду.— Я тоже.— Искусство миссис Воэн слишком похоже на жизнь. Я осознала, что ее скульптуры вызывают у меня… тревогу.— Возможно, дело в самой природе воска. — Тобиас задумчиво рассматривал остатки хереса в бокале. — Он изначально не столь холоден, как камень или глина. И образ получается не двухмерный, как на картинах. Ничто не походит так на человеческую плоть, как изделие из воска, искусно вылепленное и мастерски раскрашенное.— Вы заметили, что миссис Воэн использует настоящие волосы для бровей и ресниц?— Да.— Работы этой женщины поразительны, но я не хотела бы, чтобы любая из них оказалась здесь. — Лавинию передернуло. — Одно дело — портрет дедушки над камином. И совсем иное — его трехмерное изображение в полный рост, сидящее в соседнем кресле.— Вы правы. — Тобиас задумчиво смотрел в огонь. Снова наступило молчание.Лавиния встала, чтобы принести графин с хересом из шкафчика. Она снова наполнила бокалы и села. На этот раз Лавиния оставила графин на столике.Она думала, каково сидеть рядом с Тобиасом здесь, в ее кабинете. Твердила себе, что у них нет ничего общего. Их объединяют убитый шантажист, пропавший дневник и деловая договоренность, которая рано или поздно закончится.И все же Лавиния сознавала, что трудно не учитывать эти моменты.Тобиас вытянул левую ногу, явно пытаясь устроить ее поудобнее.— Предлагаю вернуться к нашей неотложной проблеме, — сказал он. — Я раздумывал, как нам следует действовать. К сожалению, миссис Воэн не слишком помогла нам сегодня. Все эти бредни о любви, превратившейся в ненависть, бесполезны.— Это еще нужно выяснить.— Но это уж точно не дало нам никаких подсказок. И я вовсе не уверен, что разговоры с владельцами музеев восковых фигур направят нас по верному пути.— У вас есть идея получше?— Я сказал своим информаторам, что хорошо заплачу за любые сведения о дневнике. Но пока от них ничего не поступило.— Другими словами, у вас нет подходящего плана действий.Тобиас постучал по подлокотнику кресла и вдруг вскочил:— Нет, у меня нет идеи получше.Лавиния настороженно следила за ним.— Значит, тогда нам все же стоит поговорить с владельцами других музеев.— Пожалуй. — Тобиас вцепился в каминную полку и смотрел на нее каким-то странным взглядом. — Но возможно, мне лучше самому провести эти беседы.— Что? — Лавиния стукнула бокалом по столу и поднялась. — Даже не думайте продолжать без меня, сэр. Я об этом и слышать не хочу.— Лавиния, ситуация становится опаснее с каждым часом. Мне теперь ясно, что легкого решения не будет. И я не хочу, чтобы вы слишком втягивались в эту историю.— Я уже втянулась, сэр. Учтите: помимо того, что у меня есть клиент, поручивший мне разобраться в этом деле, я была одной из жертв шантажа Холтона Феликса.— Я, конечно, буду и дальше советоваться с вами и консультировать вас.— Вздор! Я знаю, в чем дело. Вы пытаетесь украсть моего клиента, так?— Черт побери, Лавиния, да мне наплевать на вашего клиента! Я пытаюсь обеспечить безопасность вашей персоны.— Я вполне способна позаботиться о себе, мистер Марч. И кстати, успешно делаю это уже много лет. Это уловка, чтобы завладеть моим клиентом, и я не допущу этого.Тобиас снял руку с каминной полки и мягко приподнял ее подбородок:— Вы действительно самая упрямая, самая невозможная женщина из всех, что я встречал.— В ваших устах это звучит как комплимент.Тепло его пальцев завораживало Лавинию, как гипноз. Она вдруг остро, до боли, почувствовала близость Тобиаса, и у нее закружилась голова.«Он слишком близко, — подумала Лавиния. — Нужно отступить от него». Но как ни странно, она не могла заставить себя сделать это.— Я кое-что хотел спросить у вас, — тихо сказал он.— Если вы собираетесь уговорить меня отказаться от клиента, то подумайте еще раз как следует.— Мой вопрос не имеет никакого отношения к Джоан Доув. — Тобиас не убрал пальцы с ее подбородка. — Я хочу знать, действительно ли вы презираете меня за то, что произошло в Италии?— Прошу прощения, сэр?— Вы слышали меня.— Не понимаю, чего вы добиваетесь.— Я и сам не понимаю. — Тобиас обхватил ее лицо ладонями. — Вы презираете меня за случившееся в Риме?— Вы, безусловно, могли бы решить проблему не столь возмутительным способом.— У меня не было времени. Я же объяснял. Меня очень поздно предупредили, что Карлайл намеревается начать действовать этой же ночью.— Отговорки, сэр. Ничего, кроме отговорок.— Вы презираете меня за них?Лавиния всплеснула руками:— Нет. Я не презираю вас. Я считаю, что все следовало сделать более учтиво, но понимаю, что хорошие манеры — не главное из ваших достоинств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26