.. и это ощущение не имело ничего общего с видом собственной
крови, сочившейся из раны вдоль колена.
Я заметил, что лучники пристально вглядываются на запад,
уставившись на дикую степь. Ветер дул в ту сторону... разнося запах
крови. Крови животного и моей. Я вспомнил лаконичное сообщение лучника
о том, что предыдущей ночью вокруг лагеря бродил волк.
Я медленно поднялся на ноги и прошёл мимо раненного быка. Слуга
пребывал в настоящем трансе и был неподвижен, словно статуя.
- Волки по-прежнему где-то рядом? - Спросил я лучника, который
стоял на часахэ перед рассветом.
- Они бы не ушли далеко, - ответил он.
- Они нападут?
- Возможно.
Я проследил взглядом в том же направлении, но там, похоже, не
было никакого движения.
- Может нам развести огонь? - Спросил я.
- Нет времени, - последовал ответ. - И огонь не так их пугает
днём.
В его голосе не звучало ни малейшего страха. Я снова сел и
тщательно обследовал свою ногу. Не должно было быть никаких
осложнений, но мне нужно было посидеть спокойно некоторое время, чтобы
кровь успела свернуться. Время шло, и неподвижность, казалось,
наполнялась угрозой. Скульптура из человека и животного, казалась
теперь замороженной - теперь, когда они были соединены, не было
никакого движения чёрных отростков. Клетки перемещались, вероятно
внутри внешних границ, но не было никакого заметного движения всего
образования. Не было никакого способа определить, сколько времени
займёт удаление, поскольку нельзя было определить на сколько паразит
распространился внутри огромного тела хозяина.
Я начал ощущать жажду.
Затем я услыхал лай стаи и понял, что они приближались.
Я был охвачен ощущением беспомощности. У меня не было никакого
оружия - ни малейшего средства самообороны. Я не мог сделать никакого
вклада в предстоящую схватку, если она должна была состояться. У меня
было желание вскочить на своего скакуна и ускакать прочь, но животное,
которое было моим, было на пути к милосердной смерти.
Хищники приближались быстро, скрытно. Они были уже рядом раньше,
чем я заметил одного, пребирающегося от одного кустика к другому. Он
был похож больше на гиену, чем на волка, со шкурой, покрытой пятнами
жёлтого и грязно-серого, с круглой головой, квадратными ноздрями и
круглыми ушами. Я никак не мог сосчитать их - их могло быть и четыре,
и сорок.
Они не напали сразу. Они рассыпались, чтобы окружить нас, и стали
кружить, держась на расстоянии от пятидесяти до шестидесяти ярдов от
нас, перебираясь от укрытия к укрытия, приподнимая головы каждые
несколько секунд.
Лучники наложили стрелы на тетивы, но терпеливо ждали, будучи
достаточно расслабленными. Расстояние было слишком велико, и у них не
ещё было никакой возможности тщательно прицелится во врага. Поскольку
твари кружили вокруг нас, лучники также рассредоточились, образовав
углы квадрата со мной, Слугой и раненным животным в центре. Остальные
быки тоже рассыпались и начали бродить взад-вперёд вдоль сторон
воображаемого квадрата. Я был поражён осмысленностью их движений. Они
не были ни напуганы, ни беспокойны. Они находились под контролем.
Какой эффект оказывал контакт с супер-разумом на животное? Я
задумался над этим. Оно не становилось разумным - его мозг не обладал
требуемой ёмкостью. Но контакт с Самим мог позволить ему наиболее
эффективно использовать то, чем оно располагало... наиболее
эффективно, возможно, с точки зрения приоритетов Самого.
Их рога не были приспособлены, чтобы колоть, но скорее, чтобы
наносить удары и цеплять. Я не возражал бы, чтобы они были лучше
вооружены, но у меня было ощущение, что в тяжёлой схватки они, вне
всякого сомнения, будут союзниками.
Хищники начали показываться более часто, подобравшись ближе, и
смог гораздо точнее оценить их силы. У меня сложилось впечатление, что
их было от пятнадцати до двадцати пяти особей.
Если я был прав, то их было более чем достаточно, чтобы нанести
нам огромный вред - если бы они продолжали следовать своей теперешней
осторожной тактике до тех пор, пока не подобрались бы достаточно
близко для стремительного броска, а затем напали бы все одновременно.
Но не это было у них на уме.
Одна из собак, более смелая, чем остальные, в конце концов
покинула укрытие слишком на долго и попыталась по диагонали перебежать
к кучке растений всего лишь в двадцати футах от нас. Один из лучников
выстрелил, и стрела угодила твари прямо под лопатку. Та
перекувыркнулась через голову и издала ужасающий вой. Она лежала на
спине и дёргалась. Выстрел не убил её наповал, но он определил её
судьбу.
Между тем остальные продолжали кружить вокруг. Но пример того,
что случилось с их менее везучим сородичем не отпугнул их. Это,
казалось, возбудило их ещё больше. В воздухе ещё сильнее запахло
кровью, а кровь своего собственного вида была, по всей очевидности,
для них таким же стимулом, как и кровь естественной добычи.
Другой лучник пустил стрелу, попав волку в лапу - снова рана не
была смертельной, но снова она остановила хищника, который повернулся,
чтобы заскакать прочь, на бегу цеплясь стрелой за траву.
Затем появились остальные, группами по два-три, никак не согласуя
свои действия. Трое были сбиты стрелами, затем четвёртый... затем все
оставшиеся оказались у периметра оборонительного квадрата... и
яко-олени вступили в дело, опустив головы и роя копытами землю.
Неожиданно всё смешалось, лучники оказались не в состоянии точно
посылать своий стрелы. Они отступили в нутрь, держа стрелы наложенными
на луки, чтобы выстрелить при первой же представившейся возможности,
когда волки приблизятся для завершающего прыжка. И волки {прыгали},
оскалив пасти на свою естественую добычу - на быков. Их стратегия -
нападение маленькими группками - была расчитана на то, чтобы валить
травоядных, отрезанных от стада. Они могли стоять, бодаясь и ударяя
копытами, и пока один хищник занимал вооружёную рогами голову,
остальные впивались в ноги или прыгали на шею. Но голова была не
единственным оружием, которым располагали быки, и их передние ноги
расшвыривали нападавших.
Стрелы одна за другой впивались в плоть. Лучники теперь не
промахивались. Не смотря на замешательство, они находили свои цели -
волков отброшенных в сторону и катящихся по земле, показывая свои
бледные подбрюшья, на мгновение оказываясь беспомощными.
Затем боковым зрением я заметил, как один из волков совершил
совершенно невероятный прыжок на плечи одного из быков, его челюсти
впились в мохнатый загривок. Когда длинные клыки вонзились в шерсть,
бык крутнулся и ударил рогами. Один рог угодил волку в бок и превратил
мощный прыжок в беспомощный акробатический полёт. Отброшенный в
сторону, волк свалился в центре нашего оборонительного кольца... прямо
на меня.
Я поднял руки, чтобы прикрыть лицо, но был сбит на землю весом
падающего тела. Волк был так же ошарашен, как и я, к тому же он падал
на бок, поэтому его челюсти - всё ещё сжимавшие длинную коричневую
шерсть - попусту щёлкнули в воздухе. Я отчаянно попытался отбросить
его прочь, едва оправившись от его присутствия, но всё, чего я достиг,
сваливая с себя тело - это перевернул его так, что он снова оказался
на ногах и восстановил равновесие. Я до сих пор лежал на спине, а это
была наихудшее положение для самообороны. Всё, что я мог сделать - это
захватить шкуру на его шее и толкать вверх, пытаясь удержать эти
кошмарные клыки подальше от себя. У меня не было особых навыков в
борьбе такого рода, но я как-то умудрился задрать ему голову. Животное
принялось дёргаться и вырывать голову, чтобы освободиться, но оно
потеряло ориентацию и никак не могло её восстановить. Слюна забрызгала
пластик моего больше ни от чего не защищающего костюма, и огромные
желтоватые клыки снова распахнулись, словно капкан.
Больше я ничего не мог сделать.
А затем стрела, пущенная с поразительной силой, глубоко вонзилась
в его правый глаз и проникла в мозг. Его голова вскинулась, словно
кто-то сломал ему хребет, как соломинку, и одна единственная
конвульсия сопроводила его уход из жизни. Затем он стал мёртвым и
свалился поперёк моей груди, словно огромный мешок с мокрым песком.
Это напрочь забило мне дыхание, и мне пришлось лихорадочно вдыхать
воздух, проклиная предохранительные фильтры, которые, казалось, душили
меня так, что на глазах выступили слёзы, а лёгкие на мгновение ощутили
удушье. Затем дыхание вернулось ко мне, и я с жадностью вдохнул
воздух. Я чувствовал себя так, словно меня только что избили, но я
также испытывал и пьянящее ощущение - облегчение от того, что остался
в живых.
Мне удалось свалить в сторону тело волка и сесть.
Схватка закончилась. Противник полностью бежал. Я насчитал шесть
тел, включая одно рядом с собой, и первого, который всё ещё был там,
где упал, вертясь во все стороны в беспомощных попытках извлечь стрелу
из своего плеча.
Я не знал, кто из лучников послал стрелу, спасшую мне жизнь. Я
громко произнёс "Спасибо", обращаясь ко всем из них. Я не смог
совладать с некоторой умеренностью своей благодарности из-за мысли, не
была ли стрела пущена чисто рефлекторно. Быть может, если бы у них
было время подумать, они бы посчитали более безопасным позволить твари
прикончить меня. Это была паршивая мысль, но я и чувствовал себя всё
ещё весьма паршиво.
Слуга, казалось, не шевельнул и мускулом. Он мог быть полностью
осведомлён обо всём. Быки, также, были теперь совершенно спокойны. Они
выполнили свою работу, тщательно и эффективно.
Я чувствовал себя помятым, но не больше, чем до того, как волк
свалился на меня. Не было сомнения, что я ушибся во время падения. Но
в остальном, со мной всё было в порядке. Мне предстояла не слишком
удобная езда верхом домой - если предполагать, что мне не прийдётся
идти пешком - но это я мог выдержать.
Слуга вышел из своего транса, и я увидел, что чёрная сетка больше
не просматривалась на шее быка под мохнатой шерстью. Всё перешло в
чёрную паутину под серебристую тунику. Слуга не казался увеличившимся,
но когда поднимался на ноги, то выглядел крайне уставшим. Вероятно, он
находился на грани физического истощения. Вся энергия, необходимая для
всасывания компаньона с раненного животного, обеспечивалась {его}
системой. Паразит не обладал собственными резервами.
Я посмотрел на быка.
Он был абсолютно неподвижен. Мёртв.
Эвтаназия без пули - последний подарок милосердия уходящего
компаньона.
Я посмотрел в осунувшееся лицо Слуги и сказал ещё раз:
- Сожалею.
Больше, похоже, сказать было нечего.
Глава 11
Они предоставили мне одно из оставшихся верховых животных в
товремя как двое из лучников сели вдвоём. На этот раз я не делал
никаких попыток подъехать к Слуге. Мне не нужно было этого делать. На
этот раз он сам хотел поговорить со мной, и это он сам отстал для
этого.
- Было нежелательно, чтобы ты видел то, что увидал сегодня, -
сказал он. Теперь была его очередь делать провокационные заявления. Он
просто хотел узнать, какие именно выводы я сделал из знания, что
коммуны паразитов могут соединяться.
- И я едва не был убит за это, - упрекнул я.
- Стрела не была пущена, - подчеркнул он. - А другая стрела
спасла тебе жизнь несколькими мгновениями позже.
- Вы собираетесь позволить мне вернуться на корабль? - Спросил я
хмуро.
- Ты свободен, - проинформировал меня Слуга. - Я должен
действовать так, как верю решит Сам. Если я ошибаюсь... тогда я буду
наказан. Но я не могу заставлять тебя прийти в город на то время, пока
принимается решение.
- Что представляет собой наказание? - Поинтересовался я.
- Это не важно, - ответил он. Я не был с этим согласен. Если
принятие ошибочного решения влекло за собой наказание, это означало
некоторую степень независимости личности от Самого. Суть наказания
могла сказать мне кое-что о степени проступка. Но если он не был
расположен говорить об этом, не было никакого смысла настаивать.
- Почему вы старались держать в секрете тот факт, что все поросли
являются частью одной и той же супер-личности? - Спросил я вместо
этого.
Он понял, что я имею в виду, не смотря на то, что термин был
первым, какой пришёл мне в голову. - Потому, что мы знали, что такая
мысль испугает вас даже больше, чем всё то, что вы видели до сих пор,
- сказал он. - Мы зхнали, что кажемся вам чужими, что наши компаньоны
кажутся вам отвратительными паразитами, питающимися нашим веществом,
проникающими в наши тела и в наш разум. Мы понимали, что даже если ваш
корабль и не располагает возможностями уничтожить Самого, то у Земли
они есть. Было - и есть - жизнено необходимо, чтобы мы убедили вас в
том, что случившееся с нами в этом мире не является злом - что это, в
действительности, приблизило нас к Богу. Пока вы рассматривали
компаньонов, как отдельные личности, имелся занчительный шанс того,
что вы могли усмотреть в них симбиотов и что вы могли найти в себе
смелость рискнуть одному или двум из вас проверить на собственом
опыте. Мы опасались, что если бы вы узнали всю правду... что
существует только один компаньон, который является компаньоном всем
нам... вы смотрели бы на ситуацию иначе и посчитали бы компаньона
гораздо более опасным. На личностном уровне вы видели в поросли нечто
такое, с чем можно справиться. Но теперь, когда вы видите одно
огромное создание, пугающее своими размерами, вы можете больше не
увидеть в нём нечто такое, с чем могли бы справиться, если бы
потребовалось. Ваш страх возрастёт... и шансы на то, что вы
согласитесь на условия, сопутствовавшие нашему разрешению, станут
гораздо меньше. Ведь это правда, разве нет?
- Да, - признал я. - Это правда. Я мог бы морально подготовиться
к тому, чтобыпозволить паразиту расти на себе... но я не подвергну
себя давлению тысяч посторонних разумов, физически подключённых к
моему. Я не хочу терять всё, что составляет моё я. Не вижу никакой
возможности, чтобы я собрался включить свою личность в цепочку, вроде
этой.
- Ты ошибаешься, - сказал он. - Ты никак не можешь понять. Без
того, чтобы ощутить это на себе, невозможно узнать... не просто правду
о {нас}... но правду о гораздо более важном.
- Вы когда-нибудь задумывались о том, что ваш Бог может быть
чем-то чёрным, тянущимся миллионом щупалец к вашим разумам,
манипулирующим вами ради своей выгоды... обманывающим вас? - Это был
грубый вопрос, но мне представилось, что время было подходящим, чтобы
его задать.
- Ты не понимаешь, - повторил он.
Он был прав. Не просто в том смысле, что его заявление было
правдой, но в ощущении, что всё в нём пребывало в согласии с его
верой. Он был абсолютно уверен в своей собственной правоте, и любая
атака на неё, любые вопросы, просто отскакивали прочь. Вне всякого
сомнения она была непоколебима. Его взгляд на мир являлся замкнутой,
самодостаточной системой. Большинство религиозных систем являются
таковыми. Они делают себя неузвимыми перед зравым смыслом, не принимая
его во внимание даже в образе мыслей. {Вера} - вот что необходимо...
здравый смысл - это всего лишь способ обманывать себя. Даже если факты
противоречат всем ощущениям, даже в этом случае всегда есть выход.
Неисповедимы пути Господни.
Все боги так поступают. Есть только один способ, каким они могут
действовать.
Их религиозность, вероятно, была жизненно важной. Вера в Бога
является элементарной формой обезличивания - осознания ответственности
перед гипотетическим Другим. В данном случае процесс происходил
несколько иначе... Если потеря личностного и ответственность перед
реальным Другим стала фактором жизни, значит это и есть Бог. Больше
нет необходимости его выдумывать. Он существует.
- Ты говоришь, что вы прибыли сюда, чтобы узнать о нас, - сказал
темнокожий человек. - Всё, о чём мы просим, это - чтобы вы сделали это
- единственным возможным способом. Вы должны открыться для познания
Самого, вы должны присоединиться к Самому. Тогда вы узнаете. Тогда вы
поймёте. Ваши мысли отягощены теперь ночными кошмарами. Если вы не
можете справиться с этими кошмарами, тогда все мы идём к катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
крови, сочившейся из раны вдоль колена.
Я заметил, что лучники пристально вглядываются на запад,
уставившись на дикую степь. Ветер дул в ту сторону... разнося запах
крови. Крови животного и моей. Я вспомнил лаконичное сообщение лучника
о том, что предыдущей ночью вокруг лагеря бродил волк.
Я медленно поднялся на ноги и прошёл мимо раненного быка. Слуга
пребывал в настоящем трансе и был неподвижен, словно статуя.
- Волки по-прежнему где-то рядом? - Спросил я лучника, который
стоял на часахэ перед рассветом.
- Они бы не ушли далеко, - ответил он.
- Они нападут?
- Возможно.
Я проследил взглядом в том же направлении, но там, похоже, не
было никакого движения.
- Может нам развести огонь? - Спросил я.
- Нет времени, - последовал ответ. - И огонь не так их пугает
днём.
В его голосе не звучало ни малейшего страха. Я снова сел и
тщательно обследовал свою ногу. Не должно было быть никаких
осложнений, но мне нужно было посидеть спокойно некоторое время, чтобы
кровь успела свернуться. Время шло, и неподвижность, казалось,
наполнялась угрозой. Скульптура из человека и животного, казалась
теперь замороженной - теперь, когда они были соединены, не было
никакого движения чёрных отростков. Клетки перемещались, вероятно
внутри внешних границ, но не было никакого заметного движения всего
образования. Не было никакого способа определить, сколько времени
займёт удаление, поскольку нельзя было определить на сколько паразит
распространился внутри огромного тела хозяина.
Я начал ощущать жажду.
Затем я услыхал лай стаи и понял, что они приближались.
Я был охвачен ощущением беспомощности. У меня не было никакого
оружия - ни малейшего средства самообороны. Я не мог сделать никакого
вклада в предстоящую схватку, если она должна была состояться. У меня
было желание вскочить на своего скакуна и ускакать прочь, но животное,
которое было моим, было на пути к милосердной смерти.
Хищники приближались быстро, скрытно. Они были уже рядом раньше,
чем я заметил одного, пребирающегося от одного кустика к другому. Он
был похож больше на гиену, чем на волка, со шкурой, покрытой пятнами
жёлтого и грязно-серого, с круглой головой, квадратными ноздрями и
круглыми ушами. Я никак не мог сосчитать их - их могло быть и четыре,
и сорок.
Они не напали сразу. Они рассыпались, чтобы окружить нас, и стали
кружить, держась на расстоянии от пятидесяти до шестидесяти ярдов от
нас, перебираясь от укрытия к укрытия, приподнимая головы каждые
несколько секунд.
Лучники наложили стрелы на тетивы, но терпеливо ждали, будучи
достаточно расслабленными. Расстояние было слишком велико, и у них не
ещё было никакой возможности тщательно прицелится во врага. Поскольку
твари кружили вокруг нас, лучники также рассредоточились, образовав
углы квадрата со мной, Слугой и раненным животным в центре. Остальные
быки тоже рассыпались и начали бродить взад-вперёд вдоль сторон
воображаемого квадрата. Я был поражён осмысленностью их движений. Они
не были ни напуганы, ни беспокойны. Они находились под контролем.
Какой эффект оказывал контакт с супер-разумом на животное? Я
задумался над этим. Оно не становилось разумным - его мозг не обладал
требуемой ёмкостью. Но контакт с Самим мог позволить ему наиболее
эффективно использовать то, чем оно располагало... наиболее
эффективно, возможно, с точки зрения приоритетов Самого.
Их рога не были приспособлены, чтобы колоть, но скорее, чтобы
наносить удары и цеплять. Я не возражал бы, чтобы они были лучше
вооружены, но у меня было ощущение, что в тяжёлой схватки они, вне
всякого сомнения, будут союзниками.
Хищники начали показываться более часто, подобравшись ближе, и
смог гораздо точнее оценить их силы. У меня сложилось впечатление, что
их было от пятнадцати до двадцати пяти особей.
Если я был прав, то их было более чем достаточно, чтобы нанести
нам огромный вред - если бы они продолжали следовать своей теперешней
осторожной тактике до тех пор, пока не подобрались бы достаточно
близко для стремительного броска, а затем напали бы все одновременно.
Но не это было у них на уме.
Одна из собак, более смелая, чем остальные, в конце концов
покинула укрытие слишком на долго и попыталась по диагонали перебежать
к кучке растений всего лишь в двадцати футах от нас. Один из лучников
выстрелил, и стрела угодила твари прямо под лопатку. Та
перекувыркнулась через голову и издала ужасающий вой. Она лежала на
спине и дёргалась. Выстрел не убил её наповал, но он определил её
судьбу.
Между тем остальные продолжали кружить вокруг. Но пример того,
что случилось с их менее везучим сородичем не отпугнул их. Это,
казалось, возбудило их ещё больше. В воздухе ещё сильнее запахло
кровью, а кровь своего собственного вида была, по всей очевидности,
для них таким же стимулом, как и кровь естественной добычи.
Другой лучник пустил стрелу, попав волку в лапу - снова рана не
была смертельной, но снова она остановила хищника, который повернулся,
чтобы заскакать прочь, на бегу цеплясь стрелой за траву.
Затем появились остальные, группами по два-три, никак не согласуя
свои действия. Трое были сбиты стрелами, затем четвёртый... затем все
оставшиеся оказались у периметра оборонительного квадрата... и
яко-олени вступили в дело, опустив головы и роя копытами землю.
Неожиданно всё смешалось, лучники оказались не в состоянии точно
посылать своий стрелы. Они отступили в нутрь, держа стрелы наложенными
на луки, чтобы выстрелить при первой же представившейся возможности,
когда волки приблизятся для завершающего прыжка. И волки {прыгали},
оскалив пасти на свою естественую добычу - на быков. Их стратегия -
нападение маленькими группками - была расчитана на то, чтобы валить
травоядных, отрезанных от стада. Они могли стоять, бодаясь и ударяя
копытами, и пока один хищник занимал вооружёную рогами голову,
остальные впивались в ноги или прыгали на шею. Но голова была не
единственным оружием, которым располагали быки, и их передние ноги
расшвыривали нападавших.
Стрелы одна за другой впивались в плоть. Лучники теперь не
промахивались. Не смотря на замешательство, они находили свои цели -
волков отброшенных в сторону и катящихся по земле, показывая свои
бледные подбрюшья, на мгновение оказываясь беспомощными.
Затем боковым зрением я заметил, как один из волков совершил
совершенно невероятный прыжок на плечи одного из быков, его челюсти
впились в мохнатый загривок. Когда длинные клыки вонзились в шерсть,
бык крутнулся и ударил рогами. Один рог угодил волку в бок и превратил
мощный прыжок в беспомощный акробатический полёт. Отброшенный в
сторону, волк свалился в центре нашего оборонительного кольца... прямо
на меня.
Я поднял руки, чтобы прикрыть лицо, но был сбит на землю весом
падающего тела. Волк был так же ошарашен, как и я, к тому же он падал
на бок, поэтому его челюсти - всё ещё сжимавшие длинную коричневую
шерсть - попусту щёлкнули в воздухе. Я отчаянно попытался отбросить
его прочь, едва оправившись от его присутствия, но всё, чего я достиг,
сваливая с себя тело - это перевернул его так, что он снова оказался
на ногах и восстановил равновесие. Я до сих пор лежал на спине, а это
была наихудшее положение для самообороны. Всё, что я мог сделать - это
захватить шкуру на его шее и толкать вверх, пытаясь удержать эти
кошмарные клыки подальше от себя. У меня не было особых навыков в
борьбе такого рода, но я как-то умудрился задрать ему голову. Животное
принялось дёргаться и вырывать голову, чтобы освободиться, но оно
потеряло ориентацию и никак не могло её восстановить. Слюна забрызгала
пластик моего больше ни от чего не защищающего костюма, и огромные
желтоватые клыки снова распахнулись, словно капкан.
Больше я ничего не мог сделать.
А затем стрела, пущенная с поразительной силой, глубоко вонзилась
в его правый глаз и проникла в мозг. Его голова вскинулась, словно
кто-то сломал ему хребет, как соломинку, и одна единственная
конвульсия сопроводила его уход из жизни. Затем он стал мёртвым и
свалился поперёк моей груди, словно огромный мешок с мокрым песком.
Это напрочь забило мне дыхание, и мне пришлось лихорадочно вдыхать
воздух, проклиная предохранительные фильтры, которые, казалось, душили
меня так, что на глазах выступили слёзы, а лёгкие на мгновение ощутили
удушье. Затем дыхание вернулось ко мне, и я с жадностью вдохнул
воздух. Я чувствовал себя так, словно меня только что избили, но я
также испытывал и пьянящее ощущение - облегчение от того, что остался
в живых.
Мне удалось свалить в сторону тело волка и сесть.
Схватка закончилась. Противник полностью бежал. Я насчитал шесть
тел, включая одно рядом с собой, и первого, который всё ещё был там,
где упал, вертясь во все стороны в беспомощных попытках извлечь стрелу
из своего плеча.
Я не знал, кто из лучников послал стрелу, спасшую мне жизнь. Я
громко произнёс "Спасибо", обращаясь ко всем из них. Я не смог
совладать с некоторой умеренностью своей благодарности из-за мысли, не
была ли стрела пущена чисто рефлекторно. Быть может, если бы у них
было время подумать, они бы посчитали более безопасным позволить твари
прикончить меня. Это была паршивая мысль, но я и чувствовал себя всё
ещё весьма паршиво.
Слуга, казалось, не шевельнул и мускулом. Он мог быть полностью
осведомлён обо всём. Быки, также, были теперь совершенно спокойны. Они
выполнили свою работу, тщательно и эффективно.
Я чувствовал себя помятым, но не больше, чем до того, как волк
свалился на меня. Не было сомнения, что я ушибся во время падения. Но
в остальном, со мной всё было в порядке. Мне предстояла не слишком
удобная езда верхом домой - если предполагать, что мне не прийдётся
идти пешком - но это я мог выдержать.
Слуга вышел из своего транса, и я увидел, что чёрная сетка больше
не просматривалась на шее быка под мохнатой шерстью. Всё перешло в
чёрную паутину под серебристую тунику. Слуга не казался увеличившимся,
но когда поднимался на ноги, то выглядел крайне уставшим. Вероятно, он
находился на грани физического истощения. Вся энергия, необходимая для
всасывания компаньона с раненного животного, обеспечивалась {его}
системой. Паразит не обладал собственными резервами.
Я посмотрел на быка.
Он был абсолютно неподвижен. Мёртв.
Эвтаназия без пули - последний подарок милосердия уходящего
компаньона.
Я посмотрел в осунувшееся лицо Слуги и сказал ещё раз:
- Сожалею.
Больше, похоже, сказать было нечего.
Глава 11
Они предоставили мне одно из оставшихся верховых животных в
товремя как двое из лучников сели вдвоём. На этот раз я не делал
никаких попыток подъехать к Слуге. Мне не нужно было этого делать. На
этот раз он сам хотел поговорить со мной, и это он сам отстал для
этого.
- Было нежелательно, чтобы ты видел то, что увидал сегодня, -
сказал он. Теперь была его очередь делать провокационные заявления. Он
просто хотел узнать, какие именно выводы я сделал из знания, что
коммуны паразитов могут соединяться.
- И я едва не был убит за это, - упрекнул я.
- Стрела не была пущена, - подчеркнул он. - А другая стрела
спасла тебе жизнь несколькими мгновениями позже.
- Вы собираетесь позволить мне вернуться на корабль? - Спросил я
хмуро.
- Ты свободен, - проинформировал меня Слуга. - Я должен
действовать так, как верю решит Сам. Если я ошибаюсь... тогда я буду
наказан. Но я не могу заставлять тебя прийти в город на то время, пока
принимается решение.
- Что представляет собой наказание? - Поинтересовался я.
- Это не важно, - ответил он. Я не был с этим согласен. Если
принятие ошибочного решения влекло за собой наказание, это означало
некоторую степень независимости личности от Самого. Суть наказания
могла сказать мне кое-что о степени проступка. Но если он не был
расположен говорить об этом, не было никакого смысла настаивать.
- Почему вы старались держать в секрете тот факт, что все поросли
являются частью одной и той же супер-личности? - Спросил я вместо
этого.
Он понял, что я имею в виду, не смотря на то, что термин был
первым, какой пришёл мне в голову. - Потому, что мы знали, что такая
мысль испугает вас даже больше, чем всё то, что вы видели до сих пор,
- сказал он. - Мы зхнали, что кажемся вам чужими, что наши компаньоны
кажутся вам отвратительными паразитами, питающимися нашим веществом,
проникающими в наши тела и в наш разум. Мы понимали, что даже если ваш
корабль и не располагает возможностями уничтожить Самого, то у Земли
они есть. Было - и есть - жизнено необходимо, чтобы мы убедили вас в
том, что случившееся с нами в этом мире не является злом - что это, в
действительности, приблизило нас к Богу. Пока вы рассматривали
компаньонов, как отдельные личности, имелся занчительный шанс того,
что вы могли усмотреть в них симбиотов и что вы могли найти в себе
смелость рискнуть одному или двум из вас проверить на собственом
опыте. Мы опасались, что если бы вы узнали всю правду... что
существует только один компаньон, который является компаньоном всем
нам... вы смотрели бы на ситуацию иначе и посчитали бы компаньона
гораздо более опасным. На личностном уровне вы видели в поросли нечто
такое, с чем можно справиться. Но теперь, когда вы видите одно
огромное создание, пугающее своими размерами, вы можете больше не
увидеть в нём нечто такое, с чем могли бы справиться, если бы
потребовалось. Ваш страх возрастёт... и шансы на то, что вы
согласитесь на условия, сопутствовавшие нашему разрешению, станут
гораздо меньше. Ведь это правда, разве нет?
- Да, - признал я. - Это правда. Я мог бы морально подготовиться
к тому, чтобыпозволить паразиту расти на себе... но я не подвергну
себя давлению тысяч посторонних разумов, физически подключённых к
моему. Я не хочу терять всё, что составляет моё я. Не вижу никакой
возможности, чтобы я собрался включить свою личность в цепочку, вроде
этой.
- Ты ошибаешься, - сказал он. - Ты никак не можешь понять. Без
того, чтобы ощутить это на себе, невозможно узнать... не просто правду
о {нас}... но правду о гораздо более важном.
- Вы когда-нибудь задумывались о том, что ваш Бог может быть
чем-то чёрным, тянущимся миллионом щупалец к вашим разумам,
манипулирующим вами ради своей выгоды... обманывающим вас? - Это был
грубый вопрос, но мне представилось, что время было подходящим, чтобы
его задать.
- Ты не понимаешь, - повторил он.
Он был прав. Не просто в том смысле, что его заявление было
правдой, но в ощущении, что всё в нём пребывало в согласии с его
верой. Он был абсолютно уверен в своей собственной правоте, и любая
атака на неё, любые вопросы, просто отскакивали прочь. Вне всякого
сомнения она была непоколебима. Его взгляд на мир являлся замкнутой,
самодостаточной системой. Большинство религиозных систем являются
таковыми. Они делают себя неузвимыми перед зравым смыслом, не принимая
его во внимание даже в образе мыслей. {Вера} - вот что необходимо...
здравый смысл - это всего лишь способ обманывать себя. Даже если факты
противоречат всем ощущениям, даже в этом случае всегда есть выход.
Неисповедимы пути Господни.
Все боги так поступают. Есть только один способ, каким они могут
действовать.
Их религиозность, вероятно, была жизненно важной. Вера в Бога
является элементарной формой обезличивания - осознания ответственности
перед гипотетическим Другим. В данном случае процесс происходил
несколько иначе... Если потеря личностного и ответственность перед
реальным Другим стала фактором жизни, значит это и есть Бог. Больше
нет необходимости его выдумывать. Он существует.
- Ты говоришь, что вы прибыли сюда, чтобы узнать о нас, - сказал
темнокожий человек. - Всё, о чём мы просим, это - чтобы вы сделали это
- единственным возможным способом. Вы должны открыться для познания
Самого, вы должны присоединиться к Самому. Тогда вы узнаете. Тогда вы
поймёте. Ваши мысли отягощены теперь ночными кошмарами. Если вы не
можете справиться с этими кошмарами, тогда все мы идём к катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21