- Что я сказал им такого, о чём бы не упоминал
вам?
- Что-то о скорости мутации паразита, которая даёт ему
возможность в процессе эволюции справиться со всем, что мы можем
изготовить, чтобы атаковать его. Или, другими словами, даже имея в
своём распоряжении все ресурсы лаборатории, мы не можем эффективно
бороться с этой штукой. И ещё, если бы ты сказал Натану об этом...
- Я не был до конца уверен, что это так, - проговорил я
защищаясь. - Это всего лишь предположение. Единственным способом
убедиться...
-... было бы попытаться. Но разве тебе не пришло в голову, что
если бы ты выдавил из себя это раньше, Натан не так легко поверил бы в
историю с иммунитетом Сорокина? И до тебя не доходит, что {ты} мог бы
проявить гораздо большую дозу скептицизма? Что если бы ты был так же
откровенен и честен с нами, как и с ними, мы не оказались бы в этом
дерьме?
Я слегка застонал, больше ради внешнего эффекта, чем ощущая в
этом необходимость. - Фактор мутации - это долговременная вещь, -
сказал я ей. - Иммунитету потребовалось бы время, чтобы развиться. И
нет никакой причины, почему эволюционный потенциал паразита должен был
бы дать возможность Эго и его приятелям посмеяться над возможностями
нашей лаборатории. Если бы нам удалось найти что-нибудь для атаки на
паразита, мы могли бы эффективно прроделать это в короткое время. За
несколько сот лет, паразит мог бы востановить свой инфицирующий
потенциал... Но было бы уже слишком поздно для Самого и Нации. Всё
пришлось бы начинать с самого начала, с новым поколением.
- Ладно, - сказала она. - Они не показались мне напуганными.
Я попытался сесть, но это оказалось слишком неудобным. - Всё
зависит от того, на сколько сознательно и непосредствено они могут
управлять изменчивостью клеток паразита, - сказал я. - Я не знаю... и
возможно они и сами не знают, пока не попоробуют. Может быть, что они
могут реагировать непосредственно на любую атаку, которую мы можем
осуществить, не дожидаясь результатов множества мутаций и естественого
отбора. Если они могут это... что ж, тогда все наши карты биты в любом
случае. Мы ничего не можем сделать. Или бомбы, или ничего. Лично я
предпочёл бы ничего, но питаю большие подозрения относительно своих
соотечественников, особенно относительно политиков.
- Тебе не стоит пускаться в общие рассуждения, - сказала она. - Я
знаю всё о твоих предубеждениях.
- Я никогда не верил в сыворотку правды, - сказал я ей, меняя
тему. - Я всегда думал, что это - один из притягательных мифов, вроде
философского камня или эликсира жизни. Я считал, что ложь основывается
на том, как действует разум.
- Что ж, ты ошибался. Сомневаюсь, чтобы какое-либо человеческое
существо за всю историю этой расы когда-либо было столь абсолютно
правдивым в течении такого длительного периода времени, как ты за
последние несколько часов.
- Они знают всё, что Натан думает по этому поводу?
- Знают, - заверила она. - Они каплю за каплей выдавили из тебя
всё о нашем довольно резком разговоре прошлой ночью, со всеми
живописными подробностями. {Ты}, конечно, предстал в самом
благогприятном виде. Я бы не удивилась, если бы они сделали тебя
почётным гражданином. Но у них теперь весьма весьма неприятное
представление о Натане и ОН, благодаря твоему слишком длинному языку.
- Да ладно, - пробормотал я. - Может, сыворотка всего лишь
удовлетворяет внутреннюю потребность в исповеди. Хорошо сказывается на
состоянии души, как они говорят. И не слишком влияет на тело и разум.
И у меня была целая куча кошмаров.
- Бедненький, - сказала она без особого сочувствия.
- И что они собираются делать теперь, когда знают? - Спросил я.
- Догадайся, Кто решает, - ответила она. Ответ был очевиден. Одно
большое сборище держащихся за руки и образующих замкнутые круги...
мысли, циркулирующие взад-вперёд по огромной сети. Какого рода решение
мог принять разросшийся суперразум, обадая всеми теми данными,
которыми я его снабдил?
Кто мог это знать?
- В этом нет никакого смысла, - произнёс я задумчиво. Я снова
попытался сесть, но у меня ничего не получилось. Я решил, что неудача
была знаменательна, и собрал свою волю и силы для одного решительного
рывка. Используя спинку стула в качестве рычага я умудрился
подтянуться. Карен едва не перекувыркнулась через голову, но смогла
удержаться, крепко схватившись за край стола.
- В чём нет смысла? - Спросила она.
- В сыворотке правды. В ней нет смысла вообще. Зачем им сыворотка
правды? Им не нужно добывать никаких секретов... Они все имеют доступ
к разумам друг друга. По сути, у них у всех единый разум, до
определённой степени. Если только не имеется гораздо больше
самостоятельности, чем я решил.
- В местах, где царит полная гармония, не бывает мест, подобных
этому, - заметила Карен.
Это было в достаточной степени верно. Наличие камер заставляло
сделать вывод, что изредка люди попадают в них. И Слуга, отпуская
меня, обмолвился, что если это было ошибочное решение, то он будет
наказан за это. И из слов Эго также следовало, что оставалась
определённая степень личной инициативы... а где имеется личная
инициатива, там существует и своеволие. Было похоже, что люди города
являлись несколько большим, чем просто частичками супер-организма. Они
больше походили на частицы супер-коммуны, где отдельные клетки всё же
сохраняли изменчивость и некоторую независимость, по крайней мере,
потенциальные, если не действительные. В этом был смысл.
- Но почему сыворотка правды? - Спросил я снова. - Подключение
разума к разуму в огромной степени снижает возможность скрыть
что-либо. Мы знаем об этом, поскольку у нас есть Мариэль. Она может
обнаружить расхождения между словами и мыслями. Непосредственая связь
между разумами должна позволять этим людям общаться по меньшей мере на
её уровне искренности. И у них нет {никакой} причины лгать друг другу,
или хранить секреты друг от друга. Они не могли изобрести такого
препарата, как сыворотка правды. Либо это было случайное открытие,
либо просто часть целой серии открытий... Что означает, что они должны
были проделать огромную работу в психотерапии в целом. Что, в свою
очередь, заставляет сделать вывод, что у них в рукаве имеется ещё
целая куча маленьких биохимических хитростей.
- Ну и что? - Сказала Карен. - Это имеет какое-либо особое
значение в данном случае?
- Не знаю, - ответил я. - Я всего лишь пытаюсь понять.
- Это может помочь нам выбраться из этого дерьма?
Как обычно, она хотела сразу добраться до сути вещей, вместо
того, чтобы ходить вокруг да около. Я не мог винить её за это.
- Нет, не может, - согласился я. - Но и ничто другое не может.
Мы, как говорится, зависим от милосердия непредсказуемого. На корабле
все возможности остаются в силе, но что касается нас с тобой...
Я не стал продолжать.
- Не знаю, почему я пустилась с тобой в эту авантюру, - сказала
она. - Это всегда так заканчивается.
Это было не слишком приятное замечание, но я не мог обижаться.
- Взгляни на это с другой точки зрения, - предложил я. - По
крайней мере, мы отправимся вместе.
- Я и смотрю на это с такой точки зрения, - заверила она меня. -
Именно мысль, что мы можем закончить гораздо более вместе, чем мы даже
мечтали, как раз и беспокоит меня.
- Боги всегда против нас, - напомнил я, - но иногда... Древние
египтяне, знешь ли, имели целую теорию эсхатологии, основанную на
процедурах, которым должна была подвергнуться умершая душа, чтобы
держать ответ перед божественым судом соответствующим образом и
попасть на небо не зависимо от своих действительных заслуг на Земле...
целая религия по обману богов и попаданию на небеса. "Книга Мёртвых"
почти полностью состоит из полезных советов, как обвести богов вокруг
пальца.
- Спасибо, - сказала она. - Я действительно не прочь узнать об
этом. И есть ли мораль в этой истории?
- Не совсем. Это доволь но таки аморальная история.
Ходили слухи, что это ужасно, попасть в руки живого Бога. И
похоже, что именно это с нами и произошло.
Словно в подтверждение этой мысли засовы отодвинулись, и дверь
раскрылась. Это, конечно, был Эго.
Сам, очевидно, пришёл к своему решению. Это заняло не слишком
много времени. Карен не потрудилась подняться и предложить ему стул.
- Всё решено, - сказал он; его тонкий звонкий голос, как всегда,
прозвучал на высокой ноте. - Идёмте со мной, пожалуйста.
Мне не понравилось, как прозвучало это "пожалуйста". Это не
соответствовало его обычной манере выражаться.
- Куда? - Спросил я.
- К пирамиде. Там будет более удобно. Мы сможем поговорить.
- Только поговорить?
- Больше нечего бояться, - сказал он. - Теперь Сам имеет гораздо
более точное представление о ситуации. Было решено, что мы не должны
больше пытаться включить вас в Нацию.
- Означает ли это, чтовы собираетесь отпустить нас? -
Подозрительно спросила Карен.
- Конечно, - сказал он. - Как только мы проясним для вас
определённые вещи. Наши интересы полностью совпадают с вашими
собствеными. Мы хотим избежать катастрофы. Никто не хочет войны. Даже
Натан Патрик предпочёл бы мир.
- Конечно, - сказал я. - На свой манер. Я понимаю вашу точку
зрения... Вы не хотите подвергнуться бомбардировке, котрая вас
уничтожит, что конечно же произойдёт, если вы не придумали что-то
действительно очень умное, но у вас остаётся проблема, которую
поставил передо мной Натан. Как вы убедите его, что не представляете
никакой угрозы, в пределах длительного периода, ни для Земли, ни для
других колоний?
- Идёмте со мной, - сказал он. - Я объясню, что вы должны
говорить. Мы должны доверять друг другу. Я покажу, как мы можем
выстроить подобное доверие. И я покажу вам, также, как вы можете
спасти свою миссию и подкрепить земные интересы в звёздных мирах.
Я только зевнул. Секунду или две моей едиственной мыслью было:
{Выманить кого-нибудь ещё, словно колокольчиком}.
Но затем я увидел то, чего не видел раньше, и совершенно точно
понял, где может быть возможность для спасения этой безбожной
ситуации. Я увидел, ясно, как днём, что всего лишь мы должны сделать,
чтобы сохранить {status quo} и удержать обе стороны от вступления на
путь, который мог привести к полному краху.
- Показывай дорогу, - сказал я. - Думаю, это стоит выслушать.

Глава 17

Я спешился и ласково хлопнул быка по спине. Затем подошёл, чтобы
помочь спуститься на землю Карен. Она всё ещё была в своём пластиковом
костюме, но я не видел никаких причин снова одевать свой.
Быки направились обратно, чтобы присоединиться к третьему, на
котором продолжал сидеть Слуга. Он повернул своё животное и без
какого-либо салюта или прощания начал снова спускаться по склону
холма; двое животных без всадников следовали за ним.
Я поставил свой ранец на землю и достал радиостанцию.
- Всё в порядке, Натан, - сказал я. - Мы на месте. Мы
остановились на безопасном расстоянии. На несколько миль вокруг нет
никаких лучников, и у меня в рукаве не припрятаны никакие карты.
Выходи.
Воздушный шлюз открылся. Натан и Мариэль вышли вместе. Они оба
были одеты.
И Натан держал винтовку.
Я не рассказывал ему особенно много по радио. Я хотел изложить
всё, глядя глаза в глаза. Я хотел, чтобы он мог видеть меня, и чтобы
Мариэль тоже была здесь, чтобы заверить его в том, что я это я, весь я
и ничего кроме меня. Я заверил его, что всё будет в порядке. Он не
поверил мне. Пока.
- Я сожалею, Алекс, - сказал Натан, слегка пошевелив ружьём,
чтобы показать мне, о чём он говорит. - Мы должны быть уверенны. Я не
знаю, какая степень риска является допустимой, но в ситуации, подобной
этой, любой риск вообще слишком велик.
Он остался стоять рядом с открытым шлюзом. Мы с Карен направились
к нему. Когда нас разделяло футов двенадцать он сказал: - Достаточно.
Мариэль вышла вперёд одна. Он шла прямо ко мне, пристально глядя
мне в глаза.
- Со мной всё в порядке, - сказал я. - Всё хорошо.
Она слегка коснулась моих щёк пальцами, покрытыми пластиком. Нен
думаю, что это прибавляло что-либо к эффективности того, что она
пыталась делать, но это придавало ей немного болшьше уверенности. Это
был своего рода ритуал.
Она отвернулась от меня, чтобы посмотреть на Карен. Карен ничего
не сказала.
Мариэль повернулась назад и кивнула Натану. Это был кивок,
который должен был сказать очень многое.
- Оставайтесь на месте, - сказал Натан. - Они уже обманули её
однажды.
- Но она {знает} нас, - возразила Карен. - И она смотрит на нас
не через камеру.
- Вам всё же предстоит убедить меня, - сказал Натан. - И что бы
вы не сказали, лучше бы это было правдой.
- Ты угрожаешь, что применишь ружьё? - Спросил я, чувствуя себя
довольно расслабленно. - Или, что вы приготовились оставить нас здесь?
- Я сделаю то, что потребуется, - сказал Натан. - Мне ненавистна
подобная мысль, но я сделаю.
- Вот что значит настоящий профессионализм, - сказал я.
- Не самое лучшее время для шуток, - заметил он.
- Именно поэтому я пытаюсь быть весёлым. Как же ты убедишься, что
это я, если я не буду пытаться шутить в самый неподходящий момент.
Он одарил меня мрачной усмешкой. - Точно, - произнёс он
непреклонно.
- С такими друзьями, как у нас, - пробормотала Карен, - никому не
поребуются враги.
- Они не знают, что мы друзья, - сказал я. - Мы безмолствовали
долгое время. Затем мы обозвались и объявили, что Сорокин был
приманкой в ловушке, прямо в которую мы и угодили, что мы были в
городе и выболтали {всё}, и что мы направляемся домой, поскольку в
саду росли одни розы, и всё будет просто прекрасно, "хэппи энд"
гарантируется. Они просто переполнены подозрениями... а кто бы не был?
- Но мы собираемся выслушать, - сказал Натан с выражением лица,
которое составило бы честь игроку в покер. - И мы даже вышли наружу,
чтобы сделать это. Вот как сильно мы хотим услыхать ответ, если вы
сможете убедить нас, что имеется приемлемый. Но мы хотим свести риск к
минимуму. Я ничего не обещаю. Если вы не сможете точно сказать нам,
почему они позволили вам уйти... почему они не воспользовались до
конца предоставившейся возможностью...
- Потому, что они нас боятся, - сказал я. - Потому, что они почти
так же напуганы нами, как мы ими. Их первой мыслью было обмануть нас,
застать в расплох, захватить и уничтожить. Точно так же, как нашей
первой мыслью было обмануть их, застать в расплох и уничтожить или
обезвредить их. Теперь же они видят вещи в более рациональном свете.
Теперь наша очередь взглянуть так же.
- Я скажу тебе, почему некоторые из наших страхов являются
беспочвеными, хотя в этом и мало смысла, поскольку я не могу этого
доказать. Эти люди не идут по пути исторического развития, который
приведёт их к строительству космических кораблей, как к
подготовительной ступени к завоеванию вселеной. Им не нужна Земля или
другие миры... и они вообще не планируют какой-либо исторический курс.
Они не делают этого, поскольку очень быстро поняли, что не могут
делать это. Они не могут предсказать, что они будут делать через
пятьдесят лет, поскольку не знают, чем они будут через пятьдесят лет.
Они едва ли знают, чем они будут завтра. И они весьма плохо
представляют себе, чем они являются сегодня. Сам только начинает
открывать, что он может делать, чем он может надеяться стать. Его
развитие как единого целого совершенно не предсказуемо. Он похож на
маленького ребёнка, начинающего осознавать самого себя и окружающий
мир. Единственные маяки, которыми он располагал до сих пор, подвели
его, поскольку этими маяками были существование Земли и, как
следствие, принадлежность к существам совершенно джругого вида - к
отдельным особям, а не к коллективной единой сущности. Сам не
интересуется завоеванием вселеной, Натан - это мощная человеческая
фантазия, основанная на стремлении одного индивидуума навязать свою
волю другим. Сам обладает совершенно другим образом мыслей. Это совсем
другой вид существа.
- Сам не стремится к высокой технологии и к созданию механических
рабов, чтобы заменить рабов-людей. Он вообще не нацелен в этом
направлении. Сам интересуется почти исключительно самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21